Лингвистическая экспертиза
Сборник статей
Содержание
1. Е.И. Галяшина. Судебная лингвистическая экспертиза.
2. Выявление завуалированной информации в устных разговорах и письменных текстах.
3. Желтухина Марина Ростиславовна. Комплексная судебная экспертиза: психолого-лингвистический аспект.
4. И. А. Стернин. Проблема скрытых смыслов в лингвистической экспертизе. Доклад на конференция "Юрислингвистика: судебная лингвистическая экспертиза, лингвоконфликтология, юридико-лингвистическая герменевтика".
Е.И. Галяшина
Судебная лингвистическая экспертиза
Источник информации — http://isemgua.ru/info/ling_ex/ .
Расширяющая практика расследования уголовных дел, возбуждаемых по статьям 129 УК РФ (Клевета), 130 УК РФ (Оскорбление), ст. 146 (Нарушение авторских и смежных прав), ст.282 УК РФ (Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды), а также производство по делам по административным правонарушениям по ст. 6.13 КоАП РФ, рассмотрение в судах общей юрисдикции и в арбитражных судах исков по защите чести, достоинства и деловой репутации граждан и юридических лиц (ст. 152 ГК РФ) – все это обилие дел объективно потребовало привлечения для их разрешения специальных лингвистических познаний. Как правило, в таких случаях назначается судебная лингвистическая экспертиза в государственное или негосударственное экспертное учреждение либо персонально эксперту, то есть сведущему в данной области науки лицу.
Кроме того, в последнее время заметна и тенденция по оживлению ранее практически не работавших статей уголовного кодекса РФ. Это — ст. 298 УК РФ – Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя, а также ст. 319 УК РФ — Оскорбление представителя власти. Злоупотребление свободой слова и свободой выражения мнений в СМИ нередко приводит к подрыву репутации и авторитета представителей власти и правосудия. При этом указанные статьи во многом не работали и в том числе потому, что без привлечения специальных познаний эксперта-лингвиста трудно установить наличие события преступления и дать его уголовно-правовую квалификацию. Таким образом, без научно-обоснованного заключения судебной лингвистической экспертизы дела данной категории вряд ли имеют судебную перспективу.
Со всей очевидностью можно констатировать, что судебная лингвистическая экспертиза за последние годы окончательно оформилась как самостоятельный род судебных экспертиз, относящийся к классу судебно-речеведческих экспертиз[1]. Из разряда явлений эпизодических, она перешла в группу экспертиз, которые если не де-юре, но де-факто, становятся обязательно необходимыми по таким категориям дел, где без привлечения специальных лингвистических познаний невозможно или затруднительно установить событие правонарушения, совершаемого посредством устной или письменной речи.
Отметим, что до недавнего времени судебно-лингвистические исследования спорных текстов выполнялись на уровне искусства — мастерства отдельных наиболее опытных и квалифицированных ученых и часто вне стен экспертных учреждений. При этом многие авторитетные ученые филологи (как правило, это преподаватели филологических факультетов, педагогических ВУЗов, не являющиеся сотрудниками экспертных учреждений, но назначенные по конкретному делу судебными экспертами) не всегда четко представляли круг своих обязанностей и ответственность за сформулированные выводы, зачастую не видели судебной перспективы сделанных ими умозаключений или суждений. Нередко ими смешивались задачи теоретических, поисковых научных изысканий и практической экспертной деятельности по установлению фактов, имеющих значение судебных доказательств. В заключениях филологов, не являющихся профессиональными экспертами, нередко фигурировали непроверенные версии, домыслы, гипотезы и догадки, субъективные мнения, которые могут быть приемлемы для научной дискуссии, но не годятся в качестве выводов экспертизы. Применялись неапробированные лингвистические методы и методики, надежность которых требовала научного подтверждения. В результате такие заключения либо не получали положительной оценки в судебных постановлениях, либо вовсе не принимались судами в качестве доказательств.
Социальный заказ на производство судебных лингвистических экспертиз в соответствии с требованиями действующего процессуального законодательства объективно потребовал профессионального экспертно-лингвистического обеспечения судебного рассмотрения дел по вышеуказанным категориям. А поскольку рост количества таких информационных и документационных споров, в которые оказались вовлечены не только граждане, юридические лица, но и средства массовой информации и Интернет-издания, рос в геометрической прогрессии по всей Российской Федерации, то объективно необходимо было перевести данную экспертизу с уровня искусства на уровень отработанного технологического процесса, осуществляемого по единым, научно-обоснованным методикам и воспроизводимым лингвистическим технологиям.
Важной для становления лингвистической экспертизы видится работа по созданию и развитию Института судебной экспертизы в структуре Московской государственной юридической академии (МГЮА). В условиях этого института осуществляется подготовку профессиональных высококвалифицированных судебных экспертов по специализации «судебное речеведение» (с получением студентами базовых знаний по юриспруденции, лингвистической и других родов судебных речеведческих экспертиз) для государственных и негосударственных, частных экспертных учреждений, юридических служб, СМИ, патентных ведомств, адвокатуры и т.д.
Судебная лингвистическая экспертиза – это эффективная (а потому крайне ответственная) процессуальная деятельность по лингвистическому исследованию речевой информации (зафиксированной на любом материальном носителе), имеющей значение доказательства. Результаты этой деятельности, жестко регламентированной рамками уголовного, гражданского или арбитражного процесса, оформляются письменным заключением эксперта-лингвиста (или комиссии экспертов-лингвистов) по вопросам, разрешение которых требует применения специальных познаний в области языкознания.
Объектами судебных лингвистических экспертиз являются речевые произведения в форме письменного текста (от отдельного языкового знака до текста любого объема) или устной речи (зафиксированной на каком-либо материальном носителе).
Предметом судебных лингвистических экспертиз являются факты и обстоятельства, устанавливаемые на основе исследования закономерностей существования и функционирования в устной и письменной речи естественного или искусственного языка.
Потребность в производстве судебной лингвистической экспертизы, наиболее часто возникает:
— в юрисдикционной деятельности компетентных органов по раскрытию и расследованию преступлений (клевета, оскорбление, возбуждение национальной розни, угрозы и шантаж, вымогательство, нарушение авторских и смежных прав и т.д.);
— в судебном разбирательстве гражданских дел (иски о защите чести, достоинства и деловой репутации, авторских прав и т.д.), арбитражных споров (нарушение авторских и смежных прав, толкование договоров, протоколов, документов хозяйственного оборота и т.д.).
Термин «судебная лингвистическая экспертиза» во многом собирательный. Как название экспертиз этого рода ранее использовались наименования «текстологические», «филологические», «стилистические», «семасиологические» экспертизы и др. Однако все возрастающая потребность судебной практики в решении многообразных экспертных задач, касающихся продуктов речевой деятельности, потребовал выработки единого и достаточно понятного наименования, в качестве которого устоялся термин – судебная лингвистическая экспертиза.
Сегодня можно говорить о следующих типовых задачах, решаемых в рамках судебной лингвистической экспертизы:
— исследование спорного текста, высказывания или языкового знака (например, документа, газетной статьи, телепередачи, фирменного наименования, товарного знака и др.) с целью установления его смыслового содержания;
— исследование спорного текста, высказывания или языкового знака с точки зрения жанровой, композиционной или лексико-грамматической формы выражения;
— исследование коммерческих имен (фирменных наименований, торговых марок, доменных имен) на предмет установления их оригинальности, индивидуальности, новизны, неповторимости, степени смешения;
— разъяснение на основе профессиональных лингвистических познаний правил применения норм современного русского языка с учетом функционально-стилистической принадлежности спорного текста.
Естественно, перечень этих задач далеко не исчерпывающий и может быть расширен в ответ на запросы судебной практики.
Судебная лингвистическая экспертиза на современном уровне развития тесно примыкает к другим родам судебных речеведческих экспертиз. Она может производиться комплексно с компьютерно-технической экспертизой (например, если исследованию подлежит контент сайта в Интернете, доменные имена, компьютерный сленг, содержимое электронной почты и т.д.), с фоноскопической экспертизой (например, когда объектом исследования является устная речь, записанная на фонограмме), автороведческой экспертизой (если возникает вопрос об авторстве анонимного или псевдонимного письменного или устно озвученного текста, а также когда вопросы касаются плагиата, этимологии новообразованных слов — неологизмов, авторской оригинальности логоэпистем, товарных знаков и иных фирменных наименований и т.д.), почерковедческой экспертизой (например, если автор и исполнитель рукописного текста – разные лица), с судебно-технической экспертизой документов (например, если имеются подозрения в искусственной компиляции текста), с судебно-психологической экспертизой (например, когда имеются сомнения в том, что в момент составления документа его автор полностью осознавал свои действия и мог руководить ими), с судебно-психиатрической экспертизой (например, если необходимо установить психическую полноценность автора предсмертной записки при суициде и исключить инсценировку) и т.д.
Большой объем текстов, представляемых на судебную лингвистическую экспертизу, трудоемкость и многообразие практических задач, для решения которых необходимы специальные лингвистические познания, все — это объективно привело не только к росту числа назначаемых лингвистических экспертиз, но и увеличению сроков их проведения.
В этих условиях для удовлетворения всевозрастающего социального заказа на судебные лингвистические экспертизы и сокращения сроков их выполнения очевидна потребность в наращивании штатной численности экспертов-лингвистов в государственных и негосударственных экспертных учреждениях. Для этого необходимо на постоянной основе осуществлять обучение экспертов-лингвистов в системе высшего профессионального образования.
Анализ практики прохождения в судах различных инстанций показывает что высоко квалифицированные юристы СМИ во взаимодействии с судебными экспертами (лингвистами, речеведами, автороведами) могут осуществлять комплексный экспертно-лингвистический и юридический мониторинг журналистских материалов. Тем самым будут снижаться риски предъявления претензий физических и юридических лиц к конкретным словам и выражениям, употребленным в их адрес в печатных и электронных СМИ, а также судебного преследования редакций за разжигание национальной вражды, религиозной розни, распространение порнографии, пропаганды наркотиков и др.
