Сборник статей. Конституция России и международноне право. 1. Сергей Черняховский. Воля народа выше любых международных норм. Приоритет же международного права есть возврат в Средневековье. 2. И.И. Лукашук. Международное право. Общая часть. § 7. Конституция России и международное право.

Чернявский: "Включение в Конституцию РФ пункта о первенстве международного права над национальным было политически неоправданно и юридически делало шаг к тому, чтобы отдать Россию во власть более чем спорных норм и инстанций".

Сергей Черняховский

Воля народа выше любых международных норм

Приоритет же международного права есть возврат в Средневековье

Источник информации — http://krasvremya.ru/volya-naroda-vyshe-lyubyx-mezhdunarodnyx-norm/#.UIro7K7wA30 .

 

Совершенно верно говорится о том, что включение в Конституцию РФ пункта о первенстве международного права над национальным было политически неоправданно и юридически делало шаг к тому, чтобы отдать Россию во власть более чем спорных норм и инстанций.

При этом имеются еще два обстоятельства абсурдности и спорности подобного установления.

Первое. Сам по себе факт некой формы подчинения национального начала международному есть по факту отрицание принципа национального суверенитета в пользу тех или иных претендующих на универсализм норм. Но принцип СПРАВКА:
Вестфальская система международных отношений создана после окончания Тридцатилетней войны в 1648 году. Этой системе присущи идея баланса сил, признание в качестве одного из ключевых принципа национального государственного суверенитета, когда каждое государство обладает всей полнотой власти на своей территории. Характерна деидеологизация, т. е. устранение конфессионального фактора как одного из основных факторов политики. Межгосударственные союзы в новых условиях становились более гибкими и ситуативными. Смена партнера по коалиции стала не таким уж редким явлением. Суть ее сводилась к тому, чтобы политическим или дипломатическим маневром не позволить какому-либо одному европейскому государству или коалиции государств аккумулировать силы, значительно превосходящие мощь их вероятных соперников.национального суверенитета был тем началом, которое в международном праве отделил наступление Нового Времени от Средневековья. Он был признан в системе Вестфальских соглашений и стал результатом длительной борьбы национальных государств против двух средневековых инстанций, претендовавших на наднациональную власть, – римского папского престола и Священной Римской империи, ставшей к этому времени уже не римской, а австрийской.

Папская традиция видела мир как подчиненный единой системе религиозных норм, главным толкователем и главным судьей в которых был высший иерарх католической церкви. Императорская традиция видела мир как сложившуюся единую систему иерархии, возглавляемой высшим светским властителем. Эти две традиции и две претензии сталкивались друг с другом и противостояли друг другу, но сходились в принципе подвластности всех государств и людей некой верховной власти – а потому в принципе не самостоятельных, лишенных права на полное определение собственной судьбы.

Сами по себе нормы универсализма как мировоззренческие и познавательные могли быть хороши или плохи: в конце концов, нормы десяти заповедей или Нагорной проповеди отражали действительно более чем достойные этические нормы, но создание системы высшего властного начала, претендующего на их трактовку и господство над всеми людьми, означало отношение к странам, нациям и людям не как к субъектам жизни, полноправно распоряжающимся своей судьбой, а как к объектам управления, лишенным собственной воли и собственной правомочности.

В Вестфале этот порядок был сломан, и были утверждены нормы, согласно которым народы и государства (и тем самым, в потенциале, граждане) признавались субъектами, не подлежащими подчинению иной власти, кроме своей воли и своего разума. Признание национального суверенитета в потенциале несло в себе признание принципа суверенитета народа, т. е. признание того, что лишь народ страны обладает правом на общую власть и является единственным источником власти.

В этом отношении отказ от принципа национального суверенитета является принципом отказа от гуманистических векторов Нового Времени и возвратом к миру Средневековья, отказом от потенциала принципов свободы и разума и возврату к признанию мира как торжества единого господства.

Второе обстоятельство нелепости подобной установки — это как раз теперь уже и конституционное противоречие, созданное ст. 15 Конституции РФ, причем двоякое. Ее п. 4 утверждает: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Но ее же п. 1 гласит: «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации». Т. е., с одной стороны, приоритетное положение признается за международными нормами, с другой – за Конституцией.

Второй момент противоречивости заключается в том, что, согласно ст. 3 той же Конституции, «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ». И плюс к этому: «Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону».

