Сборник статей Александра Абрамова об умышленном разрушении российской системы образования. 1. Наша болезнь – тотальный непрофессионализм. 2. Момент истины уже наступает. 3. Пора заканчивать праздник непрофессионализма.

Мы имеем совершенно бессмысленную систему школьного образования. А сила аргумента в стране уступила аргументу силы, причем силы административной.

Александр Абрамов

Наша болезнь – тотальный непрофессионализм

 

У нас нет рабочих, чтобы делать самолеты и спутники. Нет профессионалов в стратегически важных отраслях. Мы имеем совершенно бессмысленную систему школьного образования. А сила аргумента в стране уступила аргументу силы, причем силы административной.

Мне часто приходится бывать на различных дискуссиях, посвященных образованию. Надо заметить, что они всегда собирают заинтересованную аудиторию, демонстрирующую высокую степень активности. Такая активность радует. Огорчает другое: поскольку образование сфера сложная, во время любой дискуссии происходит безумно быстрое разбегание понятий и идей. Это не приводит нас к решению проблем, наоборот, уводит от него еще дальше. На мой взгляд, для того чтобы решить проблему, ее нужно локализовать. И вначале посмотреть на ситуацию, в которой мы находимся, прямо и трезво. Я убежден, что проблема образования, культуры и науки – это вопрос жизни страны. Это утверждение я постараюсь аргументировать.

Есть закон сотворения общественного блага. Общественное благо не возникает из ничего, но может исчезнуть практически бесследно. Благо всегда есть результат труда. И чем выше размер ожидаемого блага, тем выше должно быть качество и тем больше должен быть объем труда, который необходимо затратить для достижения поставленной цели.

Современное состояние страны постыдно. Поэтому если мы хотим осуществить наши мечтания о будущем, мы должны резко увеличить объем общественного труда и придать ему новое качество. В первую очередь это должны сделать люди, занятые в сфере образования и культуры. Именно они являются ключевыми сферами, если мы говорим о будущем.

Часто можно слышать: «Россия была, есть и будет». Это неправда. Есть множество исторических примеров, когда страны исчезали с исторической арены и географической карты. СССР – пример тому. И если мы не хотим, чтобы Россия исчезла, то образование и культура должны стать приоритетными сферами. В условиях ограниченных ресурсов (а они почти всегда ограниченны) нужно делать то, чего не делать нельзя. Нельзя равнодушно смотреть на то, что происходит сегодня. Надвигается нарастающая национальная катастрофа. Налицо демографическая катастрофа, грядет кадровая катастрофа, потому что поколения людей, которые знали, как надо учить школьников и готовить специалистов, уходят. Через 3-5 лет нас ждет кадровый провал во всех сферах. Не случайно сегодня падают спутники, самолеты, происходят аварии на ГЭС – и дальше все это будет нарастать. Быстрый слом традиционных жизненных смыслов и ценностей породил в российском обществе массовое нравственное помешательство. А в условиях крайней поляризации общества, в отсутствие для многих реальных жизненных целей произошло массовое обессмысливание жизни. И это свидетельствует о глубоком нравственном кризисе. Для того чтобы его преодолеть, нужно восстановить систему ценности. Их обретение истинных смыслов может произойти только в сфере образования и культуры.

Положение усугубляется еще и тем, что мы находимся в ситуации исторического цейтнота. Либо мы в ближайшие пять-десять лет обеспечим поворот сферы образования в направлении стратегических целей страны, либо страны не будет. Любую задачу можно решить, если привлечь к этому людей, которые хотят и умеют ее решать. Пока со стороны власти такого желания не наблюдается.

Если говорить о патриотизме, то я и вовсе не уверен, что, случись что завтра, пропеть единым хором «Вставай, страна огромная» не получится. И здесь ключевая роль принадлежит политике. Сегодня ее можно назвать порочной и отвратительной. Достаточно посмотреть на ее результаты. Что мы имеем сегодня? Деградирующую и разбухшую систему высшего образования (даже сами правители говорят, что она ни в какие ворота не лезет), разрушенную систему начального и среднего профессионального образования. И последствие – у нас нет рабочих, чтобы делать самолеты и спутники – у нас нет рабочих стратегически важных отраслей. Мы имеем совершенно пустую и бессмысленную систему школьного образования (даже по ЕГЭ по математике и русскому у нас 6 процентов двоек, но реально – учителя говорят – 30 процентов). Подавляющее большинство детей не читают, а следовательно, не думают… Я не говорю о состоянии учительского корпуса. У нас есть система дошкольного воспитания, в которой не решена даже самая простая проблема – куда отводить детей. Есть разрушающийся институт семьи, где формируются корни социального поведения. Как следствие – детдома, социальное сиротство – вот какие результаты мы имеем в нашей национальной системе образования.

Почему это произошло? Разумеется, все это результат не одного года или одного десятилетия. Происходило бурное, на полной скорости движение в тупик, оно резко ускорилось в последние 10 лет. Это ускорение вызвано абсолютно порочной системой принятия решений. Создана так называемая вертикаль власти – ограниченный контингент людей, которые думают, что знают абсолютную истину и считают, что все должны ей следовать, и умеют проводить ее в жизнь вопреки всем протестам. Ошибочность видна во всем: в ходе реструктуризации и модернизации школ, во внедрении ЕГЭ и стандартов. Все эти решения можно квалифицировать как непрофессиональные, но… Сила аргумента уступила аргументу силы, причем силы административной. Ей не было противодействия.