Приведем наиболее часто встречающиеся вопросы, которые ставятся на разрешение судебной экспертизы по разным категориям дел и особенно по делам, связанным с защитой чести, достоинства и деловой репутации с учетом разъяснения Пленума Верховного суда РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».
1. По делам о защите чести, достоинства и деловой репутации граждан или юридических лиц:
Содержит ли статья под названием «……», опубликованная в газете «…..», №__ от «__» _______ 200_г. негативные сведения о деятельности г-на _______., его личных деловых и моральных качествах?
Если содержится, то в каких конкретно выражениях содержится негативная информация?
Если в вышеуказанных фразах имеются негативные сведения о г-не ___, то в какой форме они выражены: утверждения, предположения, вопроса?
Если в представленном материале содержится негативная информация о г-не _________, то воспринимается ли эта информация как умаляющая деловую репутацию указанных лиц, чернящая доброе имя, задевающая честь и достоинство г-на ______?
Имеются ли в статье сведения, выраженные в форме утверждений о фактах, событиях нарушения гр-ном _______ действующего законодательства, моральных норм и принципов, которые могут быть проверены на соответствие действительности?
Имеются ли в статье оценочные суждения, мнения, относящиеся к гр-ну _______?
Если имеются, то в каких конкретно высказываниях они содержатся?
2. По делам, связанным с электронными СМИ:
Имеются ли в передаче «____», эфир _____., на телеканале _______, высказывания ведущего (тележурналиста) _______ о действиях, негативно характеризующих профессиональную, деловую и общественную деятельность _______________? Если имеются, то в какой форме они выражены – утверждения, мнения, предположения?
Является ли телепередача «_______», эфир ________ на телеканале ______ продуктом самостоятельного интеллектуального творчества тележурналиста и ведущего телепередачи «________»?
3. По делам, сопряженным с нарушением авторских прав:
Каков жанр, вид и характер произведения П. «__________»?
Каков жанр, вид и характер произведения Л. «__________»?
Является ли оригинальной форма изложения фрагментов произведения П. «_______», указанные в исковом заявлении?
Имеются ли в произведении Л. «__________» текстуальные совпадения с произведением П. «___________?
Подвергалось ли переработке произведение П. «____________» в тех фрагментах произведения Л. «_________», которые указаны в исковом заявлении?
Является ли произведение Л. «________результатом переработки произведения П. «________», если да, то в каком объеме?
Можно ли произведение Л. «____» считать производным произведением от произведения П. «______»?
4. По делам о сходстве товарных знаков
Обладают ли сходством художественно-графические решения сравниваемых товарных знаков № _______ и №_________?
Являются ли сходными до степени смешения комбинированный товарный знак № _______ и товарный знак _______?
Какие слова в русском языке и основных литературных языках мира относятся к индивидуальным, уникальным словам?
Является ли название «_______» индивидуальным, уникальным, то есть оригинальным, неповторяющимся?
Имеет ли принципиальное значение для идентификации комбинированного товарного знака со словесным элементом «________» написание данного слова заглавными или строчными буквами?
Сходны ли между собой словесные элементы названных товарных знаков, имея в виду фонетическое, смысловое, графическое сходство?
Какие слова входят в состав словесного обозначения, входящего в структуру комбинированного товарного знака, состоящего из двух компонентов (графического и словесного)?
Имеются ли в составе словесного компонента рассматриваемого комбинированного знака слова, являющиеся общепринятыми наименованиями или терминами, характерными для какой-либо конкретной отрасли производства или области науки и техники?
Доминирует ли в рассматриваемом комбинированном товарном знаке вербальный компонент (словесное обозначение) или графический?
5. По делам, связанным с предвыборной агитацией
Имеются ли в словах ________ в тексте листовки _______обещания автора материала передачи избирателям денежных средств и других материальных благ по итогам голосования.
Имеется в тексте информация, направленная на возбуждение национальной ненависти и вражды, унижение национального достоинства _______ и _________, а также иные признаки экстремистской деятельности.
Анализируя современное состояние судебной лингвистической экспертизы можно констатировать, что данный род экспертизы уже прошел первый этап своего развития. Определена ее роль и место среди других родов экспертиз, четко выстроены границы ее компетенции. Нормативная основа в большинстве случаев позволяет избегать двойного толкования. Накоплена определенная методическая база выполнения экспертиз. Постепенно растет число подготовленных экспертов, работающих в данном направлении. Все это позволяет делать вывод о том, что современная лингвистическая экспертиза все больше и больше соответствует потребностям юридической практики.
[1] Галяшина Е.И. Основы судебного речеведения / Под ред. М.В. Горбаневского. – М.: СТЭНСИ, 2003. с. 22-39; Галяшина Е.И. Понятийные основы судебной лингвистической экспертизы // Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ в судебных экспертизах и информационных спорах. Материалы научно-практического семинара. Ч. 2. – М.: Галерия, 2003, с.48-64; Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе. – М.: НОРМА, 2005, с. 371-393.
Выявление завуалированной информации в устных разговорах и письменных текстах
Источник информации — http://expertgrup.ru/index/vyjavlenie_zavualirovannoj_informacii_v_ustnykh_razgovorakh_i_pismennykh_tekstakh/0-107 .
Выявление завуалированной информации в устных разговорах и письменных текстах требует проведения лингвистической экспертизы. Это происходит тогда, когда в качестве доказательства по делу предъявляются записи разговоров. Иногда смысл произносимого не вполне понятен. В этом случае необходимо восстановить текстовое содержание. В некоторых случаях, когда разговор связан с незаконными действиями (дача взятки, незаконный оборот наркотиков, оружия, изготовление поддельных документов), информация передается конспиративно. Говорящий пытается завуалировать истинный смысл высказывания.
Завуалированная, или замаскированная, информация присутствует в тексте. Она понятна ограниченному кругу людей, для которых она предназначена. Существует несколько способов использования скрытой информации в письменном тексте или в устной речи. Завуалировать информацию помогает использование эвфемизмов – других слов, обладающих собственным смыслом, – взамен реальных понятий. Тот, кому предназначена эта информация, обладает специальными кодами для расшифровки эвфемистической речи. Специальные коды могут быть языковыми особенностями жаргонов, арго, социолектов, сленгов. Также, для обеспечения высокого уровня конспирации, различные группы людей могут применять так называемые «разовые коды» – заменяющие термины для обсуждения конкретного вопроса или круга тем. Лингвистическая экспертиза с опорой на языковую среду автора исследуемого текста может установить, есть ли в предоставленном для исследования материале скрытый смысл, отличный от повседневного значения использованных в нем слов и выражений. Код текста может меняться в зависимости от изменения условий, в которых происходит коммуникация. Эксперт-лингвист может установить так называемые «переключатели кодов» – специальные слова или сигналы, дающие собеседникам понять, что говорящий перешел на другое кодовое обозначение.
Завуалированная информация может содержаться в коммуникациях представителей различных социальных групп. К маскировке данных при переговорах прибегают участники организованных преступных групп. В таких случаях задачей эксперта-лингвиста является установление наличия в текстах или переговорах информации о готовящихся противоправных действиях, связанных, как правило, с торговлей оружием, незаконным оборотом наркотических средств, незаконными операциями с недвижимостью, дачей взятки и пр. Завуалированная информация также содержится в продуктах речевой деятельности представителей террористических и экстремистских группировок. Целью лингвистической экспертизы при работе с подобными текстами является подтверждение обсуждения готовящихся терактов, а также наличие в текстах, листовках, обращениях скрытых актов призыва к экстремистским действиям. Отдельную группу представляют собой переговоры лиц, занимающих определенные должности в коммерческих или государственных структурах, с их непосредственными контрагентами. Все подобные коммуникации так или иначе вращаются вокруг такого явления, как взятка (вопросы дачи взяток, пособничества при передаче взяток и так далее).
В качестве завуалированной информации объектом исследования также может быть скрытая реклама. Под скрытой рекламой понимается совокупность технологий управления сознанием масс и поведением потребителя. Одним из способов размещения скрытой рекламы является употребление в тексте информации о продукте или услуге, которую нельзя однозначно трактовать как рекламное объявление, но которая, тем не менее, провоцирует потребителя на покупку того или иного продукта или услуги. Подобные цели достигаются, например, с помощью употребления слов, схожих фонетически с наименованием товарного знака или названием продукта. Точно так же скрытая реклама может ставить своей целью распространение негативной информации о компании-конкуренте или ее продукции. Подобные тексты и действия производителей лежат в сфере недобросовестной конкуренции, что противоречит закону о рекламе, и могут являться причиной судебных разбирательств. Лингвистическая экспертиза может установить дословное содержание текста, а также наличие в нем скрытой информации о продукте, услуге или компании.
Современная лингвистическая экспертиза по выявлению завуалированной информации в устных разговорах и письменных текстах обладает следующими ресурсами:
· может помочь в установлении скрытых смыслов;
· позволяет установить дословное содержание текста;
· определяет роли собеседников (провокатор, инициатор, исполнитель, посредник);
· изучает текст на предмет выявления смысловой направленности.
Что необходимо предоставить специалисту для проведения лингвистической экспертизы, выявляющей завуалированную информацию в устных разговорах и письменных текстах?
Для исследования специалисту предоставляют:
· аудио- и видеозаписи разговоров и выступлений;
· газетные, журнальные и Интернет-публикации;
· книги, брошюры, плакаты, листовки и другую печатную продукцию.
По каким делам проводится выявление завуалированной информации в устных разговорах и письменных текстах?
Круг статей, по которым проводится лингвистическая экспертиза завуалированной информации в устных разговорах и письменных текстах:
· Статья 186 («Изготовление, хранение, перевозка или сбыт поддельных денег или ценных бумаг»);
· Статья 222 («Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств»);
· Статья 290 («Получение взятки») УК РФ;
· Статья 291 («Дача взятки») УК РФ;
· Статья 291.1 («Пособничество во взяточничестве») УК РФ;
· Статья 304 («Провокация взятки либо коммерческого подкупа»).