Т. е. принцип верховенства международных норм противоречит и принципу высшей силы Конституции, и принципу суверенности народа как единственного источника власти.

Таким образом, обращение к верховенству международного права означает возврат к нормам Средневековья и является изначально реакционным, а с другой стороны, противоречит важнейшим статьям Конституции РФ, и потому само введение в нее этого положения является антиконституционным по духу, и по букве.

Однако если эти положения имеются, с конституционной точки зрения они не могут находиться в противоречии. Т. е. требуется толкование, расставляющее иерархию их приоритетности. Конечно, единственным толкователем Конституции является Конституционный суд. Но толкование – сама по себе такая вещь, которая утверждает сложившуюся норму неформального понимания вопроса и правосознания общества.

Отсюда – вопрос за обществом, т. е., строго говоря, как раз за народом-сувереном. И это – вопрос и политической воли, и суверенного самосознания, и национального самоуважения. Тем более что, при всей нелепости и абсурдности положения о приоритете международного права над национальным, текст Конституции вовсе не однозначен в этом признании.

Во-первых, та же самая ст. 15 называет не два нормативных начала – национальные нормы и международные, – а три: Конституция, законы РФ и международное право. Причем приоритетность расставлена лишь в двух отношениях: международное право приоритетно по отношению к законам, а Конституция имеет непосредственное действие и высшую силу по отношению к тем же законам. Но о приоритетности международного права по отношению к Конституции ничего не сказано. Сказано, что международные нормы являются лишь частью российской правовой системы, т. е. являются не ее навершием, а лишь составным элементом, приоритетным по отношению к одним элементам, но также подчиненным по отношению к другим – поскольку высшая сила все же признается за Конституцией. Т. е. если при противоречии российских законов и международных норм действуют международные нормы, то при противоречии последних и Конституции действует Конституция РФ.

Более того, российская правовая система включает не только Конституцию и законы, но еще и конституционные законы. А т. к. приоритетность признается по п. 4 именно за законами, но ничего не сказано об их приоритетности по отношению к конституционным законам, то и последние является приоритетными по отношению к международным нормам, принципам и заключенным договорам.

И, в конце концов, самое главное – как раз упомянутый ключевой тезис, оговоренный ст. 3, – о суверенности российского народа и его статусе единственного источника власти. Уже само это означает (и должно быть в этом качестве понято и осознано), что воля российского народа (который, согласно п. 2 ст. 3, осуществляет свою власть непосредственно) по определению выше любых международных норм, принципов и соглашений.

Т. е. все последние могут иметь приоритет перед обычными законами РФ, но выше их и конституционные законы РФ, и Конституция РФ, и, что самое главное, воля народа России. Поэтому если те или иные международные нормы, принципы и соглашения оказываются вызывающими сомнение, они могут действовать только в том случае, если получают подтверждение на референдуме.

Конечно, для устранения тех или иных коллизий лучше всего было бы вообще устранить упоминание о некой степени приоритетности международных норм над российскими конституционными. Но даже и без этого нужно просто проявить волю и самоуважение – и исходить из приоритета над ними и Конституции РФ, и воли российского народа. И для полной четкости в понимании этой проблемы видеть ее в контексте и приведенного п. 4 ст. 3 Конституции: «Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону». И четко обговорить в законодательстве ответственность за пропаганду и попытку утвердить верховенство международных норм над волей народа России и ее Конституцией как частных случаев попытки присвоения власти либо властных полномочий в России.

 

  И.И. ЛУКАШУК

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО

  ОБЩАЯ ЧАСТЬ

УЧЕБНИК ДЛЯ СТУДЕНТОВ ЮРИДИЧЕСКИХ ФАКУЛЬТЕТОВ И ВУЗОВ
Издание третье, переработанное и дополненное

 

§ 7. Конституция России и международное право

Источник информации — http://www.studylaw.narod.ru/lukashuk1/lukashuk1_9_7.htm

Конституция России создавалась как основной закон правового государства, неотъемлемым качеством которого является уважение международного права. В Федеральном конституционном законе "О международных договорах Российской Федерации" подчеркивается: "Российская Федерация выступает за неукоснительное соблюдение договорных и обычных норм, подтверждает свою приверженность основополагающему принципу международного права — принципу добросовестного выполнения международных обязательств" (преамбула). Эта позиция находит отражение и в международных договорах России. В Договоре о дружественном и добрососедском сотрудничестве с Польшей определено, что стороны строят свои отношения "исходя из верховенства международного права" (ст. 1).

В России созданы конституционные гарантии осуществления норм международного права. Соответствующие положения включены в главу Конституции, излагающую основы конституционного строя, и могут быть изменены только в особом порядке (ч. 1 ст. 16). Конституция определила: "Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора" (ч. 4 ст. 15).

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" конкретизировало приведенные положения. В Постановлении указано, что эти принципы и договоры "определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием".

Пленум Верховного Суда РФ отмечает, что приоритетом применения в отношении законов обладают договоры, согласие на которые было выражено федеральным законом. Договоры, согласие на обязательность которых было принято не в форме закона, имеют приоритет в применении по отношению к подзаконным актам, изданным органом государства, заключившим договор.

Неправильное применение судом норм международного права и договоров является основанием к отмене или изменению судебного акта. Толкование договоров должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 г.

Будучи участницей Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., Россия признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения РФ положений этих договорных актов <*>.
———————————
<*> См.: МПЧП. 2004. N 1. С. 60 — 64.

Статья 15 Конституции РФ воспроизводит правило, известное другим государствам: международное право — часть права страны. В результате принятия Россией международной нормы содержащееся в ней правило включается в правовую систему страны, становится ее элементом и уже в этом качестве обретает способность регулировать отношения с участием физических и юридических лиц. Будучи элементом национальной правовой системы, такая норма осуществляется в соответствии с целями и принципами системы и в установленном ею процессуальном порядке.

Это принципиальное положение определено Конституцией России, где сказано, что права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются "согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и В СООТВЕТСТВИИ С НАСТОЯЩЕЙ КОНСТИТУЦИЕЙ" (выделено мной. — И.Л.) (ч. 1 ст. 17). Конституционный Суд РФ не раз указывал, что права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, "являющимся частью ее правовой системы, и в соответствии с Конституцией РФ" <*>.
———————————
<*> См., напр.: Постановление Конституционного Суда РФ от 15 января 2002 г. // РГ. 2002. 22 янв.

Став частью права страны, соответствующее правило подлежит непосредственному применению. Представляется, что именно в таком духе следует понимать формулировку российского законодательства о том, что международные договоры применяются непосредственно (п. 3 ст. 5 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации"; ч. 2 ст. 7 ГК). Кроме того, данная формула означает, что правило должно применяться так, как оно сформулировано в договоре, а также с учетом других его постановлений.

Будучи частью права страны, нормы международного права регулируют и деятельность государственных органов. Так, в Положении о деятельности Федеральной службы контрразведки 1994 г. говорится, что в своей деятельности Служба руководствуется наряду с национальными нормативными актами международными договорами РФ. В данном случае использована распространенная в нормативных актах России ссылка только на договоры, что не вполне соответствует ч. 4 ст. 15 Конституции РФ.

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г. сказано: "В соответствии с принципами правового государства, закрепленными Конституцией Российской Федерации, органы власти в своей деятельности связаны как внутренним, так и международным правом" <*>. Из этого следует, что орган власти обязан не только соблюдать нормы международного права, но и принимать в пределах своей компетенции меры, необходимые для реализации норм.
———————————
<*> Конституционный Суд Российской Федерации. Постановления. Определения. 1992 — 1996. М., 2001. С. 617.

Итак, Конституция России включила общепризнанные принципы и нормы международного права в правовую систему страны. Это называется инкорпорацией международного права. Однако в Конституции не содержится прямого ответа на вопрос о месте этих норм в правовой системе. Анализ права России дает основания сделать вывод о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права обладают приоритетом перед нормами закона. Это положение находит подтверждение в некоторых актах отраслевого законодательства. В качестве одного из основных своих принципов Федеральный закон "О животном мире" 1995 г. установил приоритет международного права. Приоритет международного права <*> был констатирован и Генеральным прокурором РФ <**>.
———————————
<*> См.: СЗ РФ. 1995. N 17. Ст. 1462.
<**> См.: Известия. 1995. 1 дек.