Я могу привести несколько идеологических характеристик существующей системы принятия решений. Идеология нынешней власти в России такова: строится общество потребления для отдельно взятых потребителей, для всех остальных – собес. В собесе от людей принято отделываться, демонстрируя озабоченность чужими проблемами. Вот и наша власть демонстрирует внимание к образованию, культуре, пенсионерам, время от времени повышает зарплату и пенсии. Но все, что делается, чистая имитация. Потому что все инициативы Министерства образования – бакалавриат, ЕГЭ, стандарты – не имеют отношения к главному – к основаниям системы образования.

Система образования стоит на четырех основаниях.

И первое – главное – образовательная среда.

Об успехах образования можно говорить, когда в обществе есть уважение и к обучающему, и к обучающемуся, когда создана атмосфера уважения к знаниям, когда само общество формирует систему моральных и материальных стимулов для развития этой системы. У нас нет такой образовательной среды. Вместо нее телевидение, которое превратилась в сплошную уголовную хронику, документальную и художественную – причем она транслируется на государственных каналах. То есть государство не только мирится с таким положением, но поощряет создание такой «образовательной» среды.

Вторая основа – содержание образования, третья – педагогический корпус, четвертая – средства образования. Ничем из названных составляющих не занимаются, все, что происходило, не более чем имитация. И когда она переставала быть имитацией, то превращалась в чудовищную профанацию и вредительство, пример – ЕГЭ или стандарты.

На мой взгляд, школьные стандарты – это пятьсот невыполнимых обещаний, каждое из которых восхитительно. Меня, например, после Крымска восхищает одно из тринадцати требований, которое должно стать результатом изучения ОБЖ. Там написано, что должен уметь ребенок, освоивший программу ОБЖ. Он должен (почти дословно) «уметь предвидеть возникновение опасных чрезвычайных ситуаций по характерным им предшествующим признакам, а также пользуясь информационными источниками». Об этом нужно было сказать людям, которые погибли в Крымске. Но все требования в стандартах именно такие – заведомо невыполнимые.

Содержание образования – это ясное представление о том, чему учат. Оно материализуется в программах и учебных планах. В этом направлении ничего не делалось восемь лет. Восемь лет можно считать потерянными.

Либерализм привел к тому, что мы теперь настолько свободны, что ученики выбирают предметы, а учителя сами составляют примерные программы. Это в отчетах. В реальности учителя всей страны переписывают примерные программы друг у друга. Новое содержание так не создается.

Вернусь к характерным признакам нашей системы образования. Один из самых главных ее принципов можно определить как «воинствующий экономизм».

Все сведено к экономике, все ей пронизано (и ЕГЭ, и критерии оплаты труда учителей, и подушевое финансирование). Вторая особенность – безудержный формализм. Вера в то, что бюрократические решения несут благо и поэтому обязательно должны быть воплощены в жизнь, приводит к тому, что сегодня учителя занимаются писанием бумаг и выслушиванием команд начальства. Владимир Путин вместе с Дмитрием Медведевым заявляют: «В ЕГЭ больше плюсов, чем минусов, поэтому его надо совершенствовать». И мы стоим перед совершенствованием, бессмысленным и беспощадным. Нельзя усовершенствовать то, что совершенствованию не подлежит. Об этом многие авторитетные педагоги и академики говорили, писали, заявляли на всех уровнях. Ответственный руководитель страны в таких случаях назначил бы авторитетную и независимую государственную комиссию, которая бы определила, чего больше – плюсов или минусов. И любая такая комиссия сделала бы такой анализ очень быстро. Но это никому не нужно. Высшие чиновники сами все знают, им советы не нужны. В вертикаль власти отбираются верные люди, создается ограниченный контингент, отбор в который идет по негативным критериям, не только в образовании, но и везде. Следствие – тотальный непрофессионализм.

Какой же вывод из всего сказанного? Нельзя решить проблему образования, не меняя политику. Ее уже поздно корректировать, необходимо менять ее полностью. Каковы должны быть контуры новой политики? В основу должен быть положен принцип подлинной приоритетности. Это значит, что на решение приоритетной проблемы выделяются не те ресурсы, которых не жаль, а те, которые строго необходимы для решения серьезнейшей национальной задачи. Я имею в виду не только деньги.

У нас в стране денег безумное количество, как говорил великий экономист Матроскин: «Средства-то (ударение на последнем слоге) у нас есть, вот только мозгов не хватает».

В первую очередь нужно думать о создании системы стимулов, о привлечении человеческих ресурсов. Второе: должна быть полностью изменена, даже более того – сломана сегодняшняя система принятия решений. Узко ведомственный подход, выгодный монопольным группировкам, недопустим. Мы должны создавать действительно общественно-государственную систему принятия решений («общественно» – на первом месте). И здесь тоже есть проблема. Власть конечно виновна, пробы ставить на ней негде. Но это произошло и по нашей вине. Мы же все ей позволяем. Нет профессиональных структур, которые бы взяли ответственность и большую часть работы на себя. Это и было бы первым шагом к созданию иного подхода к проблемам образования. Консолидация усилий профессионалов необходима. Только независимое от государства профессиональное сообщество способно вырабатывать конкретные действенные решения. Созыв внеочередного учительского (общепедагогического) съезда был бы конкретным шагом в этом направлении.

