Фальсификация истории СССР Александром Солженицыным
Сборник статей
Содержание
1. Александр Дюков. «Архипелаг ГУЛАГ» как учебное пособие по фальсифицированной истории.
2. Игорь Фроянов. Солженицын выступил в качестве разрушителя исторической России.
3. Александр Майсурян. Шаламов жив, а Солженицын — умер.
4. Александр Пыльцын. Солженицын не пройдёт.
5. О «десятках миллионов расстрелянных Сталиным».
6. Обращение жителей города Тольяти против увековечения памяти писателя Александра Исаевича Солженицына.
7. От имени живых и погибших. К 90-летию Сталинграда. Письмо Василия Чуйкова Александру Солженицыну в связи с изданием книги «Архипелаг ГУЛАГ».
8. Дин Рид. Открытое письмо Александру Солженицину.
9. В.К. Алмазов. Бывшие зеки и Солженицин.
№ 1
Александр Дюков
«Архипелаг ГУЛАГ» как учебное пособие по фальсифицированной истории
Источник информации — http://www.rus-obr.ru/ru-club/8339
28 октября 2010 года в Москве состоялась презентация «Архипелага ГУЛАГА» Александра Солженицына в усеченном варианте специально для изучения его в российских школах.
С сентября 2009 года произведение "Архипелаг ГУЛАГ" включено в обязательный школьный минимум, и все это наводит на некоторые не слишком радужные размышления.
Совсем недавно мы видели, как наша история в очередной раз подверглась поруганию. Под непрекращающиеся вопли о страшной «советской оккупации» из центра Таллина был выкорчеван памятник советским войнам. К войне с советскими памятниками готовится Польша, на Украине создан музей «советской оккупации», а Европарламент принимает резолюции с плохо завуалированным требованием «платить и каяться».
Сегодня, когда в борьбе за историю Россия пропускает удар за ударом, следует вспомнить, что почва для прибалтийских и польских претензий, почва для пересмотра итогов Второй мировой войны была подготовлена в том числе нынешним лауреатом государственной премии России.
«Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына стал одним из самых мощных пропагандистских орудий в борьбе против Советского Союза. Сотканная из полуправды, лжи и преувеличений книга сформировала образ советской империи зла. Империи, держащейся лишь на насилии и рабском труде десятков миллионов заключенных, империи, несущей своим гражданам лишь страдания и муки.
Конечно, архивные документы и добросовестные исследования современных историков свидетельствуют совсем о другом — но дело уже сделано. Истинная численность заключенных ГУЛАГа и условия их содержания не имеют значения для человека, в голову которого вбиты созданные Солженицыным антисоветские мифы. Именно к этим мифам апеллируют желающие пересмотреть историю прибалтийские политики, именно эти мифы из раза в раз повторяют западные СМИ и российские «либералы». И любая попытка России защищать свои национальные интересы сопровождается паническими воплями о «возрождении тоталитаризма» и «новом 37-ом годе».
Российские политики громко протестуют против пересмотра итогов Второй мировой войны. Как же можно забыть о вкладе в этот процесс СолженицынаО? Именно он восхвалял перешедших на строну врага коллаборационистов, именно он писал о том, что побывавшие под немецкой оккупацией советские граждане направлялись в Сибирь.
Всей лжи не перечислишь; давайте лучше рассмотрим конкретный пример. Одним из самых популярных мифов о Великой Отечественной войне является рассказ о том, что в первые месяцы войны красноармейцы массово перебегали к победоносным войскам вермахта. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГе» посвятил этом вопросу немало проникновенных строчек.
«Когда началась советско-германская война, — писал он, — естественным движением народа было — вздохнуть и освободиться, естественным чувством — отвращение к своей власти…. Не зря колотился сталинский приказ (0019, 16.7.41): "На всех (!) фронтах имеются многочисленные (!) элементы, которые даже бегут навстречу противнику (!) и при первом соприкосновении с ним бросают оружие"» (Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ, 1918 – 1956. М., 1990. Кн. 3. С. 22).
Вообще надо заметить, что на документы Солженицын в своей книге ссылается крайне редко, предпочитая информацию агентства ТАСС — не того, правда, которое в Москве на улице Большой Никитской, а того, которое «Тетя Аня Соседке Сказала». Ссылка на приказ, да еще и сталинский, да еще с номером и датой — случай настолько редкий, что поневоле хочется достоверность этого документа проверить.
Самый беглый поиск позволяет понять, что 16 июля 1941 никакого приказа за номером 0019 не издавалось. А издавалось в этот день постановление Государственного комитета обороны ГКО-169сс (№ 00381) об аресте командующего Западным фронтом генерала Павлова и ряда других высших офицеров. В этом постановлении говорилось:
«Государственный Комитет Обороны устанавливает, что части Красной Армии в боях с германскими захватчиками в большинстве случаев высоко держат великое знамя Советской власти и ведут себя удовлетворительно, а иногда прямо геройски, отстаивая родную землю от фашистских грабителей. Однако наряду с этим Государственный Комитет Обороны должен признать, что отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих от обнаглевшего противника.
Воздавая честь и славу отважным бойцам и командирам, Государственный Комитет Обороны считает вместе с тем необходимым, чтобы были приняты строжайшие меры против трусов, паникеров, дезертиров» (Органы государственной безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны. М., 2000. Т. 2. Кн. 1. С. 332 – 333).
Как видим, никаких слов о том, что на всех фронтах красноармейцы массово бегут навстречу немецким войскам и сдаются им, в постановлении нет. Напротив, там специально, что «в большинстве случаев» части Красной Армии отважно бьются с врагом — то есть прямо противоположное утверждением Солженицына.
Неужели Солженицын выдумал цитируемый им документ? Фальсификация получается уж больно наглая. В конце концов, постановление ГКО от 16 июля 1941 не было секретным; его зачитывали во всех ротах и батареях, эскадронах и авиаэскадрилиях, оно было хорошо известно миллионам солдат. А ну как разоблачат фальшивку?
Разгадку мы находим в книге германского историка-ревизиониста Иоахима Хоффмана. Эту недавно переведенная на русский язык монографию под названием «Сталинская война на уничтожение» без всяких сомнений можно назвать «библией ревизионизма». Нет более-менее значимого антисоветского мифа о Великой Отечественной войне, которого Хоффман трудолюбиво не подобрал бы и не использовал для оправдания нацистской Германии. Не обойденным, естественно, оказался и вопрос о массовой сдаче в плен красноармейцев, которому Хоффман посвятил целую главу. В этой-то главе мы и увидим до боли знакомые формулировки «сталинского приказа»: «На всех фронтах имеются многочисленные элементы, которые даже бегут навстречу врагу и при первом же соприкосновении бросают свое оружие и тянут за собой других» (Гофман И. Сталинская война на уничтожение. М., 2006. С. 100). При этом Хоффман приводит номер и дату приказа, на который ссылается: № 001919 от 12 сентября 1941 года.
Хоффман оказывается гораздо более точен, чем Солженицын. Действительно, 12 сентября 1941 года Ставка ВГК издала директиву № 001919 о создании заградительных отрядов в стрелковых дивизиях. В объяснительной части директивы говорилось следующее:
«Опыт борьбы с немецким фашизмом показал, что в наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом же нажиме со стороны противника бросают оружие, начинают кричать «нас окружили» и увлекают за собой остальных бойцов. В результате подобных действий этих элементов дивизия обращается в бегство, бросает материальную часть и потом одиночками начинает выходить из леса. Подобные явления имеют место на всех фронтах. Если бы командиры и комиссары таких дивизий были на высоте своей задачи, паникерские и враждебные элементы не могли бы взять верх в дивизии…» (Русский архив: Великая Отечественная. М., 1996. Т. 16(5): Ставка ВГК: Документы и материалы. Кн. 1. С. 180; Органы государственной безопасности… Т. 2. Кн. 2. С. 85 – 86).
Как видим, ничего особенно крамольного в директиве не наблюдается: констатируется лишь наличие в армии трусов и паникеров (было бы удивительно, если бы после почти четырех месяцев поражений таковых не нашлось).
Однако в варианте Хоффмана-Солженицына директива эта сильно искажена и дополнена пассажем о красноармейцах, которые так стремятся сдаться в плен, что бегут навстречу врагу подобно обезумевшим леммингам. В подлинном приказе подобного красочного штриха, естественно нет. Неужели и Солженицын, и Хоффман его придумали, причем отдельно друг от друга? Ведь Хоффман приводит «сталинскую директиву» со ссылкой не на Солженицына, как можно было бы подумать, а на немецкий архив: BA-MA, RW 4/v. 329, 15.9.1941.
Ларчик открывается просто: достаточно просто посмотреть, как называется фонд, на который ссылается Хоффман. А называется он так: “Abteilung Wehrmacht-Propaganda. RW 4/v. 329 Sowejetrussland (Sammlung von Unterlagen), Juli – Dezember 1941”, что на русский язык переводится как "Отделение пропаганды вермахта. RW 4/v. 329 Советская Россия (коллекция документов), июль — декабрь 1941".
После этой строчки все становится ясным. Вскоре после издания директивы Ставки ВГК пропагандисты вермахта на ее основе изготовили фальшивку для доказательства массовой измены советских военнопленных. Сделано это было элементарно: реальную директиву переписали и дополнили несколькими красочными штрихами — например, о бегущих к немцам «многочисленных элементах».
Изготовив фальшивку, пропагандисты вермахта начали разбрасывать листовки, в которых, ссылаясь на свое творение, писали о том, как массово сдаются в плен бойцы Красной Армии и о том, что тем, кто еще не сдался, надо немедленно это сделать.
Сомнительно, конечно, что эти листовки имели такой уж большой успех — но одна из них попала в руки Солженицына, который сослался на нее в своей монументальной книге, как на подлинную «сталинскую директиву».
Эта история — всего лишь один пример фальсификации Солженицыным нашей истории. Примеры можно множить очень долго.
Возникает вопрос: сможет ли Россия защитить от ревизии свое прошлое, если клевета на это самое прошлое теперь в обязательно порядке изучается в школе?
Дополнение. Интересную гипотезу о мотивах некоторых деяний Александра Исаевича Солженицына выдвинул Mollari — http://gorod.tomsk.ru/index-1222336351.php?Comment_page_num=2
№ 2
Игорь Фроянов
Солженицын выступил в качестве разрушителя исторической России
Источник информации — http://ruskline.ru/news_rl/2013/12/11/solzhenicyn_vystupil_v_kachestve_razrushitelya_istoricheskoj_rossii/ . 11.12.2013.
Размышления историка Игоря Фроянова в связи с 95-летием небезызвестного публициста …
Сегодня публицисту Александру Солженицыну исполнилось бы 95 лет. О значении его творчества размышляет в интервью «Русской народной линии» известный русский историк, доктор исторических наук, профессор Игорь Яковлевич Фроянов:
«Солженицын не был профессиональным историком. Он приохотился к познанию истории и написанию якобы исторических сочинений уже в сравнительно поздние годы своей литературной карьеры. Не обладая соответствующими специальными навыками историка, писал на исторические темы и сюжеты как любитель, хотя и с претензией на истину. С этой точки зрения, мы не можем говорить о том, что Солженицын оставил заметный, а уж тем более глубокий след в русской исторической науке. К тому же творчество Солженицына, без сомнения, пронизано определенными личными симпатиями и антипатиями, откровенными предпочтениями и даже фобиями, т.е. настолько субъективно и тенденциозно, что односторонность его позиции видна, как говорится, невооруженным взглядом.
Александр Исаевич был непримиримо, негативно и всеконечно враждебно настроен к советской власти, Сталину и его правлению, вообще ко всему советскому, почему просто не мог дать объективную оценку этим исторически очень важным и достаточно значительным по своей эпохальности временам в истории нашего Отечества. У меня вызывают некоторое удивление, и, признаюсь, протестное раздражение попытки нынешней власти и либерального сообщества поставить Солженицына в ряд самых выдающихся русских писателей – чуть ли не в размер с Л.Н.Толстым. Есть обстоятельная книга Владимира Бушина «Неизвестный Солженицын», посвященная анализу творчества и обозрению биографии Солженицына. Там можно найти много фактов, деталей и черт, которые вряд ли могут служить к вящей славе Александра Исаевича, причем как в области литературного творчества, так и в сфере чисто человеческой.
Русские люди долго будут помнить о том, что Солженицын выступил в качестве разрушителя исторической России. То был, разумеется, идейный разрушитель, владеющий пером и словом, нападающий внешне на СССР – уродливое, по его понятиям, детище советской власти. Не знаю, понимал ли он тогда, что СССР являлся геополитическим преемником именно старой, дореволюционной России. Впрочем, любой ответ на этот вопрос (положительный или отрицательный) характеризует “великого писателя” отнюдь не с лучшей стороны.
Кульминацией его разрушительной деятельности стала известная статья «Как нам обустроить Россию». Надо было обладать искривленным сознанием и больным воображением, чтобы обустройство России предлагать на путях территориального ее расчленения, по сути, растерзания. Ему грезилось, что «надо безотложно, громко, четко объявить: три прибалтийских республики, три закавказских республики, четыре среднеазиатских, да и Молдавия, если ее к Румынии больше тянет, эти одиннадцать – ДА! – непременно и бесповоротно будут отделены…». Немного поразмыслив, «вершитель» судеб России присоединил к одиннадцати бесповоротно отринутым республикам двенадцатую – Казахстан, но урезанный (без Южной Сибири и южного Приуралья). И вот итог: «Объявить о несомненном праве на полное отделение тех двенадцати республик – надо безотлагательно и твердо. А если какие-то из них заколеблются, отделяться ли им? С той же несомненностью вынуждены объявить о НАШЕМ отделении от них – мы, оставшиеся». Иными словами, объявить о самоликвидации Российской державы (СССР) – поведение свихнувшихся, съехавших, что называется, с глузду висельников. Но кто эти, «оставшиеся» в единении? По Солженицыну, – Россия, Украина и Белоруссия.
Ратовать за подобную комбинацию, перечеркивающую тысячелетнюю историю России, мог субъект, лишенный чувства исторической ответственности перед прошлыми, настоящими и будущими поколениями русского народа и других народов России, человек, не понимающий ход российской истории, не разумеющий, как и с какой целью создавалась многонациональная имперская Россия, не чувствующий Промысла Божьего в ее исторических судьбах. Отсюда и куцый его взгляд, будто у нас де «сил нет на окраины, нет у нас сил на Империю», взгляд, согласующийся с установками ненавистников России, подобных Збигневу Бжезинскому или Генри Киссинджеру, которым Солженицын (хотел он того или нет) угождал. Мыслитель никак не мог взять в толк, что в «окраинах» есть сила России, а в России суть сила «окраин», что вместе они представляют мощь необоримую, доказанную сокрушением фашисткой Германии, поставившей хваленую Европу на колени.
Зато он хорошо понимал, что совершить такого рода судьбоносную национальную глупость способен одураченный народ, потерявший историческую память и оттого идущий по жизни наугад, подобно слепцу, управляемому поводырями. И что же? Оказывается, «приходится признать: весь XX век жестоко проигран нашей страной; достижения, о которых трубили, все – мнимые. Из цветущего состояния мы отброшены в полудикарство». Мы сидим на разорище». Солженицын не пощадил святая святых в сознании русского народа и других народов СССР – нашу ПОБЕДУ в Великой Отечественной войне. «Бездарно проведенная, даже самоистребительная “Отечественная” война», – говорит он и добавляет: «Не гордиться нам и советско-германской войной». Комментарии тут, как принято говорить, излишни…
На исходе своей жизни Солженицын высказывал (хочется верить, – искренне) сожаление о том, что произошло с нами, с нашей страной Россией в конце ХХ – начале ХХI века, о чем написал также в своей книге «Россия в обвале». Невольно припоминаются слова из народной песни о Кудияре на стихи Н.А.Некрасова: «Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил». Но пробуждение совести у писателя Солженицына, увы, произошло слишком поздно, ибо по собственному его признанию «Россия – расплющена». И как бы ни пытались сейчас приукрасить Александра Исаевича, он был и остается в ряду разрушителей исторической России.
Конечно, Солженицын являлся амбициозной личностью. Похоже, он претендовал на роль властителя дум в современной России. Это у него, увы, не получилось. Наиболее ярким свидетельством крушения подобных напрасных надежд, мне кажется, надо воспринимать ту обстановку и прием, который был ему оказан в Госдуме. Солженицыну, можно сказать, не дали выступить. Он говорил с трибуны под неодобрительный шум присутствующих. Причиной тому было понимание находящимися в зале отрицательной роли Солженицына в судьбе многострадальной России».
№ 3
Александр Майсурян
Источник информации — http://newsland.com/news/detail/id/983273/ .
В июне сего года исполнилось 105 лет со дня рождения Варлама Тихоновича Шаламова (1907-1982). Это событие выходит за рамки чисто литературного. Возможно, оттого, что сейчас для всех зрячих людей всё более очевидным становится тот беспросветный тупик, в который завёл общество путь отрицания российской революции ХХ века, тотального её очернения. Духовным "пастырем" этого пути (и, кстати, другом ныне царствующего Цезаря) не без оснований считается А. И. Солженицын.
Поэтому невольно рождается вопрос: а как можно было иначе? Можно ли было по-иному осмыслить имеющийся опыт, включая и тюремно-лагерный, отечественной истории ХХ столетия? Сделать из него совершенно иные выводы?
Шаламов своей жизнью и творчеством отвечает на этот вопрос: да, можно! В 1999 году Солженицын опубликовал в "Новом мире" свою полемику с Шаламовым (вернее, уже с памятью о нём).
Солженицын, в частности, писал: "Он никогда, ни в чём ни пером, ни устно не выразил оттолкновения от советской системы, не послал ей ни одного даже упрёка, всю эпопею Гулага переводя лишь в метафизический план".
Ещё: "несмотря на весь колымский опыт, на душе Варлама остался налёт сочувственника революции и 20-х годов. Он и об эсерах говорил с сочувственным сожалением, что, мол, они слишком много сил потратили на расшатывание трона, и оттого после Февраля — у них не осталось сил повести Россию за собой".
Но вот парадокс — по нынешним временам обвинения Солженицына звучат скорее комплиментами. Да, Шаламов всю свою сознательную жизнь был нескрываемым "сочувственником революции и 20-х годов". О 20-х годах он написал яркий и восторженный мемуарный очерк, опубликованный в 1987 году "Юностью". Шаламов писал: "Октябрьская революция, конечно, была мировой революцией.
Шаламова покоряла атмосфера всеобщего равенства и духовной свободы, рождённая революцией: "В те времена попасть к наркомам было просто. Любая ткачиха трёхгорки могла выйти на трибуну и сказать секретарю ячейки: "Что-то ты плохо объясняешь про червонец. Звони-ка в правительство, пусть нарком приезжает". И нарком приезжал и рассказывал вот так-то и так-то. И ткачиха говорила: "То-то. Теперь я всё поняла".
Солженицын: "Та политическая страсть, с которой он когда-то в молодости поддержал оппозицию Троцкого, — видно, не забита и восемнадцатью годами лагерей".
Действительно, впервые Шаламов был арестован в 1929 году именно как участник левой, троцкистской оппозиции. Он попал в засаду на подпольной типографии троцкистов. Хоть Шаламов и был беспартийным, но его "троцкизм" вовсе не был каким-то поверхностным и случайным "налётом", как пренебрежительно выражается Солженицын. Шаламов тогда, как видно по его текстам, разделял все основные положения левой оппозиции: например, он положительно оценивал "левый поворот" Кремля 1929 года против Бухарина и "правых", только сомневался в прочности и долговременности этой линии.
И в 50-е годы Шаламов, как следует из его переписки, сочувственно отнёсся к факту обращения жены Льва Троцкого Натальи Седовой к ХХ съезду КПСС с требованием о реабилитации мужа. (Кстати, и в 60-е, 70-е годы Шаламов оставался горячим поклонником революционеров — уже нового поколения, таких, как Че Гевара. Хранительница литературного наследия Шаламова Ирина Сиротинская: "Часами рассказывал он мне о Че Геваре так, что и сейчас я ощущаю сырость сельвы и вижу человека, фанатично продирающегося через неё").
Но не одни только троцкисты, а все революционеры 20-х годов вызывали у Варлама Тихоновича одинаково уважительное отношение. И в этом он тоже — антипод Солженицына.