В соответствии с центральной идеей Конституции — человек, его права и свободы являются высшей ценностью — особый статус придан нормам о правах человека. В России "не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина" (ч. 2 ст. 55). Думается, что это положение относится и к самой Конституции. Так, в Конституции содержится общепризнанный принцип non bis in idem (никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление) (ч. 1 ст. 50). Между тем содержащаяся в Пакте о гражданских и политических правах общепризнанная норма говорит, что не может быть судим вторично и тот, кто был оправдан. Суд, таким образом, должен руководствоваться нормой Пакта.
Далее, относится ли норма о применении правил договора в случае расхождения с законом ко всем договорам? Думается, что едва ли она относится к договорам межведомственного характера. В лучшем случае такие договоры могут учитываться при толковании норм закона.
Федеральный закон "О международных договорах Российской Федерации" предписывает ратифицировать договоры, устанавливающие "иные правила, чем предусмотренные законом" (п. 1 ст. 15). Совпадающие формулировки Конституции и Закона говорят в пользу того, что ч. 4 ст. 15 Конституции РФ имеет в виду именно ратифицированные договоры. Такое понимание содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда от 31 октября 1995 г., в котором говорится, что иные правила договора подлежат применению лишь в том случае, если решение о согласии на их обязательность было принято в форме федерального закона (п. 5). Это Постановление обязательно для судов.
Вместе с тем едва ли можно полагать, что условие о ратификации отсутствует в статье Конституции случайно, — слишком серьезно его значение для правовой системы страны. В ходе Конституционного совещания и при разработке проекта Закона о международных договорах соответствующее предложение о ратифицированных договорах вносилось, но в обоих случаях было отклонено.
С учетом сказанного возможны два варианта:
1) договор вносит достаточно серьезные изменения в законодательство, изменяет или отменяет его правила, устанавливает иные правила;
2) договор устанавливает иные правила лишь для конкретного случая, делает исключение для определенной ситуации, например предоставляя дополнительные возможности или ограничивая права граждан государства N в области торговли.
В первом случае речь идет о приоритете правил договора над правилами закона, во втором — о приоритете применения в конкретном случае.
В пользу такого понимания свидетельствует и п. 1 ст. 15 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации". Ратификации подлежат договоры, вносящие изменения в законодательство, договоры, исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также устанавливающие иные правила, нежели предусмотренные законом. Это дает основания считать, что имеются в виду иные правила, которые отменяют или изменяют правила закона, а не делают исключение для конкретного случая.
Вопрос имеет большое практическое значение. При предлагаемом понимании, с одной стороны, обеспечивается стабильность законодательства, а с другой — расширяются возможности обеспечения национальных интересов в конкретных условиях.
Если обратиться к практике других государств, то рассматриваемый вопрос решается по-разному. Немало стран, в которых приоритетом в отношении закона пользуются только ратифицированные договоры. Однако на Украине установлено, что частью права страны являются лишь ратифицированные договоры <*>.
———————————
<*> См.: Закон Украины о действии международных договоров на ее территории 1991 г.

Праву России такое ограничение неизвестно. Есть основания полагать, что приоритетом при применении пользуются межгосударственные и межправительственные договоры. Иной статус у межведомственных соглашений. Практика государств исходит из того, что, будучи разновидностью международного договора, такие соглашения не могут обладать приоритетом в отношении закона.
Для того чтобы правила договора стали частью права страны, они должны быть опубликованы в установленном порядке (п. 3 ст. 5 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации"). Аналогичный порядок существует и в других странах. Государственный Совет Франции не раз принимал решения о том, что официально не опубликованный договор не является частью права страны <*>.
———————————
<*> См.: ILR. 1975. Vol. 48. P. 214.

Приоритет международного права признается принципом отношений между странами СНГ (ст. 3 Устава СНГ).
Договор о создании Экономического союза содержит следующее постановление: "Экономические отношения между Договаривающимися Сторонами и их хозяйствующими субъектами регулируются настоящим Договором, двусторонними и многосторонними соглашениями, нормами международного права и национальным законом. В случае, если настоящим Договором установлены иные нормы и правила, чем предусмотренные национальным законом, применяются правила и нормы международного права и настоящего Договора" (ст. 25). Стороны согласились в силу необходимости единообразного регулирования экономических отношений "привести национальное законодательство в соответствие с нормами настоящего Договора и международного права" (ст. 26). Многие другие соглашения в рамках СНГ предусматривают приведение законодательства в определенной области в соответствие с международным правом, например Соглашение о помощи беженцам и вынужденным переселенцам (ст. 11).

 

Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: