Группа поддержки программы PISA в России. Сборник статей и выступлений Анатолия Георгиевича Каспржака. 1. Педагогические уроки PISA 2000 - 09 или тест PISA – как ориентир школы информационного общества. 2. На каком гвозде висит чеховское ружье 3. Комментарий Анатолия Краснянского.

Предисловие Анатолия Краснянского

1. Анатолий Каспржак некритически относится к заданиям программы PISA, в том числе к заданиям "Граффити", "Озеро Чад", "Озон". Эти задания (как и многие другие) содержат различного рода дефекты. Поэтому выводы Каспржака вызывают сомнения.

2. Чтобы правильно понять статьи Анатолия Каспржака, необходимо посмотреть раздел: "Системный анализ заданий программы PISA": https://avkrasn.ru/category-2.html

Сборник статей и выступлений Анатолия Георгиевича Каспржака

Содержание

№ 1. Педагогические уроки PISA 2000 — 09 или тест PISA – как ориентир школы информационного общества.
№ 2. Анатолий Георгиевич Каспржак. На каком гвозде висит чеховское ружье.
№ 3. Обойдемся без Раскольникова. Беседа Анатолия Каспржака с корресподентом Российской газеты.

№ 1

Педагогические уроки PISA 2000 — 09 или тест PISA – как ориентир школы информационного общества

Анатолий Каспржак. Рига, март 2011 года. Скриншоты страниц: 1, 12, 13, 14, 15, 16, 18, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36. Скриншоты сделаны 4 октября 2017 года. URL: http://www.pdps.lv/_private/PREZENTACIJI/PISA_2011.pdf

№ 2

Анатолий Георгиевич Каспржак

На каком гвозде висит чеховское ружье

Анатолий Каспржак. На каком гвозде висит чеховское ружье. Российские школьники завалили международный тест на грамотность чтения. Беседа Анатолия Каспржака с Еленой Новоселовой (РГ). Российская Газета. 26 июля 2005 года. URL:   http://old2.library.ru/1/sociolog/text/article.php?a_uid=256

     По данным международного исследования PISA, российские школьники плохо читают. Они плохо отвечают на вопросы, поставленные к тексту, неспособны адекватно его пересказать, с трудом объясняют значения слов. В итоге по грамотности чтения наши пятнадцатилетние подростки занимают 28-е место из 32 стран Европы, Азии и Америки, принимавших участие в тестировании.

     Российская газета (Елена Новоселова): В тестировании участвовали ребята из 250 школ и техникумов 46 регионов России. Они что, все не умеют читать?

Анатолий Каспржак: PISA – это программа по оценке образовательных достижений учащихся. Сравнительное исследование затеяли страны Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Так вот их интересовали не академические знания, усвоенные ребенком за время учебы, а умения и навыки, которые позволят ему добиться успеха в жизни. Поэтому исследование и называется «учеба для жизни». Чтобы было понятно, приведу пример из теста. Нужно объяснить своему дяде, который не знает химии, что такое озон. Наши «посыпались». При этом, когда их попросили объяснить то же самое учителю химии, ребята ответили замечательно. Вот только часто ли в жизни мы общаемся с учителями химии? А ребенку своему придется объяснить, почему в газетах пишут, что «мы разрушаем озоновый слой».

К слову, пятнадцатилетних выбрали потому, что именно в этом возрасте заканчивается обязательное образование в развитых странах мира. По идее, такой тест будет проводиться раз в три года. Уже изучили грамотность чтения и математическую грамотность. В будущем году возьмутся за естественно-научную.

РГ: Признаться, результаты шокируют.

Каспржак: И не вас одних. Впрочем, все «шокированные» разделились на два лагеря. Одни говорили, что тест был плохо переведен и адаптирован к российским реалиям жизни, что наши школьники не привыкли к такой форме оценки знаний. Были и другие, кто не захотел все списывать на внешние обстоятельства и решил разобраться, в чем же пробелы отечественного образования. Статистические итоги исследования PISA подвел Центр мониторинга качества образования РАН, а психолого-педагогический анализ делал наш институт.

РГ: Так в чем же наши реальные проблемы?

Каспржак: Все дело в том, что большинство россиян считает: если ребенок учится на пятерки, он и в жизни будет отличником. А это, к сожалению, далеко не так. Я всегда вспоминаю хороший учительский анекдот на эту тему. Старенькая математичка встречает своего бывшего ученика, которому с трудом натягивала тройку. Он «упакован», на шестом «мерседесе». Она: «Как удалось так продвинуться в жизни?» А в ответ: «Покупаю сигареты за один доллар, а продаю за два, вот на эти два процента и живу».

Изучая результаты тестов, мы стали думать, что делать с массовой школой. Как изменить программу, чтобы ученики не писали в анкетах: «Ненавижу Островского и Тургенева», и не содрогались при одном слове «физика».

