Статья 1
Николай Малишевский
«Правосудие» выродков. Ироды нового мирового порядка
Источник информации — http://www.fondsk.ru/news/2012/10/02/pravosudie-vyrodkov-irody-novogo-mirovogo-porjadka.html . 02.10.2012
Термин «ювенальная юстиция» (переводимый с английского языка как «правосудие для несовершеннолетних») уходит корнями в древние оргиастические культы, практиковавшие жертвоприношения. В Древнем Риме Ювеналиями именовали легализованные Нероном ритуальные действа в честь божеств юности (к ним император относил не только богиню Ювенту, но и самого себя), отличавшиеся крайней распущенностью и тем, что во время них «отменялись половые ограничения».
В оккультно-мистическом плане ювенальная юстиция – это современная реинкарнация фашистской евгеники, направленная против пятой заповеди Божией («чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли») с целью разрушения семьи. Это один из потаённых смыслов глобализма, поддерживаемый структурами вроде Всемирного банка. У истоков стоят оккультно-сатанистские организации, тождественные тем, что в свое время привели к власти в Германии нацистов, вроде «Треста Люцифера» (Lucis Trust), а также идеологи нового мирового порядка, задавшиеся целью уничтожения «лишней» части человечества и выступившие как агрессивная антихристианская сила. Вот несколько имен: швейцарский психиатр, один из гитлеровских идеологов, офицер СС и архитектор нацистской программы расовой гигиены, соавтор законов о стерилизации и директор Германского института евгенических исследований (German eugenics research institute) Эрнст Рудин (Ernst Rudin); основательница современного движения контроля над рождаемостью и Международной федерации планирования семьи, одна из первых «секс-просветительниц», автор законопроекта призванного "остановить перепроизводство детей", считавшая славян низшей расой, недостойной размножения, Маргарет Зангер (Margaret Sanger); бывший глава Всемирного банка, идеолог войны во Вьетнаме, сжигавший в бытность министром обороны США напалмом вьетнамские деревни с мирным населением, сатанист Роберт Макнамара (Robert McNamara); ещё один бывший глава Всемирного банка, проповедующий в своих книгах превращение человека в товар, ликвидацию семьи и современные формы каннибализма, Жак Аттали (Jacques Attali)…
В «прикладном» плане ювенальная юстиция – это безжалостный механизм изменения базовых принципов взаимодействия государства и семьи посредством тоталитарного подавления свободы личности, разрушения автономности отношений детей и родителей. Во многих западных странах продвижением ювенальной юстиции занимаются те же лица и структуры, что ратуют за сокращение рождаемости, свободу абортов, распространение контрацептивов и шприцев, легализацию наркотиков и розничную торговлю ими, «сексуальное просвещение» и пропаганду ранних сексуальных отношений, защиту интересов педерастов и лесбиянок, легализацию «усыновления» ими детей, недопущение ужесточения наказаний за детскую порнографию, педофилию и пропаганду сексуальных извращений…
Результат мы видим. Сегодня в странах Запада десятки миллионов родителей не находят ничего страшного в том, что педагогами их детей могут быть педерасты. Что их детям не мешают забивать косячки с марихуаной в школьных туалетах, одновременно заставляя создавать «кружки поддержки сексменьшинств» даже в детских садах и играть противоестественные роли, одевшись в одежду противоположного пола. Что соответствующие государственные органы, вместо того чтобы бороться с наркоманией и преступностью, создают изощренные механизмы преследования семей за наличие детей. Причем нацелены они, прежде всего, на преследование и разрушение как раз нормальных семей.
Ювенальная юстиция на Западе – это не только специальный суд и огромная бюрократическая армия с широкими полномочиями, чиновниками которой комплектуются многочисленные комиссии по делам несовершеннолетних, органы опеки и попечительства. Это и система мер внесудебного и чрезмерного вторжения во внутрисемейные дела – вплоть до изъятия ребенка из семьи – под любым, зачастую неназываемым или надуманным предлогом. Внедрение ювенальной юстиции в перспективе ставит под «внешнее управление» практически каждую семью, имеющую детей.
Любое действие либо бездействие родителей по отношению к их ребенку может трактоваться ювенальным органом как угодно. По сути, это инструмент сдерживания рождаемости и снижения демографического потенциала посредством превентивного вторжения в семью под предлогом защиты детей от родителей. Работает это следующим образом.
С одной стороны, родителям и педагогам запрещают использовать запретительные средства в воспитании детей. За этим зорко следят так называемые омбудсмены, или спецуполномоченные по правам ребенка, собирающие в школах Америки и Европы доносы детей на своих родителей, учителей и руководство учебных заведений. Помимо них в ряде школ США дежурят специальные СТОП-команды полицейских (STOP — State Police Special Tactical Operations team). Они нужны для наведения порядка в классе — чтобы «расшалившиеся» ученики ненароком не покалечили своего преподавателя. Сам учитель, даже если «шалуны» перешли от оскорблений к избиению, никаких мер применить не имеет права. Единственный разрешенный способ наведения порядка — вызов в класс команды полицейских.
С другой стороны, детям фактически навязывают раннюю сексуальную жизнь, употребление наркотиков и бессмысленное времяпровождение. Сексуализация – неотъемлемая часть ювенальных технологий (в Швеции они внедряются с детского сада). В конечном счете она сводится к проповеди «свободы сексуальной ориентации», пропаганде контрацепции и бездетности. Наркотизация может осуществляться с помощью бесплатных раздач шприцев и обучения детей технике их «гигиенического использования». Все помнят молодежный бунт в августе 2011 года в Лондоне, повлекший человеческие жертвы. Согласно докладу независимой комиссии, проводившей расследование по распоряжению правительства, погромы, ключевую роль в которых сыграла молодежь, стали следствием недостатков социальной политики властей, что привело к плохому воспитанию подростков и низкому уровню образования в государственных школах, где, согласно авторам доклада, около 20% школьников к 11 годам едва умеют писать и читать.
Фактически сегодня на Западе идет процесс обобществления детей в обмен на высокий уровень комфортного существования их родителей. Критерием эффективности работы органов ювенальной юстиции является количество детей, «полностью защищенных» от родителей, то есть – отнятых у них. Чем больше детей отнял чиновник, тем больше он зарабатывает и тем быстрее идет вверх его карьера. Детей забирают не только из неполных и неблагополучных семей, но и у нормальных, любящих их и работающих родителей. Причиной становится что угодно. Например, любое недовольство ребенка, слово или даже упрек в адрес родителей, посещающих богослужения, современные инквизиторы могут расценить как «ущемление законных прав и свобод». В Великобритании в последние годы резко выросло число изъятия детей по заявлениям соцработников, мотивирующих свои действия «эмоциональным насилием» (emotional abuse) и «риском эмоционального вреда» (risk of emotional harm), хотя смысл этих словосочетаний неизвестен.
Протесты против принудительной сексуализации могут интерпретировать как ущемления права на получение информации. Недавний пример – скандал в Баварии, где не желавшую расставаться с родителями девочку отобрали у родителей, запрещавших дочери посещать уроки сексуального «просвещения». История стала достоянием гласности лишь потому, что малышка, убедившись, что мольбы вернуть ее маме и папе бесполезны, предприняла попытку самоубийства.
Отказ от сомнительных прививок или способов лечения может быть интерпретирован как отсутствие заботы о здоровье ребенка. Пример – судьба 12-летней уроженки Техаса Katie Wernecke, отобранной у родителей за отказ от облучения больного раком ребенка радиацией. В арсенале западных ювенальщиков имеется множество поводов, в сравнении с которыми даже нежелание давать ребенку антибиотики для лечения ОРЗ или долги за квартплату (предлог, с помощью которого ежегодно отбирают сотни тысяч детей) являются «аргументом».
Согласно заявлению главы детского отдела социальных служб Нью-Йорка (Head of children’s department of social services New York) Тревора Гранта (Trevor Grant), «семьи разрушаются по совершенно ничтожным причинам. Если сломана мебель или в доме грязно, сотрудники соцслужб забирают ребенка…». Родителей подводят под статью «действие в ущерб интересам ребенка» за то, что отпустили его гулять без сопровождения взрослого, за отсутствие фруктов в холодильнике или недостаток денег на карманные расходы, за то, что игрушек у него меньше, чем у соседских детей, за покупку «вредного для здоровья» малыша школьного ранца и даже просто потому, что чиновникам что-то показалось.
Мнения самих детей никто не спрашивает. Зачастую это и невозможно сделать. Как в случае с маленькой Sabrina, дочерью Christopher Slater и Nancy Haigh из Арлингтона, украденной соцработниками из дома родителей без какого-либо разбирательства в 3-х недельном (!) возрасте, на основании того, что… новорожденная якобы весила на триста грамм меньше, чем нужно. Несчастные родители уже несколько лет безрезультатно пытаются вернуть свое дитя.
Количество отнятых у родителей детей в странах Запада, где введена ювенальная юстиция, ошеломляет. Десятки и даже сотни тысяч! Ежегодно! В основе — базы данных, при которых достаточно телефонного звонка обиженного ребенка и по определившемуся номеру выезжают соцработники, пускающие затем отобранных детей по рукам приемных семей и приютам. Например, в Германии только в 2009 году у родителей было отобрано более 70 тысяч детей. Во Франции годом ранее эта цифра превысила планку в 110 тысяч девочек и мальчиков, проживающих в настоящее время при живых мамах и папах в детдомах и приемных семьях. При этом никого не смущает, что, по данным британских и американских исследований, дети из приемных семей (согласно оценкам детских врачей) в 7-8 раз чаще подвергаются насилию, а дети на государственном обеспечении – в 6 раз чаще, чем их ровесники в среднем по населению (Hobbs G., Hobbs C., Wynne J. Abuse of children in foster and residential care // Child Abuse Negl. 23.12.1999. pp. 39-52).
В 2000 году французскому правительству был представлен обширный и шокирующий доклад генерального инспектора по социальным делам Пьера Навеса и генерального инспектора юридического отдела Бруно Катала о положении дел в судах по делам несовершеннолетних и социальных службах. В докладе говорится: «Колоссальное количество детей отнято у родителей и помещено в приюты и приемные семьи. Судьи и сотрудники социальных служб постоянно нарушают закон. Между законом и практикой его применения огромная разница. В одном и том же суде практика одного судьи отличается от практики другого. Нет качественного контроля системы защиты детей и семьи. Никакого уважения к семье, никакой заботы о ней ювенальная юстиция не проявляет. Прокуратура не может вести наблюдение за всеми делами, так как их слишком много. Социальные работники и судьи имеют полную, безграничную власть над судьбой ребенка. Сотрудники социальных служб часто отнимали детей по анонимным телефонным звонкам… семья в опасности».
Согласно статистике, по состоянию на начало 2000 года из семей 60-миллионной Франции уже было изъято более 2 миллионов детей. Спустя семь лет было заявлено, что 50% этих детей были отняты незаконно. Характерный пример – судьба эмигрировавшей в свое время во Францию актрисы Натальи Захаровой. В 1990-е ювенальный суд новой родины лишил ее материнских прав. Предлог – «мадам Захарова удушает дочь своей материнской любовью» и хочет «сохранить с ней слишком тесную связь»! С тех пор Машу Захарову перебрасывают из одной приемной семьи в другую. Ее мать прошла все судебные инстанции, обращалась за помощью к очень влиятельным людям, включая президентов и глав церквей. Только с президентом Н.Саркози у Захаровой было 18 личных встреч на тему возвращения дочери. До этого вопрос о возвращении девочки поднимался в беседах Ж.Ширака и В.Путина. С просьбой о воссоединении семьи к кардиналу Франции обращался патриарх Алексий II. И тем не менее проблема не решена до сих пор…
Ювенальная юстиция на Западе – это действующее по своим законам, никому не подвластное государство в государстве. Позиция властей в этом вопросе кажется странной лишь на первый взгляд. Древние римляне в подобных случаях говорили: «Ищи кому выгодно». Вопрос: зачем вместо того, чтобы улучшать жизни семей, у них отбирают детей? Ответ: это очень выгодно. Детей ведь отбирают не только у малоимущих пьяниц и садистов.
В Европе жертвами становятся представители всех без исключения социальных слоев. Даже миллионеры, вроде итальянской четы, у которой по доносу решившей подзаработать таким способом старшей 20-летней дочери от первого брака матери, отобрали младшую 7-летнюю. Девочку, кричавшую, что любит родителей и хочет к маме, никто не слушал. Ее просто посадили в приют, а оклеветанных родителей в тюрьму.
В Америке, согласно информации Национальной комиссии США по детям, дети зачастую изымаются из семей «преждевременно или без необходимости», поскольку механизм федерального финансирования дает штатам «серьезный финансовый мотив» отбирать детей, а не оказывать семьям помощь, позволяющую продолжать совместную жизнь (National Commission on Children, Beyond Rhetoric: A New American Agenda for Children and Families. Washington, DC: may, 1991. p. 290).
Ежемесячно изымаемые тысячи детей попадают не только в детдома и приюты. В Интернете имеется множество документальных фильмов и видеороликов на тему того, как ювенальная юстиция в Германии или США вверяет детей садистам, педофилам и наркоманам, доводит и детей, и их матерей, и отцов до самоубийства.
Несколько примеров.
В конце января 2012 года в Берлине погибла 3-летняя девочка. Семью, в которой она находилась, наблюдала служба опеки. Наблюдала – и ничего не предпринимала. В отчетах чиновники признавали семью «перегруженной» заботами о ребенке. Так было до тех пор, пока однажды утром девочку не нашли мертвой, с синяками по всему телу, захлебнувшуюся рвотой. В 2008 году в западногерманском городке Wuppertal 5-летнюю девочку Талею отняли у мамы, порой выпивавшей, но очень любившей дочку и поместили в тщательно подобранную приемную семью. В новой семье не пили, но и не любили. Талею стали избивать. Однако служба опеки игнорировала сообщения из детского сада, что девочка приходит с синяками, следами укусов (собаки) и вырванными клоками волос. Через некоторое время приемная мать утопила Талею в ванне с ледяной водой. После затянувшегося суда приемную мать признали виновной в гибели девочки. Двоих сотрудников службы опеки, отправивших девочку на смерть, полностью оправдали.