В рамках экспертизы по выявлению завуалированной информации в устных разговорах и письменных текстах может быть проведено комиссионное исследование с участием специалистов-психологов с целью:
· установления характера взаимодействия между говорящими (на основе аудио-, видеозаписи или текстового содержания);
· выявления психологической мотивировки противоправных действий;
· определения психологического воздействия в результате следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, психофизиологических исследований;
· выявления признаков ложных показаний, сокрытия обстоятельств.
КОМПЛЕКСНАЯ СУДЕБНАЯ ЭКСПЕРТИЗА: ПСИХОЛОГО-ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Ист. информации — http://konference.siberia-expert.com/publ/doklad_s_obsuzhdeniem_na_sajte/zheltukhina_m_r_kompleksnaja_sudebnaja_ehkspertiza_psikhologo_lingvisticheskij_aspekt/2-1-0-66
В начале XXI века в российском судебном производстве источниками необходимых доказательств по уголовным, гражданским, арбитражным или административным делам все больше выступают видео- или аудиозаписи, письменные или устные тексты. На основе вербальных или невербальных текстов для установления многообразных фактов, имеющих значение доказательств в процессе следствия, дознания или суда, используются специальные познания в области лингвистики и психологии. Основной процессуальной формой применения такого рода специальных познаний все чаще становится назначение комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы, для производства которой привлекаются психологи и лингвисты.
В результате анализа существующих классификаций судебных экспертиз по классам, родам и видам можно с уверенностью констатировать, что общая теория судебной экспертизы – это активно развивающееся междисциплинарное направление. В общей теории судебной экспертизы традиционно выделяется класс криминалистических экспертиз, в котором разграничиваются самостоятельные роды судебных экспертиз и соответствующие экспертные специальности по значимому для нас критерию «Специальные знания»:
1) на основе психологических знаний:
— 20. Психологическая экспертиза (20.1. Исследование психологии и психофизиологии человека)2 (Енгалычев, Шипшин, 1996 и др.);
2) на основе филологических знаний:
— 1. Автороведческая экспертиза (1.1. Исследование письменных текстов)[1] = 2. Автороведческая экспертиза (2.1.Исследование письменной речи с целью установления авторства)
[2].
— 23. Фоноскопическая экспертиза (23.1. Идентификация лиц по фонограммам устной речи, 23.2. Техническое исследование фонограмм) и 7. Видеотехническая экспертиза (7.1. Видеотехническая (Техническое исследование видеограмм)1 = 7. Экспертиза видео- и звукозаписей (7.1. Исследование голоса и звучащей речи, 7.2. Исследование звуковой среды, условий, средств, материалов и следов звукозаписей, 7.3. Исследование видеоизображений, условий, средств, материалов и следов видеозаписей)2 = Фонографическая экспертиза (Фонографические исследования) и Техническая экспертиза звукозаписей (Техническое исследование фонограмм)
[3].
— 12. Лингвистическая экспертиза (12.1. исследование текста письменного документа или устного высказывания в целях решения вопросов смыслового понимания)1 = 26. Лингвистическая экспертиза (26.1 Исследование продуктов речевой деятельности)
[4] наименований, нормативно-правовых актов и документов, текстов массовой информации и агитационных материалов, писем и обращений, произведений науки, литературы и искусства, звучащей речи (Галактионова, Кобозева, Коломийцева, 2004; Голев, 2005; Баранов, 2007 и др.).
Приведенное нами сопоставление родов экспертиз и экспертных специальностей разных ведомств демонстрирует, с одной стороны, отсутствие единой терминологической базы для однозначного понимания используемых слов и выражений, наименования родов экспертиз и экспертных специальностей, применения экспертных методик, с другой стороны, предлагает широкое поле деятельности для развития указанных экспертных направлений, их дальнейшей методической разработки, обобщения и систематизации экспертной практики.
Наряду с этим, с постановкой новых задач и появлением новых объектов экспертиз, связанных с речевым поведением коммуникантов-фигурантов дел, возрастает актуальность проведения не столько комиссионных, сколько комплексных психолого-лингвистических судебных экспертиз.
МЕТОДИКА КОМПЛЕКСНОЙ ПСИХОЛОГО-ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ
Специфика такого рода судебной экспертизы, как судебная психолого-лингвистическая экспертиза, заключается в ее комплексности, в направленности ее лингвистических и психологических результатов на повышение объективности и всесторонности решения юридически значимой проблемы, следовательно, и в большей доказательности.
Комплексная психолого-лингвистическая экспертиза назначается для исследования устной и письменной речи (мимических, пантомимических, вокалографических, графических и других признаков), помогает установить личностные качества, психические состояния и процессы, проявившиеся в речи, а также авторство письменного / устного текста.
Для установления авторства письменных документов назначается криминалистическая (почерковедческая) судебная экспертиза, выявляющая признаки, особенности и детали, характерные для письма конкретного лица. Другие параметры, относящиеся к содержанию текста документов, как письменных, так и устных (логика, характер, содержание, предмет, цель, тема и идея изложения, коммуникативные интенции и реакции, степень участия и пр.), анализирует комплексная психолого-лингвистическая или психолингвистическая экспертиза (Коченов, Батов, 1972; Фомушкин, 2003; Желтухина, Кисляков, Лисовенко, 2005; Желтухина, Кисляков, 2008). В отличие от экспертов-почерковедов, которые устанавливают идентичность почерков изготовителя исследуемого документа и подозреваемого, обвиняемого и т.д., эксперты-психологи и лингвисты могут установить истинного автора письменного (рукописного, печатного), а также устного документа (видео-, аудиозаписи), эмоциональное состояние автора, его личностные и другие особенности.
Иными словами, человек в языке проявляется через свое коммуникативное поведение, через специфическое индивидуальное преломление произносительных норм, выбор определенной лексики и сознательный отказ от определенных слов и выражений, употребление определенных синтаксических оборотов, владение разными жанрами речи, индивидуальное паравербальное поведение (жесты, мимика, избираемые дистанции в общении и др.). Систематическое описание этих особенностей коммуникативного поведения есть речевой портрет человека (Карасик, 2005; Крысин, 2001; Черняк, 1994). Такой портрет может быть индивидуальным и коллективным. Чаще всего речь идет о социально-речевом портрете, так как «каждый из портретов отражает особенности речи определенной общественной среды» (Крысин, 2001: 91). Для такого описания можно характеризовать не все уровни языка, а только особенности в наборе языковых единиц и в речевом поведении представителей определенной группы (Крысин, 2001: 93).
В комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизе выявляются следующие характеристики устной и письменной речи, значимые для следственно-судебной практики:
1) невербальные (для устной речи);
2) семантико-грамматические (характер фраз, выбор слов и конструкций, мера выразительности, правильности, организованности текста и др.);
3) категориальные (пол, возраст, социальный статус, профессия, территориальность, национальность и др.);
4) прагматические (цель, интенция, реакция и др.)
5) патологические (признаки психических заболеваний и болезненных состояний психики).
Исследования показывают, что судебная экспертиза, где необходимы специальные лингвистические и психологические познания в комплексе, оформилась в экспертной практике в самостоятельный род, вид или класс. Однако ее предмет, объект и задачи требуют более точного определения и официального закрепления, поскольку отмечаются пересечения с традиционно выделяемыми родами судебной экспертизы. Да и само ее понятие в судебно-экспертной деятельности «комплексная психолого-лингвистическая судебная экспертиза / психолингвистическая судебная экспертиза» не является устоявшимся или общепринятым. Так, в российской экспертной практике встречаются курьезные случаи, когда из-за отсутствия знаний по назначению и проведению такого рода экспертизы выводы экспертов по назначенной и уже произведенной экспертизе признаются судом недопустимыми доказательствами, поскольку поставленные на разрешение экспертам вопросы расцениваются (часто по настоянию адвокатов) как носящие правовой характер, выходящие за пределы профессиональной компетенции психологов и лингвистов либо вообще не требующие привлечения специалистов по психологии и лингвистике, так как на подобные вопросы может ответить любой носитель русского языка (что само по себе заведомо субъективно, кроме того, любой носитель языка не является экспертом как обладателем специальных знаний в определенной области). В связи с этим, считаем обязательным разъяснение следователям, дознавателям, судьям, адвокатам специфики и важности комплексного подхода для прояснения специальных вопросов, относящихся к области психологии и лингвистики, что выражается в расширении доказательной базы путем установления ранее не учитываемых фактических данных на основе исследования различных объектов.
Комплексная психолого-лингвистическая судебная экспертиза является средством и формой в интеграции гуманитарных знаний в условиях их дифференциации и базируется на коллегиальной деятельности. Возможности данного направления судебной экспертизы позволяют современному судопроизводству более полно реализовывать требования современного законодательства по защите прав, свобод, интересов граждан, безопасности личности и государства. Необходимо отметить, что в закрепленных различными ведомствами родах экспертиз видовое деление осуществляется по исследуемым объектам, для них характерны четко сформулированные задачи и перечень вопросов, выносимых на разрешение экспертов, унифицированные экспертные методики. Такой род экспертиз, как комплексная психолого-лингвистическая судебная экспертиза, уже сформировался и находится в процессе активного развития.
Из вышесказанного видно, что в настоящее время комплексная психолого-лингвистическая судебная экспертиза – активно разрабатываемое направление в юридической психологии и юридической лингвистике. Накопленный на сегодняшний день опыт производства комплексных психолого-лингвистических судебных экспертиз показывает, что круг обстоятельств, которые могут быть определены комплексным психолого-лингвистическим исследованием, расширяется, число проводимых экспертиз значительно увеличивается.