Нужно думать о создании образовательной среды. Некоторые вещи могут быть решены за одну ночь. Если уж наша власть такая сильная, она в один день может изменить программы телевидения и не заниматься маркировкой 12+, 18+ и так далее. Государство и общество должно не запретительные меры проводить, а восстановить утраченный дух просвещения, вернуть уважение к знаниям и носителям знаний. Созидательные меры всегда более действенны, чем запретительные. Это ключевой вопрос.

Если мы решим проблему образовательной среды, если мы разработаем систему моральных и материальных стимулов к учению и к обучению, это будет уже второй конкретный шаг. Нужно вернуть понимание того, что хорошее образование – это гигантский труд, совместный труд ученика и учителя.

Нужно вплотную заниматься содержанием образования. Должна быть создана национальная комиссия и решить, чему учить в XXI веке. Это, кстати, не только наша проблема, это мировая проблема, в частности, потому что со школой и знанием конкурирует большой и сверкающий мир. И на самом деле учение должно вестись с увлечением.

Нужно определить ядро – то, чему нельзя научить и что нужно уметь. Несколько слов о педагогическом корпусе. Нельзя подготовить учителей, не зная, чему мы будем учить.

Так что содержание образования и тут должно быть на первом месте.

И наконец, проблема средств обучения. Во время президентства Ельцина мы подготовили программу производства современных средств обучения, была принята федеральная целевая программа, на нее направили большие средства, но потом программа была похоронена в министерстве. К этому вопросу можно вернуться и сейчас. Но для того, чтобы обеспечить новую культурную революцию, нужно много умных людей. Сегодняшняя Российская академия образования неспособна решить эту задачу. Нужна новая структура, а академия должна подвергнуться реорганизации вплоть до ликвидации. Говорить об этом больно, слышать это неприятно, но истина должна быть на первом месте. Мы не можем больше обманывать самих себя. У нас осталось очень мало времени.

Мне очень близка мысль Владимира Лакшина, которую он высказал незадолго до смерти: «Если каждый из нас будет делать, что должно, верный долгу совести и заветам профессии, то рано или поздно душа народа отойдет, разморозится и тогда, как следствие, пойдет на подъем». Будем же работать, помня об этом.

 

Александр Абрамов

Момент истины уже наступает

Источник информации — http://www.sorokinfond.ru/index.php?id=693

ЕГЭ: быть или не быть?

Итак, закон о едином государственном экзамене вступил в силу и работает, несмотря на неоднократные предупреждения оппонентов о его далеко идущих отрицательных последствиях. Попытку собрать воедино критические мнения я уже предпринял в статье «ЕГЭ как педагогическая шизофрения» («НГ» от 08.04.08) и не хочу вновь повторять известные, а часто и очевидные аргументы. Рукотворному урагану по имени ЕГЭ следует присвоить очень высокую категорию опасности. Но намного опаснее другое. Введение ЕГЭ означает, что железной рукой и далее будет проводиться существующая сегодня политика в образовании. Пришло время назвать ее своим именем: легкомыслие, граничащее с вредительством.

Употребление столь сильного выражения следует аргументировать, что и будет сделано далее. Специально подчеркну, что я не имею в виду теорию заговора, то есть наличие людей, сознательно и злонамеренно стремящихся нанести непоправимый ущерб национальной системе образования России. Некомпетентность и крайняя самоуверенность людей из узкого круга лиц, принимающих решения, а также отсутствие систем защиты от дурака, жулика, непрофессионала часто приводят к последствиям, которые иначе как вредительством назвать уже нельзя.

Три головы дракона

Чем же плоха современная политика образования, провозглашенная в 2000 году? Теми скрытыми принципами, которые де-факто положены в ее основу. На мой взгляд, основных принципов три.

Первый из них – принцип воинствующего экономизма. Исторический маятник резко качнулся от полного отрицания денежных и рыночных отношений к их абсолютизации. В частности, восторжествовала точка зрения, согласно которой система образования – это главным образом рынок образовательных продуктов и услуг. Рыночные механизмы из средства организации эффективной системы образования превратились в ее главную цель. Трагическая ошибка. На самом деле в сфере образования приоритетны категории принципиально нерыночные. Такие, как ценности, убеждения, стремление к истине и гармонии. В образовании, науке, культуре решающая роль принадлежит не «субъектам рынка», а талантливым, интеллектуально свободным людям. Низведение учителей, воспитателей, преподавателей вузов до уровня обслуги полностью противоречит историческому опыту человечества. А в эпоху «экономики знаний» система образования и науки – это, между прочим, составная и очень важная часть системы национальной безопасности страны. Здесь на сугубо рыночные отношения должны быть наложены самые жесткие ограничения.

Приведу несколько примеров, подтверждающих действенность выделенного принципа.

С началом рыночной «шоковой терапии», в 90-е годы, вместе с производительным сектором экономики рухнула система начального и среднего профессионального образования: она нерентабельна, а следовательно, не нужна. Результат: катастрофически не хватает квалифицированных рабочих даже в стратегически важных отраслях.