И. Сиротинская вспоминала: "Немного я могу перечислить имён, которые он всегда, всегда упоминал с глубоким уважением. Александр Георгиевич Андреев — первое из этих имен, политкаторжанин, эсер, с которым он встретился в 1937 году в Бутырской тюрьме. И героя "Колымских рассказов" в его честь он называет Андреевым. Свет славы и подвига народовольцев был на этом имени, свет великой жертвы — всей жизни за идею, за свободу, за своё дело".
Столь же сочувственно, как об эсерах, левых эсерах, большевиках (Ленине, Троцком, Луначарском, Раскольникове…), Шаламов отзывался и об "апостолах анархизма". Он не без удовлетворения отмечал, что ещё в 1921 году над московским "Домом анархии" открыто развевался чёрный флаг. Даже обновленцы 20-х годов — церковные революционеры, противники патриарха Тихона, заслужили доброе слово от Шаламова. Впрочем, это и неудивительно, потому что обновленцам сочувствовал отец Варлама Тихоновича, сам бывший священником.
В 20-е годы Тихон Николаевич потерял зрение и уже не мог служить в храме, но вместе с сыном-поводырём исправно посещал все жаркие публичные диспуты между руководителями священников-обновленцев и вождями РКП(б). В том числе и тот знаменитый поединок в Политехническом музее (о котором вспоминал Шаламов) между главой обновленцев митрополитом Введенским и наркомом просвещения Анатолием Луначарским. Где Введенский, возражая красному наркому по поводу происхождения человека от обезьяны, обронил свою знаменитую шутку:
— Ну, каждому его родственники лучше известны!..
Шаламов считал, что обновленчество "погибло из-за своего донкихотства. У обновленцев было запрещено брать плату за требы — это было одним из основных принципов обновленчества. Обновленческие священники были обречены на нищету с самого начала, и тихоновцы и сергиевцы как раз брали плату — на том стояли и быстро разбогатели".
Солженицын мимоходом бросает Шаламову и упрёк в атеизме. А в дневниковых записях Шаламова мы находим описание такого показательного разговора между ними в начале 60-х годов, когда отношения между ними ещё не были безвозвратно разорваны:
"- Для Америки, — быстро и наставительно говорил мой новый знакомый, — герой должен быть религиозным. Там даже законы есть насчёт (этого), поэтому ни один книгоиздатель американский не возьмёт ни одного переводного рассказа, где герой — атеист, или просто скептик, или сомневающийся.
— А Джефферсон, автор Декларации?
— Ну, когда это было. А сейчас я просмотрел бегло несколько ваших рассказов. Нет нигде, чтобы герой был верующим. Поэтому, — мягко шелестел голос, — в Америку посылать этого не надо, но не только. Вот я хотел показать в "Новом мире" ваши "Очерки преступного мира". Там сказано — что взрыв преступности был связан с разгромом кулачества у нас в стране — Александр Трифонович [Твардовский] не любит слова "кулак". Поэтому я всё, всё, что напоминает о кулаках, вычеркнул из ваших рукописей, Варлам Тихонович, для пользы дела.
Небольшие пальчики моего нового знакомого быстро перебирали машинописные страницы.
— Я даже удивлён, как это вы… И не верить в Бога!
— У меня нет потребности в такой гипотезе, как у Вольтера.
— Ну, после Вольтера была Вторая мировая война.
— Тем более.
— Да дело даже не в Боге. Писатель должен говорить языком большой христианской культуры, всё равно — эллин он или иудей. Только тогда он может добиться успеха на Западе."
Шаламов: "Я сказал… что за границу я не дам ничего — это не мои пути… какой я есть, каким пробыл в лагере".
Ирина Сиротинская: "У В. Т. оставалось чувство тягостного разочарования от этих бесед: "Это делец. Мне он советует — без религии на Западе не пойдёт…" "Варлам Тихонович не раз рассказывал мне об этой беседе. Меня ещё тогда поразил парадокс: Шаламов, неверующий, оскорблён столь практическим использованием религии. Религию он чтил как самый совершенный нравственный пример. А Солженицын…"
Позднее, уже после открытого разрыва отношений, Шаламов писал Солженицыну: "И ещё одна претензия есть к Вам, как представителю "прогрессивного человечества", от имени которого Вы так денно и нощно кричите о религии громко: "Я — верю в Бога! Я — религиозный человек!" Это просто бессовестно. Как-нибудь тише всё это надо Вам… Я, разумеется, Вас не учу, мне кажется, что Вы так громко кричите о религии, что от этого будет "внимание" — Вам и выйдет у Вас заработанный результат".
Впрочем, это расхождение было гораздо шире и глубже, чем только отношение к религии, оно имело и литературное измерение. Шаламов с крайним неприятием относился к толстовской традиции проповедничества в литературе. Он считал, что Лев Толстой увёл русскую прозу с её истинного пути, проложенного Пушкиным и Гоголем. "Искусство лишено права на проповедь, — считал Шаламов. — Учить людей — это оскорбление… Каждый м…к начинает изображать из себя учителя жизни".
Звучит резко и, возможно, спорно, но в отношении Солженицына, надо признать, не совсем уж безосновательно…
Шаламов: "Солженицын — весь в литературных мотивах классики второй половины 19 века, писателей, растоптавших пушкинское знамя… Все, кто следует толстовским заветам, — обманщики. Уже произнося первое слово, стали обманщиками. Дальше их слушать не надо. Такие учителя, поэты, пророки, беллетристы могут принести только вред…"
Отсюда вытекает одно "небольшое" различие между Шаламовым и Солженицыным, если рассматривать их прозу в качестве исторического свидетельства. Шаламов писал правду, — как он её субъективно видел и чувствовал, в том числе о тюрьмах и лагерях.
Например, Солженицын яростно негодует по поводу "процесса эсеров" 1922 года, по итогам которого не был казнён ни один из подсудимых. Но где же его праведное негодование по поводу военно-полевой юстиции Столыпина, которая тех же самых эсеров сотнями вешала и ставила к стенке?
А в "Колымских рассказах" Шаламова можно найти совсем неожиданные с точки зрения почитателей "Архипелага ГУЛАГ" признания.
И уж, разумеется, Шаламову никогда не пришло бы в голову умильно облизывать Столыпина-вешателя, как это делал "вермонтский пророк"… Шаламов объяснял: "Почему я не считаю возможным личное моё сотрудничество с Солженицыным? Прежде всего потому, что я надеюсь сказать своё личное слово в русской прозе, а не появиться в тени такого, в общем-то, дельца, как Солженицын. Свои собственные работы в прозе я считаю неизмеримо более важными для страны, чем все стихи и романы Солженицына".
Ещё один характернейший диалог Солженицына и Шаламова 60-х годов (по дневникам В. Т.):
— При ваших стремлениях пророческого рода, — сказал Шаламов, — денег-то брать нельзя, это вам надо знать заранее.
— Я немного взял…
"Вот буквальный ответ, позорный, — пишет Шаламов. — Я хотел рассказать старый анекдот о невинной девушке, ребёнок которой так мало пищал, что даже не мог считаться ребенком. Можно считать, что его не было. В этом вопросе нет много и мало, это — качественная реакция." (Здесь надо пояснить, что речь шла не о литературных гонорарах, а о вознаграждении именно за "пророческую деятельность").
Заметим, что в тот момент у Александра Исаевича ещё не было ни собственного поместья в Вермонте, ни посещаемой самим лубянским Цезарем виллы VIP-класса в Троице-Лыкове, но, как справедливо отметил Шаламов, "качественная реакция" уже имелась.
Шаламов: "Солженицын десять лет проработал в наших архивах. Всем было объявлено, что он работает над важной темой: Антоновским мятежом. Мне кажется, что главных заказчиков Солженицына не удовлетворила фигура главного героя Антонова. Как-никак, кулак-то кулак, но и бывший народоволец, бывший шлиссельбуржец. Безопаснее было отступить в стоходские болота и там выуживать поэтическую истину. Но истины в "Августе 1914" не оказалось. Невозможно и предположить, чтобы продукцию такого качества, как "Август 1914" мог в нынешнем или прошлом веке доставить в редакцию любого журнала мира — и роман примут к печати. За два века такого слабого произведения не было, наверное, в мировой литературе… Всё, что пишет С, по своей литературной природе совершенно реакционно."
"Тайна Солженицына заключается в том, что это — безнадежный стихотворный графоман с соответствующим психическим складом этой страшной болезни, создавший огромное количество непригодной стихотворной продукции, которую никогда и нигде нельзя предъявить, напечатать. Вся его проза от "Ивана Денисовича" до "Матрёниного двора" была только тысячной частью в море стихотворного хлама… А сам Солженицын, при свойственной графомании амбиции и вере в собственную звезду, наверно, считает совершенно искренне — как всякий графоман, что через пять, десять, тридцать, сто лет наступит время, когда его стихи под каким-то тысячным лучом прочтут справа налево и сверху вниз и откроется их тайна. Ведь они так легко писались, так легко шли с пера, подождём ещё тысячу лет."
Разумеется, в публикации 1999 года Солженицын не обошёл молчанием и письма 1972 года Шаламова в "Литературную газету", в котором писатель резко отмежевался от публикации своих "Колымских рассказов" на Западе. Шаламов тогда написал: "Никаких рукописей я им не предоставлял, ни в какие контакты не вступал и, разумеется, вступать не собираюсь. Я — честный советский писатель… Подлый способ публикации, применяемый редакцией этих зловонных журнальчиков — по рассказу-два в номере — имеет целью создать у читателя впечатление, что я — их постоянный сотрудник. Эта омерзительная змеиная практика… требует бича, клейма… Ни один уважающий себя советский писатель не уронит своего достоинства, не запятнает чести публикацией в этом зловонном антисоветском листке своих произведений… Всё сказанное относится к любым белогвардейским изданиям за границей".
После этого Солженицын изрёк в своей книге "Бодался телёнок с дубом" (1975): "Варлам Шаламов умер". (Хотя сам А. И. в той же самой "Литературке" ранее отрекался от своих заграничных публикаций ("ЛГ", 1968, №20) — но пророку-то можно, разрешается…)
Однако Шаламов вовсе не считал своё письмо в "Литературку" слабостью или ошибкой, совсем наоборот. "Пешкой в игре двух разведок я быть не хочу", — говорил Варлам Тихонович. А подробнее писал об этом: "Смешно думать, что от меня можно добиться какой-то подписи. Под пистолетом. Заявление моё, его язык, стиль принадлежат мне самому. Я отлично знаю, что мне за любую мою "деятельность", в кавычках или без кавычек, ничего не будет в смысле санкций".
"Почему сделано это заявление? Мне надоело причисление меня к "человечеству", беспрерывная спекуляция моим именем: меня останавливают на улице, жмут руки и так далее… Художественно я уже дал ответ на эту проблему в рассказе "Необращённый", написанном в 1957 году, и ничего не прочувствовали, это заставило меня дать другое толкование этим проблемам".
А Солженицыну Шаламов после его "шутки" написал ответ (оставшийся, впрочем, неотправленным): "Г Солженицын, я охотно принимаю Вашу похоронную шутку насчёт моей смерти. С важным чувством и с гордостью считаю себя первой жертвой холодной войны, павшей от Вашей руки. Если уж для выстрела по мне потребовался такой артиллерист, как Вы, — жалею боевых артиллеристов… Я знаю точно, что Пастернак был жертвой холодной войны, Вы — её орудием".
В общем-то, фраза Солженицына "Варлам Шаламов умер", сейчас рикошетом, как артиллерийское ядро, отскочила обратно в её автора.
Александр Майсурян.
Источник: forum-msk.org
№ 4
Солженицын — классик лжи и предательства
Александр Пыльцын, Русская народная линия
Источник информации — http://ruskline.ru/analitika/2014/02/07/solzhenicyn_klassik_lzhi_i_predatelstva/ .
07.02.2014
1 часть
2 часть:
8. Издательский ажиотаж и общественное осуждение «вознесения» Солженицына
В настоящее время в нашей стране, пожалуй, не найти людей, не знающих фамилии Солженицын, может быть кроме дошколят или беспризорников, которые никогда не посещали школу. Почему я так считаю? Да потому, что это имя звучит ныне в программах школ и вузов, на уроках литературы и истории, открыты музеи Солженицына, именем его названы школы, вузы… О нём постоянно вещают с телевизионных экранов, не сходит он и со страниц «демократических» газет и журналов. Сочинения Солженицына, тенденциозно ориентированные на девальвацию общественных ценностей коллективизма, содружества, порядочности, стали издаваться ещё во время властвования в СССР Никиты Хрущёва, когда тому нужна была поддержка новой волны антисталинистов, уже сформировавшейся под воздействием хрущёвского вероотсупничества и Западной пропаганды, ухватившейся за него.
И такой отыскался: им оказался отбывший свой срок в заключении некто Солженицын Александр Исаевич. В 1962 году в журнале «Новый мир» увидел свет знаменитый «Один день Ивана Денисовича» — первое, как оказалось, извращённое описание лагерей ГУЛАГа в советской литературе, написанное ещё в 1959 году. О том, как и за что он был в заключении, мы уже говорили в начале этого материала. Впоследствии СМИ стали упорно убеждать, что он был несправедливо осуждён «За критику Сталина в письмах», а умалчивали о «попытке создания организации, которая после войны займётся низвержением Сталина и советской власти».
В те годы был самый пик хрущевской политической и организационной слякоти, названной «оттепелью». Но, все же, чего-то Никите не хватало. Не хватало, оказывается, какого-нибудь нового писаки и его сочинений на самую главную тему: о страданиях миллионов, заключенных в сталинские лагеря, понадобившихся Хрущёву, чтобы поддержать разваливавшуюся к тому времени хрущёвскую кампанию «борьбы с культом личности Сталина». Появление написанного за три недели в 1959-м, но вышедшего лишь три года спустя в 11-м номере «Нового мира» за 1962 год пасквиля «Один день Ивана Денисовича», сразу сделало Солженицына знаменитым. Тогда на фоне «борьбы с культом личности Сталина», вначале 60-х фактически зародился и культ личности Солженицына, который старательно раздувается и в наше время.
После отстранения Хрущева в 1964 году, Солженицын был исключён из Союза писателей, и вплоть до горбачёвского периода его перестали публиковать. А потом, наступила тайная подготовка Горбачёва к развалу Советской державы под разными маскирующими лозунгами «перестройки», «ускорения», «гласности», «социализма с человеческим лицом», «нового мышления». И Солженицын «воскрес», началась его безудержная «популяризация». После фактического разрушения СССР, когда к власти в России пришёл «демократизатор» Ельцин, культ Солженицына стал ещё более искусственно раздуваться, подогреваться. Последователи «царя-Бориса» гипертрофированным восхвалением «титана русской мысли», чуть ли не нового Толстого или Достоевского, «вознесли» его в безоблачные выси.
Самое известное сочинение Солженицына — «Архипелаг ГУЛАГ» написано им тайно в 1958-1968 годах. В январе 1974 года вышло в свет на Западе, во Франции и США. В СССР это сочинительство Солженицына, мнящего себя «новым гением русской литературы», распространялось в то время нелегально.
С горбачёвскими псевдо-лозунгами, ориентацией на рыночную экономику вместо социалистической, разрешались, бурно размножались и даже искусственно насаждались кооперативы. В 1989 году одним из таких кооперативов «Перспектива» Виктора Аксючиц, была организована перепечатка в Москве большим тиражом зарубежных антисоветских журналов «Посев» и «Грани», других изданий русской эмиграции, в том числе журнала «Выбор» и книги А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». С 1988 года там же тысячными тиражами стали издаваться его сочинительства. С советскими издательствами «Книга» и «Советский писатель» в июле-августе 1989 года кооператив «Перспектива» уже заключил договоры об издании одного миллиона книг, главным образом солженицынских.
Роман «В круге первом» с 1990 по 1994 год издавался десятью(!) различными российскими издательствами суммарным тиражом в 2,23 млн. экземпляров. «Раковый корпус» был переиздан в это же время девять раз. Но все рекорды побил манифест «Как нам обустроить Россию», сочинённый им за рубежами родной страны и изданный у нас в сентябре 1990 года за 4 года до возвращения автора из эмиграции. Статья была свёрстана на четырёх страницах «Литературной газеты» и «Комсомольской правды» в виде 16-страничной брошюры. Общий тираж составил 28 млн. экземпляров. В 2006 году издательство «Время» подписало с Солженицыным договор об издании в течение 2006-2010 годов его первого в России и в мире собрания сочинений в 30 томах.
Такая сверхактивность российских издателей в горбачёвско-ельцинское время правления Союзом ССР и Россией, да и после них, говорит о прямой заинтересованности в массовой пропаганде концентрированной антисоветской клеветнической компании, развёрнутой на очень уж подходящем сочинительстве Солженицына.
Александр Твардовский, некогда похвалил первые, кажущиеся необычными литературные попытки Солженицына, и по властному настоянию «самого Никиты Сергеевича», напечатал его «Ивана Денисовича» в своем «Новом мире» в ноябре 1962-го. Но, во второй половине
60-х, автор «Василия Тёркина» уже иначе оценивал солженицынский «талант». Известный публицист Виктор Кожемяко приводит высказывание Твардовского по поводу солженицынского «Ракового корпуса»:
«Даже если бы печатание зависело целиком от одного меня, я бы не напечатал. Там неприятие Советской власти.
… У вас нет подлинной заботы о народе! Такое впечатление, что вы не хотите, чтобы в колхозах было лучше, у вас нет ничего святого.
… Ваша озлобленность уже вредит вашему мастерству».
А относительно пьесы Солженицына «Олень и шалашовка» высказался не менее определённо: «Я бы (в случае её опубликования) написал против неё статью. Даже бы и запретил».
Советская власть Солженицыну была ненавистна, что называется, со всеми ее потрохами: как с трагедиями, так и со свершениями, Именно «Архипелаг» должен был явить эту ненависть всему миру окончательно и бесповоротно. Поэтому он включил туда такие пассажи, которые ужаснули даже многих его советских единомышленников. Например, вот такой, с оправданием коллаборационистов, в частности преподававших при немцах: "Конечно, за это придется заплатить. Из школы придется вынести портреты с усами и, может быть, внести портреты с усиками. Елка придется уже не на Новый год, а на Рождество, и директору придется на ней (и еще в какую-нибудь имперскую годовщину вместо октябрьской) произнести речь во славу новой замечательной жизни — а она на самом деле дурна. Но ведь и раньше говорились речи во славу замечательной жизни, а она была тоже дурна. То есть, прежде-то кривить душой и врать детям приходилось гораздо больше…". Иными словами — какая разница между фашистким режимом и советским. Одинаковые. Советский, впрочем немного хуже — врать-де приходилось больше!
А из этого выковался афоризм (точнее — афонаризм): «Ну и что, если победили бы немцы? Висел портрет с усами, повесили бы с усиками. Всего и делов!".
Не с этой подлой фразы потом пошли совсем не безобидные «байки» насчёт «баварского пива» и подобные рассуждения.
Считаю очень уместным дать здесь другое определение этим «патриотическим» словам откровенного предателя, для которого, что фашизм, что советский социализм, что Гитлер, что Сталин — без разницы. И это определение очень точно выразила наша ленинградская поэтесса Валерия Вьюшкова в своей эпиграмме Солженицыну:
Нет, было подлецу отнюдь не всё равно!
Ведь Гитлер для него — герой буржуйской воли!
Антисоветский бред его проходят в школе!
Грехов у Солженицына-лжеца — полно!
Вермонтский прохиндей, наглеющий всё боле,
Он к Рейгану взывал: "Социализм доколе
Терпеть вы будете?! Москву пора давно
Бомбить, как Хиросиму! Бомбу жалко, что ли?!..".
Просто нельзя не согласиться с тезисом о том, что никто из писателей советской эпохи не нанес столь огромного ущерба репутации СССР, и вреда России, как Солженицын. Вся Европа читала книги, где Советский Союз представлялся как одна большая тюрьма. А любая, самая отвратительная по качеству литературная стряпня против Советского Союза, её народов, тем более — против советской власти, на Западе всегда, и нынче тоже, встречалась и встречается приветственно, солженицынские опусы в том числе. Хотя, как вспоминал бывший посол США в СССР Д. Бим: «Солженицын создавал трудности для всех, имевших с ним дело… Первые варианты его рукописей были объемистой, многоречивой сырой массой, которую нужно было организовать в понятное целое… они изобиловали вульгаризмами и непонятными местами. Их нужно было редактировать».