Комплексная психолого-лингвистическая судебная экспертиза для комплексного исследования устных и письменных речевых особенностей человека проводится часто с учетом данных судебно-медицинской, психиатрической, почерковедческой, фоноскопической и др. экспертиз. Исследование проблемы речевого портретирования обвиняемого, подозреваемого, свидетеля, работника правоохранительных органов представляет значительный интерес для современной юридической лингвистики и психологии, поскольку позволит установить коммуникативные модели истинности и ложности сообщения, конструирования скрываемых обстоятельств и фантазирования, разработать коммуникативный инструментарий для правоохранительных органов. Составление аксиологического портрета коммуникантов, который отражают и формируют продукты их речевой деятельности (аудио/видеозаписи, письменные и устные тексты), установление ценностных ориентиров их поведения представляют значительный исследовательский интерес, как в теоретическом, так и в практическом плане.
Основными актуальными проблемами остаются выработка единого подхода к комплексной психолого-лингвистической экспертизе устной и письменной речи, а также подготовка и повышение квалификации лингвистов и психологов, занимающихся в т.ч. производством комплексных психолого-лингвистических судебных экспертиз.
2. ОБЪЕКТ, ПРЕДМЕТ И МЕТОДЫ КОМПЛЕКСНОЙ ПСИХОЛОГО-ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ
Назначение в судебной практике комплексной психолого-лингвистической экспертизы устных и письменных текстов позволяет избежать одностороннего и необъективного изучения свойств представленных объектов (аудио- и видеозаписей разговоров, письменных текстов СМИ и массовой коммуникации, протоколов допроса/опроса и т.п.) (Трошина, 1990; Желтухина, 2003). Комплексный подход в экспертной деятельности реализует заключение, которое по форме и содержанию может отвечать основным экспертным критериям ясности, полноты и достоверности.
Поскольку устная и письменная речь является продуктом психической деятельности человека, не вызывает сомнения то, что текст должен рассматриваться на стыке лингвистики, психолингвистики и лингвопсихологии, психологии. Психолингвистика, будучи разделом языкознания, занимается анализом процессов и продуктов восприятия и продуцирования речи, включая экспериментальное исследование психологической деятельности субъекта по усвоению и использованию языка как организованной и автономной системы.
Традиционно в лингвистике и психологии речь понимается как явление, данность, абстракция (средства выразительности, стили, правила, грамматика, стилистика) и как выражение личности, психический процесс, нечто живое (речь и мышление, речь и сознание). Выполняя важнейшую функцию в формировании и интегрировании сознательного уровня человеческой психики, речь охватывает остальные уровни и выходит за пределы собственно психических форм мозговой деятельности. Восприятие окружающего мира, специфичное для каждой языковой группы, находит отражение в речевой деятельности коллектива и фиксируется в языке в виде концептов, понятий, представлений и мнений, выражаемых в различного рода высказываниях-суждениях. В прагматическом аспекте речевое высказывание рассматривается как единица коммуникации, детерминированной потребностями общения и социально-историческим контекстом функционирования языка. В когнитивной лингвистике речь и речевая деятельность представляют собой вид обработки информации, закодированной языковыми средствами, познавательный процесс (Желтухина, 2003).
Речевое взаимодействие представляет собой постоянный процесс установления соответствия между интересами адресанта и адресата и интересами формирующейся общности, в ходе которого создается пространство речевой коммуникации, имеющее вертикальные (пристройка, доминирование, подчинение), горизонтальные (межличностная дистанция), территориальные и временные измерения, определяющие характер психологического коммуникативного контакта. Исследование воздействия коммуникантов друг на друга связано с установлением его вербальных и невербальных механизмов: «лингвистики лжи» (Вайнрих, 1987), лингвистической, или языковой, демагогии (Шмелев, 1996; Николева, 1988), речевых манипуляций (Баранов, Караулов, 1994; Сентенберг, Карасик, 1993; Китайгородская, Розанова 1995, Доценко, 2000), речевого планирования, контроля (Fowler, Hodge, Kress, Trew, 1979). Это позволяет адресанту ставить цели коммуникации и достигать их наиболее оптимальным способом. Отнесенность речи к сквозным, или интегральным психическим процессам (по Веккеру) позволяет говорить о том, что по речевым проявлениям можно судить о целом ряде личностных (индивидуально-психологических) особенностей.
Тем самым, предметом комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы становится не только и не столько значение (смысловое содержание) текста, но и восприятие данного текста адресатом, а также интенция адресанта, воздействие данного текста на адресата (что зависит, как от содержания, так и от условий представления текста). Из экспертной практики следует, что для установления факта устного оскорбления, унижения чести и достоинства, умаления деловой репутации какого-либо лица, угрозы в адрес кого-либо часто недостаточно только лингвистического исследования вербалики высказывания, не менее важно изучение его невербальных компонентов (интонации, паралингвистических средств), например: интонационно окрашенная инвективная, обсценная лексика может быть воспринята не как оскорбление, угроза, а как выражение восхищения, симпатии.
В психолингвистической судебно-экспертной практике основным предметом анализа становятся лингвистические и паралингвистические параметры продуктов устной или письменной речи, которые позволяют ответить на ряд вопросов следствия, дознания и суда.
Типовые вопросы:
— Какие основные темы разговоров коммуникантов?
— Что является предметом и целью разговоров коммуникантов?
— Какова степень участия коммуникантов в разговоре?
— Кто из участников является инициатором обсуждения тем, зафиксированных в аудио-/видеозаписи?
— Могли ли коммуниканты своим участием в разговоре повлиять на его исход? Какие психологические и лингвистические средства для этого используются?
— Учитывая текст, подтекст, контекст, их лингвистические и паралингвистические параметры, каковы взаимоотношения обвиняемых (ФИО) друг с другом? Могли ли их взаимоотношения повлиять на сложившуюся ситуацию?
— В каких отношениях находятся между собой участники разговора? Имеются ли признаки зависимого, подчиненного положения кого-либо из участников?
— Кто из участников разговоров, предоставленных на исследование, имеет властные полномочия в отношении обсуждаемой ситуации?
— Имеются ли признаки какого-либо психологического воздействия участников разговора друг на друга?
— Учитывая текст, подтекст, контекст разговора, его паралингвистические параметры, имеются ли в разговоре со стороны со стороны каждого из участников побуждение (намерение) к конкретным действиям по решению проблем, побуждение к совершению конкретных действий? Если да, то каких именно действий и какими фрагментами разговоров это подтверждается?
— Имеются ли со стороны кого-либо из участников разговоров, предоставленных на исследование, побуждения к совершению каких-либо действий (бездействий), высказанных в адрес другого участника (участников)? Если да, то какие именно и в какой форме?
— Имеются ли в речевом поведении кого-либо из участников разговора психологические признаки скрываемых обстоятельств, фантазирования и психологические признаки конструирования ложных сообщений? Если да, то какими фрагментами разговоров это подтверждается?
— Исходя из лингвистических и паралингвистических особенностей предоставленных на исследование разговоров, следует ли, что их участники имеют общие представления о ситуации (приводятся конкретные обстоятельства исследуемой ситуации)?
— Имеются ли в разговорах между обвиняемыми (ФИО) ссылки на других лиц, имеющих отношение к обсуждаемой ситуации?
и др.
Общий метод комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы состоит в определении психологических особенностей речевого поведения коммуникантов на основе исследований формальных и неформальных лингвистических и паралингвистических характеристик устного или письменного текста для воссоздания целостного психологического речевого портрета коммуникантов в связи с поставленными вопросами.
3. СТРУКТУРА КОМПЛЕКСНОЙ ПСИХОЛОГО-ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ
Структура комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы отражена в активно используемой в экспертной практике авторской методике комплексного психолого-лингвистического анализа аудио- и видеозаписей (Желтухина М.Р., Кисляков В.П.), которая включает в себя три этапа: предтекстовый, текстовый и послетекстовый этапы.
1. Предтекстовый этап.
На данном этапе производится первоначальные просмотр и прослушивание записей, членение видеоряда на фрагменты, членение аудиоряда на фрагменты, работа с выделенными фрагментами. Основное содержание данного этапа составляют снятие языковых трудностей, которые могли возникнуть при работе с видео- и аудиозаписью, и повторные просмотр и аудирование выделенных фрагментов аудиотекста и видеоряда.
Выполняются следующие виды работы с текстом:
1) выдвижение гипотез в отношении поставленных перед комиссией вопросов;
2) определение основных линий развития обсуждаемых событий;
3) воспроизведение контекстов определенных слов и высказываний;
4) визуальный и аудиальный анализ видео- и аудиозаписей;
5) анализ взаимодействия основных участников разговоров.
2. Текстовый этап.
Основным содержанием данного этапа являются неоднократные просмотр и прослушивание всех видео- и аудиозаписей, составление стенограммы видео- и аудиозаписей.
3. Послетекстовый этап.
На данном этапе выполняются следующие виды работы с текстом видео- и аудиостенограммы:
1) выделение речевых ситуаций;
3) выделение высказываний, вопросов и ответов коммуникантов по их форме, содержанию и направленности;
4) выявление вербальных и невербальных средств, характеризующих поведение коммуникантов;
5) выделение поведенческих и эмоциональных реакций коммуникантов;
6) установление зависимости содержания ответов коммуникантов от существа задаваемых вопросов;
7) количественный и качественный анализ высказываний участников разговора.
Речь коммуникантов, содержащая эмотивные и социально-психологические характеристики рассматривается в свете когнитивно-дискурсивной парадигмы (Е.С. Кубрякова) с позиций эмотиологии (В.И. Шаховский). Поэтому специфика комплексного психолого-лингвистического экспертного исследования состоит в том, что нецелесообразно отделять друг от друга специфические методы и приемы в психологии и лингвистике, а также производить и описывать отдельно психологический и лингвистический анализы исследуемого материала. В некоторых случаях (например, при анализе аудио- или видеозаписей разговоров коммуникантов) при наличии у эксперта специальных знаний в смежных областях (специальных междисциплинарных знаний) возможно при проведении психологического или лингвистического экспертного исследования использование методов лингвопсихологии и психолингвистки, что и наблюдается в современной экспертной практике, особенно при производстве психологических экспертиз, как до, так и после выделения лингвистической экспертизы в самостоятельный род судебной экспертизы.