Высшая школа в последние 15 лет развивалась в полном соответствии с законами спроса и предложения. Результат – крайне раздутая система всеобщего высшего образования, превратившаяся в рынок по производству и продаже дипломов. Даже руководители Минобрнауки, при активнейшем участии которого развивался этот черный рынок, вынуждены признать сегодня крайне низкое качество подготовки специалистов во многих вузах. Политикам, руководителям производства и бизнеса пора очень серьезно задуматься о проблемах образования.

А еще есть широко разрекламированная идея подушевого нормативного финансирования школ: «Деньги следуют за учеником!» То есть чем больше учеников выбирают данную школу, тем больше она получает денег. Неужели неясно, что в селах, малых городах и поселках эта идея в принципе не работает? Наивно рассчитывать и на включение механизмов конкуренции в крупных городах: самая знаменитая школа не сможет принять тысячи и десятки тысяч учеников.

Даже если предположить, что идея превращения сферы образования в рынок верна, ее надо уметь реализовывать. Однако плеяда великих экономистов в нашей стране пока не появилась. Об этом говорят факты. Развивается не диверсифицированная, а чисто сырьевая экономика. Отсутствует эффективная система материальных и моральных стимулов к труду, а значит, и сбалансированный рынок труда. Продолжается «утечка мозгов». Периодически возникают кризисы. Есть хорошая пословица: «Не умеешь – не берись».

Второй принцип – принцип безудержного формализма – связан с первым. Коль скоро система образования – это рынок, то для управления им нужны не просветители, а топ-менеджеры, которым совсем не обязательно быть профессионалами в сфере образования. Для таких «управленцев» новой генерации важно видение чисто экономической схемы – как эта система функционирует. Но такое возможно лишь при предельном упрощении моделей, то есть при их предельной формализации. Вспоминается вечное правило: «Бойтесь простых решений!»

ЕГЭ – это яркий пример неистребимой веры чиновника в то, что можно формализовать все. Даже то, что не формализуемо в принципе. В последнее время выясняется, что ЕГЭ – это инструмент для решения более крупных проблем, о которых не говорилось на заре эпохи ЕГЭ. Об одной из таких проблем министр Александр Фурсенко говорил Владимиру Путину, тогда президенту, а ныне премьеру, на встрече в 2007 году, когда начинался эксперимент в 21 регионе страны по созданию системы оплаты труда учителей в зависимости от качества их работы.

Подлинный критерий качества работы учителя – состоявшиеся достойные жизни его учеников. Наивно рассчитывать, что по результатам ЕГЭ и другим чудодейственным (часто анекдотичным) схемам можно объективно оценить качество работы учителя, а тем более с точностью до рубля. Эксперименты обычно проводят на крысах, собаках и добровольцах. Может быть, разумно было начать с более простой задачи – поставить систему оплаты труда чиновников в зависимость от результатов их труда? Результаты их труда на виду у всех и допускают объективную оценку. Но почему-то несколько лет назад, когда зарплата чиновников была повышена в разы, никто не заикался о зависимости оплаты от качества их работы. Судя по масштабам коррупции и отсутствию реальных достижений, качество нашей бюрократии с тех пор не повысилось.

Прошлым летом на XII Петербургском международном экономическом форуме первый вице-премьер Игорь Шувалов в своем выступлении, которое странным образом осталось незамеченным, заявил: «…Образование должно играть в обществе роль социального лифта. Мы в последние годы про это забыли. И набор мер здесь понятен. Единый государственный экзамен, который сейчас аккредитуют (вот это неясно – может быть, критикуют? – А.А.), будет выполнять эту функцию как инструмент номер один».

Хорошо, что появились элементы покаяния. Оказывается, о социальных лифтах (а значит, и о принимающей опасные значения поляризации общества), как и о батарее капитана Тушина, «было забыто». Но приведенная цитата – выдающийся пример торжества формализма над здравым смыслом. Возвышение ЕГЭ до ранга инструмента № 1 в решении сложнейшей социальной проблемы – свидетельство полного непонимания существа дела. Неужели это всерьез?

Великое «достижение» приверженцев формализма – тотальное внедрение системы конкурсов, тендеров и грантов. Бумаговаяние, бумагооборот, размеры откатов резко возросли. А вот позитивных сдвигов не видно. Система возникла под благородным лозунгом: «Иначе разворуют». Выяснилось, однако, что лоббизм – это высшая форма и высшая стадия бандитизма. В условиях расцвета лоббизма и закрытых конкурсов дело свелось к тому, что деньги раздаются в узком кругу особо доверенных лиц, определяемых сплошь и рядом задолго до объявления конкурса. Не проще ли и не лучше ли искать честных профессионалов, которые не разворуют? Не разумнее ли создать действенную и гласную систему контроля, в том числе общественного?

Третий принцип – принцип вопиющей безответственности.

В дореволюционной России на всех уровнях управления – от уездов до Министерства народного просвещения – существовала такая практика: ежегодно публиковались как статистические отчеты о состоянии системы, так и отчеты о проделанной работе. Регулярно проводились учительские съезды.

В СССР полная безотчетность, бесконтрольность и безответственность в сфере образования были исключены. Советскую систему есть за что критиковать. Но советские и партийные органы, народный контроль, критические статьи в прессе и письма трудящихся резко ограничивали волюнтаризм чиновника. Телефонное право было, но до понятия «административный ресурс» тогда еще не доросли.