Судьба 11-летней Шанталь из Гамбурга, находившейся под патронажем службы опеки, известна сегодня каждому немцу. Она погибла в начале 2012 года от отравления метадоном, таблетки которого нашла в спальне приемных родителей. Пятью годами ранее служба опеки сочла родную семью Шанталь опасной для ребенка: папа принимал наркотики, мама пила. Девочку изъяли из семьи и поместили к приемным родителям – тоже наркоманам, но находившимся в программе замещения героина метадоном. В новой семье, которая должна была обеспечить Шанталь безопасное и комфортное существование, девочка жила так: 6 человек и 3 собаки в одной квартире. У нее не было даже своей кровати – зато был доступ к наркотикам.
Многое о преступлениях ювенальщиков мы ещё не знаем. Одна из страшных тем – дети, попадающие к наркоторговцам (вроде колумбийцев, недавно усыновивших русских детей) и черным трансплантологам, торгующим человеческими органами. В США официально зарегистрировано свыше 200 тысяч больных годами ждущих донорских органов детей и готовых платить от 200 тысяч долларов за каждого «разобранного на части» ребенка. В Италии, согласно сделанному в 2011 году официальному признанию министра МВД Роберто Марони, исчезли 1260 «приемных» малышей только из России. Министр высказал предположение, что эти дети попали в частные клиники по пересадке органов.
На Западе ювенальная юстиция внедряется в школы и семьи под предлогом защиты от садистов и педофилов. При этом лоббисты, манипулирующие статистикой убитых и искалеченных выродками детей, упорно замалчивают, что до 70% подобных преступлений совершается представителями сексменьшинств, права которых отстаивают ювенальщики. В США гомосексуалисты совершают более 33% всех злоупотреблений детьми. Характерный пример – судьба двух русских малышей, несколько лет назад отобранных у матери-эмигрантки норвежским соцпатронатом, переданных тамошним дегенератам на «воспитание». Всё закончилось изнасилованием 4-летнего ребенка.
Американские исследования, учитывающие только официально зарегистрированные случаи, показывают: случаи доказанного сексуального насилия над детьми в приемных семьях происходят в 4 раза чаще, чем в среднем по населению. Свидетельствует исполнительный директор организации «Children’s Rights» Марсия Лоури (сторонница приемных семей): «Я долгое время занималась этой работой и представляла интересы тысяч и тысяч приемных детей… и я практически не встречала ни мальчиков, ни девочек, которые бы находились какое-то время в приемных семьях и не перенесли какую-либо из форм сексуального насилия – со стороны других детей или кого-то еще» (Dana DiFilipoo Avalanche of Anguish // Philadelphia Daily News, 21.01.2010).
В детских домах в США уровень физического насилия над детьми превышает средний уровень по населению в 10 раз, сексуального – в 28 раз (в основном за счет насилия друг над другом). (Benedict M., Zuravin S. Factors Associated With Child Maltreatment by Family Foster Care Providers // Baltimore: Johns Hopkins University School of Hygiene and Public Health, 30.06.1992, charts, pp.28,30; Spencer J., Kundsen D. Out of Home Maltreatment: An Analysis of Risk in Various Settings for Children // Children And Youth Services Review Vol. 14, 1992, pp. 485-492).
Сегодня ювенальная юстиция внедрена в большинстве стран Запада, но это ведёт не к оздоровлению человеческих отношений, а к размножению общественного зла. Так, в одной из самых «продвинутых» по части ювенальной юстиции стран – Германии — сегодня самая низкая в Европе рождаемость и около половины всех преступлений совершается молодежью, не достигшей совершеннолетия. Ненамного отстают и другие «развитые» страны — там бесследно тысячами пропадают дети из России, ежегодно сокращается рождаемость, зато растут преступность среди малолетних, количество изымаемых из семей детей и поголовье сексуальных извращенцев.
Статья 2
Людмила Рябиченко
Провокация или заблуждение?
Источник информации — http://ruskline.ru/news_rl/2012/10/08/provokaciya_ili_zabluzhdenie/ (0810.2012).
Родители России в результате протестов в октябре 2010 г. отклонили закон о ювенальных судах, дамокловым мечом нависавший над страной целых пять лет.
Также в 2010 г. им удалось заморозить принятие «Паспорта здоровья школьника», призванного стать базой данных на семью и чуть было не введённого Минобразования РФ, и он незаконен по сей день.
Родительское сопротивление заставило ювеналов отказаться от слов «ювенальная юстиция» и «омбудсмен» и спрятаться за «социальным патронатом» и «уполномоченным по правам ребёнка».
Отчаянная борьба семейно-родительской общественности не позволяет лоббистам выполнять заокеанский заказ на уничтожение российской семьи так быстро, как это заказывалось: каждый антисемейный закон мощно продавливается, с использованием в особо важных случаях (закон о здравоохранении, о социальном патронате, об общественном контроле за детьми-сиротами; о репродуктивных правах национальная стратегия действий по защите детей, и проч.) таких тяжеловесных ресурсов, как, к примеру, спикер Совета Федераций.
Каждая победа разрушителей семьи – это всего лишь временных перевес сил в конкретном сражении. Это ничего не означает для конечного исхода битвы.
В мире поднимается волна протеста против разорения семей и отобрания у родителей их детей.
28 и 29 сентября 2012 г. на Трафальгарской площади в Лондоне от рассвета и до заката родители планеты протестовали против изъятия детей из родных семей.
В эти же дни активисты движения «Всемирная семья» (Global Family) передали в Женеве Генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну Петицию родителей из 193 государств-участников ООН и призвали к действию родителей планеты. Место действий – здания местных судов, агентств защиты детей, Палата Совета во Дворце Наций (Женева, Швейцария).
20 сентября в Германии состоялся пикет и шествие под лозунгом «Кричи о своем праве: против опеки и юстиции».
27 сентября, Совет ООН по правам человека принял российский проект резолюции, в которой подчеркивается взаимосвязь между правами человека и традиционными ценностями человечества.
В октябре для протеста против одной из самых жёстоких ювенальных систем мира – службы «Югендамт» немецкие родители вышли на улицы Мюнхена.
31 октября 2012 г. намерены выйти на улицу с протестом против ювенальной юстиции родители Берлина: «Югендамт, дай детям свободу и верни их домой!»
Каждый день, начиная с 20 сентября, в Москве возле Госдумы стоят в одиночных пикетах, активисты движения «Семья, любовь, Отечество» – родители настоящие или будущие.
Они, возможно, тоже бы могли посидеть четверть часа у компьютера и выпустить в Интернет глубокомысленное: «Изначально проиграют!», чтобы затем с чувством выполненного долга обратиться к борщу и телевизору, и выбросить из головы «это пустяшное занятие».
В начале минувшей войны с фашизмом, наверное, тоже были такие рассуждения. И каждый делал свой выбор – кому к Власову, а кому – в бессмертие.
Наше время ставит вопрос выбора пути столь остро, что ни отсидеться, ни отмолчаться, ни отшутиться, ни притвориться уже никому не удастся. Потому что отвечать придётся по самому большому счёту.
Людмила Рябиченко, председатель Межрегионального общественного движения «Семья, любовь, Отечество», член Президиума ЦС движения «Народный собор»
Статья 3
Елена Тимошина
Война против семьи и нравственности, разгорающаяся в России
Источник информации — http://ruskline.ru/analitika/2012/10/08/vojna_protiv_semi_i_nravstvennosti_razgorayuwayasya_v_rossii/ 08.10.2012
Часть 1
Мы живем в довольно непростое время. Если раньше враг нападал в открытом бою и всем был виден, что сегодня его метод ведения войны — хитрость, коварство и ложь, которые используются для формирования антиценностей и лженравственности. Нам навязывается мысль о том, что не существует абсолютно истинных ценностей, единственно верных стандартов поведения, в том числе заставляют быть толерантными к лесбиянкам и гомосексуалистам, следствием чего являются отмена в некоторых странах сокровенных понятий «отец» и «мать» и замена их словами «родитель1» и «родитель2», однополые браки, правовая ответственность за словесную дискриминацию сексменьшинств, в некоторых штатах США легализовали зоофилию, Европейский суд по правам человека признал легитимным общество педофилов. Даже на уровне науки (например, девиантологии) говорится о том, что понятие «нормы» — понятие, которое меняется в зависимости от развития общества.
Но мы не можем и не должны согласить с этим, поскольку имеем право на сохранение собственного мнения, основанного на своей культуре, традициях, вере и нравственных ценностях. И именно наша стойкая позиция позволяет сохранять свою уникальную культуру, противостоять прогрессивно-развращенной Европе.
Однако мы видим, как объектом нападений все чаще становится основополагающий институт общества — семья, а также то, от чего зависит наше будущее — дети и нравственность. Это можно наблюдать и через анализ криминальной ситуации, потеря духовности и развращение детей отражается на числе и структуре совершаемых преступлений.
Согласно данным официальной статистики (ГИАЦ МВД России)[1], за последние годы в целом зафиксировано снижение числа преступлений, совершенных в отношении несовершеннолетних: в 2009 г. всего по России было зарегистрировано 106399 преступлений, в 2010 г. — 97159 преступлений, в 2011 г. — 89896 преступлений.
Среди 49332 несовершеннолетних, потерпевших от преступлений, сопряженных с насильственными действиями в 2011 г. (в 2010 г. этот показатель составил 55170 человек), непосредственно от преступлений со стороны членов семьи пострадало 5099 человек (в 2010 г. — 5208 детей), из которых от преступных действий или бездействий самих родителей — 3849 человек (для сравнения в 2010 г. — 4044 ребенка). Следовательно, только около 8% из общего числа пострадавших от насильственных преступлений детей становятся жертвами непосредственно родительского насилия и около 2% — жертвами со стороны иных членов семьи. Относительно общей численности детей, проживающих в России, число несовершеннолетних жертв семейного насилия составляет 0,02%. В то же время примерно 90% несовершеннолетних, пострадавших от насильственных преступлений, ежегодно становятся жертвами лиц, не связанных с ними родственными связями, что свидетельствует о том, что именно такое насилие является по-настоящему серьезной проблемой.
Имеющийся спад преступности в отношении несовершеннолетних обеспечивался за счёт сокращения преступлений против собственности, число которых с 2009 по 2011 гг. снизилось почти вдвое, а также против жизни и здоровья, темпы снижения которых, по сравнению с предыдущим годом, составили: в 2010 г. — 8,8%, в 2011 г. — 6%.
Вместе с тем противоположная и весьма опасная ситуация сложилась в сфере преступности против половой неприкосновенности и половой свободы личности, а также против нравственности. За последние годы увеличилось не только число указанных преступлений, но и их удельные веса в структуре всей преступности в отношении несовершеннолетних.
За период с 2009 по 2011 гг. более чем в 2,5 раза увеличилось общее число изнасилований несовершеннолетних (п. «а» ч. 3 ст. 131 УК РФ); в том числе более чем в 3 раза возросло число изнасилований потерпевших, не достигших четырнадцатилетнего возраста (п. «б» ч. 4 ст. 131 УК РФ); в 4,6 раза увеличилось число насильственных действий сексуального характера в отношении несовершеннолетних (п. «а» ч. 3 ст. 132 УК РФ); в 4,4 раза возросло число насильственных действий сексуального характера в отношении потерпевших, не достигших четырнадцатилетнего возраста (п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ); более чем в 3 раза увеличилось число зарегистрированных фактов полового сношения и иных действий сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста (ч. 1 ст. 134 УК РФ); в 4,7 раза возросло число зарегистрированных фактов полового сношения и иных действий сексуального характера с лицом, не достигшим четырнадцатилетнего возраста (ч. 2 ст. 134 УК РФ); в 8,6 раза увеличилось число зарегистрированных фактов полового сношения и иных действий сексуального характера с лицом, не достигшим двенадцатилетнего возраста (ч. 3 ст. 134 УК РФ).
С 2009 по 2011 гг. число развратных действий с несовершеннолетними (ст. 135 УК РФ) возросло в 1,3 раза, причем, максимальное увеличение регистрируемых показателей пропорционально снижению возраста жертвы: число преступных посягательств в отношении самой младшей группы — не достигших 12 лет, наиболее высокое, а динамика роста преступности более выразительна. Таким образом, в рассматриваемый период в 2,2 раза увеличилось число развратных действий в отношении детей, не достигших 16 лет (ч.1 ст.135 УК РФ); более чем в 5 раз возросло число развратных действий в отношении детей, не достигших 14 лет (ч. 2 ст.135 УК РФ); в 4,8 раз увеличилось число развратных действий в отношении детей, не достигших 12 лет (ч.1 ст.135 УК РФ).
Среди преступлений против нравственности, число которых возросло с 2009 по 2011 гг. более чем в 3 раза, основной прирост — в 46 раз составили изготовление и оборот материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних (ч.1 ст. 242.1 УК РФ). Причем максимальный рост преступности и в данном случае зафиксирован в отношении малолетних детей. Так, объём преступности данного вида, сопряжённый с использованием порнографических изображений детей, не достигших 14 лет (ч.2 ст. 242.1 УК РФ), в целом за три последних года увеличился в 11 раз, а прирост в 2010 г. по сравнению с 2009 г. составил 2329,4%. В связи с этим, именно предупреждение и борьба с такими преступлениями должны стать главными задачами защиты прав детей.