1. Fowler R., Hodge R., Kress G., Trew T. Language and Control. – L. etc.: Routledge a. Kegan Paul, 1979. – 224 p.
2. Азимов Э. Г., Щукин А. И. Словарь методических терминов (теория и практика преподавания языков). – СПб.: Златоуст, 1999.
3. Аксиологическая лингвистика: лингвокультурные типажи: Сб науч. тр / Под. ред. В.И. Карасика. – Волгоград: Парадигма, 2005. – 310 с.
4. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. – М., 1976.
5. Ахметова Т.В. Русский мат: толковый словарь. – М.: Колокол-Пресс, 1997.
6. Баранов А.Н. Авторизация текста: пример экспертизы // Введение в прикладную лингвистику: Учебное пособие. – М.: Эдиториал УРСС, 2001. – С. 43-51.
7. Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика. – М.: Флинта: Наука, 2007.
8. Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика. – М.: Флинта: Наука, 2007. – 592 с.
9. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор. – М.: Помовский и партнеры, 1994. – 330 с.
10. Баранов Ю.Н. Автороведческая экспертиза буквенных текстов / Ю.Н. Баранов // Криминалистические и уголовно-процессуальные аспекты предварительного следствия: Сборник материалов ежегодной межвузовской студенческой научно-практической конференции / Под ред. Пиндюра И.И., Сергеева А.Б., Баранова Ю.Н., Поповой Т.В. – Челябинск: Челябинский юридический ин-т МВД России, 1999. – С. 3-5.
11. Баранов Ю.Н. Естественнонаучные методы исследования в криминалистике: Учебное пособие / Т.В. Попова, Ю.Н. Баранов, А.Г.Звонарев. – Челябинск: Челябинский юридический ин-т МВД России, 2003.
12. Баранов Ю.Н. Заключение эксперта как способ установления объективной истины по уголовному делу / Ю.Н. Баранов // Криминалистические и уголовно-процессуальные аспекты предварительного следствия: Сборник материалов ежегодной межвузовской студенческой научно-практической конференции / Под ред. Баранова Ю.Н., Поповой Т.В., Сергеева А.Б. – Челябинск: Челябинский ин-т экономики и права, 2000. – С. 8-11.
13. Баранов Ю.Н. К вопросу об «общих» и «частных» признаках в криминалистике / Ю.Н. Баранов // Криминалистика: актуальные вопросы теории и практики: Первый Всероссийский «круглый стол», 15-16 июня 2000 г.: Сб. мат-лов. – Ростов-на-Дону: Ростовский юридический ин-т МВД России, 2000. – 186 с. – С. 140.
14. Баранов Ю.Н. Лингвистические исследования в криминалистике / Ю.Н. Баранов // Судебная экспертиза на рубеже тысячелетий: Мат-лы межведомственной научно-практической конференции (21 -22 мая 2002 г.). В 3-х частях. – Саратов: Саратовский юридический ин-т МВД России, 2002. – Ч. 2. – C. 115-118.
15. Баранов Ю.Н. Практикум по криминалистической технике. Учебно-практическое пособие / Ю.Н. Баранов, Т.В. Попова. – Челябинск: Челябинский юридический ин-т МВД России, 2004.
16. Баранов Ю.Н. Природа индивидуальных речевых признаков в автороведческой криминалистической экспертизе / Ю.Н. Баранов // Актуальные проблемы совершенствования деятельности органов внутренних дел в условиях чрезвычайных ситуаций: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (18 дек. 2002 г.). – Челябинск: Челябинский юридический ин-т МВД, 2002. – С.3-4.
17. Баранов Ю.Н. Содержание и структура теории судебной лингвистики / Ю.Н. Баранов // Криминалистические, уголовно-процессуальные и иные аспекты предварительного следствия: Сборник материалов межвузовской научно-практической конференции / Под ред. Баранова Ю.Н., Поповой Т.В., Сергеева А.Б. – Челябинск: Челябинский юридический ин-т МВД России, 2004. – С. 13-15.
18. Баранов Ю.Н. Теоретические основы применения лингвистических знаний в криминалистике при производстве фоноскопических и автороведческих экспертиз. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Специальность 12.00.09 – Уголовный процесс; Криминалистика и судебная экспертиза; Оперативно-розыскная деятельность / Ю. Н. Баранов ; Науч. рук. А. В. Кудрявцева. – Челябинск, 2004. – 19 с.
19. Баранов Ю.Н. Теоретические основы применения лингвистических знаний в криминалистике при производстве фоноскопических и автороведческих экспертиз: Учебное пособие / Ю.Н. Баранов. – Челябинск: Челябинский юридический ин-т МВД России, 2004.
20. Баранов Ю.Н., Ивлиева Е.В. Использование методов фоноскопического исследования при расследовании преступлений / Ю.Н. Баранов // Криминалистические и уголовно-процессуальные аспекты предварительного следствия: Сборник материалов ежегодной межвузовской студенческой научно-практической конференции / Под ред. Пиндюра И.И., Сергеева А.Б., Баранова Ю.Н., Поповой Т.В. – Челябинск: Челябинский юридический ин-т МВД России, 1999. – С. 33-35.
21. Баранов Ю.Н., Попова Т.В. Принципы экспертного исследования как реализация конституционных прав на защиту в уголовном процессе /Ю.Н. Баранов // Реализация положений конституции Российской Федерации в законодательстве: Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 10-летию Конституции Российской Федерации (28-29 ноября 2003 г.). В 2-х частях. – Челябинск: Южно-Уральский гос. ун-т, 2003. – Ч.2. – С.362-363.
22. Белянин В.П. Введение в психолингвистику. – М.: ЧеРо, 1999.
23. Большой толковый словарь русских существительных: Идеографическое описание. Синонимы. Антонимы / Под ред. проф. Л.Г. Бабенко. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2005. – 864 с.
24. Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А.Кузнецова. – СПб., 1998.
25. Большой энциклопедический словарь. Языкознание / Гл. ред. Ярцева В. Н. – М., 1998.
26. Вайнрих X. Лингвистика лжи // Язык и моделирование социального взаимодействия. – М.: Прогресс, 1987. – С. 44-88.
27. Вежбицкая А. Речевые жанры // Жанры речи. – Саратов, 1997. – С. 99 – 111.
28. Вопросы судебно-автороведческой диагностической экспертизы. – К.: РИО МВД УССР, 1984.
29. Воронина О. А. Теоретико-методологические основы гендерных исследований // Теория и методология гендерных исследований. Курс лекций/ Под общ. ред. О. А. Ворониной. – М.: МЦГИ – МВШСЭН – МФФ, 2001. – С. 13-95.
30. Вул С. М. Теоретические и методические вопросы криминалистического исследования письменной речи (методическое пособие). – М.: МЮ СССР, 1977.
31. Вул С. Судебно-автороведческая экспертиза // Социалистическая законность. 1979. – №12. – С. 34.
32. Вул С.М. Некоторые актуальные вопросы криминалистического исследования речи // Теорiя та практика судової експертизи i кримiналистики. Випуск 2: Збiрник матерiалiв мiжнарод. наук.-практ. конф. – Харкiв: Право, 2002. – С.607-610
33. Вул С.М., Горошко Е.И. Судебно-автороведческая классификационная диагностика: установление половой принадлежности автора документа // Современные достижения науки и техники в борьбе с преступностью. Материалы научно-практической конференции, Минск, 1992. – С. 139-141.
34. Вул С.М., Мартынюк А.П. Теоретические предпосылки диагностирования половой принадлежности автора документа // Современное состояние и перспективы развития традиционных видов криминалистической экспертизы. – М., 1987. – С.105-112.
35. Галактионова И.В., Кобозева И.М., Коломийцева Т.В. и др. Судебная лингвистическая экспертиза // Бюл. М-ва юстиции РФ. – M., 2004. – № 9. – С. 63-70.
36. Галяшина Е., Горбаневский М., Стернин И. Лингвистические признаки диффамации в теории и практике судебных лингвистических экспертиз // Взгляд. Ежеквартальный аналитический бюллетень. ФЗГ, 1(6)/2005). – С. 24-40.
37. Галяшина Е.И. и др. Теория и практика судебной экспертизы / Е.И. Галяшина, С.А. Смотров, С.Б. Шашкин, Э.П. Молоков. – СПб.: Питер, 2003.
38. Галяшина Е.И. Использование специальных лингвистических знаний в судопроизводстве // Цена слова. Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации. – М.: Галерия, 2002. – С.244-252.
39. Галяшина Е.И. Современное состояние и актуальные проблему судебной лингвистической экспертизы в России и за рубежом // Журнал "Российское право в Интернете". Номер 2008 (03) / http://rpi.msal.ru/prints/200803 galyashina.html
47. Дементьев В.В. Жанровая структура фатической коммуникации. Автореф. : дис. канд. филол. наук. – Саратов, 1995.
48. Дмитриев А.В., Латынов В.В., Хлопьев А.Т. Неформальная политическая коммуникация. — М.: РОССПЭН, 1997. – 197 с.
49. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. – М.: ЧеРо; Изд-во Моск. ун-та, 1996. – 340 с.
50. Елистратов В.С. Словарь русского арго. – М.: Русские словари, 2000.
51. Енгалычев В.Ф., Шипшин С.С. Судебно-психологическая экспертиза. – Калуга, 1996. – Раздел 4.2. Судебно-психологическое исследование фонограмм и видеозаписей. – С. 123-126.
52. Ермолаев А.К. Моделирование личности по тексту: обобщение опыта оперативно-розыскной работы. Дисс. … канд. филол. наук. – Барнаул, 1999.
53. Ермоленко Г.В. Анонимные произведения и их авторы. – Минск: Университетское, 1988.
54. Желтухина М.Р. Комическое в политическом дискурсе конца ХХ века. Русские и немецкие политики. – М.-В., 2000.
55. Желтухина М.Р. Основы автороведческой судебной экспертизы: учеб. пособие. – Волгоград: НОУ ДПО «ШАМ АО», 2008. – 56 с.
56. Желтухина М.Р. Основы лингвистической судебной экспертизы: учеб. пособие. – Волгоград: НОУ ДПО «ШАМ АО», 2008. – 64 с.
57. Желтухина М.Р. Основы психолого-лингвистической судебной экспертизы: учеб. пособие. – Волгоград: НОУ ДПО «ШАМ АО», 2008. – 64 с.
58. Желтухина М.Р. Тропологическая суггестивность массмедиального дискурса: о проблеме речевого воздействия тропов в языке СМИ. – М.– Волгоград: ПринТерра, 2003.
59. Желтухина М.Р., Кисляков В.П. О проблеме исследования продуктов речевой деятельности в рамках психолингвистической судебной экспертизы // Теория и практика судебной экспертизы. – 2008. – № 4. – С. 219-223.
60. Желтухина М.Р., Кисляков В.П. Проблемы проведения комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы в России в начале XXI века // Актуальные вопросы комплексной судебной психолого-лингвистической экспертизы: мат-лы междунар. науч.-практ. конф. «Восток – Запад: партнерство в судебной экспертизе» (Калининград, МЮ РФ, КЛСЭ, 5-7 мая 2009 г.). – Калининград: Изд-во Рос. гос. ун-та им. И.Канта, 2009. – С. 19-32.
61. Желтухина М.Р., Кисляков В.П., Лисовенко Б.С. Психолингвистическая судебная экспертиза и проблема анализа речи // Мат-лы участ. «Ежегод. Всерос. науч.-практ. конф. психологов-практиков», Москва 10-13 февр. 2005 г.: Под ред Сукманюк А.Н. – М.: «АРГО ПЛЮС», 2005. – С. 70-74.
62. Закатов А. А. Ложь и борьба с нею. – Волгоград, 1984.
63. Залевская А.А. Значение слова и возможности его описания // Языковое сознание: формирование и функционирование. – М., 2000.
64. Земская Е.А., Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. О чем и как говорят женщины и мужчины // Русская речь. – 1989. – №1. – С. 42-46.
65. Йокояма О.Ц. Когнитивный статус гендерных различий в языке и их когнитивное моделирование // Wiener Slawistischer Almanach. – Muеnchen, 2002. – Sonderband 55 X-XX. – С. 29-40.
66. Йоргенсен М.В., Филипс Л.Дж. Дискурс-анализ. Теория и метод / Пер. с англ. – 2-е изд., испр. – Х.: Изд-во «Гуманитарный Центр», 2008.
67. Каменская О.Л. Гендергетика – междисциплинарная наука // Тез. докл. Второй Междунар. конф. «Гендер: язык, культура, коммуникация», МГЛУ, Москва, 22-23 нояб. 2001 г. – М: МГЛУ, 2001. – С. 62-63.
68. Каменская О.Л. Теория языковой личности – инструмент гендергетики // Докл. Второй Междунар. конф. «Гендер: язык, культура, коммуникация», МГЛУ, Москва, 22-23 нояб. 2001 г. – М: МГЛУ, 2002. – С. 184-188.
69. Карасик В.И. Язык социального статуса. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2002б. – 333 с.
70. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. – Волгоград: Перемена, 2002а. – 477 с.
71. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М.: Наука, 1987.
72. Квеселевич Д.И. Толковый словарь ненормативной лексики русского языка / Д.И. Квеселевич. – М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2003.
73. Кирилина А.В. Гендер: лингвистические аспекты. – М.: Институт социологии РАН, 1999.
74. Кирилина А.В. Гендерные аспекты языка и коммуникации. Дисс. ….док. филол. наук. – Москва, 2000.
75. Кирилина А.В. Новый этап развития отечественной лингвистической гендерологии // Гендерные исследования и гендерное образование в высшей школе: Материалы международной научной конференции, Иваново, 25-26 июня 2002 г.: В 2 ч. – Ч. II. История, социология, язык, культура. – Иваново: Иван. гос. ун-т, 2002. – С. 238-242.
76. Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. «Свое» – «Чужое» в коммуникативном пространстве митинга // Русистика сегодня. – М., 1995. – №1. – С. 93-116.
77. Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Языковая личность в аспекте проблем судебной экспертизы устной речи // Язык и Личность. – М.: Наука, 1989. – С.132-143.
78. Кожевников А.Ю. Большой словарь. Крылатые фразы отечественного кино. – СПб.: Издательский дом «Нева», – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.
79. Коченов М.М., Батов В.И. О возможностях использования психолингвистических методов в судебно-психолингвистической экспертизе // Материалы Всесоюзной научной конференции «Современные тенденции развития судебной экспертизы вещественных доказательств и пути внедрения новых физических, химических и биологических методов в экспертную практику». – М., 1972. – Ч.IV.
80. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. – М.: Изд-во МГУ, 1996.
81. Криминалистика: Учебник / Отв. ред. Н. П. Яблоков. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Юристъ, 1999.
82. Криминалистика: Учебник для вузов / И. Ф. Герасимов, Л. Я. Драпкин, Е. П. Ищенко и др.; Под ред. И. Ф. Герасимова, Л. Я. Драпкина. – М.: Высшая школа, 1994.
83. Криминалистика: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. / Под ред. В. А. Образцова. – М.: Юристъ, 1999.
84. Крысин Л.П. Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета // Русский язык в научном освещении. – 2001. – № 1. – С. 90-106.
85. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. – М., 2006.
86. Кубрякова Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике: Обзор // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров / Центр гуманитар. науч.-информ. исслед. отд. языкознания; Редкол.: Ромашко С.А., отв. ред. и др. – М.: ИНИОН РАН, 2000. – С. 8-22.
87. Леонарди Д. Анализ диффамационного законодательства: разграничение между утверждением о факте и выражением мнения // Взгляд. Ежеквартальный аналитический бюллетень. ФЗГ, 1(6)/2005). – С.40-65.
88. Леонтьев А.А. К определению речевой ситуации // Общая методика обучения иностранным языкам. – М., 1991.
89. Леонтьев А.А., Шахнарович А.М., Батов В.И. Речь в криминалистике и судебной психологии. – М., 1977.
90. Лингвистическая экспертиза // http://www.sudexpert. ru/possib/lingv.php
91. Марусенко М.А. Атрибуция анонимных и псевдонимных текстов методами прикладной лингвистики // Прикладное языкознание. – СПб.: СпбУ, 1996. – С. 466-479.
92. Межличностное общение / Сост. И общ. Ред. Н.В. Казариновой, В.М. Погольши. – СПб.: Питер, 2001.
93. Москвин В.П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры. Терминологический словарь. – Ростов-на-Дону, 2007.
94. Никитина Т.Г. Словарь молодежного сленга. 1980-2000. – СПб: Фолио-Пресс, Норинт, 2003.
95. Николева Т.Н. Лингвистическая демагогия // Прагматика и проблемы интенсиональности / Ин-т языкоз. АН СССР. – М., 1988. – С. 154-165.
96. Носенко Э.Л. Особенности речи в состоянии эмоциональной напряженности. Пособие к спецкурсу по психолингвистике. – Днепропетровск, 1975.
97. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – 4-е изд., доп. – М., 2003.
98. Остин Дж. Слово как действие // НЗЛ. Вып. 17. Теория речевых актов. – М., 1986. – С. 22 – 129.
99. Ощепкова Е.С. Возможность идентификации пола автора письменного текста // Гендерные исследования и гендерное образование в высшей школе: Материалы международной научной конференции, Иваново, 25-26 июня 2002 г.: В 2 ч. – Ч. II. История, социология, язык, культура. – Иваново: Иван. гос. ун-т, 2002. – С. 256-258.
100. Ощепкова Е.С. Выявление идентификационных признаков мужской и женской письменной речи при искажении текстов // Теорія та практика експертизи і криміналістики. Випуск 2: Збірник матеріалів міжнарод. наук.-практ. конф. – Харків: Право, 2002. – С. 221-226.
101. Ощепкова Е.С. Идентификация пола автора по письменному тексту (лексико-грамматический аспект). Дисс. канд. филол. наук. – М., 2003.
102. Ощепкова Е.С. Психологические особенности мужчин и женщин, проявляющиеся в письменной речи // Доклады Первой Международной конференции «Гендер: Язык, Культура, Коммуникация». – М.: МГЛУ, 2001. – С. 279-289.
103. Падучева Е.В. Семантические исследования. (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). – М., 1996.
104. Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы / Под ред. проф. М.В. Горбаневского. – М.: Медея, 2004.
105. Пассов Е.И. Ситуация, тема, социальный контакт //Общая методика обучения иностранным языкам. – М., 1991.
106. Потапова Р.Г. Сексолект как объект исследования в криминалистике // Доклады Первой Международной конференции «Гендер: язык, культура, коммуникация». – М: МГЛУ. – С. 302-313.
107. Радзиевская Т.В. Текстовая коммуникация. Текстообразование // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. – М., 1992. – С. 79-108.
108. Ратинов А.Р., Адамов Ю.П. Лжесвидетельство (Происхождение, предотвращение и разоблачение ложных показаний). – М., 1976.
109. Рекомендации Международной научно-практической конференции «Теория и практика судебной экспертизы и криминалистики». – Харьков: Право, 2002.
110. Россинская Е.Р. Судебная экспертиза в гражданском, арбитражном, административном и уголовном процессе. – 2-е изд., перераб. и дов. – М.: Норма. 2008.
111. Русский язык. Энциклопедия. / Гл. ред. Ю.Н.Караулов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М., 1997. (РЯ)
112. Садохин А.П. Межкультурная коммуникация. – М.: Альфа-М; ИНФРА-М, 2004.
113. Сентенберг И.В., Карасик В.И. Псевдоаргументация: некоторые виды речевых манипуляций // Речевое общение и аргументация. – СПб., 1993. – С. 30-38.