Сегодня картина иная. Практика регулярных публичных и открытых отчетов о проделанной работе осталась в проклятом тоталитарном прошлом. Многочисленные обращения в высшие инстанции по поводу того же ЕГЭ не имели решительно никакого отклика. Крупные чиновники, связанные с образованием, не утруждают себя ни доказательствами разумности реформ, ни признанием явных ошибок. Они ограничиваются краткими сообщениями о хронике текущих событий, инструкциями исполнителям и при этом мастерски увиливают от содержательных публичных дискуссий.

Тот факт, что большой пакет сомнительных законов об образовании беспрепятственно прошел через Госдуму, Совет Федерации и администрацию президента, означает, что дело отнюдь не ограничивается Министерством образования и науки. «В верхах» сложилась небольшая группа людей, имеющих монополию на истину и право принятия решений.

Такая ситуация абсолютно ненормальна. Цена ошибки в образовательной политике исключительно высока. Здесь нельзя действовать по принципу «Семь раз отрежь – один раз отмерь». Соответственно, категорически нельзя исключать из процесса принятия решений профессиональные сообщества.

Конформизм и его истоки

Есть и другая сторона дела. Безудержное высокомерие чиновников от образования вызывает естественную ответную реакцию, поскольку нарушены элементарные правила приличия. Ответ на подчеркнутое хамство представителей власти – массовое неуважение и недоверие к власти вообще, скрываемое лишь до поры до времени.

Нарастающее отчуждение общества и власти – вещь опасная.

Безответственность возникает как результат взаимодействия двух течений: традиционное высокомерие российской бюрократии и столь же традиционный конформизм общества. Не выполнила свой прямой долг пресса, для которой в целом характерен порхающий интерес к проблемам образования, пробуждающийся лишь в немногие дни профессиональных праздников и по скандальным информационным поводам. Надо признать, что профессиональные сообщества не организованы и оказались не способны отстаивать интересы дела и профессии. Родители, которым в принципе далеко не все равно, как учат их детей, покорно принимают новые странные правила игры, несмотря на большие и обоснованные сомнения в их разумности и полезности.

Я работаю в системе образования более 40 лет, а многие годы в непосредственной близости от центров событий. За это время сложился очень широкий и разнообразный круг знакомств.

Не претендуя на социологически значимый результат, должен сказать, что подавляющее большинство думающих людей (и в том числе весьма известных) резко отрицательно относятся к «инновациям» Минобрнауки.

Однако публичные критические выступления довольно редки. Истоки российского конформизма известны. Это не лишенный оснований страх реакции на действия тех, кто нарушает принцип «не высовываться». Это нежелание создавать себе карьерные и финансовые проблемы. Это стремление минимизировать риски для той или иной программы, равнодушие, неверие в разумные изменения и так далее.

У меня сложилась следующая маленькая теория, объясняющая природу российского конформизма.

Явная повторяемость многих явлений в нашей богатой событиями истории позволяет высказать гипотезу о действии некоего закона жизни общества, который можно сформулировать так: «В России каждое доброе дело должно быть вовремя и по достоинству наказано. Мера наказания прямо пропорциональна масштабу свершенного доброго дела».

Из этого закона вытекают очевидные следствия. Первое: каждый, кто обуреваем стремлением к свершению добрых дел, должен исходить из принципа неотвратимости наказания. Второе: в самом начале следует точнее представить себе меру предстоящей ответственности за возможные необдуманные поступки. Третье: по итогам размышлений над предыдущими пунктами необходимо тщательно оценить степень тяги к свершению доброго дела и лишь после этого принять решение.

Описанный алгоритм весьма непрост. Вероятно, поэтому практически никто ничего не делает. В такие времена история развивается по Высоцкому: «Настоящих буйных мало – вот и нету вожаков». Успешно строится Общество Победившего Цинизма. 

Национальный проект и его имитация

Мы имеем дело с печальным, но закономерным результатом развития в стране политической культуры. Существо дела хорошо отражено в не так давно вышедшем учебнике обществознания для 9-го класса под редакцией Л.В.Полякова: «Авторитарная политическая культура – система представлений о государстве и политической власти как инстанции, обладающей безусловным авторитетом, единственным способом поведения по отношению к которой является безусловное и безоговорочное подчинение». А я-то полагал, что, согласно Конституции, Россия является демократической страной.

Для оценки эффективности описанной политики лучше других подходит слово «имитация». Постоянно демонстрируется забота об образовании. На деле проблемы образования находятся на далекой периферии забот и интересов современного государства Российского. Здесь ставятся и решаются искусственные и второстепенные задачи, но никак не сущностные проблемы.

При честном анализе ситуации и серьезном отношении к делу нужно ставить вопрос о неотложных мерах, позволяющих и остановить процессы явной деградации национальной системы образования, и наметить четкий план развития человеческого потенциала, остро необходимый для исторического прорыва России в эпоху «экономики знаний» и высоких технологий. Нужна хорошо продуманная, многолетняя очень сложная и терпеливая работа большого числа талантливых людей, искренне увлеченных и целью, и делом. Предстоят решительная перестройка высшей школы, реанимация системы начального и среднего профессионального образования, серьезнейшее обновление содержания школьного и педагогического образования. А еще необходимы оздоровление культурной и образовательной среды, модернизация материальной базы, создание условий для повышения мастерства педагогов, становление образовательной индустрии в стране и многое-многое другое.