Всем известна геббельсовская формула «Чем чудовищнее ложь, тем скорее в неё поверят». Вот и Солженицын взял на своё вооружение Геббельса.
Но вот мнения писательского мира нашей страны о таком явлении, как Солженицын.
Начну с большой цитаты, уверен, не только моего любимого писателя-фронтовика, действительно современного классика русской военной прозы, Юрия Васильевича Бондарева:
«Не могу пройти мимо некоторых обобщений, которые на разных страницах делает Солженицын по поводу русского народа. Откуда этот антиславянизм? Право, ответ наводит на очень мрачные воспоминания, и в памяти встают зловещие параграфы немецкого плана «Ост».
Великий титан Достоевский прошел не через семь, а через девять кругов ада, видел и ничтожное, и великое, испытал все, что даже немыслимо испытать человеку (ожидание смертной казни, ссылка, каторжные работы…), но ни в одном произведении не доходил до национального нигилизма. Наоборот, он любил человека, отрицал в нем плохое и утверждал доброе, как и большинство великих писателей мировой литературы, исследуя характер своей нации. Достоевский находился в мучительных поисках Бога в себе и вне себя.
Чувство злой неприязни, как будто он сводит счеты с целой нацией,…клокочет в Солженицыне, словно в вулкане. Он подозревает каждого русского в беспринципности, косности,…и как бы в восторге самоуничижения с неистовством рвет на себе рубаху, крича, что сам мог бы стать палачом. Вызывает также, мягко выражаясь, изумление, его злой упрек Ивану Бунину только за то, что этот крупнейший писатель ХХ века остался до самой смерти русским и в эмиграции.
Солженицын, несмотря на свой серьезный возраст и опыт, не знает «до дна» русского характера и не знает характера «свободы» на Западе, с которым так часто сравнивает российскую жизнь…».
Говоря о мнении многих других писателей, поэтов, учёных и рабочих, для сокращения приведу их высказывания лишь фрагментарно. Ожидаю, что поклонники Солженицына обвинят меня в том, что я отмечаю в них лишь отрицательные отзывы, как бы только с одной стороны. Но, во-первых, моя цель и состоит в том, чтобы показать именно то возмущение действиями этого «нового гения», которые разделяю и сам.
Во-вторых, не хочу вставать в позицию некоторых современных критиков, которые почти все данные из советской печати именуют не иначе, как «советским агитпропом», которому, по их мнению, верить просто нельзя, а вот публикации западных СМИ и ангажированных авторов, как зарубежных, так и своих, принимают на веру без всяких сомнений.
Вот несколько фрагментов из отзывов о Солженицыне.
Владимир Карпов, Герой Советского Союза, бывший штрафник: «Да, были предатели на войне. Их толкали на черное дело трусость, ничтожность душонки. Но есть предатели и в мирное время — это вы, Сахаров и Солженицын! Сегодня вы стреляете в спину соотечественникам».
Константин Симонов — писатель и поэт-фронтовик: «До глубины души возмущен и творчеством, и поведением Солженицына. Целиком согласен с выступлением «Правды», полностью разделяю все положения, которые высказаны в этой статье относительно Солженицына».
Мариэтта Шагинян — писатель, поэтесса: «Удивляюсь нашей терпимости к таким подонкам. Солженицын, оставаясь безнаказанным, разлагает нашу молодежь. И вообще он никакой не писатель. Я об этом говорила и в Венгрии, и в Швейцарии».
Сергей Михалков, автор Гимна СССР и России: «Солженицын — человек, переполненный яростью и злобой, пренебрежением и высокомерием к своим соотечественникам. Опять же, прежде всего — к русским».
Чингиз Айтматов, киргизский писатель («И дольше века длится день», «Материнское поле», «Белый пароход»): «Если мы хотим по-настоящему выступать на мировой арене, то давайте следовать пути Горького и Маяковского, а не Солженицына».
Таких высказываний писателей разных советских республик и разных национальностей можно привести ещё много, но добавим ещё имена ранее не упомянутых, но лейтмотивом заявлений которых являются: «Нечего с ним нянчиться», «Солженицын — внутренний эмигрант, человек, который наживается на антисоветизме», «Герострат был, Солженицын есть», «К истории прикоснулся своими нечистыми руками» и т.п. Это Алексей Сурков, Степан Щипачев, Леонид Леонов, Вадим Кожевников, Михаил Алексеев, Семён Бабаевский, Сергей Островой, Агния Барто, белорус Петрусь Бровка, калмык Давид Кугультинов, литовец Юстинас Марцинкявичюс и многие другие.
Гневом возмущения наполнены высказывания многих деятелей культуры и науки. Вот имена только наиболее известных из них:
Борис Чирков, народный артист СССР: «Мы боролись, и будем бороться с такими людьми и в жизни и в искусстве».
Михаил Жаров, народный артист СССР: «Этому сукиному сыну нет места среди нас».
Оскар Курганов, кинодраматург: «Солженицын — абсолютный антисоветчик, который ненавидит Советскую власть и пытается сделать все, чтобы оболгать ее. Отвратителен он и в своих человеческих качествах, мне пришлось много слышать о его поведении в период пребывания в лагерях».
Борис Ефимов, народный художник СССР: «Солженицын бесповоротно встал на путь предательства, стал своего рода знаменем для антикоммунистов и антисоветчиков всех мастей».
Вот ещё несколько мнений из среды простых тружеников, ознакомившихся с некоторыми «трудами» Солженицына.
Г. Соколов — пенсионер (Ленинград): «Мне не понятна та терпимость, которая проявляется к Солженицыну и его поступкам… Я проработал на производстве 50 лет, и мне не безразлично, когда наносится ущерб нашей родине».
В. Шебалин, теплотехник объединения «Таджикатлас»: «Хочу от себя и своих товарищей спросить вас и органы власти — не надоело ли? Неужели этому Солженицыну все позволено? От себя лично и моих товарищей требую принятия к нему самых строгих мер согласно нашим законам».
Н. Шипунов (Ленинград): «Доколе мы, советские люди, должны терпеть на советской земле этого негодяя? Как долго он будет, извините, жрать русский хлеб и русское сало и сочинять гнусную клевету на всех нас?».
О. Захаров бригадир ремонтно-монтажного управления (Саратов): «Не пора ли призвать к порядку зарвавшегося антисоветчика? Нас 250 миллионов, и если имеются такие уроды, как Солженицын и им подобные, то как можно мириться с тем, что такие вот Солженицыны едят хлеб, выращенный руками и потом советских людей».
Небезразличной к такому явлению, как Солженицын, оказалась значительная часть духовенства, что чётко выразил Митрополит Крутицкий и Коломенский Серафим: «Солженицын печально известен своими действиями в поддержку кругов, враждебных нашей родине, нашему народу».
В апреле 1972 года в «Литературной газете» было опубликовано письмо группы религиозных деятелей по поводу клеветнических наветов в «Великопостном письме» Солженицына в адрес Патриарха Всея Руси Пимена. Клевета Солженицына в адрес Патриарха вызвала однозначно негативную реакцию внутри Советского Союза. Вот фрагменты из этого письма:
«Мы узнали, что некоторые зарубежные радиостанции, снискавшие недобрую славу проповедников всяческих наветов на нашу Родину, недавно передали новый пасквиль небезызвестного А. Солженицына, полный клеветы на русскую православную церковь и ее главу патриарха Московского и всея Руси Пимена».
…Оказывается, А. Солженицына не устраивает, больше того, коробит благородное деяние Патриарха в защиту мира. Он упрекает Патриарха за то, что тот, «миллионные суммы жертвует на посторонние фонды». Итак, Фонд мира является для Солженицына — «посторонним фондом»! Участие в этом Фонде стало для советских людей, независимо от их религиозных взглядов, душевным порывом в борьбе против угрозы новой войны. И этот благородный порыв А. Солженицын злобно осуждает.
…Зачем же понадобилось А. Солженицыну осуждать эту благородную деятельность Русской православной церкви и ее уважаемого и почтенного главу? Ответ только один: Солженицын выступает в незавидной роли пособника тех, кто идет против дела мира….Что и говорить, неблаговидную роль избрал для себя А. Солженицын!
…Мы глубоко уверены, что клеветнические наветы А. Солженицына на Русскую православную церковь и ее главу Патриарха Московского и Всея Руси Пимена осуждают все поборники мира.
Гобоев Жамбал Доржи — Бакдидо Хамбэ лама, Председатель Центрального
духовного управления буддистов СССР;
Вазген — католикос всех армян;
Ефрем II — патриарх, католикос Всея Грузии;
Никодим — митрополит Новгородский и Ленинградский;
Филарет — митрополит, экзарх Украины».
9. Взгляды современников ХХI века и панегирики Солженицыну
Предполагаю, читатель может отметить, что в этом моём историческом экскурсе во времена Советского Союза, умышленно обойдены современные взгляды на эту личность злостного клеветника и его сочинительства. Многие владеют информацией из интернета, из которой можно почерпнуть и такие:
«…Большая часть написанного — чистейшая выдумка или однобокое преувеличение реальных событий».
«…Это попурри из побасёнок-страшилок и пропагандистских штампов антисоветски и антирусски настроенных сил, оплачиваемые, надо полагать, из ЦРУ или родственной организации. (Именно книги Солженицына внесли немалую лепту в развал страны, за что он и получил свою Нобелевскую премию). Особенно неприятное ощущение вызывает то обстоятельство, что автор тщательно создавал себе имидж русского патриота. Не в провокационных ли целях? Не для того ли, чтоб русский патриотизм скомпрометировать примитивным антисемитизмом? Книга не художественная и не документальная. То есть никакая. А в контексте нашей истории — вредная книжонка, написанная человеком, ненавидевшим свою страну».
«Это книга-монстр, груда материалов» (К. С. Симонян, бывший школьный друг Солженицына)
Вот несколько откликов на роман «Архипелаг ГУЛАГ», из-за рубежа, где реакция объективных журналистов сразу была весьма своеобразной: «Литературная чушь первого разряда, но антикоммунистически направленная, а потому ценная» (комментатор чехословацкой редакции «Свободной Европы» Карел Ездинский). «Идиотизм. Но он ужалит большевиков, и это уже хорошо» (чешский писатель-эмигрант Карел Михал).
В ответ на выпады некоторых поклонников Солженицына на то, что он разоблачал сталинский режим, респонденты писали: «Он не разоблачал, а беспардонно врал и клеветал». Он, действительно, выдумывал мерещившуюся ему «свою», солженицынскую Россию, и безжалостно расправлялся с реальной историей нашей страны.
Панегирики. Это греческое слово мы, русские, понимаем, как всякое чрезмерное, безоговорочное и некритическое восхваление кого-то. После смерти Солженицына многие региональные власти, да и федеральные органы, с завидным рвением взялись за увековечение памяти «гения». Тогдашний Президент Российской Федерации Дмитрий Медведев 6 августа 2008 г. подписал Указ N 1187 «Об увековечении памяти А. И. Солженицына» и порекомендовал правительству Москвы присвоить имя Солженицына одной из столичных улиц, а правительству Ставропольского края и администрации Ростовской области «осуществить меры по увековечению памяти Солженицына в Кисловодске и Ростове-на-Дону». В Москве уже в его честь переименована Большая Коммунистическая улица Центрального административного округа Москвы.
Нечего сказать, весьма символично назвать коммунистическую улицу именем злостного противника её смыслового значения. Да и современным «демократам» наверное, надоело произносить такое, противное их идеям слово «Коммунистическая». Дом русского зарубежья, находящийся в Москве на Нижней Радищевской улице, дом 2, теперь «имени Александра Солженицына». Тоже символично: «зарубежье», которому своей «верой» и неправдой служил «новатор» русской литературы и предатель родины.
В Белгороде 26 сентября 2013 открыли первый в России памятник Солженицыну. Вот и в посёлке Мезиновка Владимирской области через месяц после Белгорода открыт памятник «учителю» Солженицыну, прославившему сей посёлок рассказом «Матрёнин двор».
На здании факультета русской филологии и национальной культуры Рязанского госуниверситета им. С. А. Есенина установлена мемориальная доска в честь «Нобелевского лауреата, писателя, историка, диссидента Александра Исаевича Солженицына». Мемориальные доски устанавливаются в вузах, школах, тем более, когда в их программы уже внедрён «Архипелаг».
Не везде эти увековечения проходят гладко. 22 сентября 2008 в Ростове состоялся студенческий пикет против присвоения Южному федеральному университету (ЮФУ) имени Александра Солженицына. Организаторы пикета — члены ростовского союза молодёжи заявили: «Называть именем Солженицына наш университет — это полный бред! В Москве Единая Россия назвала улицу вне очереди, хотя по закону можно присваивать имена погибших/умерших не ранее, чем через 20 лет».
Представитель музея-заповедника Михаила Шолохова в станице Вешенской Алексей Кочетов также считает, что «решение о присвоении имени Солженицына известному университету принято на волне настроений, последовавших после смерти Солженицына. А ведь Шолохов прославил нашу страну больше и объективнее. Он тоже нобелевский лауреат. Именно Шолохов внес большой вклад в прославление Донского края!»
Высказываний разных, часто противоположных, в печати и в интернете в те же дни по поводу «увековечений» было немало, хотя я отдаю предпочтение импонирующим именно критическим, похожим на следующие:
-»Солженицын, когда находился в эмиграции, больше всех орал о правах человека. После триумфального пришествия в Россию, замолк и спокойно взирал, как попирались права человека в стране, в развал которой и сам внес лепту. Значит, его целью было тщеславие, а не народные страдания и права».
— «… чтобы выслужиться (как ему кажется) перед новыми хозяевами, будет громко орать о гадине-России. Даже если у него не будет к родной Вологде или Костроме ничего личного».
На страницах сайта «Русская народная линия» (13.05.2011) читатель, наверное, обратил внимание на выступление Василия Бидолаха:
«В последние годы все активнее в качестве идеологии новой России продвигаются идеи плодовитого писателя Александра Исаевича Солженицына, своего рода либерал-солженицызм. При этом вопрос о пригодности этой идеологии для России даже не обсуждается. А напрасно, поскольку идеи Солженицына не несут в себе созидательно-объединяющего потенциала. Либерал-солженицызм не способен соединить в единое целое осколки империи, эта идеология может только разрушить еще сохраняющиеся остатки единства»(Подчёркнуто мною, АВП).
Мы уже приводили мнения Кирилла Семеновича Симоняна, знающего Солженицына ещё со школьных лет. Однако профессор Симонян и в зрелые годы не изменил своего мнения о нем: «Солженицын — не художник и никогда настоящим художником не будет. У него нет дара воображения и самодисциплины. Он пренебрегает деталями. Его работы — это нагромождение сырого материала. Если бы Солженицын не занимался самолюбованием и не упивался бы каждой сочиненной им строкой, возможно, из него и вышел бы писатель. Но он на это не способен».
Некоторые пользователи интернета утверждают: «Талант Солженицына уничтожила антисоветская злоба». Есть в русском языке образное выражение: «А был ли мальчик?» Оно означает сомнение говорящего в самом факте существования предмета обсуждения. Потому естествен вопрос авторам, сокрушающимся об утрате таланта Солженицына: антисоветской злобы у него, действительно, «через край». А был ли талант?
Бытует и более древнее выражение «выплеснуть ребёнка вместе с грязной водой». Его используют в случаях, когда хотят намекнуть кому-либо, что, избавившись от чего-то плохого, можно вместе с тем лишиться чего-то очень хорошего. Вот здесь я бы не применял этого выражения к Солженицыну. В его «творчестве», его общественной и политической позиции фактически ничего, кроме «грязной воды» и нет. И опасения «выплеснуть» что-нибудь ценное — напрасны. Справедливее было бы выплеснуть из нашего лексикона вместе с его творчеством и самого автора, по крайней мере, его раздутый, раскрашенный и упорно внедряемый в сознание людей имидж «литературного гения» и «совести нации».
Солженицын был всегда уверен, что он гениален. Этот его собственный домысел кажется ему непреложной истиной, и он настаивает на том, чтобы все окружающие ему подчинялись. Ещё со времен первых посиделок на лестничной площадке дома на улице Шаумяна в Ростове, постоянными слушателями его литературных опытов стали Виткевич и Симонян. Далеко не всегда с одобрением и удовлетворением они встречали услышанное от Солженицына. В общем-то, они щадили болезненное самолюбие своего друга. Но когда они ознакомились с черновыми набросками задуманного романа «Люби революцию» («ЛЮР»), они совершенно независимо один от другого, словно сговорившись, откровенно и прямо сказали Солженицыну: — Слушай, Саня, брось! Это пустая трата времени. Сумбурно как-то!.. Не хватает у тебя таланта!
Зато, как оказалось, Солженицын в силу своей врожденной, почти гениальной способности к интриганству, на редкость терпелив, когда дело касается мести. Тут он даже очень «талантлив». Николая Виткевича Солженицын оставит в покое до 1945 года. Тогда-то Виткевич за свое суждение и нелестную оценку, быть может, и получит самый высокий и самый необычный «гонорар», который когда-либо выпадал на долю литературному критику: десять лет пребывания в исправительно-трудовых лагерях, куда его хладнокровно и продуманно пошлет Александр Солженицын. А чтобы его друг Кока Виткевич не чувствовал себя там одиноко, его «друг» Саня сделает все возможное, чтобы другой его друг, Симонян, последовал за Виткевичем.
Многие его друзья и знакомые отмечают, что он не умел и не хотел уважать мнения других. Но его слова, его действия (даже самые несуразные) должны, как он в этом был всегда убежден, покорять сердца всех. Поэтому неудивительно, что отсутствие чувства всякой меры породило в Солженицыне чистейший цинизм и беспредельный эгоизм. Не зря они о нём говорили, что, «Александр Исаевич сходится во взглядах только с самим собой!».
Да, жизненный опыт кое-чему научил Солженицына: в случае надобности, учителя можно было обмануть, артистически вызвав внезапный обморок. От смертельной опасности можно спастись хорошо подготовленным и замаскированным под антисоветизм бегством с фронта. Можно добиться сочувствия у следователей и расположить к себе трибунал, если прикинуться кающимся грешником. Можно испытать и заключение в лагере, согласившись (а может и напросившись) на «сотрудничество»: не так страшен черт, как его малюют!..
10. Насильственное внедрение солженицынских идей и творений в программы школ и вузов
Конечно, для уровня общественной морали очень вредно массовое издание сочинений Солженицына, в фамилии которого, наверное, не я первый, обнаружил весьма странное, но и многозначащее сочетание некоторых букв «Со-ЛЖЕ-ницын». Уж очень соответствует это сочетание тому, что сочиняет её владелец. Всем известно, что в русском языке приставка «со» означает со—знательное со—участие в со-деянном, как например со-трудничество, со-гласие, со-ратники, или вполне понятное слово со-глядатай, ну чем не со-лже-творец, например. Так что и Со-ЛЖЕ-ницын вызывает устойчивые подобные ассоциации, со словом «ЛЖЕЦ», и как видно, не только у меня.
Неизмеримо вреднее насильственное внедрение солженицынских творений в программы школ и вузов, формирующих мораль, нравственность новых поколений, в конечном счёте, проектирование и возведение уровня морали всего общества в будущее по принципу «со-ЛЖЕ-ницизма». А такая насильственная «со-ЛЖЕ-низация» откровенно и неприкрыто ведётся не первый год и уже прочно обосновалась в системе образования в России.
Для того, чтобы закрепить в сознании новых поколений «полезность» развала Советского Союза и идейное верховенство Запада, руководящие круги современной «демократической» России взяли на вооружение идеи своего, отечественного «Даллеса» — Солженицына с его сочинениями, с извращёниями исторической действительности по многим критериям. Владимир Путин, будучи ещё в своей «президентской паузе» премьер-министром страны, пригласил в Ново-Огарево Наталью Солженицыну (Светлову), вдову известного не только своими антисоветскими публикациями «писателя» Солженицына. Его «творчество» сыграло не последнюю роль и в ликвидации, развале СССР, а так же в том, что США взяли верх в холодной войне с Советским Союзом.