То есть элементарный анализ статистики свидетельствует о том, что для защиты прав детей, в том числе для предупреждения преступлений, основные силы государства и общества должны быть направлены на возрождение культурно-исторического наследия, на защиту нравственности.
Каким образом мы можем это сделать? Прежде всего, от каждого из нас зависит решение этого вопроса. Однако духовные и нравственные традиции, не защищённые законом, в любой момент могут быть попраны. Именно поэтому, выбирая депутатов в законодательное собрание, мы верим в них, вкладываем в них свои надежды на то, что они станут защищать наши традиции, поддерживать Истинную нравственность, наши ценности посредством принятия соответствующих законов.
Однако, не все, разрабатываемые сегодня законы, соответствуют желаемому. Сегодня я хочу поделиться своим мнением по поводу законопроекта, который был принят в первом чтении 25 сентября 2012 г. — «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства».
Любое вмешательство в жизнь граждан, любой затратный проект должен быть, прежде всего, обоснован и актуален. Насколько необходимо сегодня принятие данного закона? По официальным данным статистики, на протяжении последних пяти лет в России ежегодно снижается: число детей, родители которых лишены родительских прав, численность детей, родители которых ограничены в родительских правах, численность детей, отобранных у родителей при непосредственной угрозе жизни или здоровью детей; увеличивается: численность родителей, восстановленных в родительских правах, родителей, в отношении которых отменено ограничение в родительских правах[2], а также снижается численность преступлений в отношении детей со стороны родителей. Если ситуация в семьях в нашей стране изменяется в лучшую сторону, то принятие указанного закона просто лишено смысла, а огромные деньги, которые потребует его реализация, могут быть направлены на более актуальные нужды. Но всё же депутаты Государственной Думы Российской Федерации, выступившие за принятие закона в первом чтении, пытались отстоять его, порой нелогично, но высокомерно отвергая всякую критику оппонентов[3]. Почему?
На мой взгляд, это объясняется в лучшем случае следующим. В отличие от России, в странах Европы наблюдается противоположная динамика: ежегодно растет число семей, взятых под государственный патронат, число детей, изъятых из семей, а также растет число родителей, лишенных прав опеки над своими детьми, и представители этих стран непрестанно укоряют нас в том, что у нас де не порядок в этой сфере и мы недостаточно активно выявляем плохих родителей. И данный проект закона не что иное, как желание быть угодными Европе.
Но мы в России и должны опираться на собственные традиции и учитывать собственную ситуацию. В том виде, в котором он предложен, данный законопроект неверен по своей сути, поскольку изначально ставит семью в позицию подозреваемого, склонного нарушать права детей и жестоко к ним относиться, в то время как истинное положение дел, подкреплённое статистикой свидетельствует об обратном. Этот законопроект стигматизирует семью, подчёркивая, что за ней, как за преступником, нужен специальный надзор. Подобная постановка вопроса недопустима и напрямую нарушает права человека.
Если 90% несовершеннолетних ежегодно становятся насильственных преступлений со стороны лиц, не связанных с ними родственными связями, то и законы, а также все финансовые вливания и интеллектуальные силы необходимо направлять, прежде всего, на профилактику такого насилия и воспитания нравственности.
Однако мы не исключаем целесообразности установления социального патроната над криминогенными семьями. Социальный патронат над семьёй «для оказания ей педагогической, медико-психологической помощи, помощи в воспитании, развитии, реализации и защите прав несовершеннолетнего»[4] вполне разумен в том случае, когда родители страдают алкоголизмом, наркоманией, не исполняют своих обязанностей по воспитанию, обучению или содержанию детей и при этом отрицательно влияют на их поведение либо жестоко обращаются с ними.
Однако в рассматриваемом законопроекте, напротив, предлагается расширить перечень оснований, необходимых для присвоения семье статуса «семьи, находящейся в социально — опасном положении»[5], дополнив их еще одним признаком: если родители «создают своими действиями (бездействиями) условия, препятствующие их (детей) нормальному воспитанию и развитию».
Вместе с тем, в законопроекте не определено, что следует считать «нормальным воспитанием и развитием» и «отрицательным влиянием на поведение детей». Таким образом, законодатель сознательно позволяет этим понятиям оставаться субъективными, оценочными категориями, в результате чего право определять, что именно является «нормальным воспитанием и развитием ребёнка», и какие действия родителей могут подпадать под «отрицательное влияние на поведение детей» автоматически предоставляется представителям органов опеки и попечительства. Фактически это означает, что родители лишаются права самостоятельного определения что такое «нормальное воспитание и развитие» для своих детей. Такой подход нарушает естественные права родителей, в том числе закрепленные в Конституции РФ (например, согласно ст. 38 «Забота о детях, их воспитание — равное право и обязанность родителей»; ст. 55 гласит: «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина»).
Отказ законопроекта от регламентации понятий «нормальное воспитание и развитие» и «отрицательное влияние на поведение детей» весьма опасно в связи с тем, что в современном мире активно популяризуется идея о том, что не существует единственно верных стандартов поведения, единственно возможной «нормы» в сфере нравственности и человеческих взаимоотношений.
В качестве примера можно привести ситуацию с оперой по комедии У.Шекспира «Сон в летнюю ночь» в постановке Кристофера Олдена, премьера которой состоялась в Театре им. К.Станиславского и В.Немировича-Данченко (лето 2012 г., в г. Москва), в которой принял участие детский хор театра. Родители детей, участвующих в хоре (младшему участнику хора — 6 лет), написали письмо уполномоченному при Президенте России по правам ребенка Павлу Астахову ещё до премьеры, о том, что в опере имеются откровенно «развратные сцены совращений и призывов к сексу, оральных ласк гениталий, актов мастурбации, садомазохизма, пропаганды употребления алкоголя и наркотиков, мата, мочеиспускания на сцене» с просьбой защитить их детей от пропаганды педофилии, гомосексуализма, наркомании и антиобщественного поведения[6]. П. Астахов, в ответ на это обращение, выразил уверенность в том, что «министр культуры Владимир Мединский сможет разобраться в этом конфликте и принять оптимальное решение». В. Мединский направил следующий ответ на письмо по поводу этой ситуации: «Поскольку Московский академический музыкальный театр имени К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко не входит в число учреждений федерального ведения, Минкультуры России не вправе контролировать его деятельность, в том числе посредством служебных проверок. Все вопросы организационно-творческой работы коллектива относятся к компетенции Департамента культуры Москвы», а согласно действующему законодательству, обеспечивающему свободу творчества, «учредитель не вправе вмешиваться в художественную политику театров, формирующих ее самостоятельно»[7].
Следовательно, если бы то, что демонстрировалось на сцене под видом оперы оценивалось как выходящее за пределы нормы нравственности, в таком случае государство было бы обязано вмешаться куда угодно, а не только «в художественную политику театров». Из этого можно сделать вывод, что представленное на сцене с точки зрения современного понимания стоящих у власти, является допустимым и входит в рамки «нормы».
Учитывая эти факты, становится совершенно непонятным, какой смысл может быть вложен чиновниками в субъективные понятия «нормальное воспитание» и «нормальное развитие детей». Не будет ли считаться ненормальным такое воспитание, которое предусматривает ограждение детей от разврата? Например, в Европе сексуальное просвещение детей обязательно (также имеются примеры такого просвещения с дошкольного возраста), а в некоторых европейских странах в школах в образовательную программу входят «уроки толерантности», на которых детям рассказывают о взаимоотношениях сексуальных меньшинств, приглашают на встречи нетрадиционные пары и учат уважать их взгляд на жизнь. И непосещение подобных уроков грозит серьезными проблемами для успеваемости школьника, и изъятием детей, если родитель препятствует таким занятиям своего ребёнка.
Можно ли чиновникам — самым обыкновенным людям, предоставлять такой широкий круг прав: оценивать суть таких сложных понятий, как «нормальное воспитание и развитие ребёнка», «отрицательное влияние на поведение детей»? Мы полагаем, что подобное будет способствовать распространению неосторожных или умышленных злоупотреблений полномочиями со стороны чиновников и росту коррупции. Помимо этого, субъективность указанных понятий создаст ситуацию, при которой в нашей стране будет отсутствовать единообразное понимание, а, следовательно, применение этого закона на практике может повлечь многочисленные нарушения прав человека. Подобные прогнозы основываются также и на анализе деятельности служб государственного патроната семьи за рубежом.
[1] Ф. 455 кн. 709 ГИАЦ МВД России
[2] Статистика Государственной Думы РФ.
[3] См.: Стенограмма обсуждения в первом чтении проекта закона //http://transcript.duma.gov.ru/node/3705/
[4] См.: подпункт «б» пункта 1 статьи 2 законопроекта.
[5] Согласно действующему законодательству семьей в социально-опасном положении является семья, где «родители или иные законные представители несовершеннолетних не исполняют своих обязанностей по их воспитанию, обучению и (или) содержанию и (или) отрицательно влияют на их поведение либо жестоко обращаются с ними».
[6] Иерей Валерий Буланников: Русская народна линия (25.05.2012)
[7] Протоиерей Димитрий Арзуманов: «Ситуация, скажем прямо, неприятная» (31.05.2012)
Тимошина Елена Михайловна, кандидат юридических наук, ст. научный сотрудник Федерального государственного учреждения «Всероссийский научно-исследовательский институт МВД России»
Статья 4
Альберт Битюцкий
Финская русофобия на грани фашизма!
Источник информации — http://ruskline.ru/news_rl/2012/10/02/finskaya_rusofobiya_na_grani_fashizma/ ( 02.10.2012
Читая СМИ, просто диву даёшься «демократии» насилия над российскими детьми и их родителями в «демократической» стране Суоми, она же Финляндия. Последняя шокирующая новость: у Анастасии Завгородней, проживающей в финском городе Вантаа, местная социальная служба отобрала четверых детей. Сначала по заявлению учительницы забрали старшую девочку (6 лет) и близнецов (2 года). Вчера забрали и новорожденную дочь (10 дней). Матери не дают полноценно общаться с ребенком.
По имеющейся информации, всех детей определили в приют, а затем сразу — в приемную семью. Поводом для этого послужила «жалоба старшей девочки о том, что папа ее шлепнул».
Но, финские «демократы» пошли дальше! Соцслужбы даже запретили Завгородней кормить ребёнка грудным молоком! Об этом «Интерфаксу» сообщил правозащитник Йохан Бекман. По его словам, финские власти разрешили видеться с новорождённым раз в месяц и сегодня такая встреча должна состояться, но только за решёткой и под строгой охраной. Правозащитник подчеркнул, что у мальчика, которого забрали у матери в возрасте одной недели, пока нет документов и имени. Встреча раз в месяц — это норма для Финляндии, чтобы изъятые из семьи дети как можно скорее забыли родителей. Такое впечатление, что финны-русофобы, вспомнили своё фашистское прошлое…
Павел Астахов, уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ: «Система запущена таким образом, что на черное можно сказать белое, подогнать любое решение под свои действия. Нам говорят: нет, в России нет закона, защищающего детей. Как так? Это уже откровенное просто вранье. Поэтому с этим надо разбираться, и в том числе на политическом уровне. Предвзятое отношение есть». Слава Богу, что и он заметил это!
Из заявления МИД РФ: «МИД России продолжает внимательно отслеживать ситуацию вокруг изъятия финской социальной службой четырех детей из семьи, проживающей в Финляндии гражданки России Завгородней. Российские консульские работники поддерживают с Завгородней постоянный контакт, оказывают ей содействие в целях решения проблемы в правовом поле. К сожалению, финляндская сторона ведет себя вызывающе неконструктивно. Органы соцопеки отказались сегодня встречаться с российскими дипломатами. Настаиваем на скорейшем проведении такой встречи».
Может быть, родители этих детей какие-то асоциальные элементы?! Правозащитник Бекман также напомнил, что Анастасия — талантливый музыкант, выпускница Петербургской консерватории; отец — инженер, живёт в Финляндии уже 20 лет.
Даже дипломаты Финляндии отмечены и в преступлениях, связанных с похищением детей на территории России. Напомним этот дикий случай, когда в декабре 2009 года отец Пааво Салонен незаконно вывез из России несовершеннолетнего сына Антона, который проживал с матерью Риммой Салонен. В похищении ребенка с территории России принял участие сотрудник Генконсульства Финляндии в Петербурге Пиетиляйнен, который тайно перевез ребенка через границу в багажнике машины!
Генеральная прокуратура Финляндии возбуждать уголовное дело по данному факту отказалась. Более того, решением суда города Пори Римма Салонен была лишена права опеки над ребенком, ей разрешено видеться с сыном два раза в месяц по два часа в присутствии социальных работников.
Уполномоченный при Президенте Российской Федерации по правам ребенка Павел Астахов считает, что дело Салонен еще долго будет омрачать отношения между Россией и Финляндией: «Ребенок был вывезен в багажнике дипломатической машины. Несмотря на то, что по всем международным нормам, похищение ребенка с использованием дипломатического иммунитета противозаконно, Финляндия закрывает глаз на это противоправное деяние».
Украинский сайт «Православный родительский комитет» пишет:
«…Жертвы финской ювенальной юстиции — это жертвы репрессий, их можно обоснованно назвать политическими детьми-заключенными. Эти дети, вне всякого сомнения, страдают, и страдают они из-за деятельности ювенальной юстиции.
…Система ювенальной юстиции формирует по Финляндии настоящую сеть концентрационных лагерей. В стране действует более сотни так называемых детских домов, которые в действительности представляют собой частные тюремные заведения, образованные по типу частных фирм, в которых работают тысячи сотрудников. Если ребенок попадает туда, его уже никогда не выпустят обратно. Дети нужны владельцам этого бизнеса, чтобы с их помощью получать от государства огромные субсидии…»
Насчёт финских концентрационных лагерей, то таких финских фабрик смерти на территории восточной Карелии действовало 13, через которые прошло 30 тысяч человек из числа военнопленных и гражданского населения бывшего СССР. Около трети из них погибло. Основной причиной смерти было скудное питание. В лагерях применялись телесные наказания (розги) и нанесение идентификационных татуировок…
Также надо заметить, что в ноябре 1989 г. Министерством юстиции Республики Карелия 11 августа 1995 г. была зарегистрирована организация «Карельский союз бывших малолетних узников фашистских концлагерей».