Все это возможно сделать лишь в рамках длительного крупного национального проекта, то есть проекта, решающего в ограниченный срок крупную национальную проблему. Но то, что названо сегодня национальным проектом «Образование», таковым не является. Это очень локальный краткосрочный план некоторых общенациональных мероприятий – не более.

Ни одну из серьезных и очень острых проблем проекты Министерства образования и науки не решают и решить не могут. Это позволяет уверенно говорить о режиме постоянного возбужденного бездействия, представляющего собой бурную имитацию деятельности. Был, например, принят закон о переходе к обязательному общему среднему 11-летнему образованию. Что сделано? Ни-че-го! А программа создания нового содержания для школ близится к очередному позорному финалу.

Вернусь к проблеме выбора.

Пропагандируется такая точка зрения: решение о внедрении ЕГЭ принято и не обсуждается. Немедленно приступить к исполнению. Точка.

Сильно упертым «егэистам» и «модернизаторам» должен напомнить следующее. Во-первых, даже в армии есть понятие преступного приказа. Есть и соответствующие формы ответственности. Во-вторых, здравый смысл подсказывает, что если лицо, принимающее решение, знает, что риск крупных отрицательных последствий очень велик, то следует остановиться: решение не подготовлено. В-третьих, нужно напомнить, что существует суд истории, а также понятия чести, репутации и доброго имени.

Поэтому наиболее разумен в сложившейся ситуации такой выход:

а) вводится мораторий на законы, принятые за последние два года;

б) Министерство образования и науки публикует полные отчеты о своей работе в 2004–2008 годах;

в) организуется широкая общенациональная дискуссия по проблемам образования;

г) по результатам дискуссии авторитетная независимая комиссия разрабатывает новую концепцию образовательной политики и программу развития национальной системы образования;

д) новый курс в образовании утверждается Чрезвычайным съездом работников образования.

Такой порядок действий диктуется не только здравым смыслом. В ближайшее время предстоит существенно более широкая дискуссия. Если стратегия развития России разрабатывается всерьез и надолго, то ее сердцевиной должна стать именно программа развития образования: при кадровой деградации и кадровых провалах исторические прорывы невозможны.

В противном случае судьбоносную стратегию строительства развитого капитализма в России ждет судьба программы КПСС. Помните Хрущева с его знаменитым «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме»?

* * *

Наступает Момент истины.

Либо будет продолжена политика имитации деятельности, ведущая к ускоряющейся деградации образования, науки, культуры, либо оформится новый курс, ориентированный на подлинное их развитие.

Либо пробьются ростки гражданского общества, то есть общества, принимающего на себя ответственность за свою судьбу и постоянно контролирующего действия власти, либо восторжествует «авторитарная политическая культура» в том замечательном смысле, который описан выше.

В заключение следует отметить, что важную роль в успешном проведении пакета «модернизационных» законов об образовании сыграла партия «Единая Россия» в Госдуме в соответствии со знаменитым тезисом Бориса Грызлова: «Парламент – не место для дискуссий». Как бы нам не дойти до обобщения «Россия – не место для дискуссий»…

Александр Абрамов, член-корреспондент Российской академии образования. Источник: "Независимая газета".
 

Александр Абрамов

Пора заканчивать праздник непрофессионализма

Источник информации — http://archive.russia-today.ru/2009/no_19/19_topic_01.htm

В этом году документирован крах трех мифов, связанных с главной реформой отечественного образования последних лет. Собственно, миф о демократичности ЕГЭ никогда не нуждался в развенчании. Студенческих общежитий в Москве и Санкт-Петербурге осталось мало. Доброхотов, берущих на себя финансирование обучения талантов из глубинки в течение 5—6 лет, тоже не наблюдается. Отсутствует и серьезный анализ. Интересен такой вопрос: какой процент выпускников сельских школ поступает в вузы? Возможно также, что небольшой рост числа провинциалов в ведущих вузах объясняется некоторым ростом благосостояния в предкризисные годы. А что произойдет в результате кризиса?

В миф об антикоррупционности ЕГЭ мало кто верит. Вузовские коррупционеры с лихвой компенсировали свои потери на вступительных экзаменах, создав куда более выгодную систему поборов на 10—12 экзаменационных сессиях. А рынок дипломов, репетиторства и “услуг” при сдаче ЕГЭ развивается весьма и весьма успешно вопреки общей тенденции спада рынков в условиях кризиса.

Новинка сезона — крушение мифа об объективности ЕГЭ. Это очень серьезное достижение Минобрнауки и Рособрнадзора. Дело в том, что в угаре борьбы за объективность и качество образования было принято такое решение: школьникам, получившим две двойки по математике и русскому языку, аттестат не выдается. Ясно, однако, что плодить в условиях кризиса злых молодых людей с волчьими билетами — дело рискованное, даже более опасное, чем монетизация льгот. По мнению многих учителей, при мало-мальски серьезном уровне заданий и честной проверке будет не менее 30 процентов двоечников, а это сотни тысяч “безаттестатников” и их родителей.