Вот глава правительства и предложил начать усиленное изучение и пропаганду «культурного наследия» непревзойдённого «гулаговеда», в частности его главного романа «Архипелаг ГУЛАГ», и ввести в школьные программы этот «Архипелаг…». Вдове «нобелевского лауреата», Наталье Солженицыной (Светловой), как наследнице творчества её покойного супруга, было предложено (или она сама предложила?) сократить «Архипелаг» до приемлемых размеров. Только этого и ждала Наталья Дмитриевна, тем более, уже, оказывается, «предвидя» такое решение, это сделала. И не только уменьшила втрое, но и «адаптировала» для детей школьного возраста. «Для изучения в школе они будут посильными по объему и впечатляющими по содержанию. Решение включить фрагменты «Архипелага ГУЛАГ» в школьную программу — это большое, существенное и знаковое событие", — заявила Светлова-Солженицына.
Реализация этого решения не заставила себя долго ждать. 9 сентября 2009 года приказом министра образования и науки Российской Федерации Андрея Фурсенко этот роман Солженицына введен в школьную программу. В ноябре 2010 г. в Москве состоялась презентация сокращенного издания книги Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», предназначенного для школьников. Его представила вдова писателя Книгу выпустило издательство «Просвещение». Она предназначена для изучения в 11-м классе. Обязательный минимум содержания основных образовательных программ по Русской литературе ХХ века дополнен «обязательным для всех школьников изучением фрагментов романа Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». С этой целью ещё 4 сентября во все российские школы были разосланы соответствующие методические рекомендации.
По уточнениям пресс-службы Минобрнауки, ранее в школьную программу уже были включены сочинения Солженицына: рассказ «Матренин двор» и повесть «Один день Ивана Денисовича». Кроме того, в Минобрнауки расширили изучение школьниками как творчества писателя на уроках литературы, так и его биографию на занятиях по предмету «история».
Как видите, такая оперативность могла быть проявлена только при заранее согласованных и обеспеченных мерах. Понятно, что для обязательного изучения произведений и биографии «выдающегося современного русского писателя» Солженицына срок обучения в школе не продлить за пределы 11-го класса, нужно выкроить время. Вот в варианте школьной программы по литературе, предлагавшемся для апробирования на 2013 год, из программы исчезают «Медный всадник» Пушкина, «Петербургские повести» Гоголя, чеховские рассказы «Человек в футляре», «Дама с собачкой». Под сокращение попали именно те авторы, которые наиболее полно представляют русское национальное: Лесков, Белов, Рубцов. В школьных программах обрезают по времени и объёму некоторых русских литературных классиков: Льва Толстого, Максима Горького. Едва ли удивительно мягкий и образный язык Льва Толстого в русской литературе можно без кощунства заменить суконным языком Солженицына с тюремно-лагерным жаргоном.
Можно, наверное, догадаться, по каким идейным соображениям нынешние госчиновники вырезали из образовательных программ основные главы романа «Мать» и «Песню о соколе» Горького. Но почему из неё убрана имеющая огромное воспитательное значение горьковская «Старуха Изергиль» с легендой о юном Данко, вырвавшем из своей груди пылающее сердце во имя счастья людей, осветив им путь в темноте? Скорее всего, его образ не отражает духа «монетизаторов сознания» новых поколений. Из шолоховского «Тихого Дона» теперь дозволяется знать лишь «избранные главы» по выбору, наверное, поклонников «со-ЛЖЕ-ницизма». Кстати говоря, очень уж похожи эти анти-Горьковские и анти-Шолоховские выпады на продолжение солженицынского клеветнического критиканства их таланта бесталанным «гулаговедом».
Вот так в угоду современной «демократии», впору которую переименовать в «олигархократию» или что ни будь похожее, творится насилие над литературой, историей, а в итоге — над моралью и нравственностью общества.
Говорить о морали и нравственности, а значит и о патриотизме Солженицына, задача неблагодарная, хотя его махровый антипатриотизм, как принято говорить, лежит на поверхности, или «торчит из всех углов».
11. О «патриотизме» Солженицына
В наше время под выражением «патриотизм» понимают далеко не одно и то же, однако надеюсь, что истинные патриоты это понятие расшифровывают, как особое эмоциональное ощущение своей принадлежности к Родине, осознание своеобразия культуры своего народа. Патриот гордится своей Родиной, её достижениями и культурой, стремится сохранять её характер и культурные особенности. Его отличает готовность к защите интересов Родины и своего народа, а при особой опасности для них — и к самопожертвованию.
Представления о патриотизме связываются с трепетным отношением к своей Родине, но представление о сущности патриотизма у людей разных социальных групп может быть неидентичным, или, как было принято в советской терминологии, патриотизм — категория классовая.
Я не всегда разделяю мысли и чувства известного публициста Михаила Веллера, высказываемые им в его книгах и ежевоскресных передачах по «Радио России». Но сказанное им в сентябре 2011 года относительно Солженицына, импонирует мне:
«Случается, что человек, эмигрировавший из своей Родины, порвавший с ней и затаивший злобу на свою страну, транслирует свои негативные чувства и идеи через свое творчество.
…Когда мать больна, ее не оставляют, а наоборот — пытаются за ней ухаживать, делают все возможное, чтобы она выздоровела. Когда больна Родина-мать — тем более нельзя ее покидать, бросать, уезжая туда, где тебе комфортнее, уютнее и сытнее. Когда мы видим те ужасающие события, которые происходят в нашей стране, — ложь, предательство, воровство, отступничество, — то мы не должны бросать нашу страну на растерзание ворам и предателям».
Наверное, эти высказывания Веллера тоже определяют сущность патриотизма. Но посмотрим, как ведёт себя «патриот» Солженицын, в том числе и оказавшись за рубежами родины.
Известно, что в июне-июле 1975 года выдворенный из СССР Солженицын посетил Вашингтон и Нью-Йорк, и выступил с речами на съезде профсоюзов и в Конгрессе США (эти речи при поддержке ЦРУ были изданы тиражом в 11 млн. экземпляров!). Участие «патриота» в Великой Отечественной войне в защиту своего Отечества, бывшему офицеру А.Солженицыну не помешало в вышеупомянутом выступлении в США в 1975 г. сказать следующее:
«Англия, Франция, США — державы победительницы во Второй мировой войне». «Америка помогла выиграть Европе первую и вторую войны. США, хотят они того или не хотят, поднялись на хребет мировой истории и несут на себе тяжесть руководства, если не всем миром, то еще доброй половиной его… Потому и вы, члены Сената и члены Палаты Представителей, каждый из вас — не рядовой член рядового парламента, но вы взнесены на особую высоту в современном мире». В 1978 году он публично обратился к американцам со знаменитыми словами: «…мировое зло (СССР), ненавистное к человечеству, и оно полно решимости уничтожить ваш строй. Надо ли ждать, что американская молодёжь должна будет гибнуть, защищая границы вашего континента?!».
Чешский писатель Томаш Ржезач, поначалу веривший в несправедливость изгнания «гения» из родной страны, свидетель того, как Солженицын убеждал собеседников на съёмной квартире в одном из городов Швейцарии: «Россия согрешила перед собой и другими народами, поэтому иссякли ее моральные, социальные и политические силы. Единственное, что у нее осталось, — это чудовищная военная мощь, которая без труда способна за две недели уничтожить всю Западную Европу, но уже ничего не может без труда обновить, если только… не будет покаяния! Россия должна покаяться!»
Ржезач старался не пропускать ни одной возможности быть рядом. Поняв внутреннюю сущность этого «патриота», его мерзость в суждениях и сочинениях, он и написал свою книгу «Спираль измены Солженицына». В ней он дал психологический портрет этого отщепенца, привёл множество цитат из многочисленных словоблудных выступлений Солженицына, которые я привожу в разных частях этой работы. В частности, касаясь «патриотической» речи в американском конгрессе в 1975 г., приводит пример, как выдворенный из своей страны «гений», задолго до такого известного мракобеса, как Рейган с его «империей зла», провозгласил нашу страну «Мировым Злом», «абсолютным злом»! И вот некоторые пассажи «русского патриота»: «Россия не нуждается в море, мы не морской народ, как англичане, а сухопутный. Наша активность на море противоречит исконному русскому образу жизни. Так же как от моря, мы должны отказаться и от своих земель в советской части Азии, где живут народы, чуждые нам по своей культуре, языку и — прежде всего — по религиозным традициям». В одном из выступлений в Швейцарии выразился ещё «решительнее»: «Россия должна возвратиться к своим старым границам. К границам времен Ивана Грозного. Отказаться от своей активности в Прибалтике и в бассейне Черного моря…»
«Не только Россия, — твердит он постоянно, — но и все народы должны пройти через покаяние. Пусть покаются французы за великую революцию. Пусть Америка осознает все преступления Джорджа Вашингтона. А Германия извинится перед миром за крестьянские бунты и Либкнехта…». Не за нападение на страны Европы и на его родину — Советскую Россию, не за Гитлера и Освенцим с Бухенвальдом, белорусскую Хатынь и французский Орадур, не за миллионы русских, умерщвлённых в лагерях смерти, не за выжженную Белоруссию и Украину! Об этом душа у «русского патриота» Солженицына не болит. Пожалуй, никто из эмигрантов разных мастей не пал столь низко.
Однако, «патриотизм» Солженицына проявлялся не только в его позициях, громогласно заявленных за рубежом в бесконечных выступлениях и интервью. Кроме всего прочего, это ярко выражено и в его отношении к предателям, перешедшим на сторону врага во время Великой Отечественной войны, и особенно — к перешедшему на службу к гитлеровцам генералу Власову, власовцам и другого рода коллаборационистам.
Очень кстати здесь привести одну строфу из стихотворения известной поэтессы-патриота Людмилы Заверняевой:
Классический делец и пасквилянт,
Не классиком вошёл в литературу —
Со власовцами встал в единый ряд,
Продавшись за зелёные купюры.
В «адаптированный» вдовой писателя Н. Солженицыной и втрое сокращенный «Архипелаг», выпущенный издательством «Просвещение» и предназначенный для школьников 11 класса, как «летопись страданий», не вошла глава, оправдывающая генерала-предателя Власова. Побоялась, наверное, Наталья Дмитриевна, что даже школьное поколение российских граждан «не поймёт» «титана русской литературы» с его «патриотизмом». «Власовскую армию я не включила сюда совсем,- признается Наталья Солженицына,- я решила это полностью элиминировать, потому, что наше общество не готово сегодня это обсуждать. Пусть еще пройдут десятилетия, когда люди будут обсуждать это» (Примечание: элиминировать — исключать, изымать, устранять). Сама Солженицына, видимо, считает, что когда перемрёт не только поколение, знающее истину о героизме и предателях войны с фашизмом, но и те, кто верил нам, а не пасквилянтам, тогда и наступит «полная эра владычества солженицынского вранья».
Вот ещё один «патриотический» пассаж Солженицына, произнесённый им в Америке: «Англия, Франция, США, одержали победу во Второй мировой войне. (По Солженицыну СССР тут вовсе не причастен к этой победе.) Победоносные государства всегда диктуют мир, они добиваются твердых условий, они создают род ситуации, который соответствует их философии, их представлению о свободе, их представлению о национальных интересах». Все словоупражнения (вернее — «словоиспражнения») изгнанного с родины негодяя Солженицына представляют собой просто удивительный сплав подлости, глупости, патологии и холуйства. Редкий человек и в редких условиях может опуститься до такого низкого по человеческим меркам уровня.
Приведём и мнения о «патриотизме» Солженицына из-за океана, из самих Соединённых штатов Америки. В далеком 1971-м году, когда автор «Архипелага» и других пасквилей на свою Родину, ещё не покидал Советского Союза, известный тогда и в нашей стране Дин Рид — американский певец, киноактёр и общественный деятель, опубликовал открытое письмо Солженицыну, в котором назвал все обвинения Солженицына в отношении Советского Союза ложными. Частым гостем в СССР бывал тогда Рид, и видел наше общество сам.
«Вы говорите, что «вся атмосфера (вашей) страны пропитана ненавистью, и еще раз ненавистью, не останавливающейся даже перед расовой ненавистью. Вы, должно быть, говорите о моей родине, а не о своей. Ведь именно Америка, а не Советский Союз, ведет войны и создает напряженную обстановку возможных войн с тем, чтобы давать возможность своей экономике действовать, а нашим диктаторам, военно-промышленному комплексу наживать еще больше богатства и власти на крови наших собственных американских солдат и всех свободолюбивых народов мира! Больное общество у меня на родине, а не у вас, г-н Солженицын!».
Как злободневны эти слова Рида и сегодня!
Хочу также сослаться и на уважаемого мной Владимира Василика, который в своих очень аргументированных и документально доказательных публикациях на сайте РНЛ, касаясь Солженицына, справедливо утверждает, что «…с известного момента своей борьбы с Россией, которая ему не нравится, стал участником и заложником большой политической игры. Игры, направленной внешне против Советского Союза. На самом деле — против России. Вольно или невольно, но А.И.Солженицын оказался участником целого ряда информационных акций. Одна из них — реабилитация Власовского движения. Именно Солженицын запустил в умы читателей ядовитую мысль: не власовцы изменили Родине, а Родина трижды изменила им».
Не исключаю, что оправдание Солженицыным власовцев, будто не они изменили Родине, «а родина изменила им» и всем вообще, перешедшим на службу немцам, сформулировано автором «Архипелага» в том числе и для того, чтобы обелить своё предательство и измену. Дескать, не он изменил Родине, а она, вся Советская страна изменила ему, выдающемуся и непонятому «гению», поставив себя фактически рядом с Власовым. А в моих глазах значит и заслуживший такого же бесславного конца.
Бывший генерал Власов — предатель без всяких скидок и сомнений, и не суть важно, что привело его к этому — подлость или трусость. Скорее всего и то и другое вместе. И тот кто провозглашает его патриотом и героем, восставшим против ненавистного советского общества — сам того же поля. Да, власовцы по мнению Александра Иаевича чуть ли не святые. А как может характеризовать человека его восхищение предателем? Есть такое верное выражение: «Друг моего врага — мой враг». И по отношению к обоим, и Власову, и Солженицыну, она абсолютна.
Распускаются «проверенные» байки о том, что Сталин, как Верховный, не принимал никаких мер помощи армии Власова, попавшей в сложное положение и сам Сталин виноват в том, что Власов ушёл от него, «нечестного» к его антиподу Гитлеру.
Маршал Василевский в опровержение таких домыслов пишет: «Власов, не обладавший многими необходимыми качествами командира и, будучи на деле нерешительным и трусоватым по природе, был совершенно пассивен. Угрожающее положение, в котором оказалась его армия, деморализовало его до конца, и он не сделал попытки вывести свои войска быстро и скрытно… Об этом свидетельствует целый ряд директив ВГК, которые я лично писал под диктовку Сталина. Власов присоединился к врагу, хотя значительная часть его армии сумела прорваться сквозь немецкие войска и спастись».
Общеизвестно, что если офицер, или даже солдат давал присягу Родине и изменил ей, то это всегда измена, предательство. Здесь обсуждать нечего, тем более, когда речь идёт о генерале. На этот счёт некоторые приводят примеры, когда офицеры царской армии во время Октябрьской революции перешли на сторону большевиков, доросли в СССР до маршалов, и им «почему-то» не ставили это в вину. Ответим им просто: офицеры, дававшие присягу Царю, с его отречением от престола были освобождены от этой присяги.
Цена и доля самого Власова, как и так называемого «власовского движения» в трактовке такого события в нашей истории, как Великая Отечественная Война — не так уж значительны, если, конечно, не принимать во внимание геббельсовско-солжницынскую пропаганду, и не возводить ее в ранг, достойный пособия по изучению истории войны.
Солженицынские позиции антипатриотизма, поддерживаются и пропагандируются многими нынешними политиканами типа Николая Сванидзе, Леонида Млечина, Пивоваровых и им подобными. Это самый удобный и очень широко дублируемый многими СМИ рупор для всякого рода политических коллаборационистов, современных власовцев, и сегодня готовых идти или уже идущих в услужение тем, кто мечтает и делает всё, чтобы разрушить славянское единство и его основу — Россию. Поэтому перейдём к его другому, столь же неблаговидному по своей истинной сути такого же, как и «Архипелаг» фарисейского призыва ко всем советским людям «ЖИТЬ НЕ ПО ЛЖИ». А основа этого голоса, этих позиций — ложь, ложь и во всех видах ложь.
12. «Жить не по лжи» — самый лживый тезис Со-ЛЖЕ-ницына
Крикливая, амбициозная, написанная очень уж «шершавым» языком статья-эссе Солженицына «Жить не по лжи», обращённая, прежде всего к советской интеллигенции, опубликована 18 февраля1974 года в газете Daily Express (Лондон), а в СССР распространялось через подпольный «самиздат». Официально впервые в СССР это эссе было опубликовано 18 октября 1988 года в киевской многотиражке «Рабочее слово».
В этом своём «уроке» Солженицын призывал каждого поступать так, чтобы «из-под его пера не вышло ни единой фразы, «искривляющей правду», не высказывать подобной фразы ни устно, ни письменно…».
Уж очень похоже это на диагноз «раздвоение личности». По своей природе, как утверждают специалисты, раздвоение личности, в зависимости от степени «раздвоения» — это либо шизофрения «в чистом виде». либо одержимость. Оставим этот вопрос на решение психиатров, но всё-таки примем, как почти самое безобидное — одержимость. Из всего, что мы изложили в этой работе, абсолютно понятно, что ничего правдивого, ничего, что не является злонамеренной ложью, ни в сочинениях, ни в выступлениях Солженицына просто нет.
Взгляды на советскую действительность автора «Жизни и необычайных приключений солдата Ивана Чонкина» Владимира Войновича, в значительной степени мне не импонировали и в прошлом да, и теперь. В декабре 1980 года, как и в своё время Солженицын, он был лишён советского гражданства и выслан из СССР. В 1980-1992 годах жил в ФРГ и США, сотрудничал с антисоветской радиостанцией «Свобода». В 1990 году Войновичу было возвращено советское гражданство. Так вот, даже Войнович по поводу нравоучений Солженицына в своём «Жить не по лжи», высказался вполне определённо: «…если он учит нас жить не по лжи, а сам своим заветам не следует, должен ли я уважать его поучения?».
Обратим особое внимание на некоторые из этих его «поучений».
Среди перечисленных Солженицыным необходимых способов «уклонений ото лжи» он категорически требует:
-личное неучастие во лжи;
-ни в чём не поддерживать лжи сознательно!.
-не писать, не печатать никаким способом искривляющее правду;
-не кичиться, что ты академик или народный артист, заслуженный деятель или генерал, в противном случае пусть скажет себе: я быдло и трус, мне лишь бы сытно и тепло.
Во всём вышеизложенном мы уже убедились, что по любому из упомянутых «постулатов» сам он действовал ВСЕГДА НАОБОРОТ, и последняя из его фраз даже более, чем на 100% точно относится к нему, Солженицыну.
Все, кто видел портреты Солженицына, обращали внимание на шрам, пересекающий правую сторону лба. Многие считали: это памятный след — то ли войны, то ли тюрьмы. Солженицын не подтверждал этого, но и не разуверял. На самом деле, эта метка хорошо видна на довоенных фотографиях. Оказывается, Солженицын ещё будучи учеником 5 или 6 класса в школе имени Малевича в Ростове-на-Дону, подрался с одноклассником. Ударившись об угол парты, упал и рассек себе лоб от корней волос до конца правой брови, немного наискосок. Образовался глубокий шрам, который остался у Александра Солженицына на всю жизнь… А много лет спустя Солженицын повезет за границу этот шрам то ли как почетное ранение, то ли как молчаливое свидетельство своей сложной судьбы, намекая вроде бы и на пытки в «сталинских застенках».
Материал для «Архипелага» его автору в основном дали разговоры, которые он вёл в «шарашке», в пересыльных тюрьмах и лагерях да и просто любители посочинять, вроде бывшего зэка Варлама Шаламова. Эта информация, которую зэк Солженицын там получал, носила исключительно фольклорный, а подчас и мифический характер. Да он её ещё тщательно фильтровал, выбирая наиболее «выдающиеся», докрашивая их с одной целью — сделать пострашнее, бить на психику людей не знакомых с жизнью по ту сторону решёток.
Там, за решёткой, своя историография и своё отношение к властям, свои мифы, и исключительно устные байки. Вместо документов и цитат здесь «правят бал» напичканные страхами небылицы, рассказанные «бывалыми людьми», «свидетельства» «очевидцев», а то и просто слухи да анекдоты. И в этом весь Солженицын, не гнушающийся даже и бесстыдным подлогом.