Так может быть, пора создавать «Союз узников ювенальной юстиции Финляндии»?!
Альберт Битюцкий (Хабаровск), по материалам СМИ.
Статья 5
Деятели культуры России выступают против введения ювенальной юстиции
Источник информации — http://www.portal-slovo.ru/news/45692.php (06.07.2012).
Российские ученые и деятели культуры обратились с открытым письмом к президенту, правительству и парламенту, в котором выступают против введения системы ювенальной юстиции. В тексте обращения, которое подписали 42 представителя творческой и научной интеллигенции, ее называют «контролирующим репрессивным институтом», который поставит под угрозу существование семьи в традиционном для России понимании, приведет к сокращению рождаемости.
Подписавшиеся полагают, что введение этого института повлечет за собой непоправимые социальные, культурные и нравственные последствия.
В России в настоящее время ведется подготовка к созданию специализированной судебно-правовой системы защиты прав несовершеннолетних. В ее рамках создается система судов, рассматривающих уголовные, гражданские и административные дела, в которых одной из сторон является ребенок. В частности, в компетенции судов находится рассмотрение вопросов о детской безнадзорности. На сегодняшний день в стране в общей сложности действует около десяти судов со специализированным судебным составом по делам несовершеннолетних. В течение последних лет в России не прекращаются дискуссии о целесообразности введения этой системы. Ее противники утверждают, что это приведет к тому, что у родителей под различными предлогами будут чаще отбирать детей.
По мнению авторов письма, предлагаемые нововведения не будут способствовать защите детей. Скорее, наоборот, они станут «грубым, бесцеремонным и беспрецедентным по своим последствиям вторжением в семью».
Одна из самых главных проблем системы — ее чуждость российским культурно-историческим традициям, поскольку «в законе очень много западных норм, всё слишком формализовано», считает писатель и историк Игорь Волгин.
Новый закон направлен не против «извергов-родителей», которых уже лишили прав, он в первую очередь ударит по нормальным семьям, уверена директор Института демографической безопасности, вице-президент и соучредитель Межрегионального фонда социально-психологической помощи семье и ребенку Ирина Медведева.
«Нормальное воспитание невозможно без поощрения и наказания. Всё это становится невозможно, потому, что нормальные формы воспитания — запреты, наказания — в ювенальной идеологии называются насилием, — подчеркивает эксперт. Это приведет к снижению рождаемости, потому что это лишает родителей презумпции невиновности, «они не хотят, чтобы над ними висел Дамоклов меч ювенальной юстиции», констатирует Ирина Медведева.
Все это непременно скажется на воспитании и образовании детей, а как следствие, станет «большим минусом» для дальнейшего развития страны, сокрушается дважды герой СССР, советский космонавт Георгий Гречко.
«Сейчас и без этого закона учителя боятся учеников. Если дать им еще больше «прав», то получатся те самые хунвэйбины, как в Китае», — заявил «Известиям» Гречко.
Государство должно направлять усилия на то, чтобы число несчастных семей сокращалось, бороться с причиной, а не со следствием, говорит писатель, член секретариата Союза писателей Александр Проханов.
Открытое письмо деятелей науки и культуры президенту России, правительству, Совету Федерации, Государственной Думе, российским гражданам по поводу угрозы введения в нашей стране ювенальной юстиции
В последнее время в нашем обществе всё чаще звучит обеспокоенность тем, что в Российской Федерации могут быть введены законодательные нормы, находящиеся в русле так называемой системы ювенальной юстиции.
Внимательно ознакомившись с реальным содержанием данных законодательных предложений, якобы направленных на защиту детей, считаем необходимым высказать свою оценку этих весьма двусмысленных юридических инноваций, никоим образом не способствующих, по нашему мнению, решению наиважнейшей задачи детствосбережения и противоречащих подлинным интересам как самих детей, так и государства, обретающего в подрастающем поколении свой завтрашний день.
На самом деле то, что выступает под маской защиты детей, представляет собой грубое, бесцеремонное и беспрецедентное по своим последствиям вторжение в семью — эту святая святых любого полноценного общества.
Эксперты-правоведы бьют тревогу по поводу конкретных юридических нарушений, возникающих в связи с введением «ювенальных» инноваций и вопиющим несоответствием их тому, что является формой и содержанием нынешнего российского права, прежде всего, Конституции Российской Федерации. Уважая их точку зрения и разделяя их тревогу, мы, тем не менее, хотели бы обратить внимание на другие аспекты данной проблемы — социальные, культурные, нравственные, а, в конечном счете, и политические.
Действуя во благо ребенка в отдельных критических случаях, система ювенальной юстиции в общенациональном масштабе — как контролирующий и репрессивный институт, полномочия которого распространяются на все семьи, — по сути, направлена на разрушение традиционной российской семьи, а значит общества и государства. На разрушение отработанного тысячелетиями механизма передачи норм и устоев, передачи того, что является опытом поколений и воспринимается ребенком именно и только в семье. Никакой детский дом, «право» на который, в частности, гарантирует ювенальное законодательство, не может взять на себя эту функцию.
Те нормы и принципы, которые положены в основание «ювенальных технологий», возможно, и приемлемы для стран с иным социокультурным опытом, не нам судить об этом. Но в нашей стране, стране всё еще сильной культурной самобытности, введение западных ювенальных подходов воспринимается как посягательство на наиболее святое — отношения людей с собственными детьми.
В частности, тут следует говорить о разрушении внутрисемейного доверия, появлении родительского страха, безусловно, препятствующего нормальному воспитанию. Например, страха перед необдуманным поступком обиженного чада, легко — это показывает зарубежный опыт — приводящим к изъятию ребенка из семьи. Под «необдуманным поступком» мы имеем в виду доносительство на родителей. То, что российским обществом всегда расценивалось как безнравственное — здесь, в ювенальной юстиции, неожиданно приобретает статус «нормы» и поощряется.
Доносы на родителей — один из наиболее ярких, но не единственный камень преткновения, не дающий нашим согражданам принять ювенальную систему. То же касается и подхода к бедности. То, что дети могут быть решением органов опеки изъяты у малообеспеченных родителей и «переданы в другие руки» — в более «благополучную» семью или приют, — входит в неразрешимое противоречие с культурно-нравственными представлениями нашего народа. Ведь бедность никогда не считалась зазорной в православной или любой другой традиционной культуре. И навязать нашему обществу либерально-рыночный подход в этом вопросе не удастся.
Мы обращаем внимание на то, что Россия уже сопротивляется введению ювенальной юстиции, и она будет этому сопротивляться и дальше. Если, вопреки мнению народа, новое законодательство будет всё же введено, это повлечет массовое нежелание наших сограждан иметь детей. Россия и без того находится в ситуации демографической катастрофы. Нужны ли нам законы, которые эту катастрофическую ситуацию существенно усугубят?!
Можем ли мы своими же руками разрушить выработанный тысячелетиями и донесенный до нас отечественной традицией способ передачи через семью, от поколения к поколению, основных ценностей и норм, без которых общество обречено на распад и системную деградацию?
Разумно ли в сегодняшней непростой ситуации системного кризиса — и так чреватой потрясениями! — осуществлять столь непопулярные нововведения и дополнительно настраивать народ против руководства страны?
Призываем всех, кому не безразлично будущее России, вернуться на позиции здравого смысла. Вспомнить, что российское законодательство имеет достаточно механизмов для помощи детям из действительно неблагополучных семей и весьма успешный советский опыт их применения. Призываем отвергнуть ювенальные технологии как явление чуждое, зловредное и смертельно опасное для нашего государства.
Письмо подписали:
БЕЛЯЕВ Владимир Владимирович, Заслуженный деятель искусств России, композитор, профессор РАМ им. Гнесиных, лауреат премии Д.Д.Шостаковича
БОРТКО Владимир Владимирович, Народный артист России, Народный артист Украины, лауреат Государственной премии РСФСР, кавалер Ордена Почета
БУДАНОВ Владимир Григорьевич, доктор философских наук, кандидат физико-математических наук, ведущий научный сотрудник сектора междисциплинарных проблем научно-технического развития ИФ РАН
БУЗИАШВИЛИ Юрий Иосифович, кардиолог, доктор медицинских наук, профессор, академик РАМН, Заслуженный деятель науки РФ, кавалер Ордена Почета
БУРЛЯЕВ Николай Петрович, Народный артист России, лауреат премии Ленинского комсомола, президент МКФ «Золотой Витязь», председатель Международного объединения кинематографистов славянских и православных народов
ВАСИЛЬЕВА Екатерина Сергеевна, Народная артистка РСФСР
ВОЛГИН Игорь Леонидович, писатель, историк, телеведущий, доктор филологических наук, профессор МГУ им. М.В.Ломоносова и Литературного института им. А.М.Горького, академик РАЕН, член Международного ПЕН-клуба, президент Фонда им. Достоевского, вице-президент Международного общества им. Достоевского (IDS)
ГОРШКОВ Борис Львович, Заслуженный деятель искусств России, академик Российской академии художеств, председатель Творческого союза мастеров-художников и реставраторов музыкальных инструментов
ГРАНОВСКАЯ Рада Михайловна, доктор психологических наук, профессор, старший научный сотрудник Института экстремальной медицины МЧС России
ГРЕЧКО Георгий Михайлович, космонавт, дважды Герой Советского Союза
ЕГОРОВ Борис Яковлевич, Заслуженный деятель искусств России, профессор РАМ им. Гнесиных
ЖУК Любовь Яковлевна, Заслуженная артистка России, профессор МГИМ им. А.Г.Шнитке, РАМ им. Гнесиных и МГПИ им. М.А.Шолохова, художественный руководитель ансамбля «Купина», солистка ГБУК «Москонцерт»
ЗАХАРОВА Наталья Вячеславовна, актриса, журналист, правозащитник
КАРАУЛОВ Андрей Викторович, журналист, телеведущий, автор программы «Момент истины»
КОЗЫРЕВ Александр Александрович, Заслуженный деятель искусств России, профессор МГИМ им. А.Г. Шнитке
КОНКИН Владимир Алексеевич, Заслуженный артист России, Заслуженный артист Украинской ССР, лауреат премии Ленинского комсомола
КУРГИНЯН Сергей Ервандович, главный режиссер Московского театра «На досках», президент Международного общественного фонда «Экспериментальный творческий центр», главный редактор журнала «Россия-XXI»
КУМАНЕВ Георгий Александрович, академик РАН, РАЕН и Академии военных наук, руководитель Центра военной истории России ИРИ РАН
ЛЕОНТЬЕВ Михаил Владимирович, журналист, телеведущий, главный редактор журнала «Однако»
ЛИТВИНЕНКО Анна Павловна, Народная артистка России, профессор РАМ им. Гнесиных
ЛИХАНОВ Альберт Анатольевич, академик РАО и РАЕН, президент Международной ассоциации детских фондов, председатель Российского детского фонда, директор Научно-исследовательского института детства
МАКАРОВ Валерий Леонидович, академик РАН, директор Центрального экономико-математического института РАН
МАЛИНЕЦКИЙ Георгий Геннадьевич, доктор физико-математических наук, профессор, замдиректора Института прикладной математики РАН, действительный член Академии военных наук, лауреат премии Ленинского комсомола и премии Правительства РФ в области образования, вице-президент Нанотехнологического общества России
МАЕВСКИЙ Владимир Иванович, академик РАН, председатель Экспертного совета по экономике Российского гуманитарного научного фонда, директор Центра эволюционной экономики
МЕДВЕДЕВА Ирина Яковлевна, директор Института демографической безопасности, вице-президент и соучредитель Межрегионального Фонда социально-психологической помощи семье и ребенку, сопредседатель Международного общества артпедагогов и арттерапевтов, член Союза писателей России
МЕДВЕДЕВА Марина Васильевна, профессор, заведующая кафедрой хорового и сольного народного пения РАМ им. Гнесиных и МГИМ им. А.Г. Шнитке
МКРТЧЯН Лина Владимировна, певица, лауреат Пушкинской премии, автор и ведущая цикла «Возвращение на Родину»
МОРИЦ Юнна Петровна, поэт, прозаик, художник, член Союза писателей СССР, член Исполкома Русского ПЕН-центра, академик РАЕН
НАРОЧНИЦКАЯ Наталия Алексеевна, доктор исторических наук, президент Фонда исторической перспективы, руководитель парижского Института демократии и сотрудничества
НОРШТЕЙН Юрий Борисович, художник-мультипликатор, Народный артист России, лауреат Государственной премии СССР
ОВСЯННИКОВ Василий Петрович, Народный артист России, профессор, действительный член Международной академии культуры и искусств
ПЕТРАКОВ Николай Яковлевич, академик РАН, директор Института проблем рынка РАН
ПЕТРОВ Александр Константинович, художник-мультипликатор, Заслуженный деятель искусств России, лауреат Государственной премии РСФСР им. Н.К. Крупской, Государственной премии России, премии «Оскар» за мультфильм «Старик и море»
ПОЛЯКОВ Юрий Михайлович, писатель, поэт, лауреат премии Ленинского комсомола, главный редактор «Литературной газеты»
ПРОХАНОВ Александр Андреевич, писатель, член секретариата Союза писателей России, главный редактор газеты «Завтра»
ПЬЕЦУХ Вячеслав Алексеевич, писатель, член Союза писателей СССР, Русского ПЕН-центра
СЕНЯВСКАЯ Елена Спартаковна, доктор исторических наук, действительный член Академии военных наук, лауреат Государственной премии России, член Союза писателей России
ТАРБОКОВ Валерий Михайлович, президент Мирового Артийского Движения, президент Национального Артийского Движения России
ТРЕТЬЯКОВ Виталий Товиевич, журналист, автор и ведущий телепрограммы «Что делать?», декан Высшей школы телевидения МГУ им. М.В. Ломоносова, главный редактор журнала «Политический класс»
ХИТЯЕВА Людмила Ивановна, Народная артистка РСФСР
ШАХГАЛДЯН Карэн, лауреат международного конкурса им. П.Сарасате, Трио имени Хачатуряна
ШИШОВА Татьяна Львовна, писатель, публицист, педагог, член правления Российского детского фонда, член Союза писателей России
Источник: Известия
Аналитический доклад
Источник информации — http://familypolicy.ru/rep/rf-12-033 .
Код документа: RF-12-033-01
Постоянный адрес: familypolicy.ru/rep/rf-12-033
Наша миссия: содействие укреплению естественной семьи и приоритета традиционных семейных ценностей в области российского и международного права.
Учредители центра:
Всемирный Конгресс Семей – самое представительное международное объединение сторонников семейных ценностей, включающее сотни организаций из 80 стран мира – WorldCongress.org .
Фонд поддержки семьи и демографии во имя св. Петра и Февронии представляет ВКС в РФ/СНГ. Учредители Фонда: прот. Дмитрий Смирнов, протоиерей Максим
Обухов, Алексей Комов – WorldCongress.ru
Межрегиональная общественная организация «За права семьи» — защищает российские семьи с 2010 года. Председатель – Павел Парфентьев – ProFamilia.ru
Копирайт © Аналитический центр «СЕМЕЙНАЯ ПОЛИТИКА.РФ». Настоящий документ может свободно использоваться в целях защиты естественной семьи в средствах массовой информации, а также распространяться в тех же целях в неизменном виде на электронных и печатных носителях. При любом использовании обязательна ссылка на СемейнаяПолитика.РФ. Контакты: +7 495 960 0460, +7 931 242 6012, info@FamilyPolicy.ru, Россия, 129323, Москва, Лазоревый пр. 2-68, FamilyPolicy.ru
Резюме
Рассматриваются фамилистическо-правовые следствия возможного принятия законопроекта № 42197-6 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства» (последствия возможного принятия законопроекта для благополучия и защищенности института семьи и конкретных семей Российской Федерации).
В результате анализа установлено следующее:
− в положениях законопроекта, относящихся к социальному патронату, имеются существенные коррупциогенные факторы, такие как широта дискреционных полномочий, определение компетенции по формуле "вправе", установление неопределенных требований к гражданам, юридико-лингвистическая неопределенность, вследствие чего принятие законопроекта может создать условия для более широкого проявления коррупции в деятельности как органов опеки и попечительства, так и
судов;
− законопроект связывает установление социального патроната с конкретными положениями норм действующего законодательства, включающими серьезные коррупциогенные факторы;
− вопреки уверениям разработчиков законопроекта о добровольности установления социального патроната, законопроект, с учетом существующей правоприменительной практики, создает возможности фактического принуждения семей к установлению социального патроната;
− применение положений законопроекта с большой вероятностью поведет к следствиям, противоречащим общепризнанным нормам международного права (таким, как ст. 12 Всеобщей декларации прав человека, ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 16 Конвенции о правах ребенка, ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ее обязывающем толковании Европейским Судом по правам человека) и основополагающим нормам российского права (ст. 38 Конституции РФ, принцип недопустимости произвольного вмешательства в дела семьи, принцип автономности семьи);
− положения законопроекта и ожидаемые следствия их применения не отвечают базовым принципам семейной политики, выработанным представителями фамилистического подхода в социологии семьи, таким как принцип суверенности семьи (ее независимости от государства) и принцип свободы выбора семьей образа жизни;
− законопроект не учитывает, что семейное неблагополучие, как правило, связано не с виновным поведением родителей, а является системным следствием бедности семьи, в связи с чем неверно определяет приоритеты семейной политики, предполагая направление бюджетных средств не на материальную поддержку семей, устраняющую реальные причины семейного неблагополучия, а на малоэффективную работу со следствиями этих причин;
− законопроект не учитывает данных научных исследований, позволяющих оценить эффективность осуществления зарубежных программ, аналогичных социальному патронату, и показывающих, что такие программы эффективны лишь, если осуществляются в отношении семей, где уже имеются достаточные основания для немедленного отобрания ребенка, лишения/ограничения родительских прав, и полностью неэффективны, когда осуществляются в отношении широкого круга семей, выделяемых на неопределенных основаниях;
− предоставление органам местного самоуправления, осуществляющим функции органов опеки и попечительства, полномочий самостоятельно издавать акт о немедленном отобрании ребенка в порядке ст. 77 Семейного кодекса РФ нецелесообразно, так как уменьшает степень административного контроля в отношении правомерности решений этих органов об отобрании детей.
В целом, проделанный анализ приводит к выводу о том, что меры, предусмотренные законопроектом, в предложенном виде будут неэффективными, ухудшат, а не улучшат положение семьи и детей в Российской Федерации, приведут к следствиям, противоречащим основополагающим нормам российского и международного права, создадут условия для дополнительного проявления коррупции.
На основании проделанного анализа даются рекомендации Государственной Думе РФ, профильному Комитету Государственной Думы РФ, депутатам Государственной Думы РФ и членам Совета Федерации. Рекомендуется отклонить законопроект в полном объеме, а при невозможности такого решения обеспечить внесение в него ряда изменений, в частности:
− исключить возможность установления социального патроната органами опеки и попечительства на коррупциогенных основаниях, исключить соответствующие коррупциогенные положения из норм действующего законодательства;
− предусмотреть установление социального патроната исключительно судом и только в случаях, когда суд уже установил достаточные основания для лишения/ограничения родительских прав, однако еще возможно сохранение семьи, а оставление ребенка с родителями под контролем органов опеки и попечительства не повлечет явной и непосредственной угрозы жизни/здоровью ребенка;
− исключить возможность для введения дополнительных оснований установления социального патроната законодательством субъектов Российской Федерации;
− включить в понятие социального патроната оказание целевой материальной помощи семьям;
− исключить возможность самостоятельного принятия акта об отобрании ребенка в порядке ст. 77 Семейного кодекса РФ органом местного самоуправления, выполняющим функции органа опеки и попечительства.
Оглавление
Введение ……………………………………………………………………………………………………………………………………………………..
Содержание основных норм законопроекта …………………………………………………………………………………………..
Наличие в законопроекте коррупциогенных факторов …………………………………………………………………………..
Следствия принятия законопроекта и базовые принципы российского и международного права …..
Конфликт законопроекта с базовыми принципами семейной и социальной политики,
проблемы эффективности предлагаемых норм ………………………………………………………………………………………
А) Несоответствие следствий законопроекта базовым принципам семейной политики ……………………
Б) Неверное определение приоритетов государственной политики в законопроекте ……………………….
В) Проблемы эффективности зарубежных аналогов социального патроната ……………………………………..
Проблемы, связанные с предлагаемыми изменениями в ст. 77 Семейного кодекса РФ ………………….
Рекомендации ……………………………………………………………………………………………………………………………………………
Введение
Законопроект № 42197-6 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства» (далее «законопроект № 42197-6», «законопроект») внесен в Государственную Думу РФ Правительством Российской
Федерации 23 марта 2012 года.
Законопроект предполагает введение новой формы индивидуальной профилактической работы с ребенком, проживающим в семье, находящейся в социально опасном положении, и его родителями (законными представителями), осуществляемой органами опеки и попечительства, — т.н. «социального патроната». Кроме того, законопроект предусматривает внесение изменений в нормы действующего законодательства, касающиеся деятельности органов опеки и попечительства.
В настоящем заключении проблемы, связанные с законопроектом № 42197-6, будут рассмотрены в фамилистической перспективе. Иными словами, центральный предмет настоящего анализа — влияние предлагаемых законопроектом норм на положение и защищенность семьи и семейного образа жизни в Российском обществе.
Содержание основных норм законопроекта
Законопроектом предусматривается внесение ряда изменений в законодательство:
1) Внесение в законодательство норм, указывающих, что органами опеки и попечительства могут быть не только органы исполнительной власти субъекта РФ, но и органы местного самоуправления (ст. 1, ст. 3 п. 2, ст. 4 п. 1);
2) Внесение изменения в нормы ст. 77 Семейного кодекса РФ, касающейся порядка внесудебного отобрания детей при угрозе их жизни и здоровью (ст. 3 п. 1);
3) Введение в законодательство новой профилактической формы вмешательства в семью – т.н. «семейного патроната» (ст. 2, ст. 4 п. 2).
Паспорт законопроекта в АСОЗД ГД РФ: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28Spravka%29?OpenAgent&RN=42197-6&02 , смотрите также http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28Spravka%29?OpenAgent&RN=42197-6&02
Само по себе уточнение того факта, что органами опеки и попечительства могут быть органы местного самоуправления, и порядок наделения их соответствующими полномочиями, не вызывает возражений с фамилистической точки зрения. Как верно отмечено в пояснительной записке к законопроекту, в настоящее время в более чем 75% субъектов Российской Федерации функции органов опеки и попечительства уже выполняются органами местного самоуправления на основании пункта 6 статьи 263 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации". Таким образом, это уточнение имеет в значительной степени технический характер.
Этого, однако, нельзя сказать о двух других изменениях, вносимых в законодательство предлагаемым законопроектом. Как будет показано ниже, имеются достаточные основания полагать, что их принятие практически неизбежно отрицательно скажется на положении и защищенности семьи в Российской Федерации, что может привести к серьезным негативным последствиям для российского общества в целом.
Ниже будут проанализированы правовые и фамилистические аспекты введения социального патроната в форме, предлагаемой законопроектом, а также возможные последствия предлагаемого им изменения в ст. 77 Семейного кодекса РФ.
Наличие в законопроекте коррупциогенных факторов
Ст. 2 законопроекта предполагает введение ряда изменений в Федеральный закон от 24 июня 1999 года № 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" (далее «ФЗ «Об основах системы профилактики»).
В частности, подпункт «а» п. 1 ст. 2 предполагает расширить содержащееся в ст. 1 этого Федерального закона легальное определение «семьи, находящейся в социально опасном положении» словами: «либо создают своими действиями (бездействием) условия, препятствующие их нормальному воспитанию и развитию».
В предлагаемом законопроектом виде определение будет выглядеть следующим образом (выделено вводимое изменение):
семья, находящаяся в социально опасном положении, — семья, имеющая детей, находящихся в социально опасном положении, а также семья, где родители или иные законные представители несовершеннолетних не исполняют своих обязанностей по их воспитанию, обучению и (или) содержанию и (или) отрицательно влияют на их поведение либо жестоко обращаются с ними, либо создают своими действиями (бездействием) условия, препятствующие их нормальному воспитанию и развитию.
Социальный патронат определяется в подпункте «б» п. 1 ст. 2 законопроекта следующим образом: социальный патронат — форма осуществляемой органом опеки и попечительства индивидуальной профилактической работы, направленной на предотвращение утраты родительского попечения путем оказания семье, находящейся в социально опасном положении, социально-педагогической, медико-психологической помощи, помощи в воспитании, развитии, реализации и защите прав несовершеннолетнего.
Пояснительная записка к законопроекту указывает, что, по мнению его авторов, подобная «профессиональная помощь во многих случаях позволит сохранить ребенка в семье и избежать крайних мер в виде ограничения родителей в родительских правах или лишения их родительских прав, как следствие, значительно сократить количество детей, изымаемых из семей»
При этом п. 3 ст. 2 законопроекта предполагается введение в ФЗ «Об основах системы профилактики» дополнительной статьи 82, регулирующей осуществление социального патроната.
В частности, п. 1 данной новой статьи устанавливает следующее (выделение наше):
Социальный патронат устанавливается органом опеки и попечительства в случае, если по результатам обследования условий жизни, воспитания и развития несовершеннолетнего … установлено, что родители или иные законные представители несовершеннолетнего, находящегося в социально опасном положении, создают своими действиями (бездействием) условия, препятствующие его нормальному воспитанию и развитию, и (или) отрицательно влияют на его поведение, и при этом отсутствуют достаточные основания для ограничения или лишения родителей (одного из них) родительских прав.
Указанные нормы корреспондируют с нормой ст. 121 п. 1 действующего Семейного кодекса РФ, которая устанавливает (выделение наше):
Защита прав и интересов детей в случаях … при создании действиями или бездействием родителей условий, представляющих угрозу жизни или здоровью детей либо препятствующих их нормальному воспитанию и развитию, а также в других случаях отсутствия родительского попечения возлагается на органы опеки и попечительства.
Представляется, что данные нормы, в совокупности, включают серьезные коррупциогенные факторы.
Ст. 1 п. 2 Федерального закона от 17.07.2009 N 172-ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов" следующим образом определяет коррупциогенный фактор:
Коррупциогенными факторами являются положения нормативных правовых актов (проектов нормативных правовых актов), устанавливающие для правоприменителя необоснованно широкие пределы усмотрения или возможность необоснованного применения исключений из общих правил, а также положения, содержащие неопределенные, трудновыполнимые и (или) обременительные требования к гражданам и организациям и тем самым создающие условия для проявления коррупции.
«Методика проведения антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов» (Утверждена Постановлением Правительства Российской Федерации от 26 февраля 2010 г. N 96) в п. 3 устанавливает, что коррупциогенным фактором, устанавливающим для правоприменителя
необоснованно широкие пределы усмотрения или возможность необоснованного применения исключений из общих правил, в частности, является (выделение наше):
широта дискреционных полномочий — отсутствие или неопределенность сроков, условий или оснований принятия решения, наличие дублирующих полномочий органов государственной власти или органов местного самоуправления (их должностных лиц) (п. 3 «а», выделение наше).
Та же «Методика» в п. 4 устанавливает, что коррупциогенными факторами, содержащими неопределенные, трудновыполнимые и (или) обременительные требования к гражданам и организациям, являются (выделение наше): наличие завышенных требований к лицу, предъявляемых для реализации принадлежащего ему права,
— установление неопределенных, трудновыполнимых и обременительных требований к гражданам и организациям.
юридико-лингвистическая неопределенность — употребление неустоявшихся, двусмысленных терминов и категорий оценочного характера.
Ранее экспертами и общественными организациями уже обращалось внимание на то, что такие формулировки ст. 1 ФЗ «Об основах системы профилактики» и п. 1 ст. 121 Семейного кодекса РФ как: «отрицательно влияют на их поведение» и «условия … препятствующие нормальному воспитанию и развитию [детей]» являются коррупциогенными факторами2.
Так, формулировка «отрицательное влияние на поведение [детей]» явно носит оценочный характер, подразумевает корреспондирующее требование «не оказывать отрицательного влияния на поведение детей», не обладающее необходимой правовой определенностью. Когда наличие факта «отрицательного влияния на поведение детей» со стороны родителей рассматривается в качестве условия для принятия решения об установлении социального патроната, либо проведения иных форм индивидуальной профилактической работы, данное условие также оказывается неопределенным. Соответствующие оценки целиком зависят от произвольного усмотрения правоприменителя, осуществляемого в крайне широких пределах. Весьма высокой при этом оказывается вероятность необоснованного применения соответствующих норм и мер.
Аналогичным образом можно оценить формулировку «условия … препятствующие нормальному воспитанию и развитию детей». В настоящий момент не существует правового определения того, какое воспитание и развитие детей является «нормальным». Более того, такое правовое определение и не может существовать, поскольку в науке в настоящий момент отсутствует установившийся консенсус относительно тех или иных норм воспитания и развития детей, одновременно существуют весьма разнообразные представления о правильных подходах к воспитанию и развитию детей, о нормах возрастного развития детей (в частности, возрастные темпы развития детей сегодня, как правило, признаются имеющими индивидуальный характер).
Таким образом, указанная формулировка обладает правовой неопределенностью. Она также подразумевает корреспондирующее требование «не создавать условий, препятствующих нормальному воспитанию и развитию детей», которому свойственна та же неопределенность. Не отличается определенностью и факт наличия соответствующих условий в качестве основания для установления социального патроната, проведения иных форм индивидуальной профилактической работы.
Это позволяет сделать вывод о том, что данные формулировки, рассматриваемые как основание для правовой оценки действий родителей и как условие для произведения вмешательства в семью в форме установления социального патроната, являются очевидными коррупциогенными факторами, устанавливают неог-раниченно широкие пределы усмотрения соответствующих должностных лиц и создают условия для проявления коррупции.
П. 4 новой статьи 82, регулирующей осуществление социального патроната, введение которой в ФЗ «Об основах системы профилактики» предлагается законопроектом, устанавливает, в частности:
При рассмотрении судом дел об ограничении или лишении родительских прав в случае, если не установлены достаточные основания для ограничения или лишения родителей (одного из них) родительских прав, суд вправе в интересах несовершеннолетнего, находящегося в социально опасном положении, вынести решение об установлении социального патроната.
2 См., к примеру, аналитический материал МОО «За права семьи» «Вмешательство государства в жизнь семьи в российском праве: проблемы коррупциогенности норм закона», с. 5-6. (http://blog.profamilia.ru/wp-content/uploads/2011/01/Laws_of_Russia.pdf — проверено 12.04.2012)
Как видно из данной формулировки, установление социального патроната судом не предполагает непременного выявления даже упомянутых выше конкретных, хотя и отличающихся неопределенностью и коррупциогенностью, оснований для его установления. Достаточно, чтобы суд рассматривал иск о лишении или ограничении родительских прав, не установил достаточных оснований для его удовлетворения, и чтобы при этом речь шла о несовершеннолетнем в социально опасном положении.
Определение несовершеннолетнего, находящегося в социально опасном положении, дается в ст. 1 ФЗ «Об основах системы профилактики» (выделение наше):
несовершеннолетний, находящийся в социально опасном положении, — лицо, которое вследствие безнадзорности или беспризорности находится в обстановке, представляющей опасность для его жизни или здоровья либо не отвечающей требованиям к его воспитанию или содержанию, либо совершает правонарушение или антиобщественные действия;
Формулировки «обстановка, представляющая опасность для жизни или здоровья ребенка», «обстановка, не отвечающая требованиям к его воспитанию или содержанию» имеют все рассмотренные нами выше признаки коррупциогенных факторов: используют двусмысленные и неопределенные формулировки, подразумевают существование не имеющих правовой определенности корреспондирующих обязанностей, создают неопределенность условий для осуществления соответствующего вмешательства. Так, действующими нормами права не определены конкретные требования к воспитанию ребенка, кроме требований, предусмотренных ст. 65 п. 1 Семейного кодекса:
Способы воспитания детей должны исключать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей.
При этом в контексте соответствующих формулировок, говорящих не о конкретных действиях, а об «обстановке» явно имеются в виду не эти конкретные требования, а неопределенные требования, которые могут устанавливаться по широкому усмотрению конкретного правоприменителя.
Рассматриваемая норма законопроекта также содержит дополнительный фактор, который, согласно п. 3 подпункт «б» «Методики проведения антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов» относится к коррупциогенным факторам устанавливающим для правоприменителя необоснованно широкие пределы усмотрения или возможность необоснованного применения исключений из общих правил:
определение компетенции по формуле "вправе" — диспозитивное установление возможности совершения органами государственной власти или органами местного самоуправления (их должностными лицами) действий в отношении граждан и организаций.
П. 6 новой статьи 82, регулирующей осуществление социального патроната, введение которой в ФЗ «Об основах системы профилактики» предлагается законопроектом, устанавливает:
Законами субъектов Российской Федерации могут быть установлены дополнительные основания для установления в отношении семьи, находящейся в социально опасном положении, социального патроната.
Указанная норма создает возможности дальнейшего расширения условий для установления социального патроната в законодательстве субъектов Российской Федерации. В ситуации, когда в самом законопроекте условия для установления социального патроната в отношении семьи определены крайне широким и коррупцио-
генным образом, эта норма, не содержащая никаких ограничений для регионального нормотворчества, создает условия для дальнейшего расширения возможностей осуществления вмешательства в семейную жизнь граждан, усугубления коррупциогенной составляющей института социального патроната.
Таким образом, можно констатировать наличие в ст. 2 п. 1 подпункт «а» (а также в подпункте «а» п. 2 ст. 2, рассматриваемой в нормативной взаимосвязи с ним) и в ст. 2 п. 2 законопроекта существенных коррупциогенных факторов, связанных с установлением социального патроната и вмешательством в семейную жизнь граждан.
Указанные факторы следует рассматривать в контексте существующей практики правоприменения, которая уже сегодня, без дополнительного расширения, приводит к неоправданно широкому вмешательству органов опеки и попечительства в семейную жизнь граждан и воспитание ими детей. Так, практика общественных организаций, защищающих права семьи и родителей, показывает, что в качестве «условий, препятствующих нормальному воспитанию и развитию» или даже «угрозы жизни и здоровью ребенка» органы опеки и попечительства рассматривают иногда такие обстоятельства, как отсутствие дома достаточного запаса продуктов, бытовой беспорядок, сон малолетних детей с родителями (в современной науке рассматривается в т.ч. в качестве нейрореабилитирующей практики) или отсутствие у ребенка отдельного стационарного спального места или места для занятий. Все указанные обстоятельства, на наш взгляд, никоим образом не могут служить достаточным основанием для какого-либо вмешательства в семейную жизнь граждан.
Введение норм, предлагаемых законопроектом, неминуемо расширит и без того чрезмерно широкую практику вмешательства органов опеки и попечительства в жизнь граждан. Правовая неопределенность соответствующих формулировок, корреспондирующих подразумевающихся обязательств, условий для установления социального патроната создает возможность вмешательства в семейную жизнь практически любой российской семьи, по усмотрению конкретного правоприменителя. Это неизбежно создаст дополнительные существенные условия для проявления коррупции в деятельности как органов опеки и попечительства, так и судов.
Следствия принятия законопроекта и базовые принципы российского и международного права
Как было показано выше, с учетом наличия в законопроекте существенных коррупциогенных факторов, он создает условия для произвольного вмешательства со стороны органов опеки и попечительства в жизнь практически любой российской семьи, по усмотрению должностных лиц. Авторы законопроекта признают, что при социальном патронате речь идет о вмешательстве в семью. Так, в пояснительной записке к законопроекту говорится:
В связи с тем, что социальный патронат представляет собой определенное вмешательство в семью, его осуществление будет возможно только с согласия родителей (законных представителей) и с учетом мнения несовершеннолетнего ребенка, достигшего 10-летнего возраста.
Действительно, формально законопроект предполагает добровольность согласия семьи на установление социального патроната. Это следует из п. 3 новой статьи 82, регулирующей осуществление социального патроната, введение которой в ФЗ «Об основах системы профилактики» предлагается законопроектом:
Социальный патронат в отношении семьи, находящейся в социально опасном положении, устанавливается органом опеки и попечительства с письменного согласия родителей или иных законных представителей несовершеннолетнего и с учетом мнения несовершеннолетнего, достигшего десятилетнего возраста.
Однако, эта норма не обеспечивает реальной добровольности установления социального патроната для семьи в силу двух факторов.
Во-первых, наряду с установлением социального патроната с добровольного согласия родителей, законопроект, как было указано ранее, предполагает широкие возможности для установления социального патроната по решению суда. Наличие соответствующей нормы позволяет органу опеки и попечительства на практике, вслучае отказа семьи от добровольного установления социального патроната, даже при отсутствии реальных оснований для иска о лишении или ограничении родительских прав, тем не менее, обратиться с ним в суд.
При этом суд откажет в удовлетворении иска и сможет, по ходатайству органа опеки и попечительства, установить социальный патронат над семьей. Использование подобных действий со стороны органов опеки и попечительства вполне вероятно, поскольку действующее законодательство не предусматривает какой-либо ответственности их должностных лиц за необоснованное предъявление иска о лишении/ограничении родительских прав.
Во-вторых, существующая правоприменительная практика показывает, что органы опеки и попечительства могут осуществлять серьезное неправовое давление на семьи для совершения ими формально «добровольных» действий.
Так, в соответствии со ст. 155.1 п. 2 Семейного кодекса РФ, у семьи есть возможность на добровольных основаниях временно поместить ребенка в организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в целях получения им медицинских, социальных, образовательных или иных услуг, либо в целях обеспечения временного проживания ребенка в течение периода, когда родители, усыновители либо опекуны или попечители по уважительным причинам не могут исполнять свои обязанности в отношении ребенка. Однако, как показывает опыт общественных объединений, специализирующихся в области защиты прав семьи, родителей и детей, указанная норма нередко используется для оказания давления на родителей – так, в ряде случаев, сотрудники органов опеки и попечительства требовали от родителей написать заявление о добровольном помещении детей в соответствующие учреждения, угрожая, в противном случае, подать в суд иск о лишении/ограничении родительских прав.
Схожий механизм может в сегодняшних условиях беспрепятственно использоваться и для получения «добровольного» согласия родителей на установление в отношении семьи социального патроната. Как показывает опыт, в существующих правовых условиях на практике почти невозможно привлечь сотрудников органов опеки и попечительства к реальной ответственности за подобные незаконные действия.
Иными словами, с учетом как уже имеющихся в нормативных правовых актах, так и вновь создаваемых законопроектом коррупциогенных факторов, а также серьезных пробелов в нормативном регулировании (в части ответственности сотрудников органов опеки и попечительства за незаконные действия, связанные с вмешательством в семейную жизнь граждан), принятие законопроекта создаст практическую возможность для произвольного, по усмотрению правоприменителей, вмешательства в жизнь практически любой российской семьи.
Эти последствия принятия законопроекта входят в серьезный конфликт с рядом норм как российского, так и международного права.
В частности, они входят в противоречие со следующими общепринятыми нормами международного права:
Ст. 12 Всеобщей декларации прав человека:
Никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств.
Ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах:
1. Никто не может подвергаться произвольному или незаконному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным или незаконным посягательствам на неприкосновенность его жилища или тайну его корреспонденции или незаконным посягательствам на его честь и репутацию.
2. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств.
Ст. 16 Конвенции ООН о правах ребенка:
1. Ни один ребенок не может быть объектом произвольного или незаконного вмешательства в осуществление его права на личную жизнь, семейную жизнь, неприкосновенность жилища или тайну корреспонденции или незаконного посягательства на его честь и репутацию.
2. Ребенок имеет право на защиту закона от такого вмешательства или посягательства.
Ст. 8 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод:
1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.
При этом следует учитывать, что практикой Европейского Суда по правам человека установлено, что формальная законность вмешательства недостаточна для того, чтобы счесть, что оно «предусмотрено законом». Так, в деле Терновски против Венгрии (жалоба N 67545/09, решение от 14.12.2010 ,п. 23) Европейский Суд по правам человека выразил следующую правовую позицию (выделение наше), отражающую его установившуюся прецедентную практику:
Суд считает, что формулировка «в соответствии с законом» указывает на ту же концепцию законности, на которую ссылается Конвенция и в иных местах, используя те же или схожие выражения, такие как выражения «законные» или «предусмотрены законом» во вторых абзацах Статей с 9 по 11 Конвенции. Концепция законности в Конвенции, помимо соответствия национальному законодательству, подразумевает также качественные требования к национальному законодательству, такие как возможность предвидеть следствия закона и, в общем случае, отсутствие в нем произвольности (Реквени против Венгрии [GC], no. 25390/94, § 59, ECHR 1999 III).
Отсутствие произвольности в законе и возможность каждого гражданина, права которого он затрагивает, предвидеть его следствия, является общепринятым критерием законности в международном праве прав человека, соответствия законодательных норм принципам верховенства права. Из вышеприведенного анализа норм законопроекта очевидно, что он этим общепризнанным требованиям не отвечает.
Применение норм, предусмотренных законопроектом, приведет к следствиям, противоречащим не только общепризнанным нормам международного права, но и важным принципам российского права.
Так, ст. 1 п. 1 Семейного кодекса РФ устанавливает (выделение наше):
Семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства. Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав.
Таким образом, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо, включая и представителей органов государственной власти и местного самоуправления, их должностных лиц, в дела семьи (семейную жизнь граждан) является одним из базовых принципов семейного права Российской Федерации.
Необходимо отметить, что законодатель, при этом, явным образом связывает этот принцип с раскрытием конституционного обязательства государства по защите семьи, материнства, отцовства и детства, следующего из ст. 38 ч. 1 Конституции РФ. В своем Определении от 26.05.2011 N 875-О-О (абзацы 2-3 п. 2) Конституционный Суд РФ подтвердил, что указанный принцип является конкретизацией данного конституционного положения. Таким образом, нарушение этого принципа вступает в противоречие не только с семейным законодательством Российской Федерации, но и с данной конституционной нормой.
П. 9 «Основных направлений государственной семейной политики» (утв. Указом Президента РФ от 14.05.1996 N 712 "Об Основных направлениях государственной семейной политики") устанавливает в качестве одного из основных принципов государственной семейной политики следующий принцип:
Самостоятельность и автономность семьи в принятии решений относительно своего развития. Экономические, правовые и идеологические меры государственной семейной политики должны не регламентировать поведение семьи, а способствовать ее саморазвитию, предоставлять возможность выбора форм поддержки.
Как было показано выше, несмотря на то, что законопроект формально предусматривает добровольность согласия родителей на установление социального патроната в отношении их семьи, на практике речь идет о создании возможностей произвольного вмешательства органов опеки и попечительства в семейную жизнь граждан.
Практические следствия применения норм, предусмотренных законопроектом, таким образом, неминуемо будут противоречить указанным выше основополагающим нормам российского и международного права.
Конфликт законопроекта с базовыми принципами семейной и социальной политики, проблемы эффективности предлагаемых норм
А) Несоответствие следствий законопроекта базовым принципам семейной политики
Проанализированные выше особенности законопроекта и следствия его возможного применения вступают в конфликт не только с нормами российского и международного права, но и с базовыми принципами семейной и социальной политики, выработанными представителями фамилистического (просемейного) подхода в социологии семьи.
В научной литературе основные принципы семейной политики определяются таким образом (выделения наши):
Основными принципами семейной политики являются: принцип суверенности (независимости семьи от государства), принцип общественного договора, принцип свободы выбора семьей любого образа жизни, принцип единства целей федеральной и региональной политики и принцип социального участия3.
Принцип суверенности семьи и принцип свободы выбора семьей любого образа жизни так определяются в литературе:
«Основным является принцип самостоятельности, суверенности семьи. Этот принцип означает ее определенную независимость от государства, возможность самостоятельно принимать решения, касающиеся семейной жизни. Семья имеет право на любой, кроме криминального, образ жизни»4.
«Современная социологическая теория выработала семь основных принципов семейной политики. Первый — принцип суверенитета семьи, означающий, что при проведении политики необходимо минимизировать какое бы то ни было вмешательство в дела семьи …»5.
«суверенность семьи, предполагающая независимость семьи от государства и свободу выбора в принятии репродуктивных и иных внутрисемейных решений. Принцип суверенности семьи означает, что семья не является подчиненным государству социальным институтом и лишь определенная степень автономности позволяет семье как самостоятельной системе обеспечить воспроизводство поколений и их социализацию. Только на этой основе возможна регламентация государственно-семейных отношений (принцип общественного договора)»6.
«Принцип суверенности семьи означает, что семья как институт независима от института государства, не является подчиненным институтом в системе социальных институтов и как самостоятельная система, обеспечивающая воспроизводство населения и социализацию новых поколений, практикует те формы совместной социальной и экономической деятельности родителей и детей, которые отвечают благополучию отдельных семей и самореализации личности.
3 Социология семьи: Учебник / Под ред. проф. А. И. Антонова. – 2-е изд., испр. – М.: 2010, с. 609.
4 Дивицына Н. Ф. Семьеведение: Учебное пособие для вузов, М.: 2006, лекция № 8.
5 Введение в гендерные исследования: Учеб. Пособие для студентов вузов / Костикова И. В. и др.: Под общ. ред. И. В. Костиковой, М.: 2005, с. 125.
6 И.И.Белобородов. Принципы эффективной семейно-демографической политики при депопуляции, http://www.zanauku.
ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1477 (проверено 12.04.2012).
Принцип суверенности семьи тесно связан с принципом свободы выбора. …»7.
«Принцип суверенности семьи означает, что семья независима от государства и имеет право принимать любые решения, касающиеся ее жизни, в частности, рождения или отказа от рождения детей, совершенно самостоятельно, сообразуясь лишь с собственными целями и интересами. …»8.
Таким образом, семейная политика, отвечающая как интересам института семьи в целом, так и интересам отдельных семей, должна строиться на принципах суверенности семьи и свободы выбора семьей образа жизни, за исключением криминального. Ситуация, когда законодательно создается возможность вмешательства в жизнь почти любой семьи на достаточно неопределенных, допускающих неоднозначные толкования основаниях, очевидно, не соответствует указанным принципам.
Подобная ситуация не отвечает и интересам детей. Помимо того, что, как было показано выше, она нарушает право детей на свободу от произвольного вмешательства в их семейную жизнь, предусмотренное ст. 16 Конвенции о правах ребенка, она может негативно сказываться и на психологическом благополучии, развитии ребенка.
Сфера детско-родительских отношений по своей природе является глубоко личной и интимной. Широкие и произвольные вмешательства в эту сферу являются травматичными для ребенка, наносят ущерб важной для его социализации и развития системе ценностей и личностных ориентиров, могут повлечь серьезные негативные психологические последствия.
Б) Неверное определение приоритетов государственной политики в законопроекте
Следует учитывать тот факт, что значительная часть проблем семьи является системными следствиями бедноcти:
Исследования в разных странах показывают, что с уменьшением доходов и распространением бедности (и это относится даже к США, где в начале 1990-х гг. насчитывалось 20% бедных семей и 13 млн. детей, живущих ниже черты бедности, что в 3 раза больше, чем в 1969 г.), происходит обострение семейной дезорганизации. Иногда бедность считают причиной основных проблем – безработицы, роста разводов и неполных семей, инцеста, насилия, алкоголизма, наркомании и т.п9.
В значительном числе случаев проблемы семьи не связаны с виновным поведением родителей, их несостоятельностью в качестве родителей, какими-либо асоциальными действиями, а связаны с тяжелым материальным положением семьи, образовавшимся вследствие объективных внешних обстоятельств. Очевидно, что в такой ситуации семья нуждается, прежде всего, в эффективной адресной помощи, позволяющей ей поднять уровень своих доходов. При этом вмешательство в семейную жизнь граждан не требуется и является неоправданным.
Направляя усилия государства и затраты на организацию социального патроната и вмешательство в жизнь семьи, оказавшейся в тяжелой жизненной ситуации в результате трудного материального положения, государство неэффективно расходует ресурсы. При таком подходе оно не противодействует реальным причинам семейного неблагополучия (бедности семей), имея дело лишь с конкретными следствиями этих причин.
7 Социология семьи: Учебник / Под ред. проф. А. И. Антонова. – 2-е изд., испр. – М.: 2010, с. 609-610.
8 Медков В. М., Демография: Учебное пособие. Серия «Учебники и учебные пособия». — Ростов-на-Дону: 2002, гл. 9
9 Социология семьи: Учебник / Под ред. проф. А. И. Антонова. – 2-е изд., испр. – М.: 2010, с. 29.
Следует отметить, что законопроект прямо не предусматривает оказания при социальном патронате каких-либо мер адресной социальной поддержки материального характера, сводя оказываемую семье помощь к «социально-педагогической, медико-психологической помощи, помощи в воспитании, развитии, реализации и защите прав несовершеннолетнего».
Это следует и из финансово-экономического обоснования к законопроекту, которое указывает:
Примерная стоимость затрат на осуществление профилактической работы с 1 семьей в форме социального патроната в течение года в субъекте Российской Федерации … составляет 257420,2 рублей. Указанная сумма складывается из следующих показателей:
расходы на заработную плату 1 социального педагога, осуществляющего работу с 1 семьей в форме социального патроната, в год (из расчета средней величины ежемесячной оплаты труда социального педагога — 16668 рублей, с учетом начисления на оплату труда 26,2%) — 252420,2 рублей (16668 рублей х 1,262 х 12 месяцев);
стоимость накладных расходов на транспортные расходы и услуги связи в расчете на 1 социального педагога, осуществляющего социальный патронат, в год — 5000 рублей.
Как видно из приведенного текста, дополнительных затрат на оказание адресной материальной поддержки семьям не предусматривается. При этом, согласно финансово-экономическому обоснованию, затраты на осуществление социального патроната в отношении семьи составят около 250 тыс. рублей в год.
Для сравнения, на апрель 2012 г. был установлен следующий размер ежемесячного пособия на ребенка в семьях г. Москвы10 со среднедушевым доходом, размер которого не превышает величину прожиточного минимума: для детей из семей нельготных категорий – 800 р. в месяц, для детей одиноких матерей от 1,5 до 3 лет – 3200 р. в месяц11. Это составляет 9,6 тыс. рублей в год и 38,4 тыс. рублей в год соответственно. Таким образом, даже в Москве объем реальной материальной поддержки малоимущей семьи оказывается во много раз ниже предполагаемых затрат на организацию социального патроната в ее отношении.
Между тем, на наш взгляд, адресная материальная поддержка позволила бы в значительно большей степени помочь решению конкретных проблем большинства семей, оказывающихся на грани лишения или ограничения родительских прав и разрушения семьи вследствие бедности. В этой ситуации, по нашему мнению, увеличение затрат на адресную материальную поддержку малоимущих семей является куда более эффективной социальной мерой, чем затраты на организацию социального патроната, который, сам по себе, не связан с конкретной материальной поддержкой семьи.
В) Проблемы эффективности зарубежных аналогов социального патроната
Рассматривая перспективы возможности введения социального патроната в Российской Федерации, необходимо обратить внимание на результаты аналогичных форм работы с семьями в других странах, оценив их, прежде всего, с точки зрения их эффективности для достижения предполагаемой цели – предотвращения разрушения семьи, отделения детей от родителей, социального сиротства. Пояснительная записка к законо-
10 Установлено Законом г. Москвы от 03.11.2004 N 67 "О ежемесячном пособии на ребенка".
11 Данный размер установлен Постановлением Правительства Москвы от 01.11.2011 N 514-ПП "Об установлении размеров отдельных социальных выплат некоторым категориям граждан на 2012 год"
проекту указывает, что индивидуальная профилактическая работа в форме социального патроната осуществляется «с проблемной семьей с целью изменения ситуации и предотвращения изъятия из нее ребенка».
Аналогичные формы социального сопровождения семей реализуются в ряде стран, в частности, в деятельности социальных служб Швеции и в деятельности служб, работающих с семьями в США, где они называются «интенсивные услуги/программы по сохранению семьи» (intensive family preservation services/programmes, IFPS/IFPP). В частности, американские программы ставят задачи, аналогичные задачам социального патроната («предотвращение помещения ребенка под опеку» — “placement prevention”).
Пример Швеции очень показателен в отношении «добровольности» соответствующих программ социального сопровождения. В Швеции родителям нередко предлагают добровольное социальное сопровождение. От него можно отказаться, но в этом случае оказывается высоким риск принудительного изъятия ребенка из семьи, при этом у родителей почти не будет возможности видеться с ним:
В принудительных программах12 родителям позволяют видеться с ребенком лишь раз в месяц под строгим надзором. Большинство родителей поэтому выбирают добровольные программы как меньшее из двух зол. Их ребенка могут забрать из дома (37% всех новых случаев в «добровольных» программах в 1995 г., 54% в 1982), но они хотя бы смогут чаще навещать ребенка и у них будет больше шансов на воссоединение семьи13.
Таким образом, шведский опыт показывает, что подобное «добровольное» сопровождение в реальности оказывается далеким от действительно добровольного. Кроме того, оно достаточно часто (более чем в трети новых случаев) все равно приводит к изъятию ребенка.
Схожие результаты имеют и аналогичные американские программы. Однако, проводившиеся в США специальные исследования эффективности таких программ дают дополнительную информацию, важную для оценки возможных результатов введения социального патроната в России.
При введении программ интенсивного сохранения семьи в США ожидались весьма хорошие результаты от их реализации в отношении предотвращения изъятия детей из семьи. Однако, к сожалению, дальнейшее изучение результатов внедрения таких программ не подтвердило эти ожидания.
Так, авторы подготовленного в 1995 году в рамках программы Национальной оценки услуг по сохранению семьи обзора результатов исследований IFPS делают следующий вывод:
Надежные данные, показывающие, что программы, имеющие целью предотвращение изъятия детей из семей или воссоединение семей с детьми, отданными в приемные семьи, достигают своих целей, незначительны. … Наш обзор показывает, что программы по сохранению семьи имеют весьма скромное влияние на функционирование семьи и ребенка14.
К схожим выводам приходило большинство исследователей в этот период. Однако, последние исследования, более методологически корректные и тщательные, позволили откорректировать этот вывод. Выяснилось, что программы сохранения семьи не давали статистически значимых результатов в выборках из широкого круга
12 То есть при изъятии ребенка из семьи без предварительного аналога социального патроната.