Чтобы понять, где наши основные провалы, тесты адаптировали, грамотно перевели, заменили их «граффити» на наши «рисунки на стенах», потренировали детей. И дали их в тех же школах, которые исследовались PISA. А результат получился почти тот же.

РГ: В чем же наши пятнадцатилетние отстают от своих зарубежных сверстников?

Каспржак: Сразу оговорюсь, российские школьники читают не хуже и не лучше иностранцев. Они читают по-другому. В задачах, где нужно было философски осмыслить предложенный текст, наши на высоте. А вот когда предлагается ответить на конкретный вопрос, например, в какой одежде был герой или где вбит гвоздь, на котором висит ружье в пьесе Чехова, – здесь полный провал. Закрадывается подозрение, что наши школьники перестали читать художественные произведения, по которым пишут сочинения. В лучшем случае – ограничиваются кратким изложением романов на десяти-пятнадцати страницах. И уроки литературы учат размышлениям типа: «взгляд и нечто». Помните, у Грибоедова?

И еще. Мы посмотрели экзаменационные сочинения на тему «Образ Раневской в пьесе Чехова ‘Вишневый сад’». Большинство начинается так: «Чехов родился в таком-то году». Но кто вас об этом спрашивает? Другая проблема грамотности чтения: наши дети отвечают не на тот вопрос, который им поставлен.

РГ: Приведите конкретный вопрос PISA.

Каспржак: Знаменитая задача «Граффити». Дано два текста. В первом девочка пишет о том, что она против «граффити» на стенах, в частности, потому, что они пачкают стены. Другая говорит, что, если захочет, будет рисовать «граффити» по той простой причине, что у нее перед окном висит безобразная реклама колготок, и ее никто не спрашивал, хочет ли она на нее смотреть или нет. Задание: сравнить убедительность аргументов. А наши школьники отвечают на вопрос: можно или нельзя рисовать «граффити».

Но дальше – о пробелах. Мы привыкли, что вся информация, в том числе и в учебниках, подается на блюдечке с голубой каемочкой. Главное выделено в рамочку или жирным шрифтом, все несущественные подробности отброшены. Так вот, когда у наших школьников в условии задачи чего-то чуть-чуть не хватает, они теряются. Так получилось на тестировании, когда для ответа на вопрос нужно было привлечь дополнительную информацию из жизни или из другой сферы знаний. К примеру, сообразить, что мотоциклист на повороте снижает скорость. Дело в том, что в отечественных учебниках вопросы после параграфа касаются только этого материала и ни шагу в сторону.

Наши школьники не настроены применять свои знания в жизни. Они учатся в основном для получения аттестата и сдачи экзаменов в вуз. В голове клише: «Школа – одно, а жизнь – совершенно другое». И это абсолютно у всех, даже у учащихся из самых элитных московских школ, показавших результаты существенно выше мировых тестов.

РГ: Признаться, обидно за наших ребят. Олимпиады международные выигрывают, а тестирование завалили. Соображают медленно?

Каспржак: Ерунда. Стала просто притчей во языцех быстрота реакции «горячих финских парней». Однако с тестами они справились лучше всех. Когда у финских педагогов, спросили, как они добились таких результатов, ответ был таков: «Мы учим тому, о чем спрашивали на тестировании».

РГ: То есть мы учим «не тому»?

Каспржак: Если признать, что тест PISA ориентирован на учебные достижения, которые востребованы в современном мире, получается, что мы готовим школьников к жизни, которой уже нет. Они ничуть не глупее других, а может быть, и умнее. К слову, ведь Германия тоже провалилась. Но отрицательные результаты PISA привели к реформе образования.

РГ: В пример обычно приводят образовательную систему Великобритании.

Каспржак: Она занимает достаточно высокое пятое место по тестам PISA. Это тем более удивительно, что эта страна была империей, сейчас там проживают очень много иммигрантов из бывших колоний, понятно, что уровень школьников разный. Так вот англо-саксонская школа дает если не самый высокий, то гарантированно стабильный результат. Объясню. Ну вот, к примеру, россияне самые сложные задачи решают хорошо, а на простых неожиданно проваливаются. У англичан все предсказуемо: чем сложнее задача, тем меньше людей ее решают.

РГ: Извечный вопрос русской литературы по поводу грамотности чтения: «Что делать?»

     Каспржак: А массовая школа – это не Гарвард и не мехмат МГУ. Там лозунг: «Со школьной парты в ученый совет» неуместен. Второе. У нас пока учитель вливает знания в голову ученика, как в кувшин, а ученик пассивно ждет, когда этот сосуд наполнится до краев. Так вот такой характер труда должен измениться. И еще. В новой школе муштра детей абсолютно исключена.