Тем самым остро обозначилась проблема сохранения социальной стабильности. Задача успешно решена в три этапа. На первом этапе — при проведении экзаменов — закрыли глаза на “шалости”. Судя по сообщениям в Интернете, методы обретения приличных оценок весьма разнообразны: это далеко не только массовый всплеск объемов мобильной связи экзаменующихся в дни испытаний. (При желании это можно документировать, обратившись с запросом в ведущие компании мобильной связи. При еще большем желании можно получить в ФСБ распечатки разговоров “экзаменующихся” с их “группами поддержки”.) На втором этапе волевым путем установлен крайне низкий порог тройки — как говорится, ниже плинтуса. На третьем этапе — при пересдаче двоек — 2/3 сдающих всего за пару недель ликвидировали безграмотность по русскому языку и математике. В итоге вышли на запланированные контрольные цифры: лишь 2—3 процента выпускников не получили аттестата.

Мы потерпели очередную победу административно-командной системы над здравым смыслом: триумфальное шествие ЕГЭ предполагают продолжить. Победа, однако, пиррова. Нас постоянно уверяют: “ЕГЭ уже тем хорош, что он показывает истинную картину. Нельзя же обижаться на термометр”. В том-то и беда, что картина фальсифицирована. А градусник, показывающий температуру с разбросом в десятки градусов, да к тому же и со свободно регулируемой шкалой, надо срочно выбрасывать: ложный диагноз — серьезная угроза жизни “пациента”.

Итоги ЕГЭ-2009 подтвердили опасения оппонентов. С приданием ЕГЭ судьбоносного характера число поборников объективности устремилось к нулю. И ученики, и родители, и управленцы регионального и федерального уровня заинтересованы лишь в получении высоких результатов любой ценой. Цель оправдывает средства (в том числе и такие, как лавинообразный рост льготников-инвалидов детства). ЕГЭ — инструмент, развращающий и общество, и государство.

Но главный сюрприз — крайняя поляризация при распределении конкурсов среди вузов: разброс — в спектре от значений меньших 1 до 200 человек на место. Такого эффекта никто не прогнозировал. Конечно, это свидетельство больших пробелов при проведении семилетнего псевдоэксперимента с ЕГЭ. С другой стороны, трудно давать прогнозы при отсутствии серьезных социологических исследований в сфере образования.

Возникают две большие проблемы. Во-первых, стало очевидно, что система ЕГЭ не действует в условиях больших конкурсов и конкурсов, требующих персонального отбора. Трех-четырех тривиальных параметров явно недостаточно, чтобы объективно выделить одного из очень многих претендентов. Во-вторых, анализ распределения конкурсов по вузам и специальностям приводит к крайне печальному выводу. Многолетняя пропаганда так называемых жизненных успехов сделала свое дело. Профессии педагога, ученого и инженера совершенно непрестижны. И как в таких обстоятельствах остановить рост техногенных катастроф, а тем более развивать высокие технологии?

Мы действительно приближаемся к критической точке. Ответственность — за высшим руководством страны. Ясно, что признание ошибок — дело трудное, тем более что решающий вклад в “триумф” ЕГЭ внесла правящая партия. Но все-таки стратегические интересы страны должны быть выше личных интересов и личных амбиций. В недавнем выступлении Президент Д. Медведев наконец-то высказался за создание независимой комиссии, которой предстоит оценить все плюсы и минусы ЕГЭ. Будет ли комиссия подлинно независимой и профессиональной? Возобладает ли здравый смысл или продолжится ускоряющаяся деградация системы образования в России?..

Как могут далее развиваться события? Есть два сценария. Первый исходит из идеи сохранения системы ЕГЭ при некоторых косметических мерах (ограничение числа вузов, в которые абитуриент может подать заявление, изменение наиболее одиозных текстов экзаменационных материалов и т. п.). Недавнее интервью Президента Дмитрия Медведева, в котором он охарактеризовал систему ЕГЭ как “прогрессивную”, показывает, что именно этот сценарий наиболее вероятен.

В этом случае процесс деградации российской системы образования ускорится. Школа продолжает трансформацию из главного человекообразующего и народообразующего института в институт натаскивания на ЕГЭ по русскому языку и математике по сомнительным текстам. Все другие предметы, не удостоенные обязательных экзаменов, — а это литература, геометрия, физика, история и т. д. — превращаются в “факультеты ненужных вещей”. Доля малограмотных школьников и слабых студентов будет с каждым годом возрастать, а число квалифицированных учителей и преподавателей вузов снижаться. Примитивизация целей образования неизбежно влечет примитивизацию системы образования. Зато восторжествуют идеи неизвестных (фамилии идеологов и разработчиков практически всех итоговых документов об образовании никогда не публикуются) “модернизаторов”. Они продолжат свое неправое дело под лозунгом “Железной рукой мы будем реформировать систему образования в России до последнего полуграмотного россиянина!”.

В случае если ЕГЭ вопреки многочисленным протестам будет отправлен “на сохранение”, мы получим два серьезных следствия политического характера.

Речь идет о подрыве авторитета современного государства Российского, которое принимает на себя неподобающие функции комиссии по приемке “объектов” со многими конструктивными дефектами и строительным браком. При всеобщей незаинтересованности участников процесса с ЕГЭ недостоверность результатов — это не случайность и не “болезнь роста”, а неумолимая закономерность. Старая система выпускных и вступительных экзаменов имела множество недостатков, но это все-таки не основание для того, чтобы заменять ее на худшую. Математикам хорошо известен принцип Гаусса “Ничто не сделано, если что-то недоделано”. При принятии важных государственных решений принцип Гаусса, как и принцип Гиппократа “Не навреди!”, категорически нельзя игнорировать.

Другое политическое следствие связано с часто декларируемым лозунгом о построении в России Гражданского Общества, то есть общества, принимающего на себя ответственность за свою судьбу и активно влияющего на события. В принципе ЕГЭ — это не самый важный элемент системы образования. Выход “страстей по ЕГЭ” в центр внимания обусловлен тем, что эта проблема, в отличие от всех других, затрагивает жизненные интересы многих миллионов людей: речь идет о судьбах собственных детей. Плодотворные дискуссии и поиск решения как результат совместной деятельности Власти и Общества могли бы стать заметным шагом к Гражданскому Обществу. Мы двигаемся, однако, в прямо противоположном направлении. Подчеркнуто высокомерное отношение “верхов” к общественному мнению, с одной стороны, и явная неспособность к конструктивной оппозиции и профессиональных сообществ, и общества в целом, с другой, — свидетельства большого неустройства. Не устарел В. Гиляровский: “В России две напасти — внизу Власть Тьмы, а наверху — Тьма Власти”. Как известно из нашей истории, вхождение в резонанс этих двух напастей часто приводит к событиям неожиданным и драматичным. Издеваться над общественным мнением в России можно. Можно это делать долго. Но не вечно…

Есть ли альтернатива описанным сценариям?

Да, есть.

Принятие волевого решения о продлении агонии ЕГЭ — вариант крайне неудачный. Во-первых, по-прежнему не оцениваются немалые риски, наличие которых признают даже сторонники ЕГЭ. Во-вторых, острота дискуссии не снимается, а обостряется; споры лишь откладываются до неизбежных новых скандалов. Продолжение постоянных диспутов, раскалывающих и Общество, и Власть, — явление не самое позитивное: это свидетельство отсутствия удовлетворительного решения. Но важнее другое. В конце концов, ЕГЭ — это лишь часть верхушки гигантского айсберга проблем образования. С фокусированием внимания на ЕГЭ подлинные и весьма сложные проблемы российского образования не обсуждаются, а следовательно, и не решаются. Вспомним, например, крайнюю неэффективность системы высшего образования, разруху в системе начального и среднего профессионального образования, педагогического образования, кадровую деградацию и т. д. и т. п.

Поэтому наиболее естественный в сложившихся обстоятельствах путь — создание независимой комиссии на основе следующих жестких принципов ее работы:

1) Комиссия должна быть профессиональной. Программа так называемой модернизации образования действует с 2001 года. Как показывает анализ многочисленных выступлений в электронных СМИ и печатных публикациях, решающее влияние на события оказывали чиновники и политики. Но образование — слишком серьезное дело, чтобы его можно было отдавать на откуп этим категориям трудящихся. Поэтому в предлагаемой комиссии ведущая роль должна принадлежать профессионалам — людям, которые в годы “модернизации” не были ни выслушаны, ни услышаны — учителям и директорам школ, преподавателям и профессорам вузов, признанным специалистам в сфере образования.

2) Комиссия должна быть подлинно независимой. Как апологеты ЕГЭ, так и оппоненты этой системы не должны входить в ее состав. Это же относится к представителям Минобрнауки, Госдумы и Совета Федерации, которые активно участвовали в принятии решений. Их задача — представление в комиссию всех необходимых документов с соответствующими мотивировками. Председателем комиссии (возможно, и сопредседателем) может стать авторитетный ученый.

3) Необходимо придать комиссии высокий статус и высокие полномочия, позволяющие затребовать всю относящуюся к делу информацию и ограничить давление со стороны лиц, заинтересованных в том или ином итоге. Наиболее действенное решение — создание комиссии при Президенте РФ.

4) Задачи комиссии:

— исследование всех обстоятельств, связанных с проведением эксперимента ЕГЭ (2002—2008 гг.), и опыта его массового внедрения (2009 г.);

— объективная оценка всех плюсов и минусов ЕГЭ;

— разработка временных правил проведения выпускных школьных экзаменов и вступительных испытаний в вузы в 2010 году.

Последняя задача накладывает серьезные временные ограничения: правила игры следует обнародовать до конца октября. Сроки жесткие, но реальные: тема ЕГЭ обсуждалась многократно и всесторонне. Система фактов, аргументов и контраргументов представлена в многочисленных документах и публикациях — ее остается собрать, проанализировать и оценить. Для ускорения работы можно провести небольшую конференцию, участники которой представляют разные взгляды и проводят очные дискуссии. Итоговый доклад комиссии должен быть опубликован.

Должен сказать, что я не смог найти аргументов против организации подобной комиссии. Кроме одного: существует немало людей и организаций, не заинтересованных в подобном развороте событий. Как бы ни относиться к ЕГЭ, ясно, что допущено большое число ошибок, за которые, строго говоря, нужно нести ответственность. Поэтому главная сложность — принять политическое решение, проявив политическую волю и, если угодно, политическое мужество. В этом случае будет создан важный прецедент, показывающий, что праздник непрофессионализма и безответственности подходит к концу.

 

Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: