Статья 1
Андрей Михайлов
Катынский подлог
Польские военнопленные в СССР — только факты
Итак, 17 сентября 1939 г. Красная Армия перешла советско-польскую границу и быстро заняла территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. К 25 сентября войска Украинского и Белорусского фронтов достигли рубежа по р. Западный Буг и Сан. На пути движения советские войска почти не испытывали сопротивления, за исключением отдельных случаев. Целые части и соединения (особенно укомплектованные только что мобилизованными в армию украинцами и белорусами) добровольно складывали оружие. Поэтому к 2 октября в плен было взято множество польских военнослужащих. Точные цифры на сей счет назвать трудно – поскольку в разных источниках они очень сильно различаются – от совершенно фантастически завышеных 452 536 человек, в том числе 18 789 офицеров , до более-менее похожих на правду 250 000 человек, в том числе 9000 офицеров.
Надо отметить, что руководство НКВД заранее готовилось к приему массы военнопленных. В первой половине сентября на замену действующему «Положению о военнопленных», утвержденном ЦИК и СНК СССР еще 19 марта 1931г., был подготовлен проект нового положения, который 20 сентября был одобрен Экономическим советом при СНК СССР. Этот проект вплоть до сентября 1939 года по каким-то причинам не утверждался СНК СССР, однако это не помешало НКВД СССР руководствоваться им в своей работе.
Уже 19 сентября, т.е. еще до того как проект «Положения о военнопленных» был официально одобрен Экономическим советом, Л.П. Берия издал приказ № 0308 «Об организации лагерей военнопленных», первым пунктом которого со ссылкой на неутвержденное еще «Положение» при НКВД организовывалось Управление по военнопленным (УПВ), задачи которого были определены одновременно утвержденным «Положением об Управлении по делам военнопленных при НКВД Союза ССР».
Начальником УПВ был назначен майор П.К. Сопруненко, работавший ранее в секретариате НКВД СССР, комиссаром — полковой комиссар С.В.Нехорошев, переведенный из ГУЛАГа, заместителями начальника УПВ — лейтенант госбезопасности И.И. Хохлов (отвечал за оперативную работу) и майор И.М.Полухин (ответственный за охрану и учет военнопленных). Третьим заместителем П.К. Сопруненко вскоре был назначен М.А. Слуцкий (ведал финансовыми и хозяйственными вопросами). В структуру УПВ, штат которого первоначально состоял из 56 человек, входило пять отделов — политический, режимный, учетно-регистрационный, снабжения и санитарный.
В соответствии с приказом № 0308 начальники УНКВд Калининской, Смоленской, Черниговской, Полтавской, Ворошиловградской, Ивановской и Горьковской областей обязаны были развернуть 8 лагерей военнопленных и к 1 октября довести их емкость до 68 тыс, человек.. При этом наполнение лагерей планировалось следующим:
1. Осташковский — на базе помещений бывшей детской колонии НКВД на острове Столбовое, на озере Селигер (Калининской области), на 7 тысяч человек, с доведением к 1-му октября до 10 тысяч человек.
2. Юхновский — на базе помещений санатория «Павищев Бор», на станции Бабынино Западной железной дороги, на 5 тысяч человек, с доведением к 1 октября до 10 тысяч человек.
3. Козельский — на базе помещений дома отдыха им.Горького, на станции Козельск, железной дороги им.Дзержинского, на 7 тысяч человек, с доведением к 1 октября до 10 тысяч человек.
4. Путивльский — на базе помещений бывшего Софроньевского монастыря и торфоразработок, на станции Теткино, Московско-Киевской железной дороги, на 7 тысяч человек, с доведением к 25.9. до 10 тысяч человек.
5. Козельшанский — на базе помещений бывшего Козельшанского монастыря, при станции Козельшино, Южной железной дороги, на 5 тысяч человек, с доведением к 1.10 до 10 тысяч человек.
6. Старобельский — при станции Старобельск, Московско-Донбасской железной дороги, на 5 тысяч человек, с доведением к 1.10 до 8 тысяч человек.
7. Южский — на базе помещений детской трудколонии НКВД на станции Вязьники, Северной железной дороги, на 3 тысяч человек, с доведением к 5.10 до 6 тысяч человек.