     Статистика

     Как показало исследование PISA, на грамотность чтения учащихся влияют не только навыки, полученные во время обучения, но и их интерес к прочитанному, а также так называемый читательский опыт.

Это – предпочтения в выборе литературы, время, которое ребенок тратит на чтение, не связанное с подготовкой уроков.

Так вот, совсем не читают для собственного удовольствия 19 % российских школьников. А средний показатель по другим странам – участницам тестирования гораздо выше: 32 процента. В России и самый большой процент школьников, которые читают более двух часов в день – 13 %, а также более часа – 30 %.

Теперь о литературных вкусах. Половина пятнадцатилетних россиян предпочитает разнообразные литературные жанры. Они читают газеты, журналы, справочники и художественную литературу. Комиксы? Ну очень редко. И только 11 % наших школьников предпочитают исключительно легкое чтиво из глянцевых журналов. Для сравнения средние показатели других стран – соответственно 22 % и 22.

№ 3

Обойдемся без Раскольникова

Беседа Анатолия Каспржака с корресподентом Российской газеты

27 сентября 2011 года. URL: https://www.hse.ru/news/35874386.html

Чему учить в российской школе? Почему не каждый английский школьник изучает Шекспира? Кому поручить ЕГЭ? Об этом корреспондент «РГ» беседует с заслуженным учителем России, доцентом ВШЭ Анатолием Каспржаком.

Российская газета: Анатолий Георгиевич, реформы в образовании приближают нас к западным стандартам, многие из которых считаются самыми передовыми в мире, но недовольство школой в обществе растет. Почему?