На страницах Архипелага у Солженицына можно увидеть такой прямой подлог, ссылку на несуществующие документы. Например, есть у него там «документальное» утверждение о том, что после покушения эсерки Каплан на Владимира Ильича Ленина, НКВД призвал свои отделения сразу же арестовать всех эсэров и взять заложниками большое число представителей буржуазии и офицерства. В сноске он указывает источник, из которого черпал данные: «Вестник НКВД, 1918, N21/22, с. 1».
Однако, в 1918 году Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) вообще не было, он был создан только 10 июля 1934 года. Как оказалось, такого «Вестника НКВД» в природе не существует, так как самого НКВД и в проекте ещё не было.
Автор «Архипелага», судя по всему, был ещё с детства начитан страстями о пытках, применяемых средневековой инквизицией. Вот его «Архипелаг ГУЛАГ» и представляет собой не всегда прилично скомпонованное «чтиво» из таких вот слухов, баек, мифов и просто небылиц. Можно приводить их бесконечно много из любой части и любой главы «Архипелага», но для примера возьмём хотя бы только второй том, а из него, часть 3, названную им не «Исправительно-трудовые», а «Истребительно-трудовые». Остановим внимание читателя на главе «Архипелаг возникает из моря».
Там автор рассказывает, как в карельских лагерях целые роты арестантов кладут в снег за провинность на много часов. Это, как мы увидим, «цветочки», а «ягодки» впереди. Среди этих «ягодок» и описание такого способа: «запрягают лошадь в пустые оглобли, к оглоблям привязывают ноги виновного, на лошадь садится охранник и гонит её по лесной вырубке, пока стоны и крики сзади не кончатся». Понятно, что «лесная вырубка» — это сплошные пни и коряги, так что «крикам и стонам» раздаваться недолго! Видимо, эта байка не что иное, как «упрощённый» способ средневековой казни — «четвертование лошадьми», когда беднягу за руки и ноги привязывают к 4-м лошадям. Потом животных пускали вскачь. Вариантов не было — только смерть. А Солженицыну («прагматик»!) экономнее одной лошадью.
А вот уже прямая цитата от этого сочинителя страшилок:
«Рассказывают, что в декабре 1928 г. на Красной Горке (Карелия) заключенных в наказание (не выполнили задание) оставили ночевать в лесу и 150 человек замерзли насмерть. Это обычный соловецкий прием, тут не усумнишься. Труднее поверить другому рассказу, что на Кемь-Ухтинском тракте близ местечка Кут в феврале 1929 г. роту заключенных, около 100 человек, за невыполнение нормы загнали на костер, и они сгорели. Об этом мне рассказал всего один только человек, профессор Д. П. Каллистов, старый соловчанин, умерший недавно».
Сам автор здесь оговаривается, что «рассказал это только один человек», да и тот уже умер, дескать такое зверство было, но вот подтвердить некому! И сам, понимая, что этому едва ли кто поверит, добавляет: «Пересекающихся показаний я об этом не собрал,.. Но те, кто морозят людей, — почему не могут их сжечь?»
Попробуем «на трезвую голову» проанализировать эту байку и доказать, что это из разряда чистых небылиц.
В первом случае совершенно непонятно, что значит «оставили в лесу»? Если охрана ушла ночевать в казарму, так это же голубая мечта зеков! Особенно блатных: они бы моментально разбежались. Представить только, что полторы сотни крепких мужиков (слабых и истощённых на лесоповал, да ещё зимой — не могли брать!), с топорами и пилами в руках спокойно и молча замерзают. Насмерть замерзают! Поверить в это может только малыш из детяслей или полный идиот, никогда не слышавший о лесорубах и не видевший обыкновенного леса.
Второй пример — тоже дикий вымысел. Огня, известно, боятся не только дикие звери, но и человек. Ведь когда при пожаре люди выпрыгивают из 8-9-х этажей и разбиваются насмерть, они скорее всего сознательно идут на мгновенную смерть, лишь бы не сгореть мучительно заживо. А тут мы должны поверить, что несколько конвойных сумели загнать в костер сотню зэков. Да самый безвольный зэк предпочтет быть застреленным, но в огонь не прыгнет. Если бы даже десяток охранников со своими пятизарядными винтовками или карабинами попытались загнать в костер эту сотню, вооружённую топорами, пилами и ещё бог знает чем для валки леса, то сами бы в костре и оказались. Да и какой костер нужно было развести, чтобы сжечь там сотню живых людей. Это очень похоже на байки о том, что за штрафбатом в 800 человек, вооружённых автоматами, пулемётами, и с полными сумками гранат могли поставить заградотряд в 200 человек, чтобы погнать 800 штрафников на немецкие пулемёты.
Короче, этот «жареный факт», как и «замороженные полторы сотни» брошенных без охраны заключённых, как и пронумерованный перечень пыток и издевательств, о котором речь пойдёт ниже — злобная выдумка Солженицына, уж очень смахивающая на то, что у русских называют «бред сивой кобылы», как несусвётное враньё. По отношению к автору этих страшилок я бы применил более подходящий фразеологический оборот: «Врёт, как сивый мерин», означающий наглую, беззастенчивую ложь далеко не юного, а уже тронутого сединой беспардонного фантазёра. Так, что ещё одно из «правил» Солженицына : «не писать, не печатать никаким способом искривляющее правду» «подкреплено» фактическими действиями самого автора призыва «Жить не по лжи».
Попробуйте вспомнить, как живописал Александр Исаевич страхи, которых он якобы был «свидетелем» в советских лагерях. В своих пасквилях на советскую юридическую действительность на основе такого тюремно-лагерного фольклора, Солженицын десятками пунктов «со знанием дела» описывал, какими изуверскими способами пытали не только подследственных арестованных. Ну, прямо «полное собрание беспардонного вранья», которые Николай Васильевич Гоголь назвал бы «Записки сумасшедшего».
Начинал враль-Солженицын их перечисление с таких «безобидных», как «щекотка», когда «подследственному придавливают руки и ноги и щекочут в носу птичьим пером и у того ощущение, что ему сверлят мозг».
Остановим ваше внимание не на всех пунктах, а лишь на некоторых.
Например, под 17 пунктом «знаток пыток» детально рассказывает:
— «Яма, глубиною три метра, диаметром метра два, куда подследственного сталкивают на несколько суток. И под открытым небом это для него и камера, и уборная. Вот туда бедняге на верёвочке спускали 300 грамм хлеба раз в сутки;
— О карцерах или запирании стоя в нишу. Арестанта раздевают до одних кальсон, он там не может ни подогнуть колен, ни расправить и переместить рук, ни повернуть головы. В такой тесноте он должен пробыть в неподвижности сутки-трое-пятеро. Баланду — только через трое суток». Конечно, автор «Архипелага» сочинял свои «страшилки, ещё не зная интернета, в котором можно найти многое из истории пыток. Иначе бы внёс в свой перечень «страшилок», несколько осовременив, «вилку еретика» из времён инквизиции, когда четыре шипа, впивающихся в подбородок и в грудину, не давали жертве совершать никаких движений головой, в том числе и опустить голову ниже.
Пункт N23 в перечне Солженицына — «клопяной бокс. В темном дощатом шкафу специально разведено сотни, может быть тысячи клопов. Пиджак или гимнастерку с человека снимают, сажают в этот шкаф, и тотчас на него, переползая со стен и падая с потолка, обрушиваются голодные клопы». Представляет ли сам автор этой байки, как можно в пустом шкафу «развести» тысячи этих насекомых?
Под N27 — «битьё, не оставляющее следов», но есть в этом солженицынском списке и оставляющее следы — «гашение папиросы о кожу» подследственного». Вот тут сочинитель «советских способов пыток» явно прогадал, не почерпнув сведений о «кресле допроса» из того же интернета..
Но вот в N31 этого зловещего «Списка Солженицына» числится «взнуздание или «ласточка». Это, когда длинное суровое полотенце закладывается тебе через рот (взнуздание), а потом через спину привязывается концами к пяткам. Вот так колесом на брюхе с хрустящей спиной без воды и еды полежи суточек двое».
Можно приводить ещё много других устрашающих приёмов, вроде: «Теркой стирают спину до крови и потом мочат скипидаром», «Иголки загоняли под ногти» и т.п., но, простите, дорогой читатель ещё за одно «свидетельств» «гулаговеда» Солженицына:
«Но самое страшное, что с тобой могут сделать, это: раздеть ниже пояса, положить на полу на спину, ноги развести, на них сядут подручные (славный сержантский состав), держа тебя за руки, а следователь (не гнушаются тем и женщины) — становится между твоих разведенных ног и, носком своего ботинка, сапога (женщины — туфли) постепенно, сдавливать половые органы. Обратите внимание, именно здесь «знаток пыток» пишет: «с тобой», «тебя», «твоих разведённых ног», а значит сдавливать и «твои» половые органы. Это для «полноты ощущений», будто сам он уже это испытал!
Наверное, забыл Солженицын о других способах средневековых пыток, и поэтому не обнаружились в его «перечне» осовремененные с учётом технического прогресса «испанские сапоги» времён инквизиции и тому подобное.
Вот слова самого Солженицына: «Если бы чеховским интеллигентам, все гадавшим, что будет через двадцать — тридцать — сорок лет, ответили бы, что через сорок лет на Руси будут введены самые гнусные [выделено А.И.С] допросы из всех здесь известных — сжимать череп металлическим обручем, погружать человека в ванну с кислотой, связанного и голого оставить на съедение муравьям или клопам, вставлять ему в анальное отверстие раскаленный на примусе шомпол («секретное тавро»), медленно раздавливать сапогом половые органы и — как самое легкое — многие сутки не давать ни спать, ни пить, избивать до кровавого тумана, — и тогда никакой чеховский спектакль не закончился бы, потому что всех героев увезли бы в сумасшедший дом».
Ни один из этих адских кошмаров, как оказалось, вообще никак не подтверждены документально. Кого отдали на съедение муравьям и клопам? Солженицына? Его товарища по камере? Кому раздавили сапогами половые органы и кого мучили раскаленным шомполом? И весь этот дьявольский рассказ «современного историка советского ГУЛАГа» Солженицына теряет даже подобие правдоподобности. Вспомним опять Геббельса о его чудовищной лжи.
Но живописуя эти страхи, он наверняка рассчитывал прослыть великомучеником, вроде бы испытавшим всё это на себе, или, по крайней мере, угрожавшими ему. Однако следователь, который вел «Дело» Солженицына, характеризовал его так: «Есть люди мягкотелые, которые сами прямо даются вам в руки. Помимо правды, они излагают и свои домыслы, лишь бы расположить вас к себе. Солженицын как раз относился к этому типу подследственных». Значит, к Александру Исаевичу Солженицыну, бывшему капитану-артиллеристу не нужно было применять ничего из этих «страшных пыток», чтобы он признался в чем угодно.
Вот что говорили чеху Ржезачу разные лица, уже отбывшие наказания за свои деяния из близкого окружения Солженицына. («Спираль предательства Солженицына»).
Л. А. Самутин, офицер власовской армии, человек, предоставлявший Солженицыну материал для книги «Архипелаг ГУЛаг», и прятавшему его рукопись: «Никто ко мне даже не прикоснулся. Правда, по отношению ко мне были грубы. Кричали, ругались (непристойно ругались), но вы должны понять, что я был настоящий враг… Не просто какой-то рядовой. Я редактировал во время войны власовскую газету «На дальнем посту», которая выходила в Дании, где в то время жило много власовцев. Я ждал самого плохого, но за все время следствия не получил даже тычка».
Капитан второго ранга Б. Бурковский, заместитель командира крейсера «Аврора», некогда находившийся в заключении вместе с Александром Солженицыным: «Я попал к молодым следователям. Они нервничали. Если иногда не все шло так, как им хотелось, они кричали и излишне грубо ругались. Но бить? Никто меня ни разу не ударил».
Давний друг Солженицына Николай Виткевич на вопрос: «Били ли вас, мучили каким-либо образом, применяли ли к вам любое другое средство физического воздействия во время допроса», ответил ещё лаконичнее: «Нет. Я думаю, что это было строго запрещено».
Как видно даже только из этих свидетельств, на самом деле «великий комбинатор» Солженицын оказался псевдомучеником и просто политическим шарлатаном, авантюристом, отъявленным и хитрым лжецом.
Теперь об «издевательствах голодом и непосильным трудом» в советских «Истребительно»-трудовых лагерях. Солженицын рассказывает ужасающие истории о лагерных карцерах, штрафных лагерях и т. п. Но сам-то он лично ничего подобного не только не пережил, но даже не мог видеть такого вообще. Попробуем на фактическом материале показать, были или не были советские исправительно-трудовые лагеря лагерями смерти,
О том, какими были нормы снабжения тех, кто работал честно и не «волынил», скажем немного ниже. А вот для тех, кто не работал или не хотел выполнять рабочих заданий, ещё в1939 г. в соответствии с приложением к Приказу НКВД СССР N 0093-1939 г. были утверждены нормы питания заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД СССР. Не вырабатывающие производственную норму, следственные и инвалиды должны были получать в день следующую норму продуктов на одного человека.(в граммах):
Хлеб ржаной — 600, крупа разная — 100, мясо — 30, рыба — 125, растительное масло 10, картофель, овощи — 500 и.т.д.
Ведь то, что он в погоне за популярностью («чтобы везде быть первым», чтобы о нем «заговорили повсюду») приводит в своей книге разные тюремные истории (погрязнее да пострашнее), безымянные или подписанные «Б» или «Г», еще далеко не значит, что он пишет правдиво. А вот что пишут те, кто на самом деле пережил несладкую жизнь в лагере. Что касается тех, кто работал, то вот свидетельства бывших заключённых. Они не скрывают ни горькой истины, ни собственной фамилии.
Д. Панин: »Зэки работали как могли, а им было положено не более 900 граммов хлеба. Наша пятерка получала по 700 граммов хлеба, иногда норма снижалась до 600 граммов и, когда это было возможно, возрастала до 900 граммов».
Даже отъявленные злопыхатели не могут назвать хлебный паек от 600 до 900 граммов на человека голодным. Исторической правды ради можно привести немало наглядных примеров, подтверждающих гуманное, великодушное отношение к заключенным в советских лагерях.
Л. Самутин: «Конечно, в лагере — это не у тещи на блинах. Особенно после войны положение было трудным. Строгий режим и тяжелая работа… Мне пришлось несладко, но я выжил, и мои товарищи тоже. Люди, правда, умирали — от запоздалой операции аппендицита, от инфаркта, воспаления легких. Случались и производственные травмы. Ясно, что их было больше, чем в обычных условиях: квалификация пониже, меньше опыта у работающих….Я побывал и в БУРах (бараки усиленного режима), и в карцерах, и в «лагере штрафников». Я выжил, и мои товарищи тоже выжили…. Я встречался с людьми, которые отсидели два и даже три срока и тоже выжили. Так какой же может идти разговор об истреблении, если люди — и такое случалось — сидели по 25 лет и все-таки вышли на свободу!».
Н. Виткевич, отбывавший свой срок на проклятых Солженицыным воркутинских шахтах: «В Воркуту я попал в трудное время 1945 года, когда страна была разрушена войной. Несмотря на это, нам выдали хорошую одежду, постель, матрацы и одеяла. Пищу каждый получал в зависимости от степени выполнения нормы. Паек хлеба на день колебался в пределах от 350 граммов до одного килограмма. А много ли честных советских людей в то время могли получать ежедневно целый килограмм хлеба?…По мере того как после войны положение советских людей изменялось к лучшему, изменялось и положение узников. Я получал «карманных денег» сто рублей в месяц, при хорошей работе — прибавку к пайку. А если норма мною и другими выполнялась на 150 процентов, то один день засчитывался за три».
Бурковский, Самутин, Виткевич рассказывают о художественной самодеятельности в лагере, о самоуправлении, примирительных судах, разбиравших споры между заключенными, об обычных нарушениях лагерной дисциплины и общежития.
Б. Бурковский: «Я помню, как на одном шумном собрании в лагере Солженицын повел себя как типичный провокатор. Тогда наше положение в лагере существенно улучшилось, и мы получили самоуправление, возможность влиять на свою судьбу, даже начались разговоры о реабилитации. И вдруг Солженицын категорически выступил против всех улучшений, все сообщения о лучшем будущем он называл «трепом» и «враньем».
Приведём ещё более вопиющее свидетельство бессовестного вранья этого лжеца-авантюриста. В одном из интервью 1976 года, когда он уже поселился в США, по словам Солженицына, 66 миллионов человек истреблено в лагерях, 13 миллионов украинских крестьян погибли от голода, 2 миллиона человек, оказались жертвами в лагерях после войны. Добавим сюда 26 миллионов действительно погибших во время войны, то в итоге получается 107 миллионов мертвых на 1954 год?
Сравним некоторые официальные данные о численности населения в СССР. На начало войны, июнь 1941 года было 196.716.000 человек. К концу 1945 года с учётом войны с Японией (январь 1946 года — 170.548.000 чел. Общие потери за войну, в том числе погибших мирных жителей от зверств оккупантов, умерщвлённых в лагерях смерти, в плену — 26.168.000. Для расчётов примем цифру потерь в 26 млн. К январю 1951 года население уже составляло 182.321.000 человек, т.е. выросло на 11 млн 773 тыс. Это несмотря на то, что большое количество мужчин детородного возраста поглотила война. На январь 1979 года население выросло ещё на 80 млн.115 тыс. 227 человек и составляло уже 262 млн. 436 тыс. 227человек.
Итак, если по Солженицыну 107 миллионов советских людей пропали по вине Сталина и его режима, то откуда же к 1979 году взялся 262-миллионный советский народ откуда могли за эти чуть больше 20 лет после смерти Сталина прибавиться более 90 милионов человек? Не получается простая арифметика у высокообразованного математика!
Кстати, на июль 1991 года в канун беловежского сговора о расчленении страны население Советского Союза по официальной статистике переписей населения составляло 293 миллиона человек!
Но вот ещё одна прямая цитата из математика-»философа» Солженицына.
«Не имея в руках никакой статистики, не боюсь, однако, ошибиться, сказав: поток 37-38-го… был только, может быть, одним из трех самых больших потоков, распиравших мрачные вонючие трубы нашей тюремной канализации. До него был поток 29-30-го годов, с добрую Обь, протолкнувший в тундру и тайгу миллиончиков пятнадцать мужиков (а как бы и не поболе).
…И после был поток 44-46-го годов, с добрый Енисей: гнали по сточным трубам целые нации и еще миллионы и миллионы — побывавших (из-за нас же!) в плену, увезенных в Германию и вернувшихся потом. Но и в этом потоке народ был больше простой и мемуаров не написал». («Архипелаг ГУЛАГ»).
Но вот по этому поводу некоторые выкладки Юрия Нерсесова (Продажная история. М., Яуза-Пресс, 2012), весьма добросовестного исследователя некоторых «исторических» утверждений. Вот отдельные фрагменты из главы о Солженицыне.
«Не имея в руках никакой статистики, Солженицын действительно не боялся ошибиться и врал постоянно.
…Всего, согласно справке «Сведения о выселенном кулачестве в 1930-1931 г.г.», подготовленной отделом по спецпереселенцам Главного управления лагерей, было сослано не 15 миллионов, а 1 803 392 человека (включая жен и детей ссылаемых) — чуть больше 1 % населения СССР.
Точно так же врет Солженицын о репрессиях против вернувшихся из Германии военнопленных и гражданских лиц. Из 4 199 488 советских граждан, репатриированных из Германии в 1945-1946 годах, лишь 272. 687 человек были арестованы.
…Но 148. 079 человек, то есть большинство тех, кто был официально уличен в том, что служил в прогитлеровских вооруженных формированиях или гражданской оккупационной администрации, получили по 6 лет ссылки. Такой же приговор был вынесен 9907 военнослужащим коллаборационистских частей, взятых в плен американо-британскими союзниками и репатриированных в СССР 6 ноября 1944 года, а из 302 992 советских военнопленных, освобожденных в 1941-1944 годах, арестовано было всего 11 556 человек и еще 18 832 отправлено в штрафные подразделения.
Так что, как ни крути, ни «миллионов и миллионов», ни даже полмиллиона не выходит, а те, что были отправлены в лагеря и ссылку, в подавляющем большинстве получили сроки за реальное сотрудничество с врагом».
Окунёмся в ещё одно «свидетельство» знатока Соловков, фантазирующего вокруг имевшего место факта посещения Соловецкого острова писателем Максимом Горьким: «Ожидали Горького почти как всеобщую амнистию! Начальство, как могло, прятало уродство и лощило показуху. Из Кремля (соловецкого) отправляли этапы, чтобы здесь оставалось поменьше; из санчасти списали многих больных и навели чистоту. 22 июня поехали в Детколонию. Как культурно! — каждый на отдельном топчане, на матрасе. Все жмутся, все довольны. вдруг 14-летний мальчишка сказал: "Слушай, Горький! Всё, что ты видишь — это неправда. А хочешь правду знать?» За два часа правдолюбец мальчишка рассказал долговязому старику об изощреннейших соловецких пытках, о двадцатичасовом рабочем дне, о работе людей в ледяной воде голышом… Горький вышел из барака, заливаясь слезами. 23-го Горький отплыл. Едва отошел его пароход — мальчика расстреляли перед строем. Но даже имени его мы не знаем».
Как видите, вроде бы страшное злодеяние совершено на Соловках, но опять «имени его не знаем». Да и Горький тоже давно умер, опровергнуть не сможет. Ну, а чтобы величие Максима Горького опустить до уровня такого же лжеца, как он сам, «соловковед» добавляет: «И напечаталось, и перепечаталось в большой вольной прессе, нашей и западной, от имени Сокола-Буревестника, что зря Соловками пугают, что живут здесь заключённые замечательно и исправляются замечательно». Чтобы уж окончательно разделаться с мировым авторитетом пролетарского писателя, Солженицын приписывает и ему кое-что из собственной «отработки» доносительства. Дескать, вернулся Горький в Сорренто, а денежки-то и посыпались ему за то, что вопреки действительности хвалил Соловки, «отрабатывал» грех.
Следующие слова снова принадлежат Солженицыну из его «Архипелага: «Вот и соглашались миллионы стать стукачами. Ведь если пересидело на Архипелаге за 35 лет (до 1953), считая с умершими, миллионов сорок (это скромный подсчет, это лишь трех- или четырехкратное население ГУЛАГа, а ведь в войну запросто вымирало по проценту в день), то…есть же чей-то донос и кто-то свидетельствовал».
Осведомителю-стукачу «Ветрову», ему же Солженицыну, лучше других, конечно, известно, как и почему там становятся стукачами. Однако совершенно очевидно, что в конце войны и в первые годы после неё за решётку отправлялись прежде всего власовцы и другие прислужники оккупантов, а так же обычные уголовники бандиты, грабители, убийцы, которых за время войны развелось немало. Вот какие достоверные цифры приводит нам по этому поводу Юрий Нерсесов: «К началу 1950 года в лагерях сидели 1 416 300 человек, в колониях — 1 145 051 человек, а всего с учетом тюрем и особых лагерей — 2 760 095 человек, свыше трех четвертей которых составляли уголовники. Поскольку всего по политическим статьям в 1921-1953 годах в лагеря было отправлено 2 631 397 человек, легко подсчитать, что всего через лагеря, тюрьмы и колонии за тридцать лет прошло хотя и явно более 10 миллионов человек, но никак не «миллионов сорок». Как уже говорилось, большинство из них были или уголовники, или активные пособники оккупантов».
В адаптированном для школьников «Архипелаге» вдова его автора Наталья Солженицына (Светлова) уже говорит о 20 миллионах, не опровергая или не дезавуируя эту солженицинскую цифру в 40 миллионов. Хотела она того или нет, но этим показала, что оба они, и автор «Архипелага» и «продолжательница» дела своего покойного мужа, были и есть злонамеренные лжецы и фальсификаторы. И при этом оба не обращают внимания на то, что и при «сталинском беспределе» подавляющее большинство заключённых составляли те, кого сажают ныне и в «демократической» России, может только за коррупционные преступления сажали крепче да и конфисковали всё награбленное.
13. Лагерная медицина в реальности и по-Солженицыну. Об уровне его нравственности и моральных устоев
В 1952 году в тюремной больнице у заключённого Солженицына была диагностирована «семинома», то есть большого размера опухоль яичка. Там же она была успешно прооперирована, то есть удалена поражённая часть половых желёз. Исследования показали, что это было злокачественное новообразование, поэтому было проведены последующие радиационная и химиотерапия. Через какое-то время уже в Ташкенте (не в тюремной больнице!) у него были диагностированы метастазы семиномы. И проведено их успешное радиологическое лечение.
Несмотря на то что лечение сохраняет жизнь, последствия его тяжелы. Удаление яичка, с последующим облучением, ставит под вопрос шансы на продолжение потомства.
Полагаю, однако, что читатель согласится со мной, что даже у самого сильного, волевого человека, которому поставят такой диагноз, реакция будет тревожная. Любая раковая опасность — опасность роковая и в большинстве случаев воспринимается больным, как предвестник близкой и мучительной смерти. Поэтому не будем судить о личных переживаниях Александра Солженицына по этому поводу. Тем более, что ни, как говорил сам Солженицын, «сверхмощные» облучения, ни сама болезнь, не повлияли на его детородную способность.
Несмотря на благополучный исход, изворотливый, патологически лживый «гулаговед» и здесь, вместо хвалы советской медицине, более полувека тому назад совершившей чудо полного излечения от рака заключённого, отбывающего уголовное наказание, не удержался от хулы в адрес всех поколений медиков, имевших дело с тюремно-лагерным контингентом людей.
Во-первых, вылеченный от рака автор «Ракового корпуса» стал приписывать лагерному медперсоналу действия, обратные результату лечения. Он обвинял их в том, что умышленной передозировкой облучения они проявляли своё кредо: «Какая разница, от чего умрёт зэк, от рака или от рентгена».
Во-вторых, после излечения Солженицын стал убеждать своих близких и читателей своего «Корпуса», что отыскал какого-то тёмного знахаря, шамана. Солженицын (и его биограф Сараскина) деликатно именуют его частный врачом, практиковавшим народную медицину. Этот колдун вроде бы продал настойку таинственного корня, (кажется, «аконит джунгарский»), которую Солженицын начал принимать. Врачи приказали выкинуть корень. Солженицын пил его тайком. Прятал в больнице во время радиационной терапии, спорил с докторами, отказывался от гормонального лечения, подозревал, что повышенными дозами рентгена врачи не просто перестраховываются, а «лечат» по принципу: «какая разница». При этом уверяет, что сам излечил рак этим корнем, и ещё чайным грибом.
Вот так: вовсе не медицинская система или советское здравоохранение, которое и тогда имело много минусов, но излечение от рака зэка Солженицына — всё-таки нужно было записать ей в плюс. Несмотря на, прямо скажем, удивительный факт излечения его от рака с метастазами, Солженицын верен себе: лгать, так напропалую, даже вопреки неопровержимому: исцелился он настолько радикально, что ему сохранили даже способность к производству потомства. Родившиеся в начале 1970-х годов у его второй жены двое сыновей, Игнат и Степан — прямое доказательство этому.
И вот, без корректив на случай излечения его самого от страшной болезни, в самых чёрных красках описывает состояние медицинской помощи на Соловках автор «Архипелага» и «Ракового корпуса». К тому же, он предпосылает своим этим «сочинениям» такую фразу: «Все, кто полнее изведал — те в могиле уже, не расскажут. ГЛАВНОГО об этих лагерях — уже никто никогда не расскажет». А вот ему, всезнающему Солженицыну дана, мол, такая сверхъестественная возможность, и приходят в больное воображение патологического антисоветчика лишь пещерная антисанитария и псевдомедицина на Соловках.
«Зимою никак не выбраться в баню с нар больным и старым, вши их одолевают. Мертвых прячут под нары, чтобы получить на них лишнюю пайку — хотя это и невыгодно живым: с холодеющего трупа вши переползают на теплых, оставшихся. В (Соловецком) Кремле есть плохая санчасть с плохой больницей, а в глуби Соловков — никакой медицины».
Приведём для сравнения справку о бывшем зэке, именно соловчанине Д. С. Лихачеве. В феврале 1928 года он был осуждён на 5 лет за контрреволюционную деятельность и его распределили на Соловки. Партию зэков, в которой был и Лихачёв, на вокзале провожали родственники. До ноября 1931 года он — политзаключенный в Соловецком лагере особого назначения, том самом, который у Солженицына фигурирует, как «СЛОН». Во время отбывания наказания там, как упоминал в своих воспоминаниях Лихачёв, «управлял коровьей фермой, и полкило сливочного масла в день я имел».
Подружился с «урками», значит не каторжный труд и издевательства позволили ему изучать картёжные игры и свои наблюдения оформить, как первую научную работу «Картёжные игры уголовников», посвящённую азартным играм заключённых. С 1929 года работал сотрудником криминологического кабинета там же. Видимо, тоже что-то вроде «шарашки». Близкие родственники приезжали на свидания. Из 5 лет Лихачёв отсидел там чуть меньше 4 лет, в ноябре 1931-го его переводят с Соловков на материк, на полувольное содержание в Беломоро-Балтийский лагерь (Белбалтлаг). Работал там счетоводом и железнодорожным диспетчером на строительстве Беломорско-Балтийского канала. Как писал сам Лихачев, он очень любил балет, и на выходные тихо смывался в Ленинград.
Вот такой ужасный ГУЛАГ и на Соловках, и в Белбалтлаге ощутил на себе Лихачёв. Досрочно освобождён в 1932 году и вернулся в Ленинград. Не на 100-й километр от города, и никто ему не мешал заниматься научной деятельностью.
Правда, эти «издевательства» советской власти над контрреволюционером, не помешали ему сохранить свою ненависть к советской власти, как и СоЛЖЕницыну, который нам во всех, практически без исключения, своих «опусах» вещает о жестокости, бескормицы. Вот ещё некоторые сообщения «знатока ГУЛАГА».
«…Голгофско-Распятский скит на Анзере, где лечат… убийством. Там, в Голгофской церкви, лежат и умирают от бескормицы, от жестокостей — и ослабевшие священники, и сифилитики, и престарелые инвалиды, и молодые урки. По просьбе умирающих, и чтоб облегчить свою задачу, тамошний голгофский врач дает безнадежным стрихнин… Потом их…сталкивают вниз с Голгофской горы.
…Как-то вспыхнула в Кеми эпидемия тифа (год 1928-й), и 60% вымерло там, но перекинулся тиф и на Большой Соловецкий остров, здесь в нетопленом «театральном» зале валялись сотни тифозных одновременно. И сотни ушли на кладбище. А в 1929-м, когда многими тысячами пригнали «басмачей» — они привезли с собой такую эпидемию, что неизбежно человек умирал. То не могла быть чума или оспа, как предполагали соловчане, потому что те две болезни уже полностью были побеждены в Советской Республике, а назвали болезнь «азиатским тифом». Лечить ее не умели, искореняли же так: если в камере один заболевал, то всех запирали, не выпускали, и лишь пищу им туда подавали — пока не вымирали все».
Вот так: «ГЛАВНОГО об этих лагерях — уже никто никогда не расскажет… все в могиле». А Солженицын откуда-то и про 1928 год знает, когда ему самому было только 10 лет, без упоминания хотя бы одного подтверждающего исторического документа, Даже факт собственного излечения в Экибастузском «Степлаге» от опасной болезни, извращает до полного абсурда.
Чтобы проверить правдивость подобных утверждений «гулаговеда» о состоянии лагерной медицины, автор «Спирали… Солженицына», чешский писатель Ржезач задал некоторым бывшим зэкам (каждому в отдельности), одинаковые вопросы по поводу «факультативной», стоматологической помощи: «Подвергались ли вы, будучи в лагере, когда-либо стоматологическому обследованию»? Естественно, вопросы задавались тем, кто отбывал наказание в лагерях в то же время что и автор «сведений» о медицинском беспределе в системе советских лагерей для осуждённых к лишению свободы. И вот что они поведали.
Капитан второго ранга Борис Бурковский: «Мне в лагере в Экибастузе вставили две пломбы. О нашем здоровье всегда заботились».
Бывший офицер власовской армии Леонид Самутин: «Лечение зубов в лагерях было обычным делом. У меня самого четыре пломбы из лагеря, которые держатся до сих пор».
Николай Виткевич, отбывавший свой срок не в «шарашке» и не библиотекарем, как Солженицын: «В Воркуте медицинское обслуживание было поставлено очень хорошо. Меня лично там вылечили от цинги, которую я заработал из-за недостатка витаминов. В лагере было амбулаторное лечение, медпункт, а для серьезно заболевших — целый больничный район, подчинявшийся администрации сектора лагерей. Что касается лечения зубов, посмотрите: этот мост мне сделали в лагере»..
Если там, в «сталинских» лагерях лечили зубы, излечивали страшный рак — значит, людей там не уничтожали бездумно и умышленно, а лечили не хуже, чем «на свободе». Лечение зубов — это медицинская помощь косметического, так сказать, «факультативного» и перспективного характера. И этот факт в условиях исправительно-трудовых лагерей немаловажен для опровержения «свидетельств» Солженицына. Может, не знал он, что в Освенциме, Маутхаузене, Майданеке и других немецких лагерях смерти у мертвых (да и не только) вырывали золотые коронки и отправляли в Имперский банк.
Вот как описывает Л. А. Самутин немецкий лагерь (для советских военнопленных) N68 в Сувалках, где его содержали немцы и откуда он вступил во власовскую РОА:
«Кроме голода, холода и тифа, сотнями косившего людей, была еще целая система пыток, изобретенная немцами….Одной из них было повторявшееся по нескольку раз в день построение на ветру и морозе. Сколько тысяч людей потеряло здесь последние калории, согревавшие жалкие остатки их жизни! После такого построения на плацу оставались десятки трупов. Случалось, что в день умирало 500-700 человек. Их тела аккуратно складывались — у немцев даже в этом была своя система — штабелями по сорок покойников, потому что польский возница отказывался грузить на телегу более сорока трупов…».
****
Всё изложенное в этой статье о лживости, антипатриотичности, антиславянизму, предательству и прочим грехам Александра Со-ЛЖЕ-ницына дополним некоторыми фактами, характеризующими его уровень нравственности и моральные устои.
Первая жена Солженицына Наталья Алексеевна Решетовская страстно мечтала иметь ребенка: «Детей может иметь каждый, — скажет Солженицын жене — но роман о русской революции могу написать только я…. Так же, как паровоз не может без катастрофы сойти с рельсов, так и я не могу отклониться от своего пути. Но ты, в конечном счете, любишь меня ради себя, — чтобы удовлетворить собственные потребности».
Далее — он уверял жену, что таким людям, как они, нужны не «телесные», а «духовные» дети. Когда она забеременела, он настоял на аборте. Трудно представить себе, что человек с высшим образованием не знал, что первый аборт — это огромный риск на последующую бездетность женщины. Видимо, это злодейское настояние проявлял Солженицын неспроста. Совершив это злое действие, прямо скажем, злодейство, по настоянию мужа, которого беззаветно любила и которому беспредельно верила, Наталья Алексеевна действительно не могла больше иметь детей.
А её муж, то ли усомнился в том, что станет создателем «духовного потомства», то ли решил проверить, повлияли ли уже излеченная страшная болезнь и облучение на способности его организма к продлению рода. А проверить это на жене, которую он сам сделал бездетной, естественно, не мог. Вот как она отметила в своей книге эту её личную трагедию:
«Его слова о вечной любви и верности разошлись с делом. Целый год, а может быть, и чуть больше, Саня скрывал от меня свою связь с Натальей Светловой. А когда поехал на Север, то взял ее с собой. Меня же туда он не взял под предлогом, что у него один спальный мешок и что я могу простудиться… Скоро на горизонте «замаячил» ребенок, ребенок от второй Натальи. Это было предательство. От всех своих страданий я даже пыталась отравиться — выпила 18 снотворных таблеток. Но Бог сохранил мне жизнь».
Вместо заключения
Не будем больше травмировать психику читателя примерами всяческих «правдивых», «честных» сочинений Со-ЛЖЕ-ницына, самой бессовестной «совести нации». Он считал себя единственным, монопольным знатоком советской общественной системы с её Уголовным Правом. На самом деле, он действительно оказался почти монополистом собственных «выдающихся» качеств клеветника-предателя. Перейдём теперь к краткому заключению обо всём, что мы успели раскрыть во всём сказанном.
Солженицын иногда очень удачно использует давно известные афоризмы, например «чтобы узнать вкус моря довольно одного глотка». Но вот одно из его собственных изречений, претендующих на афоризм, сработано им, как многим кажется, для собственного практического применения: «Отмываться всегда трудней, чем плюнуть. Надо уметь быстро и в нужный момент плюнуть первым». (А.Солженицын «Март семнадцатого»)
Вот и старался, стремился он везде и всегда оплёвывать всё и вся вокруг. Пусть, мол, отмываются и на ответные плевки им времени уже не будет. Не зря его теперь называют «гением первого плевка».
Со-лже-ницын оплёвывал всё, что было при советской власти, выдавая за истину свои злобные выдумки и всякого рода тюремные байки. Вопреки фактам и документам в угоду западным ненавистникам России и всего славянского мира, Солженицын превратился из вполне русского человека в отъявленного русофоба. Он также явно и бесповоротно перешёл на сторону врагов своей родины, как известный предатель, бывший генерал Власов.
Очень любят современные политиканы кричать, что Советский Союз был одним большим «Гулагом». Но все, кто смотрят наши телепередачи сегодня, не могут отрешиться от мысли, что именно теперь все мы либо за решёткой КПЗ, либо подсудимые, либо ещё хуже — в бандитских разборках. Поскольку российское телевидение ныне вещает и на весь мир, мы тем самым формируем уверенное мнение за рубежами о русских, как о народе диком, бандитском, далёким от цивилизации. И именно в основе этого клеветнического образа современной России лежат и сочинительства Солженицына, и весь он сам с его патологически антироссийскими позициями.
Известный русский историк, наш современник Игорь Фроянов совершенно объективно отзывается о «творчестве» Солженицына:
«Оно без сомнения, пронизано фобиями, т.е. настолько субъективно и тенденциозно, что односторонность его позиции видна, как говорится, невооруженным взглядом».
Не менее объективно оценивает Игорь Яковлевич и личные его качества: «Солженицын являлся амбициозной личностью. Похоже, он претендовал на роль властителя дум в современной России,… был непримиримо, негативно и всеконечно враждебно настроен к советской власти, Сталину, вообще ко всему советскому, почему просто не мог дать объективную оценку исторически очень важным и достаточно значительным по своей эпохальности временам в истории нашего Отечества».
И как точно отражает мнения всех здравомыслящих людей не только в России ещё одна очень важная реплика Игоря Фроянова:
«У меня вызывают…протестное раздражение попытки нынешней власти и либерального сообщества поставить Солженицына в ряд самых выдающихся русских писателей — чуть ли не в размер с Л. Н. Толстым….И как бы ни пытались сейчас приукрасить Александра Исаевича, он был и остается в ряду разрушителей исторической России».
Отдаю на суд читателя свои, размышления о таком явлении, в России, как Со-ЛЖЕ-ницын. Со всем его «багажом» преступлений против исторической реальности, против нравственности и человечности, со всем, что наболело за годы несправедливого возвеличивания и прославления человека, стремившегося уничтожить, отдать на поругание нашу праславянскую Матерь — Россию.
Александр Пыльцын, штрафбатовец-фронтовик Великой Отечественной, действительный член Академии военно-исторических наук, автор книг о штрафных батальонах, генерал-майор в отставке
№ 5
Репрессии
О «десятках миллионов расстрелянных Сталиным»
Источник информации — http://www.great-country.ru/rubrika_myths/reprisal/00056.html .
Западные советологи утверждали, что жертвами репрессий, коллективизации, голода и так далее стали 50-60 миллионов человек. В 1976 году Солженицин заявил, что в период с 1917 по 1959 год в СССР умерли 110 миллионов человек.
Поскольку разговоры о «десятках миллионов расстрелянных Сталиным» продолжаются, то подобный демотиватор с изображением справки, поданной Хрущеву в феврале 1954 года, сделанной генеральным прокурором Руденко, министром внутренних дел Кругловым и министром юстиции Горшениным, считаю крайне актуальным и полезным.
Цифры, приведенные в этом документе, не оспаривает (в открытую) даже общество «Мемориал».
Либералы действуют по-другому — постоянно называют в 50-100 раз завышенные цифры приговоренных к высшей мере наказания. И вместо 642 980 человек, казненных по приговорам суда с 1921 по 1 февраля 1954 года, везде трубят о «десятках миллионов расстрелянных».
№ 6
Солженицын не пройдёт
Источник информации — http://tltpravda.ru/blog/3135.html . Опубликовал Grad в личный блог.
ОБРАЩЕНИЕ
ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДА ТОЛЬЯТТИ ПРОТИВ УВЕКОВЕЧЕНИЯ ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА ИСАЕВИЧА СОЛЖЕНИЦЫНА
Мы, жители города Тольятти, встревожены сообщениями об увековечении памяти писателя Александра Исаевича Солженицына, одного из главных диссидентов в СССР. Он сыграл большую пропагандистскую роль в деле огульного очернительства нашей исторической Родины – Союза Советских Социалистических Республик. Его вклад в процесс развала Советского Союза был огромен.
В 2005 году президент РФ В.В.Путин в Послании Федеральному Собранию РФ заявил следующее (
www.8b.kz/0001): «Крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века. Для российского же народа оно стало настоящей драмой. Десятки миллионов наших сограждан и соотечественников оказались за пределами российской территории. Эпидемия распада к тому же перекинулась на саму Россию.Накопления граждан были обесценены, старые идеалы разрушены, многие учреждения распущены или реформировались на скорую руку. Целостность страны оказалась нарушена террористической интервенцией и последовавшей хасавюртовской капитуляцией. Олигархические группировки, обладая неограниченным контролем над информационными потоками, обслуживали исключительно собственные корпоративные интересы. Массовая бедность стала восприниматься как норма. И все это происходило на фоне тяжелейшего экономического спада, нестабильных финансов, паралича социальной сферы».
Для объективности, необходимо процитировать заявления, сделанные А.И.Солженицыным в 70-х годах в США (
www.8b.kz/0011):«Твоя демократия (здесь А.И. обращается к США) могла разбить один тоталитаризм за другим. И германский и советский» — не призыв ли это к открытой войне с нашей страной под предлогом «распространения демократии», как её «распространяли» в Югославии, Ираке или Ливии?
«Концентрируется Мировое Зло (А.И. имеет в виду Советский Союз). Огромной ненависти и силы. Оно растекается по Земле. И надо встать против него».
«Внутренних дел не осталось на нашей тесной планете… Я говорю Вам, пожалуйста, побольше вмешивайтесь в наши внутренние дела. Мы просим Вас! Вмешивайтесь!» — А.И. Солженицын умоляет нарушать суверенитет СССР!
В своём известном произведении «Архипелаг ГУЛаг» (в Томе 3, Главе 2) Александр Исаевич цитирует сам себя: «Подождите, гады! Будет на вас Трумэн! Бросят вам атомную бомбу на голову!». Гарри Трумэн – 33-й президент США в 1945—1953 годах. Именно он был инициатором атомной атаки Хиросимы и Нагасаки. Разве человек, который любит свою страну и её жителей, будет жаждать нанести атомные удары по ней?
А.И. Солженицын о США: «Америка вызывает у меня… соединённое чувство восхищения и сострадания… Вы страна будущего. Вы страна молодая. Страна неиспользованных даже возможностей. Страна великих просторов географических. Простора души. Щедрости. Великодушия» — может справедливо назвать его приспешником США?
Далее Солженицын делает абсурдное заявление: «Англия, Франция, США — державы победительницы во Второй мировой войне» — т.е. СССР не победитель во Второй мировой войне!
Стоит привести откровение Майкла Ледина, специалиста по внешней политике США (
www.8b.kz/0111): «Кто при Рейгане думал, что мы сломаем СССР? А ведь прошли какие-то 8 лет! А что нам понадобилось? Мы всего лишь взяли на зарплату их диссидентов — и всё!». Рональд Рейган — 40-й президент США в 1981—1989 годах.Таким образом, можно сделать однозначный вывод о том, что А.И.Солженицын враждебно относился к нашей Родине.
В связи с этим, мы выражаем категорический протест против увековечения памяти Александра Исаевича Солженицына и требуем, чтобы Тольятти отказался от любых попыток переименования или наименования улиц, бульваров, скверов, парков, районов и т.п. В особенности мы против установки любых памятников, монументов, памятных досок, бюстов и иных сооружений, призванных восславить или увековечить память об А.И.Солженицыне.
Мы настаиваем на том, чтобы этот вопрос был вынесен на широкое общественное обсуждение, а до этого никаких решений по нему не принималось бы.
Мы, горожане, подписываем ОБРАЩЕНИЕ ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДА ТОЛЬЯТТИ ПРОТИВ УВЕКОВЕЧЕНИЯ ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА ИСАЕВИЧА СОЛЖЕНИЦЫНА и поручаем Движению «Суть времени» и Коммунистической партии Российской Федерации передать его Губернатору Самарской области Н.И Меркушкину, Мэру городского округа Тольятти С.И. Андрееву, Председателю Думы городского округа Тольятти VI созыва Д.Б. Микелю, депутатам Думы городского округа Тольятти VI созыва и в другие инстанции.
К 90-летию Сталинграда
14 Декабря, 2015 года. URL: http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=599482
Скриншот страницы: http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=599482
2 февраля 1943 года в 16 часов историческая Сталинградская битва закончилась. Это была выдающаяся победа советского народа. Воины Красной армии проявили массовый героизм, мужество и высокое воинское мастерство. Звания Героя Советского Союза удостоены 127 человек. Медалью «За оборону Сталинграда» награждено свыше 760 тысяч воинов и тружеников тыла. Ордена и медали получили 17 550 воинов и 373 ополченца.
Дополнение № 1
URL: http://ria.ru/society/20110222/337471473.html
Из завещания Василия Чуйкова: "…Чувствуя приближение конца жизни, я в полном сознании обращаюсь с просьбой: после моей смерти прах похороните на Мамаевом кургане в Сталинграде, где был организован мной 12 сентября 1942 года мой командный пункт.
… С того места слышится рев волжских вод, залпы орудий и боль сталинградских руин, там захоронены тысячи бойцов, которыми я командовал…" (27 июля 1981 года, В. Чуйков).
В день похорон маршала люди стояли на морозе без головных уборов
Он умер 18 марта в1982-м. Согласно завещанию маршала его тело из Москвы для захоронения было перевезено в Волгоград. В день похорон с Волги тянуло ледяным ветром.
"Жители города, ветераны прощались с ним в Доме офицеров. Когда тело маршала везли на Мамаев курган, на тротуарах и площадях стояли люди без головных уборов. Для нашего города маршал Василий Иванович – не чужой человек", — вспоминает старейший сотрудник музея-заповедника "Сталинградская битва" Владимир Китаев. Он был одним из тех, кто принимал участие в организации похорон маршала.
Дополнение № 2
№ 8
Дин Рид
Открытое письмо Александру Солженицину
Опубликовано в журнале "Огонек" (№ 5 (2274), 1971 год) и в Литературной газете (№ 5, 1971 год)
URL: http://www.dal.by/news/2/06-07-12-6/
Опубликовано на сайте http://www.dal.by 6 июля 2012 года
Дорогой коллега по искусству Солженицын!
Я, как американский артист, должен ответить на некоторые ваши обвинения, публикуемые капиталистической прессой во всем мире. По моему мнению, они являются ложными обвинениями, и народы мира должны знать, почему они ложные.
Вы заклеймили Советский Союз как "глубоко больное общество, пораженное ненавистью и несправедливостью". Вы говорите, что Советское правительство "не могло бы жить без врагов, и вся атмосфера пропитана ненавистью, и еще раз ненавистью, не останавливающейся даже перед расовой ненавистью". Вы, должно быть, говорите о моей родине, а не о своей! Ведь именно Америка, а не Советский Союз, ведет войны и создает напряженную обстановку возможных войн с тем, чтобы давать возможность своей экономике действовать, а нашим диктаторам, военно-промышленному комплексу наживать еще больше богатства и власти на крови вьетнамского народа, наших собственных американских солдат и всех свободолюбивых народов мира! Больное общество у меня на родине, а не у вас, г-н Солженицын!
Именно Америка, а не Советский Союз, превратилась в самое насильственное общество, которое когда-либо знала история человечества. Америка, где мафия имеет больше экономической власти, чем крупнейшие корпорации, и где наши граждане не могут ходить ночью по улицам без страха подвергнуться преступному нападению. Ведь именно в Соединенных Штатах, а не в Советском Союзе свои же сограждане убили в период с 1900 года больше людей, чем число всех американских солдат, погибших в боях в первой и второй мировых войнах, а также в Корее и во Вьетнаме! Именно наше общество считает удобным убивать любого и каждого прогрессивного лидера, который находит в себе мужество поднять голос против некоторых наших несправедливостей. Вот что такое больное общество, г-н Солженицын!
Далее вы говорите о расовой ненависти! В Америке, а не в Советском Союзе, на протяжении двух столетий остаются безнаказанными убийства негров, которых держат в полурабстве. В Америке, а не в Советском Союзе, полиция без разбору избивает и арестовывает любого и каждого негра, пытающегося выступить в защиту своих прав.
Затем вы говорите, что "свобода слова, честная и полная свобода слова — вот первое условие здоровья любого общества, и нашего также". Попытайтесь распространить эти мысли среди страдающих народов, вынужденных бороться за существование и жить вопреки своей воле под гнетом диктаторских режимов, держащихся у власти лишь благодаря военной помощи США.
Скажите о своих мыслях людям, чье "здоровье" заключается лишь в том, что половина их детей умирает при рождении, так как у них нет денег на врача, и они всю свою жизнь мучаются из-за отсутствия медицинского обслуживания. Скажите об этом людям капиталистического мира, чье "здоровье" состоит в том, что всю свою жизнь они проводят в постоянном страхе перед безработицей. Скажите американским неграм, как много им помогли на деле "здоровье" и "свобода слова" в процессе их справедливой борьбы за равноправие с белыми, когда после двух столетий "свободы слова по-американски" во многих районах США считают, что убить негра — это все равно что поохотиться на медведя!
Скажите трудящимся капиталистического мира о ваших идеях по поводу "свободы слова как первого условия здоровья", если из-за нехватки денег их сыновья и дочери не смогут развить свои умственные способности в школе, а поэтому никогда не сумеют даже научиться читать! Вы говорите о свободе слова, тогда как б?льшая часть населения земного шара пока еще говорит о возможности научиться читать слова!
Нет, г-н Солженицын, ваше определение свободы слова как первого условия здоровья неверно. Первое условие заключается в том, чтобы сделать страну достаточно здоровой морально, умственно, духовно и физически, с тем чтобы ее граждане умели читать, писать, трудиться и жить вместе в мире.
Нет, г-н Солженицын, я не принимаю вашего первого условия здоровья общества и особенно в вашем определении и контексте. Моя страна, известная своей "свободой слова", — это страна, где полиция нападает на участников мирных походов. В моей стране разрешены мирные походы, и в то же время продолжающаяся война губительно отражается на жизни вьетнамского народа, ибо демонстрации, разумеется, нисколько не меняют политику правительства. Неужели вы действительно думаете, что военно-промышленный комплекс, правящий моей страной и пол миром, печется о "свободе слова"?! Правители его сознают, что они, и только они, обладают властью принимать решения. Воистину, свобода слова на словах, но не на деле!
Вы заявляете также, что Советский Союз идет не в ногу с ХХ веком. Если это и верно, то потому, что Советский Союз всегда идет на полшага впереди ХХ века!
Неужели вы предлагаете вашему народу отказаться от своей роли вождя и авангарда всех прогрессивных народов мира и вернуться к бесчеловечным и жестоким условиям, существующим в остальной части земного шара, где несправедливость воистину изобилует в атмосфере чуть ли не феодальных условий многих стран?
Г-н Солженицын, в статье далее сказано, что вы — "многострадальный писатель из Советского Союза". По-видимому, это означает, что вы много страдаете из-за отсутствия моральных и общественных принципов и что ваша совесть мучает вас в тихие ночные часы, когда вы остаетесь наедине с собой.
Верно, что в Советском Союзе есть свои несправедливости и недостатки, но ведь все в мире относительно. В принципе и на деле ваше общество стремится к созданию подлинно здорового и справедливого общества. Принципы, на которых построено ваше общество — здоровы, чисты и справедливы, в то время как принципы, на которых построено наше общество, жестоки, корыстны и несправедливы. Очевидно, в жизни могут быть ошибки и некоторые несправедливости, однако несомненно, что общество, построенное на справедливых началах, имеет больше перспектив прийти к справедливому обществу, нежели то общество, которое строится на несправедливости и эксплуатации человека человеком.
Общество и правительство моей страны отстали от времени, потому что их единственная цель заключается в стремлении сохранить во всем мире статус-кво. Именно ваша страна стремится делать прогрессивные шаги во имя человечества, и если в чем-то она несовершенна и порою спотыкается, то мы не должны осуждать за эти недостатки всю систему, а должны приветствовать ее за мужество и стремление прокладывать новые пути.
Искренне ваш, Дин Рид
Письмо опубликовано в советских СМИ: "Огонек" (№ 5 (2274), 1971 г.), Литературная газета (№ 5, 1971 г.).
№ 9
Бывшие зеки и Солженицин
Это случилось в 1978 или 1979 г. в санатории-грязелечебнице «Талая», расположенном примерно в 150 км от Магадана. Прибыл я туда из чукотского городка Певек, где работал и жил с 1960 г. Больные знакомились и сходились для времяпрепровождения в столовой, где за каждым было закреплено место за столом. Дня за четыре до окончания моего курса лечения за нашим столом появился «новенький» — Михаил Романов. Он-то и затеял это обсуждение. Но сначала коротко о его участниках.
Старшего по возрасту звали Семен Никифорович — так его все величали, фамилия его в памяти не сохранилась. Он — «ровесник Октября», поэтому был уже на пенсии. Но продолжал работать ночным механиком в большом автохозяйстве. На Колыму его привезли в 1939 г. Освободился в 1948 г. Следующим по возрасту был Иван Назаров, 1922 г. рождения. На Колыму был привезен в 1947 г. Освободился в 1954 г. Работал «наладчиком пилорамы». Третьий — Миша Романов, мой ровесник, 1927 г. рождения. Привезен на Колыму в 1948 г. Освободился в 1956 г. Работал бульдозеристом в дорожном управлении. Четвертым был я, попавший в эти края добровольно, по вербовке. Поскольку я 20 лет прожил среди бывших зеков, они посчитали меня полноправным участником обсуждения.
Кто за что был осужден — не знаю. Об этом не принято было говорить. Но было видно, что все трое не блатари, не рецидивисты. По лагерной иерархии, это были «мужики». Каждому из них судьбой предназначено было однажды «получить срок» и, отбыв его, добровольно прижиться на Колыме. Ни один из них высшего образования не имел, но были довольно начитаны, особенно Романов: у него в руках все время были газета, журнал или книга. В общем, это были обычные советские граждане и даже лагерных словечек и выражений почти не употребляли.
Накануне моего отъезда, во время ужина Романов рассказал следующее: «Я только что из отпуска, который провел в Москве у родственников. Мой племянник Коля, студент педагогического института, дал мне почитать подпольное издание книги Солженицына „Архипелаг ГУЛАГ“. Я прочитал и, возвращая книгу, сказал Коле, что тут много небылиц и вранья. Коля задумался, а потом спросил, не соглашусь ли я обсудить эту книгу с бывшими зеками? С теми, кто находился в лагерях одновременно с Солженицыным. „Зачем?“ — спросил я. Коля ответил, что в его компании по поводу этой книги идут споры, спорят чуть ли не до драки. И если он представит товарищам суждение бывалых людей, то это поможет им прийти к единому мнению. Книга была чужая, поэтому Коля выписал в тетрадь все, что я в ней отметил». Тут Романов показал тетрадь и спросил: не согласятся ли его новые знакомые удовлетворить просьбу его любимого племянника? Все согласились.
ЖЕРТВЫ ЛАГЕРЕЙ
— Начну, — сказал он, — с двух событий, которые журналисты называют «жареными фактами». Хотя первое событие правильнее было бы назвать фактом мороженым. Вот эти события: «Рассказывают, что в декабре 1928 г. на Красной Горке (Карелия) заключенных в наказание (не выполнили урок) оставили ночевать в лесу и 150 человек замерзли насмерть. Это обычный соловецкий прием, тут не усумнишься. Труднее поверить другому рассказу, что на Кемь-Ухтинском тракте близ местечка Кут в феврале 1929 г. роту заключенных, около 100 человек, за невыполнение нормы загнали на костер, и они сгорели». [1]
Едва Романов умолк, Семен Никифорович воскликнул:
— Параша![
2].. Да нет!.. Чистый свист![3]
— и вопросительно посмотрел на Назарова. Тот кивнул:
— Ага! Лагерный фольклор в чистом виде.
И все замолчали… Романов обвел всех взглядом и сказал:
— Ребята, все так. Но, Семен Никифорович, вдруг какой-нибудь лох, не нюхавший лагерной жизни, спросит, почему свист. Разве в Соловецких лагерях такого не могло быть? Что бы вы ему ответили?
Семен Никифорович немного подумал и ответил так:
— Дело не в том, Соловецкий это лагерь или Колымский. А в том, что огня боятся не только дикие звери, но и человек. Ведь сколько было случаев, когда при пожаре люди выпрыгивали из верхних этажей дома и разбивались насмерть, лишь бы не сгореть заживо. А тут я должен поверить, что несколько паршивых вертухаев [
4] сумели загнать в костер сотню зеков?! Да самый зачуханный зек-доходяга, предпочтет быть застреленным, но в огонь не прыгнет. Да что говорить! Если бы вертухаи, со своими пятизарядными пукалками (ведь автоматов тогда не было), затеяли с зеками игру с прыжками в костер, то сами бы в костре и оказались. Короче, этот «жареный факт» — неумная выдумка Солженицына.Теперь о «мороженом факте». Здесь непонятно, что значит «оставили в лесу»? Что, охрана ушла ночевать в казарму?.. Так это же голубая мечта зеков! Особенно блатных — они бы моментально оказались в ближайшем поселке. И так стали бы «замерзать», что жителям поселка небо с овчинку показалось. Ну а если охрана осталась, то она, конечно, развела бы костры для собственного обогрева… И тут такое «кино» получается: в лесу горит несколько костров, образуя большой круг. У каждого круга полторы сотни здоровенных мужиков с топорами и пилами в руках спокойно и молча замерзают. Насмерть замерзают!.. Миша! Вопрос на засыпку: сколько времени может продолжаться такое «кино»?
— Ясно, — сказал Романов. — Поверить в такое «кино» может только книжный червь, никогда не видевший не только зеков-лесорубов, но и обыкновенного леса. Согласимся, что оба «жареных факта», по сути своей, — бред сивой кобылы.
Все согласно кивнули головами.
— Я, — заговорил Назаров, — уже «усумнился» в честности Солженицына. Ведь как бывший зек он не может не понимать, что суть этих сказок никак не вяжется с распорядком жизни ГУЛАГа. Имея десятилетний опыт лагерной жизни, он, конечно, знает, что смертников в лагеря не везут. А приводят приговор в исполнение в других местах. Он, конечно, знает, что любой лагпункт — это не только место, где зеки «тянут срок», а еще и хозяйственная единица со своим планом работ. Т.е. лагпункт — это производственный объект, где зеки — работники, а начальство — управляющие производством. И если где-то «горит план», то лагерное начальство может иногда удлинить рабочий день зеков. Такое нарушение режима ГУЛАГа часто и случалось. Но чтобы своих работников уничтожать ротами — это дурь, за которую само начальство непременно было бы жестоко наказано. Вплоть до расстрела. Ведь в сталинские времена дисциплину спрашивали не только с рядовых граждан, с начальства спрос был еще строже. И если, зная все это, Солженицын вставляет в свою книгу небылицы, то ясно, что эта книга написана не для того, чтобы рассказать правду о жизни ГУЛАГа. А для чего — я еще не понял. Так что давай продолжим.
— Продолжим, — сказал Романов. — Вот еще одна страшилка: «Осенью 1941 г. Печерлаг (железнодорожный) имел списочный состав 50 тыс., весной — 10 тыс. За это время никуда не отправлялось ни одного этапа — куда же делись 40 тыс.?». Вот такая страшная загадка, — закончил Романов. Все задумались…
— Не пойму юмора, — нарушил молчание Семен Никифорович. — Зачем читателю загадки загадывать? Рассказал бы сам, что там стряслось…
И вопросительно посмотрел на Романова.
— Тут, видимо, имеет место литературный прием, при котором читателю как бы говорят: дело настолько простое, что любой лох сам сообразит, что к чему. Дескать, комментарии из…
— Стоп! Дошло, — воскликнул Семен Никифорович. — Здесь «тонкий намек на толстые обстоятельства». Дескать, раз лагерь железнодорожный, то 40 тыс. зеков за одну зиму были угроблены на строительстве дороги. Т.е. косточки 40 тыс. зеков покоятся под шпалами построенной дороги. Это я должен сообразить, и в это должен поверить?
— Похоже, что так, — ответил Романов.
— Здорово! Это сколько же получается в сутки? 40 тыс. за 6-7 месяцев — значит больше 6 тыс. в месяц, и значит больше двести душ (две роты!) в сутки… Ай да Александр Исаич! Ай да сукин сын! Да он же Гитлера… тьфу… Геббельса переплюнул по вранью. Помните? Геббельс в 1943 г. заявил на весь мир, что в 1941 г. большевики расстреляли 10 тыс. пленных поляков, которых, на самом деле сами же и угробили. Но с фашистами все ясно. Стараясь спасти свою шкуру, они этим враньем пытались поссорить СССР с союзниками. А чего ради старается Солженицын? Ведь две сотни загубленных душ в сутки, рекорд…
— Постой! — перебил его Романов. Рекорды еще впереди. Ты лучше скажи, почему не веришь, какие у тебя доказательства?
— Ну прямых доказательств у меня нету. А серьезные соображения есть. И вот какие. Большая смертность в лагерях бывала только от недоедания. Но не такая большая! Здесь разговор о зиме 41 года. И я свидетельствую: в первую военную зиму в лагерях было еще нормальное питание. Это, во-первых. Во-вторых. Печерлаг, конечно, строил железную дорогу на Воркуту — больше там некуда строить. Во время войны это была задача особой важности. Значит и спрос с начальства лагеря был особо строгий. А в таких случаях начальство старается выхлопотать для своих работников дополнительное питание. И там оно наверняка было. Значит и говорить о голоде на этой стройке — заведомо врать. И последнее. Смертность в двести душ в сутки никакой секретностью не скроешь. И не у нас, так за бугром печать об этом сообщила бы. А в лагерях о таких сообщениях обязательно и быстро узнавали. Это я тоже свидетельствую. Но я никогда и ничего о высокой смертности в Печерлаге не слыхал. У меня все.
Романов вопросительно посмотрел на Назарова.
— Я, кажется, знаю разгадку, — сказал он. — На Колыму я попал с Воркутлага, где пробыл два года. Так вот, теперь вспомнил: многие старожилы говорили, что в Воркутлаг попали после окончания строительства железной дороги, а раньше числились за Печерлагом. Поэтому они никуда не этапировались. Вот и все.
— Логично, — сказал Романов. — Сперва гуртом строили дорогу. Потом большую часть рабсилы кинули на строительство шахт. Ведь шахта — это не просто дырка в земле, и на поверхности нужно много чего понастроить, чтобы уголек «пошел на-гора». А стране уголек стал ой как нужен. Ведь тогда Донбасс-то у Гитлера оказался. В общем, Солженицын здесь явно схимичил, сотворив из цифр страшилку. Ну да ладно, продолжим.
ЖЕРТВЫ ГОРОДОВ
— Ну, здесь говорится о тех, кто был взят по «делу Кирова». Их действительно было много больше, чем могло быть виновато в смерти Кирова. Просто под шумок начали сажать троцкистов. Но четверть Ленинграда, конечно, — нахальный перебор. А точнее пусть попробует сказать наш друг — Питерский Пролетарий (так Семен Никифорович иногда шутливо величал меня). Ты ведь тогда был там.
Пришлось говорить мне.
Тогда мне было 7 лет. И точно помню только траурные гудки. С одной стороны слышались гудки завода «Большевик», а с другой — гудки паровозов со станции «Сортировочная». Так что, строго говоря, ни очевидцем, ни свидетелем, я быть не могу. Но тоже считаю, что названное Солженицыным количество арестованных фантастически завышено. Только здесь фантастика не научная, а прохиндейская. Что Солженицын здесь темнит, видно хотя бы из того, что требует для опровержения точную цифру (зная, что читателю ее негде взять), а сам называет дробное число — четверть. Поэтому проясним дело, посмотрим, что значит в целых числах «четверть Ленинграда». В то время в городе проживало примерно 2 млн. человек. Значит, «четверть» — это 500 тыс.! По-моему, это настолько прохиндейская цифра, что ничего больше доказывать не нужно.
— Нужно! — убежденно сказал Романов. — Мы же имеем дело с Нобелевским лауреатом…
— Ну ладно, — согласился я. — Вы знаете лучше меня, что большинство зеков — мужчины. А мужчины везде составляют половину населения. Значит, в то время мужское население Ленинграда было равно 1 млн. Но ведь не все население мужского пола можно арестовать — есть грудные младенцы, дети и престарелые люди. И если я скажу, что таких было 250 тыс., то дам большую фору Солженицыну — их, конечно, было больше. Но пусть будет так. Остается 750 тыс. мужчин активного возраста, из которых Солженицын забрал 500 тыс. А для города это значит вот что: в то время везде работали в основном мужчины, а женщины были домохозяйками. А какое предприятие сможет продолжить работу, если из каждых трех работников лишится двух? Да весь город встанет! Но этого же не было. И еще. Хотя мне и было тогда 7 лет, но могу твердо свидетельствовать: ни мой отец и никто из отцов моих знакомых сверстников арестован не был. А при таком раскладе, какой предлагает Солженицын, арестованных у нас во дворе было бы много. А их вообще не было. У меня все.
— Я, пожалуй, добавлю вот что, — сказал Романов. — Случаи массовых арестов Солженицын называет «потоками, вливающимися в ГУЛАГ». И самым мощным потоком он называет аресты 37-38 гг. Так вот. Если учесть, что в 34-35 гг. троцкистов сажали не меньше, чем на 10 лет, то ясно: к 38-му г. никто из них не вернулся. И в «большой поток» из Ленинграда брать было просто некого…
— А в 41-ом — вмешался Назаров, — в армию призывать было бы некого. А я где-то читал, что тогда Ленинград дал фронту около 100 тыс. одних только ополченцев. В общем, ясно: с посадкой «четверти Ленинграда» Солженицын опять переплюнул господина Геббельса.
Посмеялись.
— Эт-точно! — воскликнул Семен Никифорович. — Любители потолковать о «жертвах сталинских репрессий» любят вести счет на миллионы и не меньше. К этому случаю мне вспомнился один недавний разговор. Есть у нас в поселке один пенсионер, краевед-любитель. Интересный мужик. Зовут его Василий Иваныч, а потому и кликуха у него — «Чапай». Хотя фамилия у него тоже исключительно редкая — Петров. На Колыму он прибыл на 3 года раньше меня. И не так, как я, а по комсомольской путевке. В 1942-м добровольно ушел на фронт. После войны вернулся сюда, к семье. Всю жизнь шоферил. Он частенько заходит в нашу гаражную биллиардную — любит шары погонять. И вот как-то при мне подходит к нему один молодой шоферишка и говорит: «Василий Иваныч, скажите честно, страшно было жить здесь в сталинские времена?» Василий Иваныч посмотрел на него удивленно и сам спрашивает: «Ты о каких страхах толкуешь?»
«Ну, как же, — отвечает шоферишка, — сам слыхал по „Голосу Америки“. Здесь в те годы угробили несколько миллионов зеков. Больше всего полегло их на строительстве Колымской трассы…»
«Ясно, — сказал Василий Иваныч. — А теперь слушай внимательно. Чтобы где-то угробить миллионы людей, нужно чтобы они там были. Ну хотя бы короткое время — иначе гробить будет некого. Так или нет?»
«Логично» — сказал шоферишка.
«А теперь, логик, слушай еще внимательнее, — сказал Василий Иваныч и, повернувшись ко мне, заговорил. — Семен, мы с тобой точно знаем, а наш логик наверно, догадывается, что сейчас на Колыме народу живет много больше, чем в сталинские времена. Но насколько больше? А?»
«Думаю, что раза в 3, а, пожалуй, и в 4» — ответил я.
«Так! — сказал Василий Иваныч, и, повернулся к шоферишке. — По последнему статистическому отчету (они ежедневно печатаются в „Магаданской правде“), сейчас на Колыме (вместе с Чукоткой) проживает около полумиллиона человек. Значит, в сталинские времена здесь проживало, самое большее, около 150 тыс. душ… Как тебе эта новость?»
«Здорово! — сказал шоферишка. — Никогда бы не подумал, что радиостанция такой солидной страны могла так паскудно врать…»
«Ну так знай, — назидательно сказал Василий Иваныч, — на этой радиостанции трудятся такие ушлые ребята, которые запросто делают из мухи слона. И начинают торговать слоновой костью. Берут недорого — только уши развесь шире…»
ЗА ЧТО И СКОЛЬКО
— Ты, кажется, хотел рассказать что-то про знакомого тебе «врага народа»?
— Да не моего знакомого, а отца одного из моих знакомых пацанов посадили летом 38-го за антисоветские анекдоты. Дали ему 3 года. А отсидел только 2 — досрочно освободили. Но вместе с семьей выслали за 101 км, кажется, в Тихвин.
— Ты точно знаешь, что за анекдот дали 3 года? — спросил Романов. — А то у Солженицына другие сведения: за анекдот — 10 и более лет; за прогул или опоздание на работу — от 5 до 10 лет; за колоски, собранные на убранном колхозном поле, — 10 лет. Что ты на это скажешь?
— За анекдоты 3 года — это я знаю точно. А насчет наказаний за опоздания и прогулы — твой лауреат врет, как сивый мерин. Я сам имел две судимости по этому указу, о чем есть соответствующие записи в трудовой книжке…
— Ай да Пролетарий!.. Ай да шустряк!.. Не ожидал!.. — съязвил Семен Никифорович.
— Ну, ладно, ладно! — отозвался Романов. — Дай человеку исповедаться…
Пришлось исповедаться.
— Кончилась война. Жить стало полегче. И стал я получки отмечать выпивкой. А ведь у пацанов где выпивка, там и приключения. В общем, за два опоздания — 25 и 30 минут отделался выговорами. А когда опоздал на полтора часа, получил 3-15: с меня 3 месяца высчитывали по 15 % заработка. Только рассчитался — снова попал. Теперь уже на 4-20. Ну а третий раз меня ожидало бы наказание 6-25. Но «миновала меня чаша сия». Понял, что работа — дело святое. Конечно, тогда мне казалось, что наказания чересчур строгие — ведь война уже кончилась. Но старшие товарищи утешили меня тем, что, дескать, у капиталистов дисциплина еще строже и наказания горше: чуть что — увольнение. И становись в очередь на бирже труда. А когда подойдет очередь снова получить работу — неизвестно… А случаи, когда человек получал тюремный срок за прогулы, мне неизвестны. Слыхал, что за «самовольный уход с производства» можно получить год-полтора тюрьмы. Но ни одного такого факта я не знаю.
Теперь о «колосках». Я слыхал, что за «кражу сельхозпродукции» с полей можно «получить срок», размер которого зависит от количества украденного. Но это говорится о полях неубранных. А собирать остатки картошки с убранных полей я сам ходил несколько раз. И уверен — арестовывать людей за сбор колосков с убранного колхозного поля — бред сивой кобылы. И если кто из вас встречал людей, посаженных за «колоски», пусть скажет.
— Я знаю 2 похожих случая, — сказал Назаров. — Это было в Воркуте в 1947 г. Два 17-летних пацана получили по 3 года каждый. Один попался с 15-ю кг молодой картошки, да дома обнаружили еще 90 кг. Второй — с 8-ю кг колосков, да дома оказалось еще 40 кг. И тот и другой промышляли, конечно же, на неубранных полях. А такая кража и в Африке кража. Сбор же остатков с убранных полей нигде в мире кражей не считался. И соврал тут Солженицын затем, чтобы лишний раз лягнуть Советскую власть…
— А может быть, у него было другое соображение, — вмешался Семен Никифорович, — ну как у того журналиста, который, узнав, что собака укусила человека, написал репортаж о том, как человек покусал собаку…
ОТ БЕЛОМОРА И ДАЛЬШЕ
— Ты давеча пропажу 40-а тыс. зеков за одну зиму назвал рекордом. А это не так. Настоящий рекорд, по Солженицыну, был на строительстве Беломорканала. Слушай: «Говорят, что в первую зиму, с 31-го на 32-й год 100 тыс. и вымерло — столько, сколько постоянно было на канале. Отчего же не поверить? Скорей даже эта цифра преуменьшенная: в сходных условиях в лагерях военных лет смертность в 1% в день была заурядна, известна всем. Так что на Беломоре 100 тыс. могло вымереть за 3 месяца с небольшим. А тут и другая зима, да между ними же. Без натяжки можно предположить, что и 300 тыс. вымерло». Услышанное так всех удивило, что мы растерянно молчали…
— Меня вот что удивляет — снова заговорил Романов. — Все мы знаем, что на Колыму зеков привозили только раз в году — в навигацию. Знаем, что здесь «9 месяцев зима — остальное лето». Значит, по раскладке Солженицына, все местные лагеря каждую военную зиму должны были троекратно вымирать. А что мы видим на деле? В собаку кинь, а попадешь в бывшего зека, всю войну мотавшего срок здесь, на Колыме. Семен Никифорович, откуда такая живучесть? Назло Солженицыну?
— Не ерничай, не тот случай — хмуро оборвал Романова Семен Никифорович. Потом, покачав головой, заговорил, — 300 тыс. мертвых душ на Беломоре?! Это такой подлый свист, что и опровергать не хочется… Я, правда, там не был — срок получил в 1937 г. Но ведь и этот свистун там не был! От кого же он слыхал эту парашу насчет 300 тыс.? Я о Беломоре слыхал от блатарей-рецидивистов. Таких, которые на волю выходят только затем, чтобы немного покуролесить и снова сесть. И для которых любая власть плоха. Так вот, о Беломоре они все говорили, что жизнь там была — сплошная лафа! Ведь Советская власть именно там впервые испробовала «перековку», т.е. перевоспитание уголовников методом особого вознаграждения за честный труд. Там впервые ввели дополнительное и более качественное питание за перевыполнение нормы выработки. А главное, ввели «зачеты» — за один день хорошей работы засчитывались 2, а то и 3 дня срока заключения. Конечно, блатари тут же научились добывать туфтовые проценты выработки и досрочно освобождались. О голоде и речи не было. От чего же могли умирать люди? От болезней? Так на эту стройку больных и инвалидов не привозили. Это говорили все. В общем, Солженицын свои 300 тыс. мертвых душ из пальца высосал. Больше им неоткуда взяться, ибо такую муру никто рассказать ему не мог. Все.
В разговор вступил Назаров:
— Все знают, что на Беломоре побывало несколько комиссий писателей и журналистов, среди которых были и иностранцы. И никто из них даже не заикнулся о такой высокой смертности. Как это объясняет Солженицын?
— Очень просто, — ответил Романов, — большевики их всех или запугали или купили…
Все засмеялись… Отсмеявшись, Романов вопросительно посмотрел на меня. И вот что я рассказал.
Как только я услыхал о смертности в 1% в сутки, мне подумалось: а как с этим было в блокадном Ленинграде? Оказалось: примерно в 5 раз меньше 1%. Вот смотрите. По разным оценкам, в блокаде оказалось, от 2,5 до 2,8 млн. человек. А самый смертельно голодный паек ленинградцы получали примерно 100 дней — такое вот совпадение. За это время при смертности 1% в сутки умерли бы все жители города. Но известно, что от голода умерло 900 с лишним тыс. человек. Из них за смертельные 100 дней погибло 450-500 тыс. человек. Если разделить общее число блокадников на число погибших за 100 дней, получим цифру 5. Т.е. в эти страшные 100 дней смертность в Ленинграде была в 5 раз меньше 1%. Спрашивается: откуда в лагерях военного времени могла взяться смертность в 1% в сутки, если (как вы все хорошо знаете) даже штрафной лагерный паек был в 4 или 5 раз калорийней блокадного пайка? И ведь штрафной паек давался в наказание на короткое время. А рабочий паек зеков в войну был не меньше пайка вольных рабочих. И понятно почему. Во время войны в стране была острая нехватка рабочих рук. И морить голодом зеков было бы просто дуростью со стороны властей…
— Тут я посмотрел на Романова и добавил: "Это к твоему глумливому вопросу о том, почему выжили колымские зеки…
Семен Никифорович встал, обошел стол, обеими руками потряс мою руку, шутливо поклонился и с чувством произнес:
— Очень признателен, молодой человек!.. — Потом, обращаясь ко всем, сказал, — Кончаем эту бодягу. Пошли в кино — там начинается повторный показ фильмов о Штирлице.
— В кино успеем, — сказал Романов, посмотрев на часы. — Напоследок хочу знать ваше мнение о разногласии в отношении к лагерным больницам, которое возникло между Солженицыным и Шаламовым — тоже «лагерным писателем». Солженицын считает, что лагерная санчасть создана для того, чтобы способствовать истреблению зеков. И ругает Шаламова за то что: «…он поддерживает, если не создает легенду о благотворительной санчасти…»
Вам слово, Семен Никифорович.
— Шаламов тянул срок здесь. Я, правда, сам с ним не встречался. Но от многих слыхал, что в отличие от Солженицына ему и тачку приходилось катать. Ну а после тачки побывать несколько дней в санчасти — действительно благо. Да еще, говорят, ему повезло попасть на курсы фельдшеров, окончить их и самому стать работником больницы. Значит, дело он знает досконально — и как зек, и как работник санчасти. Поэтому я Шаламова понимаю. А Солженицына понять не могу. Говорят, что он большую часть срока проработал библиотекарем. Понятно, что в санчасть он не рвался. И все же именно в лагерной санчасти у него вовремя обнаружили раковую опухоль и вовремя ее вырезали, т.е., спасли ему жизнь… Не знаю, может это и параша… Но если бы довелось его встретить, я бы спросил: правда ли это? И если бы это подтвердилось, то, глянув ему в глаза, я сказал бы: «Хмырь ты болотный! Тебя в лагерной больнице не „истребляли“, а жизнь твою спасали… Сука ты позорная!!! Больше мне нечего сказать…»
МОРДУ НАДО БИТЬ!
— Теперь я окончательно понял, почему Солженицын так много и так бессовестно врет: «Архипелаг ГУЛАГ» написан не для того, чтобы сказать правду о лагерной жизни, а для того, чтобы внушить читателю отвращение к Советской власти. Вот и здесь то же самое. Если что-то сказать о недостатках лагерной санчасти, то это малоинтересно — недостатки всегда найдутся и в гражданской больнице. А вот если сказать: лагерная санчасть предназначена способствовать истреблению зеков — это уже занятно. Примерно так же занятно, как рассказ о собаке, покусанной человеком. А главное — еще один «факт» бесчеловечности Советской власти… И давай, Миша, закругляйся — надоело в этом вранье ковыряться.
— Ну ладно, заканчиваем. Но нужна резолюция, — сказал Романов. И, придав голосу официальный оттенок, произнес: — Прошу каждого высказать свое отношение к этой книге и ее автору. Только кратко. По старшинству — вам слово, Семен Никифорович.
— По-моему, за эту книгу надо было не международную премию давать, а принародно морду набить.
— Очень вразумительно, — оценил Романов и вопросительно посмотрел на Назарова.
— Ясно, что книга пропагандистская, заказная. А премия — приманка для читателей. Премия поможет надежнее запудрить мозги читателям-верхоглядам, читателям-легковерам, — сказал Назаров.
— Не очень коротко, зато обстоятельно — заметил Романов и вопросительно посмотрел на меня.
— Если эта книга и не рекордная по лживости, то автор уж точно чемпион по количеству полученных сребреников, — сказал я.
— Верно! — сказал Романов. — Он, пожалуй, самый богатый антисоветчик… Вот теперь я знаю, что писать любимому племяннику. Всем спасибо за помощь! Теперь пошли смотреть Штирлица.
На следующий день, рано утром, я поспешил на первый автобус, чтобы успеть на самолет, вылетающий рейсом Магадан-Певек.
Примечания
1 Чтобы быть точным в цитатах, я взял их из текста «Архипелага», напечатанного в журнале «Новый мир» за 1989 г.
2 На колымском лагерном жаргоне «параша» означает недостоверный слух.
3 «Cвист» — преднамеренное вранье.
4 Конвойных