8. Оранский — на базе помещений бывшего Оранского монастыря, при станции Зименки, Казанской железной дороги, на 2 тысячи человек, с доведением к 1.10 до 4 тысяч человек .
Между тем на приемные пункты уже с 19 сентября 1939г. стали поступать военнопленные. Причем в какой-то момент пленных оказалось так много, что нарком обороны своим распоряжением № 75928 от 25 сентября приказал :
«…военнопленных крестьян Западной Украины и Западной Белоруссии, если они представят документы, удостоверяющие, что они действительно были мобилизованы поляками, разрешается освободить».
Однако уже 28 сентября телеграммой начальника штаба Украинского фронта № 457 до сведения войск доводился приказ командующего войсками фронта:
«распоряжение об освобождении военнопленных-крестьян Западной Украины и Западной Белоруссии ОТМЕНИТЬ. Всех военнопленных тщательно учитывать и направлять на этапно-пересыльные пункты НКВД. Указание об использовании военнопленных будут даны дополнительно». Требовалось «принять все меры к задержанию всех военнопленных, бредущих самостоятельно по дорогам и находящихся еще в городах на свободе, брать под стражу и направлять в эшелонах, или походным порядком. Организовать питание военнопленных. Свяжитесь с местными управлениями, чтобы они помогли в вылавливании скрывающихся офицеров в городах и местечках».
И хотя далеко не все бывшие военнослужащие польской армии попадали в лагеря (те части, что не оказывали сопротивления, просто разоружали, а их личный состав отпускали по домам), в руках НКВД в конце сентября 1939 года, по его собственным данным оказалось 130 242 человека. (см.: Международная жизнь, 1990, № 5, с.113 ) Несмотря на создание в конце сентября еще двух лагерей — Вологодского и Грязовецкого (Вологодская обл.), мест для их размещения не хватало. Лагеря и приемные пункты были переполнены.
Поэтому 3 октября 1939 г. СНК СССР принял постановление «О военнопленных», согласно которому военнопленные рядового состава, родина которых была на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, подлежали роспуску по домам.
В течение октября — ноября 1939 года из советских лагерей было отправлено по домам 42 400 украинцев белорусов, поляков, постоянно проживающих в Новогрудском воеводстве, Полесье, Волыни, Львовщине и других районах Западной Белоруссии и Западной Украины.
При этом для строительства дороги Новоград-Волынский—Корец—Львов оставлялось 25 тыс. военнопленных на срок до конца декабря (окончания строительства 1-й очереди).
Военнопленные — жители той части Польши, которая оказалась в руках немцев, подлежали направлению в Козельский и Путивльский лагеря и должны были содержаться там до решения вопроса с немецкой стороной об их отправке на родину.
Все остальные военнопленные подлежали направке в специальные лагеря: офицеры, крупные военные и государственные чиновники— в Старобельский лагерь; разведчики, контрразведчики, жандармы, тюремщики и полицейские — в Осташковский лагерь.
В тот же день Л.П. Берия подписал еще один приказ — № 001177, предписывающий работникам НКВД СССР на местах выполнить решение правительства. При этом разделение военнопленных по вышеназванным категориям предусматривалось осуществить после завершения укомплектования строительного лагеря. Приказ с помощью записки по прямому проводу немедленно доводится до сведения руководства приемных пунктов военнопленных и НКВД Украинской ССР. В ходе его выполнения к освобождению из лагерей и приемных пунктов было намечено 44 651 человек из числа жителей Западной Украины и Западной Белоруссии, из которых в последующем было освобождено 42,4 тыс. человек, остальные переданы для трудового использования на предприятия Наркомчермета.
В середине октября по инициативе германской стороны была достигнута договоренность об обмене военнопленными в соответствии с их местом жительства до войны. 14 октября СНК СССР принял постановление №1691—415, по которому в октябре и ноябре 1939 г. немцам было передано 42 492 военнопленных поляка. Передача проводилась в двух пограничных пунктах: у Брест-Литовска и между станцией Яготин и г. Дорогуском .
Со своей стороны германские власти с октября 1939 по весну 1941 года передали СССР 13 757 бывших польских граждан.
Таким образом нетрудно посчитать, что к зиме 1939-1940 года в советских лагерях для военнопленных находилось в общей сложности около 69 000 поляков (что примерно совпадает с максимальной «емкостью» лагерей для военнопленных, заложенной в приказе Берии № 0308 от 19 сентября 1939 года.
Тут надо отметить, что 3 октября 1939 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло еще одно решение, непосредственно касавшееся судьбы пленных польских офицеров. В соответствии с ним Военным советам Украинского и Белорусского фронтов предоставлялось право:
"утверждать приговоры трибуналов к высшей мере наказания по контрреволюционным преступлениям гражданских лиц Западной Украины и Западной Белоруссии и военнослужащих быв[шей] польской армии"
То есть — при желании особо злостных врагов можно было при желании перестрелять прямо на месте при помощи военных трибуналов. Но … не перестреляли, а отправили в лагеря, где содержали шляхтичей в полном соответствии с нормами Женевской конвенции.
Вот что пишет об этом известный катыновед В.Абаринов в книжке «Катынский лабиринт», изданной в Москве в 1991 году (http://katyn.codis.ru/abarinov.htm):
По словам К.В. Ярошенко, условия пленным были созданы хорошие. Например, хлебная пайка была 800 г в день (слово в слово со Свяневичем) — по тем полуголодным временам норма немалая, во всяком случае, никто из окрестного населения такого изобилия не видывал. Были среди поляков и расконвоированные. Факт этот никем из польских авторов не отмечен, а между тем близ монастыря до сих пор стоит и действует водонапорная башня, спроектированная и построенная польским инженером из лагеря. Про башню Клавдия Васильевна знает не понаслышке: с этим самым поляком работал на механическом заводе другой ее брат, ныне здравствующий, Евгений. На мой вопрос, где происходили киносеансы, Клавдия Васильевна показала мне групповую фотографию, на которой изображено все семейство Левашовых у гроба отца.
Гроб установлен в церкви Марии Египетской — естественно, в бывшей церкви: в санаторные времена, к которым относится снимок (1937), там помещался клуб…Назову уж, кстати, и репертуар, почерпнутый мною из дневника Юзефа Зентины, который был обнаружен в катынском захоронении при трупе владельца: "Александр Невский", "Поэт и царь", "Волга, Волга", "Мы из Кронштадта", "Великий гражданин", "1919 год". "Мать", "Чайка", "Человек с ружьем", "Детство", "Чудо святого Йоргена", "В людях", "Возвращение Максима", "Ленин в 1918 году", "Чапаев", "Выборгская сторона", "Девушка с характером", "Цирк" и так далее.
Фильмы демонстрировались через день, а иногда и два дня подряд. Имеется, кроме того, запись о концерте, состоявшемся 23.11.1939, — участвовали в нем местные школьники. В подборе фильмов никакой тенденции не заметно за единственным исключением: "Александр Невский", законченный Эйзенштейном в 1938 году, был изъят из проката сразу после заключения советско-германского пакта о ненападении и вновь появился на экранах лишь в начале войны, так что в данном случае перед нами вариант "закрытого просмотра", возможно, имеющего целью активизировать антигерманские настроения поляков; если это так, администрации лагеря нельзя отказать в дальновидности, ведь позиция официальной советской пропаганды была в то время определенно прогерманской.
Следует отметить, что перед советскими властями в то время стояла и некая юридическая проблема: непонятно было, что с пленными делать в дальнейшем. Поскольку война Польше в сентябре 1939 года официально не объявлялась, то их статус как военнопленных был весьма сомнителен. Кроме того, поскольку Польша прекратила существование как государство, то польские офицеры не подлежали и послевоенному обмену пленными.
Из условий содержания поляков в Козельске следовало, что рассматривались они не как «закоренелые классовые враги», и даже не как военнопленные, а скорее как «объекты перевоспитания» — иначе трудно объяснить такой казус как ноябрьский концерт с участием местных школьников (инструкции по обращению с военнопленными строжайше запрещали контакты местного населения с пленными).