Анатолий Каспржак: Это не только наша проблема, ею обеспокоены практически все страны. Мировой кризис в образовании начался еще в 70-х годах прошлого века. Его суть: если раньше можно было выучить человека один раз на всю жизнь, то сейчас это невозможно. Подсчитано, что 50 процентов информации, которую получает студент технического вуза к третьему курсу, устаревает. Следовательно, надо подготовить успешного человека такого общества, очертаний которого мы сами не знаем. Это принципиально новая задача для любой образовательной системы мира. С появлением компьютера, социальных сетей, ситуация еще более обострилась. Уже стало нормой, что ученик может по какому-то вопросу знать больше, чем учитель. Распалась традиционная модель, когда взрослый всегда прав. Очевидно, школа должна меняться, к чему общество пока не готово.
РГ: И как меняться? У вас есть ответ на этот вопрос?
Каспржак: Увы… Лучшие умы всего мира думают об этом. Вдобавок в нашей школе знания ученик приобретает «не для того, чтобы знать, а чтобы сдать». Ученики учат, что такое озон для учителя химии, а закон Ома – для преподавателя физики. Лампочку же ввернуть в люстру – этому родители должны научить.
Строить новую школу надо начинать с вопроса: каковы должны быть результаты образования? Какими качествами должен обладать выпускник? Что он должен уметь в жизни? Знаете, с чего началась последняя реформа образования в Англии? К Маргарет Тэтчер пришли представители крупного бизнеса и сказали: «Мы больше не будем платить высокие налоги, потому что всех, кто приходит к нам на работу, приходится переучивать».
При этом прагматичные англичане не стали реформировать все и сразу. Они начали с одной конкретной проблемы: повышение читательской грамотности, и добились впечатляющих результатов. У нас, кстати, с этим полный провал. Еще одна беда – иностранный язык. Я бы вообще предложил иностранный язык сделать обязательным предметом для сдачи на выпускном экзамене.
РГ: Сегодня одним из мировых лидеров в образовании считается Финляндия. Как нам выйти на такой же уровень?
Каспржак: Я считаю не совсем верно сравнивать нашу систему образования с финской. Хотя бы потому, что в Финляндии живут чуть более 5 миллионов человек, а у нас – 140. К тому же у финнов унитарное государство с одной автономией, а у нас – Федерация. Куда корректнее сравнивать нас, скажем, с США. По охвату образованием, по подготовке учителей мы чуть-чуть хуже, чем американцы, но наши показатели вполне приличны.
Если же говорить о знании предмета, то выпускники наших педагогических вузов чуть ли не лучшие в мире. Но, увы, совсем небольшой процент идет преподавать в школу. А в Финляндии или во Франции на учительские места – конкурс.
РГ: Так у нас ставка в некоторыхрегионах – 4 тысячи рублей. Как только будет 20-25 тысяч, появится конкурс.
Каспржак: Во время Великой депрессии в США политики задались вопросом: «Что держит людей на работе?». Исследование ученых дало банальный ответ: материальное вознаграждение, тусовка и интерес.
Если есть хотя бы два критерия, то люди держатся за работу. И для образования эта формула абсолютно применима. Так что одной зарплатой людей в школу не заманишь. Здесь должно быть интересно. Нужна свобода творчества, а в нашей школе ее нет.
РГ: Школы переходят на новые системы оплаты труда. Как должны распределяться надбавки?
Каспаржак: Чтобы коэффициенты работали, нижняя граница должна обеспечивать достойную жизнь. Или надо сказать честно: «Мы хотим, чтобы часть учителей ушла из школы».
РГ: По подсчетам минобрнауки, у нас 200 тысяч лишних педагогов.
Каспржак: Это не так. Я сам слышал это заявление Андрея Фурсенко. Он сказал, что у нас в России соотношение «учитель-ученик» ниже, чем в школах развитых стран. И если мы выйдем на такое соотношение, то есть если на каждого учителя в России придется не 14, а, например, 17 школьников, то нам придется уволить эти самые 200 тысяч педагогов. Но министр не предлагал никого увольнять.
РГ: Вы одобряете проект новых стандартов для старшеклассников, которые разрешают выбирать предметы?
Каспржак: В этом проекте много хорошего. Я поддерживаю идею о том, что в старшей школе необязательно всем учить все предметы. Кстати, не каждый английский школьник учит великую английскую литературу в последние два года обучения. И от этого не становится меньшим патриотом Англии. Но может, сначала поучить наших школьников выбирать? В Англии или США выбор учат делать в подростковой школе, когда они выбирают что учить из технологии, объем и «комплект» естественно-научных дисциплин.
РГ: Можно в старшей школе отказаться от каких-то предметов?
Каспржак: 25 лет я преподавал физику, в том числе в старших классах. Очень люблю этот предмет, но считаю, что в 11-м классе некоторые школьники могут без физики обойтись. Собственно, так на самом деле и происходит. Кто-то физику учит, а кто-то делает вид. Любителям же «учить всех всему» могу предложить прочесть за два с половиной месяца «Войну и мир», «Преступление и наказание», а также ознакомиться с основными произведениями великой русской литературы ХIХ века. А ведь именно это должен сделать школьник за лето, переходя в 10-й класс. Словом, школьные программы, и не только по литературе, надо сокращать. Я за то, чтобы в стандарте была свобода.
РГ: Кто по-вашему должен проводить ЕГЭ: школа или сторонние организации?
Каспржак: Я убежден, что ЕГЭ не должен проводиться в школе. Сам же экзамен считаю большим благом, хотя к тесту есть и претензии. Существует два вида тестов – прогностический, который еще называют тестом способностей, и тест достижений. Прогностический должен определить потенциал школьника, а тест достижений показывает, что он выучил. Тесты разные и должны быть по-разному выстроены. Чтобы проверить способность ученика учиться дальше, нужно применить тест способностей, а чтобы проверить его знания и выдать ему аттестат, – тест достижений. У нас же две этих задачи решаются вместе. Поэтому конфликт между первой, второй (тест достижений) и третьей частями ЕГЭ (тест способностей) неизбежен.
РГ: В проекте закона «Об образовании» нет начального профобразования. Но ведь ПТУ выполняет еще и социальную функцию. Как с этим быть?
Каспржак: Скажу непопулярную вещь: почему мы на образование навешиваем те функции, которые ему не свойственны? Есть же в стране система социальной поддержки. Почему образование должно заниматься проблемами многодетных семей, заботиться о здоровье и восполнять пробелы с правом? Раньше кормили в школе потому, что дома есть нечего было. Теперь голодных нет, но индустрия питания, в которую вбухиваем огромные деньги, осталась. Та же ситуация и с бесплатными учебниками, зубными кабинетами в школах. Проводя реформу образования, надо понимать, какие функции система образования выполняет и на какие запросы отвечает.

А как «у них»?

Питание

– В школах Западной Европы или США питание для детей не организовано. Ученики приходят в школу с судочками, пакетиками, кушают на большой перемене.

Зарплата

– Практически ни в одной стране Европы нет почасовой системы оплаты труда учителей. Везде жесткий оклад и четкие должностные инструкции.

Возраст

– В развитых странах после пенсии тебя не оставят на работе ни дня. Даже в университетах (английских, например) профессору разрешено оставаться на работе по приказу ректора год или два. Правда, молодых пенсионеров стараются занимать. Они привлекаются к разработке тестов, к проведению разных аттестаций, в том числе – школьных педагогов.

Отпуск

У европейских преподавателей не бывает такого длительного отпуска, как у российских коллег. Отпуск там – не больше месяца.

Повышение квалификации

– Обязательной и бесплатной для педагога является учеба после первого и третьего года работы. А дальше – за свой счет, или – за счет школы, если она в этом заинтересована. Учитель периодически обязан пройти аттестацию. Она проводится не государственной структурой, а профессиональным сообществом.