114. Серль Дж. Классификация иллокутивных актов // НЗЛ. Вып. 17. Теория речевых актов. – М., 1986. – С. 170-194.
115. Ситуационная и личностная детерминация дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой, И.А. Зачесовой. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007.
116. Словарь современного русского города. – М., 2003.
117. Социальная психолингвистика / Сост. К.Ф. Седова. – М.: Лабиринт, 2007.
118. Социологический энциклопедический словарь / Ред.-сост. ак. РАН Г.В. Осипов. – М., 2000.
119. Спорные тексты СМИ и судебные иски: Публикации. Документы. Экспертизы. Комментарии лингвистов / Под ред. проф. М.В. Горбаневского. – М.: Престиж, 2005.
120. Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ в судебных экспертизах и информационных спорах: Сб. мат-лов науч.-практ. семинара. Москва 7-8 дек. 2002 г. / Под ред. проф. М.В. Горбаневского. В двух частях. – М.: Галерия, 2002-2003.
121. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. – М.: Сов. энцикл.; ОГИЗ; Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 1935-1940.
122. Трошина Н.Н. Стилистические параметры текстов массовой коммуникации и реализация коммуникативной стратегии субъекта речевого воздействия // Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. – М.: Наука, 1990. – С. 62-68.
123. Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка: 180000 слов и словосочетаний. – М., 2005.
124. Фомушкин А.А. Голос и речь раскрывают криминальные тайны : О применении психолингв. познаний в криминалистике и оператив.-розыск. деятельности. – СПб. : Юрид. центр Пресс, 2003. – 127 с.
125. Формановская Н.И. Коммуниктивно-прагматические аспекты единиц общения. – М., 1998.
126. Химик В.В. Большой словарь русской разговорной экспрессивной речи. – СПб, Норинт, 2004.
127. Цена слова: Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации // Под ред. проф. М.В. Горбаневского. – 3-е изд., испр. и доп. – М.: Галерия, 2002.
128. Чалдини Р. Психология влияния. – СПб.: Питер, 2007.
129. Черняк В.Д. Наброски к портрету маргинальной языковой личности. Русский текст. Российско-американский журнал по русской филологии. – СПб., 1994. – №2. – С. 115-130.
130. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе (на материале англ. яз.): Дис. … д-ра филол. наук. — М., 1988. – 402 с.
131. Шаховский В.И. Эмоции и коммуникативное пространство языка // Массовая культура на рубеже ХХ-ХХI веков: Человек и его дискурс: Сб. науч. тр. / Под ред. Ю.А. Сорокина, М.Р. Желтухиной. ИЯ РАН. – М.: Азбуковник, 2003. – С. 46-56.
132. Шаховский В.И., Сорокин Ю.А., Томашева И.В. Текст и его когнитивно-эмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэкология). – Волгоград: Перемена, 1998.
Важнейшим аспектом лингвокриминалистического анализа текста является выявление и описание скрытых смыслов в тексте.
Скрытый смысл – это неявный смысл, открывающийся реципиенту текста не сразу, а в результате некоторой мыслительной операции, интерпретации воспринятых им языковых единиц, высказываний, текстовых фрагментов по определенным правилам.
Для описания неявного смысла высказывания или текста в целом используются термины подтекст, намек, имплицитный смысл, имплицитная информация, второй план, косвенный смысл, скрытый смысл.
Из этих терминов слово намек представляется нам наименее адекватным для лингвокриминалистического анализа – это скорее нетерминологическое слово, которое имеет преимущественно бытовой характер и относится к обыденным ситуациям (он намекнул на долг, на что вы намекаете, нахал?, но нельзя сказать – в романе писатель намекает на…). Термин подтекст относится чаще к большим по объему текстам и описывает результат осмысления целого текста (обычно художественного).
Термин скрытый (имплицитный) смысл представляется наиболее удобным для использования в лингвокриминалистике. Это обобщенное понятие, оно относится и к тексту, и к отдельному высказыванию.
Скрытый смысл выражается автором текста с использованием языковых единиц и конструкций, при восприятии которых реципиентом легко реконструируются определенные, регулярно актуализируемые в данной культуре мыслительные (когнитивные) схемы интерпретации того или иного типа высказываний.
При этом устанавливается содержательная эквивалентность выраженного в тексте эксплицитного (явного) значения языковых единиц и реконструируемого реципиентом скрытого смысла.
Такие ментальные (когнитивные) схемы восприятия, составляющие существенную часть языкового сознания, удобно назвать рецептивными схемами, то есть свойственными сознанию людей схемами понимания языковых выражений.
А.Н.Баранов отмечает, что признаком имплицитной (скрытой) информации является «необязательность ее получения при понимании, нестопроцентность ее восстановления слушающим». Режиссер Е.В. Вахтангов следующим образом объяснял смысл феномена «подтекст» своим студентам: «Если кто-нибудь спрашивает у вас, который час, он этот вопрос может задавать при различных обстоятельствах с различными интонациями. Тот, который спрашивает, может быть, не хочет… знать, который час, но он хочет, например, дать вам понять, что вы слишком засиделись и уже поздно. Или, напротив, вы ждете доктора, и каждая минута… дорога… необходимо искать подтекст каждой фразы». Беседы о Вахтангове. М.- Л., 1940. С. 140 (Баранов, с.42)
Имплицитная информация текста может быть обязательной и факультативной: так, различные коннотации, культурно обусловленные ассоциации слов, устойчивых словосочетаний относятся к факультативной части содержания текста: они могут осознаваться адресатом, а могут и оставаться неосознанными реципиентом.
Разграничение эксплицитной и имплицитной части семантики высказывания и текста, а в последней — обязательной и факультативной информации существенно важно для лингвистической экспертизы текста. Хотя, как указывает А.Н.Баранов, никто этого специально не считал, но вполне очевидно, что имплицитная составляющая семантики языкового выражения существенно больше, чем эксплицитная.
Для лингвокриминалистике особенно существенно то, что не вся имплицитная часть семантики языковых выражений может быть интерпретирована как содержащая некие утверждения, а именно эта категория важна для анализа текста в лингвокриминалистике.
Эксплицитные утверждения – это утверждения, которые несут информацию, непосредственно вытекающую из словарных значений употребленных в высказывании слов, то есть такие, содержание которых можно установить из поверхностной формы высказывания, непосредственно не проводя дополнительных смысловых преобразований (Баранов, с.41).
Имплицитные (скрытые) утверждения – это такие утверждения, содержание которых выявляется на основе дополнительного осмысления значения слов и выражений, входящих в высказывание, с учетом всего контекста и ситуации употребления этого высказывания.
Имплицитная информация, как было отмечено А.Н.Барановым, может быть обязательной и факультативной, но, кроме этого важного противопоставления, есть еще одно: имплицитная информация может быть вербализуемой и невербализуемой.
Под вербализацией имеется в виду возможность воспроизведения скрытого смысла в виде высказывания, содержащего пропозицию, которая передает смысл импликации (Баранов, с.44).
Вполне возможна ситуация, когда нечто в имплицитной части семантики языкового выражения есть, но вербализовать это в явной форме невозможно. Типичный случай — использование некоторых приемов речевого воздействия, например, приема «введения в оценочно окрашенный контекст или ассоциативный ряд» (см. подробнее – Баранов, § 1 главы 3 его книги). Так, известный лозунг Голосуй или проиграешь! предвыборной кампании Б. Ельцина сопровождался изображением наручников или арестантской куртки в непосредственной близости от слова проиграешь. Очевидно, что проигрыш в этом рекламном слогане интерпретировался как что-то явно «отрицательное», но необязательно имелось в виду реальное тюремное заключение. Это можно интерпретировать и как возможные ограничения гражданских свобод, и как полицейское государство, и как обобщенно (даже символически) передаваемую идею опасности. Иными словами, негативный компонент содержания присутствует, но точно вербализовать и выразить его суть невозможно.
Аналогичными свойствами обладает метафора: метафорические номинации могут влечь негативную оценку, но и в этом случае часто точная вербализация негативной составляющей затруднена, ср. кличку Паша-мерседес одного из бывших министров обороны. Практически невербализуемы многие культурные ассоциации.
Сочетание указанных двух параметров — обязательность и факультативность, вербализуемость и невербализуемость — задает следующие возможные комбинации, характеризующие скрытую информацию (Баранов 2007):
Виды скрытой информации (по А.Н.Баранову, с.46)
| Имплицитная информация
| Вербализуемость
| Невербализуемость
|
| Обязательность
| (i) Обязательная и вербализуемая информация
| (ii) Обязательная и невербализуемая информация
|
| Факультативность
| (iii) Факультативная
и вербализуемая информация
| (iv) Факультативная и невербализуемая информация
|
Обязательная и вербализуемая информация
Данное обстоятельство (получение Международного сертификата системы качества – А.Б.) вызвало у нас непонимание: как может заранее несостоятельная строительная компания, зарекомендовавшая себя на строительном рынке недвижимости исключительно с отрицательной стороны, получить право на участие в тендерах (в том числе международных) на строительство гражданских объектов?
Эксплицитная информация:
1. компания получила сертификат качества, 2. автор спрашивает, как она смогла это сделать.
Имплицитная информация (она хорошо осознается носителями языка, но ее нельзя признать эксплицитной:
1. автор не согласен с присвоением компании сертификата;
2. автор отрицательно относится к присвоению ей сертификата;
3. осуждаемая компания является заранее несостоятельной;
4. компания зарекомендовала себя с отрицательной стороны;
5. отрицательно зарекомендовавшая компания не имеет права на участие в тендерах (Баранов, с.43).
Обязательная и невербализуемая информаци
Пример такой информации – приведенный выше лозунг "Голосуй или проиграешь!" предвыборной кампании Б. Ельцина (Баранов, с.45)
К числу феноменов, вводящих невербализуемую скрытую информацию, А.Н.Баранов относит также метафору, намек, культурные ассоциации.
Факультативная и вербализуемая информация
А.Н.Баранов приводит пример:
…Были простимулированы соответствующие чины — и в октябре 1998 г. якобы по инициативе ФСНП появляется Ассоциация производителей и дистрибьюторов натурального спирта. Президентом Ассоциации становится Петр Семакин.
Выводится утверждение: «Семакин чем-то, что не названо, заинтересовал чиновников ФСНП в том, чтобы они выступили инициаторами создания подобного Союза».
Слово стимулировать можно воспринять как дать взятку, тогда это характеризует Семакина отрицательно, но однозначно восстановить, кто стимулировал, нельзя – может он, может его сотрудники, связанные с ним лица или еще кто-нибудь. Это информация необязательная, факультативная.
«…Следствия, требующие длинной цепочки вывода, будут располагаться на самых глубинных слоях плана содержания, причем даже не высказывания, а текста в целом. Довольно высока вероятность, что такие следствия окажутся факультативными. …Факультативное следствие, т.е. необязательная, но вербализуемая имплицитная информация, хотя и имеет форму утверждения, не может рассматриваться в делах о защите чести и достоинства именно в силу своей факультативности.
…. Факультативные следствия непредсказуемо разнообразны, поскольку не в последнюю очередь определяются моделью мира адресата, его ожиданиями и коммуникативными намерениями в данный конкретный момент времени. Они порождаются в силу испорченности или, наоборот, благонравия адресата» ( Баранов, с.53)
«Факультативные следствия, в которых представлена факультативная, но вербализуемая информация, близки по своим свойствам предположениям, …. Именно в этом смысле факультативные следствия следует рассматривать как аналоги выражения предположения (Баранов, с.55), но не утверждения.
Таким образом, делает вывод А.Н.Баранов, анализируемыми в лингвистической экспертизе текста «скрытые, или имплицитные, утверждения должны быть обязательной и вербализуемой частью имплицитной части плана содержания языкового выражения» (Баранов, с.46-47), остальные виды имплицитной информации не могут быть основанием для выводов эксперта.
Рецептивные схемы идентификации скрытого смысла текста
На стадии восприятия текста реципиент воспринимает языковые единицы органами чувств.
Восприятие текста – это отражение языковых единиц органами чувств в сознании.
На стадии понимания текста реципиент идентифицирует значения воспринятых языковых единиц. Идентификация значения представляет собой «узнавание» значения языковой единицы.
Эксплицитная языковая информация реципиентом идентифицируется посредством сопоставления воспринятых языковых единиц с образами языковой памяти – эти языковые единицы опознаются реципиентом как имеющие некоторое конкретное семантическое содержание, то есть отражающие определенную связь языковых единиц с действительностью.
Значения языковых единиц извлекаются из языковой памяти, затем в языковом сознании осуществляется синтез смысла – увязывание идентифицированных значений друг с другом в общий смысл высказывания и текста в целом. Например, высказывание Мать брата моей жены ко мне хорошо относится после идентификации реципиентом значений всех слов увязывается в общий смысл Теща ко мне хорошо относится. Этим завершается этап понимания эксплицитной информации. Если реципиент не осуществляет синтеза смысла (а он может этого не сделать в силу самых разных причин – неумения, нежелания, незнания отдельных слов, усталости, наконец), высказывание остается воспринятым, но непонятым.
Однако в высказывании и тексте присутствует и имплицитная информация – скрытый смысл. Он тоже должен быть идентифицирован.
Имплицитная языковая информация извлекается из эксплицитной при помощи определенных ментальных (когнитивных) схем, представленных в готовом виде в языковом сознании носителя языка (Баранов с.452). Такие ментальные (когнитивные) схемы восприятия скрытого смысла текста удобно назвать рецептивными схемами, то есть присущими сознанию людей схемами (моделями) понимания.
Рецептивные схемы языкового сознания основаны на сформировавшемся в сознании этноса или отдельной социальной группы на базе когнитивного и языкового опыта носителей языка понятии равнозначности информации: некая информация, переданная определенным эксплицитным способом, рассматривается языковым сознанием как равнозначная другой информации, которая в данном конкретном случае не выражена вербально, эксплицитно.
Подобные схемы формируются в сознании человека с возрастом и опытом общения (ребенок до 12 лет, по данным онтолингвистики, практически еще не имеет сформированных схем понимания скрытого смысла высказывания, он способен воспринимать лишь эксплицитную информацию).
Рецептивные схемы – принадлежность языкового сознания носителя языка. А.Н.Баранов указывает, что они должны повторяться, должны быть регулярно используемыми в обществе, чтобы служить носителям языка механизмом идентификации скрытого смысла.
Рассмотрим некоторые такие схемы, наиболее часто используемые авторами в текстах, становящихся впоследствии предметом лингвистической экспертизы.
1. Сообщение об отказе кого-либо от комментариев или участия в обсуждении какого-либо нарушения или происшествия равнозначно сообщению о скрываемой лицом вине или причастности данного лица или организации к данному нарушению или происшествию.
В офисе компании «Ваш ремонт», по слухам, изъяли финансовую документацию. Представители компании от каких-либо комментариев отказались.
2. Сообщение об имевшем место упоминании имени некоторого лица в связи с какими-либо событиями, нарушениями и происшествиями равнозначно сообщению о причастности данного лица к указанным событиям, нарушениями и происшествиями ( рецептивная схема «Нет дыма без огня»).
Его имя упоминалось и в связи со скандалом в «Росатоме».
Его имя всплывало при расследовании происшествия с аварийной посадкой самолета.
3. Сообщение о правонарушениях друзей, соратников, сотрудников того или иного лица равнозначно сообщению о причастности самого лица к аналогичным правонарушениям (рецептивная схема Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты).
Бывший сотрудник банкира Вадима Коренева попался на спекуляциях ворованными акциями.
Охранником у него работает некий Эдик, дважды судимый за разбой и хулиганство.
И. Кобзон, как говорят, был в дружеских отношениях с известным уголовным авторитетом А.Квантаришвили.
4. Сообщение о недоступности лица, учреждения для выяснения журналистами подробностей некоторого негативного события равнозначна сообщению о стремлении лица или учреждения скрыть свою виновность в данном событии.
Мы пытались дозвониться до фирмы «Сапсан», но их телефоны молчат.
Мы позвонили самому директору Семенову, но его телефон все время вне доступа.
5. Сообщение о недостаточной расследованности, неясности относительно роли некоторого лица или организации в некоторой противоправной ситуации равнозначно сообщению о связи данного лица или организации с противоправными действиями.
В.Хлыстова неоднократно обвиняли в отмывании денег. До сих пор неясна его роль и в афере с акциями «Водоканала».
6. Сообщение о фактах нарушения человеком некоторых норм равнозначно сообщению о ложности, недостоверности, неправомочности его слов, мнений, высказываний.
На чьих показаниях построена защита? На показаниях ранее судимого Семенова.
М.М.Жванецкий: «что может сказать умного человек, который не поменял паспорта?»
-Какое право вы имеете…
-А кто вас сюда пропустил? Как вы сюда прошли?
7. Утверждение, категорично противопоставляющее два факта, равнозначно утверждению о причинной связи между ними
12000 москвичей не могут получить места в детских садах
13000 детей иммигрантов ходят в детские сады в Москве
Мигранты вывозят из страны миллиарды рублей
Миллионы русских живут в бедности
8. Утверждение о том, что некоторое негативное событие произошло после другого, равнозначно утверждению, что оно является следствием предыдущего события (рецептивная схема «после того — значит вследствие того»).
Семенов ушел из офиса последним. Утром в офисе обнаружили пропажу принтера.
9. Побуждение к самостоятельному осмыслению приведенных негативных фактов равнозначно утверждению данного негативного факта (рецептивная схема «Думайте сами….»)
Кто захватывает все должности, хлебные места, школы и детсады, где
звучат только фамилии на –нян? Думайте сами.
10. Напоминание кому-либо, что некто имеет инструмент, средство, оружие, равнозначно призыву к их использованию
Армия, помни, у тебя есть оружие!
11. Здравицы в честь людей, следующих некоторому призыву-лозунгу, равнозначны призыву следовать этому призыву-лозунгу:
Да здравствуют люди, в груди которых один призыв звучит: «К оружию, товарищи!».
12. Сообщение о доступности чего-либо равнозначно призыву приобрести это
И не надо думать, что оружие у нас трудно купить. Оружие продается у нас уже чуть ли не на рынках, и при желании достать его не сможет только ленивый. …
13. Категорическое утверждение о наличии некоторого права равнозначно призыву воспользоваться этим правом.
Люди, у вас есть право на протест!
14. Утверждение о возможности чего-либо для каждого равнозначно призыву к каждому реализовать эту возможность.
Необходима бескомпромиссная вооруженная борьба с этим государством, которую в состоянии вести каждый.
15. Утверждение о легкости изготовления, приобретения чего-либо равнозначно призыву изготовить, приобрести это.
Любой отставной солдат, не будучи даже семи пядей во лбу, вполне в состояния в бытовых условиях собрать компактную бомбу, поставить растяжку или осуществить поджог.
16. Утверждение о необходимости что-либо уметь делать равнозначно призыву научиться это делать
Всем мусульманам нужно уметь делать взрывчатку, также и различные виды детонаторов, для того, чтобы в нужный момент суметь нанести ущерб и вред марионеткам иблиса (дьявола).
17. Утверждение о необходимости соблюдения некоторого правила равнозначно призыву соблюдать это правило
Нужно уступать места старшим!
Необходимо соблюдать чистоту.
На переходе требуется внимание!
Надо убирать за собой на пикниках!
18. Вопрос о предполагаемой длительности или времени завершения какого-либо совершаемого кем-либо в настоящее время действия или занятия равнозначен призыву скорее завершить данное действие или занятие
Хочется задать вопрос руководителям управляющей компании – когда же начнется ремонт крыши?
19. Вопрос о дальнейшей возможности переносить то или иное негативное явление равнозначен призыву предпринять действия, направленные на устранение этого явления.
Сколько можно терпеть унижения?
До каких пор мы будем подчиняться мошеннику и преступнику?