Не исключено, что советские власти готовы были либо вовсе освободить «перевоспитанных» шляхтичей, либо начать формирование из польских пленных «польской освободительной армии» на случай войны с Германией.
Поэтому весь ноябрь 1939 г. в Старобельском, Козельском и Осташковском лагерях работали следственные бригады из работников центрального аппарата НКВД во главе соответственно с Е. М. Ефимовым, В. М. Зарубиным и Антоновым. Выводы уполномоченных оказались неутешительными: поляки по-прежнему считают себя находящимися на военной службе своего правительства – стало быть, отпускать на все четыре стороны шляхтичей сейчас совершенно неразумно, гораздо лучше запечатать их в лагерях до той поры, пока политическая ситуация не прояснится.
Рекомендации оперуполномоченных очевидно возымели действие… Тем более, что произошло и совершенно непредвиденное событие: в середине ноября 1939 польское эмигрантское правительство, образованное во французском городе Анжере, ОБЪЯВИЛО ВОЙНУ СССР (поводом для столь странного «решительного шага» послужило решение СССР об официальном включении Виленской области в состав Литвы).
При всей странности такого шага, его все же нельзя считать чисто комедийным демаршем, поскольку кое-какими вооруженными силами эмигрантское правительство все же располагало, поскольку часть разгромленной немцами польской армии спаслась в Румынии, Венгрии, Литве и Латвии. Из Венгрии, Румынии и прибалтийских стран поляки отправлялись дальше, чаще всего во Францию — через Югославию и Италию (которые в тот момент оставалась еще нейтральными) либо морским путем. Польская армия во Франции насчитывала в июне 1940 года только офицеров и младших командиров 8739 (это без рядового состава и авиации и военно-морского флота).
В дальнейшем, зимой 1939-1940 года, польское эмигрантское правительство даже решило направить польскую бригаду на помощь воевавшей против СССР Финляндии. Польское правительство дало на это согласие 29 января 1940 года, а 9 февраля началось формирование отдельной бригады горных стрелков для этой цели. После этого ситуация с польскими офицерами изменилась кардинально: они перестали быть «пленниками необъявленной войны» и превратились в «классовых врагов».
Так что нет ничего удивительного в том, что 3 декабря Политбюро ЦК ВКП (б) утвердило предложение НКВД СССР об аресте всех взятых на учет кадровых офицеров бывшей польской армии.
Таким образом, эмигрантское правительство ради "дипломатического демарша" элементарно ПОДСТАВИЛО своих пленных. А в СССР тем временем решали, что же все-таки теперь со шляхтичами делать? Причем решали вполне в духе того времени:
На следующий день в Осташковский лагерь была направлена новая следственная бригада во главе с С.Е. Белолипецким, ответственным сотрудником следственной части Главного управления госбезопасности НКВД СССР (ГУГБ НКВД СССР). Бригаде поручалось оформить к концу января следственные дела и обвинительные заключения на весь осташковский контингент для представления их на Особое совещание — орган внесудебной расправы. Начало февраля Особому совещанию должны были передать следственные дела на весь контингент Осташковского лагеря, закончить следствие по делам офицеров из Козельского и Старобельского лагерей.
Решение было принято — и его начали выполнять:
В связи с этим 31 декабря 1939 г. Л. П. Берия издал серию приказов, предписав начальнику Управления по делам военнопленных П. К. Сопруненко вместе с бригадой следователей выехать в Осташков, его заместителю И. М. Полухину и начальнику 1-го отдела Главного экономического управления (ГЭУ) Я. А. Йоршу — в Козельск, комиссару УПВ С. В. Нехорошеву и ответственному работнику ГЭУ Родионову — в Старобельск.
«Рассмотрение дел на ОСО» означало в частности то, что поляков из потенциально «своих» военнопленных переводили в куда менее привилегированную категорию обычных заключенных. Но ни о каком их расстреле даже речи быть не могло — Особое Совещание вплоть до ноября 1941 смертных приговоров ВООБЩЕ НЕ ВЫНОСИЛО.
Между тем, к концу января 1940 года значительная часть из заведенных в Осташковском лагере более чем 6 тыс. следственных дел уже была передана Особому совещанию — и 1 февраля 1940 года Сопруненко и Белолипецкий передали шифром Берии:
"Следствие Осташковском лагере закончено, оформлено 6 тысяч 50 дел. Приступил к отправке дел Особ[ое] совещание. Отправку закончим 8 февраля".
В связи с этим в Москве было проведено совещание работников УПВ, Главного управления конвойных войск (ГУКВ НКВД СССР), Осташковского лагеря для выработки мероприятий по отправке военнопленных. Вот как описывает это двухдневное совещание, проводимое 1-м спецотделом, начальник Особого отделения Осташковского лагеря младший лейтенант госбезопасности Г. В. Корытов в донесении начальнику Особого отдела УНКВД Калининской области полковнику В. П. Павлову:
"Основные вопросы стояли так:
1. Подготовка в лагере осужденных к отправке.
2. Где объявлять решения Особого совещания.
3. Где производить сдачу конвою осужденных — в лагере или на вокзале.
4. Оперативное обслуживание в пути.
5. Хозобслуживание…
Исходя из настроений военнопленных, их численности, а главным образом имея в виду, что весь этот контингент представляет из себя активную к[онтр]-р[еволюционную] силу, я свои соображения высказал:
1. Подготовку к отправке производить в том же духе, как производили ранее при отправке в Германию и районы нашей территории, т. е. соблюдая принцип землячества, что будет служить поводом думать осужденным, что их подготовляют к отправке домой.
2. Решение Особого совещания здесь у нас во избежание различного рода эксцессов и волынок ни в коем случае не объявлять, а объявлять таковые в том лагере, где они будут содержаться. Если же в пути следования от в[оенно]пл[енных] последуют вопросы, куда их везут, то конвой им может объяснить одно: "На работы в другой лагерь".
3. Сдачу осужденных конвою производить, как и ранее, у нас в лагере.
4. В части оперативного обслуживания в пути, то я просил Совещание эту обязанность с О[собого] о[тделения] сложить, исходя из малочисленности штата… В таком духе был написан проект организации отправки и передан на утверждение Зам. Наркома тов. МЕРКУЛОВУ… Как скоро мы будем разгружаться? Из представленных нами 6 005 дел пока рассмотрены 600, сроки 3-5-8 лет (Камчатка), дальнейшее рассмотрение Наркомом пока приостановлено. Но разговоры таковы, что в марте мы должны основательно разгрузиться и подготовляться к приемке финнов. Есть распоряжение Наркома о заключении нескольких категорий военнопленных в местные тюрьмы. На этот счет у начальника Управления по КО (т. е. УНКВД Калининской области. — Н. Л.) есть директива от 29.II.40 г. за № 25/1869, с которой прошу ознакомиться".
В последней фразе речь шла о документе, развивавшем положения директивы НКВД СССР от 22 февраля о частичной разгрузке лагерей для военнопленных, в соответствии с которой в тюрьмы УНКВД переводились военнопленные — офицеры Корпуса охраны пограничья (КОП), судейско-прокурорские и тюремные работники, разведчики, провокаторы, осадники, помещики, торговцы, крупные собственники.
То есть — 22-29 февраля приняты решения пропускать через ОСО не только господ офицеров, но и прочих «классовых врагов» — "судейско-прокурорских и тюремных работников, разведчиков, провокаторов, осадников, помещиков, торговцев", а еще 29 февраля 1940 Калининское УНКВД получало директивы о том, как и кого передавать на оформление сроков через ОСО. А таковое оформление расстрел ИСКЛЮЧАЛО.
Да и 2 марта на Политбюро ничего особенного относительно ПЛЕННЫХ ПОЛЯКОВ не намечалось. Хотя речь о польских делах шла:
В то же время с Украины от Н. С. Хрущева поступили предложения об укреплении охраны границы в западных областях УССР и БССР, поддержанные Берией и рассматривавшиеся 2 марта 1940 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП (б).
Предлагалось, наряду с очисткой от местного населения 800-метровой полосы вдоль границы, депортировать в районы Казахстана на 10 лет семьи репрессированных и находящихся в лагерях для военнопленных поляков, всего 22—25 тысяч семей. "Наиболее злостных" из подлежавших выселению предписывалось арестовывать и передавать их дела Особому совещанию. Дома и квартиры выселяемых должны были служить для расселения военнослужащих РККА, партийно-советских работников, командированных для работы в западные области Украины и Белоруссии. Политбюро поддержало эти предложения и приняло специальное решение по данному вопросу. Аналогичное постановление принял и Совнарком СССР.
Что характерно — о "законности" ПБ 2 марта 1940 года позаботилось — все мероприятия подкрепили постановлением правительства СССР.
Кроме того, 2—3 марта 1940 по требованию Берии были составлены сводные данные о наличии в системе УПВ польских офицеров, полицейских, священников, тюремных работников, пограничников, разведчиков и так далее.
Но… далее вдруг как чертик из коробочки выскакивает «записка Берии от 5(?) марта 1940» и начинается «Катынский расстрел»….
Статья 2
Поляков в Катыни расстреляли немцы
Опубликовано 11 Апреля 2010 г. Номер 15 (792)
Анатолий Вассерман
Этой точки зрения придерживается наш политический обозреватель Анатолий Вассерман
Источник информации — http://www.eg.ru/daily/politics/18618/ (публикуется с сокращениями — А.К.).
Главным событием недели стали траурные мероприятия под Смоленском: Россия и Польша впервые совместно почтили память расстрелянных в лесу Катыни 14 тысяч пленных поляков. Там же были расстреляны и тысячи русских людей. Казалось бы, точки над «i» поставлены. Между тем разные источники по сей день содержат противоречивые сведения об истинных виновниках и масштабах трагедии. Социологи «Левада-Центра» выяснили, что больше половины россиян — 53 процента — не могут назвать главных организаторов катынских событий. 19 процентов возлагают ответственность на сталинское руководство, а 28 — на гитлеровскую Германию.
Последней точки зрения придерживается и наш политический обозреватель Анатолий ВАССЕРМАН.
-Поляков под Смоленском расстреляли именно немцы. И не в 1940-м, а в 1941 году. Это совершенно несомненно. Цель ясна. Немцы уже успели уничтожить большое количество польских офицеров и образованных поляков непосредственно в Польше. И не видели причин для прекращения этой этнической чистки на любой территории, в том числе и на нашей. А в 1990 году на Советский Союз надавили и вынудили согласиться с версией этого расстрела, придуманной Геббельсом в 1943 году.
Блеф Геббельса
— С 1940-го пленные поляки работали под Катынью на строительстве новых дорог. Эти дороги являлись стратегическими военными объектами масштабного дорожного строительства, развернутого в Центральной России в рамках подготовки к войне, и все сведения о них были засекречены. В том числе и использование пленных поляков в качестве рабочих. Немцы захватили их, так как поляки, в отличие от наших заключенных, отказались от эвакуации, а охраны было недостаточно для принудительных действий.
Сведения эти взяты из архивных мемуаров советских заключенных, часть которых летом 1941-го была эвакуирована из Катыни вообще без охраны. Расстрелянные там русские, а их погибло гораздо больше, чем поляков, — это в основном местные жители густонаселенного района и не успевшие эвакуироваться советские заключенные и конвоиры.
В 1943-м после поражения под Сталинградом с подачи Геббельса немцы попытались вбить клин в антигитлеровскую коалицию, используя Польшу. Это был очень удобный рычаг: польское правительство в изгнании ненавидело русских не меньше, чем немцев. Немцы откопали часть останков ими же расстрелянных в Катыни людей и пригласили международную экспертную комиссию. Но она не имела права самостоятельно проводить раскопки, участвовать во вскрытии могил и даже осматривать трупы. Эксперты оценивали то, что им предъявляли немцы.
Потом их всех посадили в самолет и дали понять, что если они не подпишут заранее подготовленное немцами заключение, то они все погибнут в этом самолете. Это данные из воспоминаний двух членов той комиссии. Но, на нашу беду, один из них был чех, а другой — болгарин, и их написанные по горячим следам заметки сейчас объявлены частью социалистического заговора.
Фильм «Четыре танкиста и собака» в России любят по сей день. Но мало кто знает, что прототипом удалого офицера Ольгерда стал сибиряк Виктор ТЮФЯКОВ, воевавший в составе 1-го польского корпуса.
Фильм «Четыре танкиста и собака» в России любят по сей день. Но мало кто знает, что прототипом удалого офицера Ольгерда стал сибиряк Виктор ТЮФЯКОВ, воевавший в составе 1-го польского корпуса
Уступка Горбачева
— Эта фальшивка Геббельса возымела действие. Польское правительство в изгнании расторгло дипломатические отношения с СССР, о чем позже сильно сожалело, так как Советский Союз ответил на это созданием Польского комитета национального освобождения, который и стал костяком нового правительства. А в 1944 году наши направили в район Катыни свою комиссию, возглавляемую знаменитым врачом-академиком Бурденко, в которую пригласили нескольких видных политических деятелей Запада, английских и американских журналистов. Эта комиссия пришла к выводу: польских пленных расстреляли немцы. И он был опубликован.
В 1945-м на Нюрнбергском процессе наши попытались рассмотреть и это дело. Но произошла техническая ошибка. Смоленские свидетели неправильно запомнили имя командира немецкой тыловой части, которая расстреливала поляков и русских, и в качестве обвиняемого вызвали на процесс другого человека, который доказал свое алиби. Командира расстрельщиков не нашли, эпизод остался нерассмотренным и в итоговый приговор не вошел.
В 1990 году, когда Советский Союз уже был весь в долгах и Горбачев носился по всему миру, как ведьма на метле, пытаясь выпросить уже не новые кредиты, а хотя бы отсрочки погашения набранных, ему сделали предложение, от которого нельзя отказаться. А именно: признать вину СССР в расстреле поляков в Катыни и документально ее подтвердить.
Автором идеи считают Збигнева Бжезинского — по происхождению этот американский политтеоретик поляк и ненавидит Россию со всей многовековой ненавистью предков. Ведь Польша и Россия долго тягались за главенство в Восточной части Европы и нашей победы поляки по сей день нам простить не могут.
Архивисты заказ Горбачева выполнили, склепав на коленке десятки документов. Но среди тех, кто был назначен на это грязное дело, оказались и люди профессионально честные. Они составили документы так, что даже дилетантам ясно — перед ними «липа».
К слову, именно дилетант Юрий Мухин первым этот подлог и обнаружил, а уж потом ряд лжегипотез и лжедокументов опровергли и эксперты-профи. Но к тому времени многие подлинные архивные документы уже уничтожили. И состряпали еще одну бумажку, якобы написанную Шелепиным для Хрущева, в которой говорилось о том, что поляков, мол, мы расстреляли, а теперь прячем концы в воду.
Польское общественное мнение нафаршировано этой фальшью, многие поляки на ней зарабатывают деньги, как и наш известный астрофизик, перебравшийся в Польшу.
Наши власти и люди сведущие, а к ним можно отнести и Никиту Михалкова, понимают, что любые сведения о реальных событиях будут восприниматься в Польше как желание клятых москалей отпереться от ответственности. Поэтому сейчас, когда в мире так тревожно и подписанный с Обамой договор об очередном разоружении оставляет обеим сторонам возможность полного уничтожения противника, а по территории Польши все еще течет наш газ, российское руководство может говорить с нами разве что намеками.
Я согласен с тем, что народам Польши и России пора простить друг друга. И начать жизнь с нового листа. Но — помня, что есть вещи, которые прощать нельзя. Непростительно лживое обвинение невиновного. Ведь тем самым мы совершаем двойное преступление: обеляем виновного и оставляем ему возможность совершать новые злодеяния. Лично я ложь Бжезинского не прощу никогда.
Публикуется с сокращениями — А.К.
Вассерману. Играй в «Своя игра», там ты выглядишь достойно и не лезь туда, где ты ничего не знаешь. Твой бред по НТВ сильно раздражает знающих людей.
С уважением Алексей Фёдорович
Алексей Фёдорович! Почему письмо направлено мне, а не Анатолию Вассерману? У него есть сайт. Вассермана, как, вероятно и Вы, видел только по телевизору, который, кстати, смотрю очень редко.