13 Robert E. Larzelere PhD, Associate Professor of Psychology, University of Nebraska Medical Center, «Sweden’s smacking ban: more harm than good», Families First, 2004, p. 11
14 Julia H. Littell and John R. Schuerman, A Synthesis of Research on Family Preservation and Family Reunification Programs, 1995, http://aspe.hhs.gov/hsp/cyp/fplitrev.htm (проверено 12.04.2012).
семей, в т.ч. семьи с «низким или умеренным» риском изъятия ребенка, т.е. в случаях, когда они осуществлялись в отношении широкого круга семей, проблемы которых не были особо значительны.
Однако результаты были иными, когда программы применялись к семьям «высокого риска». К этой группе семей разные исследователи относили семьи, в отношении которых: (а) уже было принято судом решение об отнятии ребенка (аналог лишения/ограничения родительских прав в России), (б) был подан в суд обоснованный иск об отнятии ребенка, (в) ранее уже принималось судом решение об отнятии ребенка, и вновь появлялся существенный риск отнятия ребенка.
В отношении этих групп семей, при условии тщательной профессиональной реализации специально разработанных программ социальной (в т.ч. финансовой), психологической и иной помощи, программам сохранения семьи удавалось достичь значимых (хотя и не всегда достаточно высоких и долговременных) результатов.
Так, в исследовании 2002 г., проведенном в Мичигане, проводилось сравнение с контрольной группой семей-клиентов, в отношении которых, с тщательным соблюдением разработанных принципов, осуществлялись программы сохранения семьи. При этом в саму контрольную группу были включены только те семьи, в отношении которых судом уже было принято решение об отобрании детей.
В результате сравнения с контрольной группой семей в аналогичных ситуациях, не включенных в программы сохранения семьи, были получены следующие результаты15:
Программы сохранения семьи Контрольная группа
Дети жили дома с родителями через 6 месяцев после выявления случая: 88% 17%
Дети жили дома с родителями через 12 месяцев после выявления случая: 93% 43%
Авторы опубликованного в 2009 году обзора исследований результатов программ сохранения семьи, осуществленных за предыдущие десять лет, делают следующий вывод:
Ключевым фактором в достижении значимого результата вмешательства, таким образом, является высокий риск изъятия ребенка, определяемый либо отбором для изучения подгрупп семей, у которых ранее судом изымался ребенок, либо случаев, в которых иск в суд об отобрании уже подан или одобрен16.
Помимо этого, значимые результаты достигались лишь при качественной, следующей правильно разработанной методике, реализации соответствующих программ.
Таким образом, результаты зарубежных исследований позволяют сделать следующий вывод: программы, аналогичные социальному патронату, имеют определенную эффективность лишь в случае, когда применяются в отношении семей высокого риска, т.е. в ситуациях, когда уже имеются достаточные основания для ограничения/лишения родительских прав или изъятия ребенка, но еще существует возможность сохране-
15 Blythe, B. & Jayaratne, S (2002) Michigan families first effectiveness study, http://www.michigan.gov/printerFriendly/0,1687,7-124—21887—,00.html (проверено 12.04.2012).
16 Kristine Nelson, Barbara Walters, Don Schweitzer, Betty J. Blythe, Peter J. Pecora, «A Ten-Year Review of Family Preservation Research: Building the Evidence Base», January 4, 2009. http://www.casey.org/Resources/Publications/pdf/TenYearReviewFamilyPreservation_FR.pdf (проверено 12.04.2012)
ния семьи. При этом соответствующая помощь должна оказываться по специально разработанным методикам на качественном профессиональном уровне.
Указанные научные данные позволяют оценить предположительную эффективность введения социального патроната в формах и при условиях, предусмотренных рассматриваемым законопроектом. Чтобы сделать соответствующие выводы, достаточно отметить следующее:
− законопроект предполагает реализацию социального патроната на широких основаниях, при этом в ситуациях, когда нет достаточных оснований для немедленного отобрания ребенка, лишения или ограничения родительских прав;
− более того, законопроект предусматривает, что в случае возникновения оснований для отобрания ребенка, лишения или ограничения родительских прав социальный патронат прекращается и рассматривается вопрос об отобрании ребенка у родителей в порядке ст. ст. 73, 69 или 77 Семейного кодекса РФ;
− законопроект не предполагает целенаправленного оказания материальной помощи семьям, в отношении которых осуществляется социальный патронат;
− как отмечается многими экспертами, уровень профессиональной подготовки многих сотрудников органов опеки и попечительства не позволяет им качественно осуществить оценку потребностей семьи «высокого риска» и удовлетворить эти потребности.
Все это позволяет сделать однозначный вывод:
Социальный патронат в формах и на основаниях, предусмотренных законопроектом, будет неэффективен и не сможет дать положительные результаты в отношении предотвращения изъятия детей из семьи и сохранения семей.
Иными словами, он лишь поведет к бесполезным затратам бюджетных средств. Чтобы социальный патронат как форма вмешательства, направленная на сохранение семьи, мог быть эффективен, он не должен осуществляться в широком диапазоне случаев при отсутствии оснований для отобрания детей, лишения или ограничения родительских прав. Напротив, он должен осуществляться лишь в отношении семей, в случае которых уже имеются все основания для отобрания ребенка, лишения/ограничения родительских прав, однако еще существует надежда на сохранение и восстановление семьи. Поскольку жизнь с родными родителями в родной семье, в большинстве случаев, отвечает наилучшим интересам ребенка – в таких и только таких случаях, когда оставление ребенка с родителями при определенном контроле, не повлечет за собой непосредственной и явной угрозы жизни и здоровью, целесообразно установление социального патроната.
Нормативная база для такого подхода уже имеется в российском праве. Так, Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.05.1998 N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей" в п. 13 указывает:
Судам следует учитывать, что лишение родительских прав является крайней мерой. В исключительных случаях при доказанности виновного поведения родителя суд с учетом характера его поведения, личности и других конкретных обстоятельств вправе отказать в удовлетворении иска о лишении родительских прав и предупредить ответчика о необходимости изменения своего отношения к воспитанию детей, возложив на органы опеки и попечительства контроль за выполнением им родительских обязанностей. …
Именно в подобных случаях, когда установлены основания для лишения/ограничения родительских прав, однако оставление ребенка с родителями под определенным контролем не повлечет за собой явной и непосредственной опасности для его жизни и здоровья, решением суда, с согласия родителей, может, по нашему мнению, устанавливаться социальный патронат.
Такой подход позволил бы устранить коррупциогенные факторы из законопроекта, создать условия для эффективности соответствующих мер, исключить возможность произвольного вмешательства в семейную жизнь граждан при установлении социального патроната и, в конечном итоге, улучшить, а не ухудшить положение семьи в Российской Федерации.
При этом важно, чтобы в этих случаях сопровождение семьи осуществлялось на высоком профессиональном уровне, хорошо подготовленными специалистами, учитывающими культурное, религиозное и этническое многообразие российских семей, получившими качественную и глубокую междисциплинарную подготовку. Как представляется, в настоящий момент обеспечить настолько хорошо подготовленными кадрами все действующие органы опеки и попечительства не представляется возможным. Соответствующие кадровые проблемы требуют специального рассмотрения в случае принятия законопроекта в измененном виде.
Проблемы, связанные с предлагаемыми изменениями в ст. 77 Семейного кодекса РФ
Законопроект, как было указано ранее, также вносит определенные уточнения в порядок осуществления досудебного немедленного отобрания ребенка на основаниях, установленных ст. 77 Семейного кодекса РФ.
Действующая редакция ст. 77 п. 1 Семейного кодекса РФ устанавливает (выделение наше):
Немедленное отобрание ребенка производится органом опеки и попечительства на основании соответствующего акта органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации.
Ст. 3 п. 1 законопроекта предлагает изменить данный текст, изложив его в следующей редакции (выделение наше):
Немедленное отобрание ребенка производится органом опеки и попечительства на основании изданного им акта.
Однако, по нашему мнению, в ситуации, когда органом опеки и попечительства является орган местного самоуправления, необходимость для отобрания ребенка издания соответствующего акта вышестоящим органом (органом исполнительной власти субъекта РФ), как это предусматривает действующая редакция Кодекса, вполне оправданна. Действующая норма создает ситуацию дополнительного административного контроля за обоснованностью действий органа опеки и попечительства при столь радикальном вмешательстве в семейную жизнь граждан, как немедленное отобрание ребенка у родителей, уменьшает вероятность произвольного и незаконного отобрания ребенка.
Ситуация, когда один и тот же орган (опеки и попечительства) будет и устанавливать наличие оснований для немедленного отобрания ребенка в ходе обследования условий жизни ребенка и его семьи (предусмотренного ст. 122 Семейного кодекса РФ), и принимать без дополнительного административного контроля со стороны вышестоящих органов соответствующее решение об отобрании, является более коррупциогенной чем ситуация, предусмотренная действующей нормой.
При осуществлении вмешательства в семейную жизнь граждан должны соблюдаться требования, предусмотренные ст. 8 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на уважение к семейной жизни). В связи с этим важно, анализируя положения законопроекта, обратить внимание на правовые позиции Европейского суда по правам человека, дающие обязывающее толкование Конвенции применительно к ситуации отобрания ребенка.
Европейский суд, в частности, указывает, что, несмотря на свободу усмотрения, которую имеют государственные власти, принимая решение о помещении ребенка под государственное попечение, разрушение семейных связей означает отсечение ребенка от его корней, что может быть оправдано лишь в весьма исключительных обстоятельствах. Государство обязано убедиться, что были тщательно оценены последствия отделения детей от родителей, как в отношении родителей, так и ребенка (Савины против Украины, жалоба N 39948/06, 18 марта 2009 г, п. 49 и др.).
В частности, когда речь идет о защите ребенка от опасности, существование такой опасности должно быть действительно установлено (Савины против Украины, п. 50; Хаазе против Германии, Т 11057/02, § 99, ECHR 2004-III). Один тот факт, что ребенок может быть помещен в более благоприятную для его или ее воспитания среду, сам по себе не оправдывает такую меру, как принудительное отнятие ребенка (Савины против Украины, п. 50; К. А. против Финляндии, N 27751/95, § 92 ECHR 2003-I). Эта мера не может быть оправдана и простой ссылкой на рискованное положение родителей, при котором могут помочь менее радикальные меры, чем разделение семьи, такие как социальное консультирование (Савины против Украины, п. 50, Валлова и Валла против Чешской Республики, N. 23848/04, 26 октября 2006, §§ 73-76; Гавелка и другие против Чешской республики N. 23499/06, 21 июня 2007, § 61).
Важно, что решение о существовании опасности должно основываться на достаточной доказательной базе. В частности, в деле Савины против Украины (п. 56 решения) Суд не признал достаточной доказательной базой для принятия такого решения сведения, полученные исключительно от муниципальных властей, осуществлявших отобрание ребенка у родителей.
При необходимости отобрания ребенка у родителей, государство должно быть заинтересовано в соблюдении прав и свобод граждан (в том числе самих детей), что является, согласно ст. 18 Конституции РФ, смыслом деятельности законодательной и исполнительной власти Российской Федерации, а также и органов местного самоуправления. С учетом изложенного, в интересах государства гарантировать, чтобы соответствующие действия органа опеки и попечительства по отобранию ребенка были (а) основаны на достаточной доказательной базе, не сводящейся к собственным оценкам должностных лиц данного органа и (б) осуществлялись под не-
обходимым дополнительным административным контролем.
С учетом этого, представляется нецелесообразным передавать органам местного самоуправления, исполняющим функции органов опеки и попечительства, полномочия самостоятельно издавать акт, являющийся основанием для немедленного отобрания ребенка у родителей.
Рекомендации
С учетом и на основании вышеприведенного фамилистическо-правового анализа положений законопроекта № 42197-6 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства», могут быть даны
следующие рекомендации Государственной Думе РФ, профильному Комитету Государственной Думы, заинтересованным депутатам Государственной Думы и членам Совета Федерации:
− В связи с тем, что указанный законопроект с большой степенью вероятности приведет к негативным последствиям для института семьи и конкретных семей, к следствиям, противоречащим основополагающим нормами международного и российского права, рекомендуется отклонить указанный законопроект в целом.
В случае невозможности отклонения законопроекта настоятельно рекомендуется обеспечить внесение в него следующих изменений:
− исключить возможность установления социального патроната органами опеки и попечительства при выявлении «обстоятельств, препятствующих нормальному воспитанию и развитию» ребенка, поскольку указанная формулировка является существенным коррупциогенным фактором;
− предусмотреть установление социального патроната исключительно судом и только в случаях, когда судом уже установлены достаточные основания для лишения или ограничения родительских права, однако имеется надежда на сохранение семьи, а оставление ребенка с родителями под контролем органа опеки и попечительства не повлечет явной и непосредственной угрозы его жизни или здоровью;
− исключить возможность для введения дополнительных оснований установления социального патроната законодательством субъектов Российской Федерации;
− включить в понятие социального патроната оказание целевой материальной помощи семьям;
− исключить п. 1 статьи 3 законопроекта с целью сохранить возможность административного контроля за решениями органов местного самоуправления по немедленному отобранию детей у родителей со стороны органов исполнительной власти субъектов РФ.
Наряду с этим, в целях устранения коррупциогенных факторов из норм действующего законодательства рекомендуется также дополнить законопроект следующими положениями:
− в п. 1 ст. 121 Семейного кодекса РФ слова «либо препятствующих их нормальному воспитанию и развитию» исключить;
− в абзаце пятом ст. 1 Федерального закона от 24 июня 1999 года № 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" слова «либо не отвечающей требованиям к его воспитанию или содержанию» исключить;
− в абзаце седьмом ст. 1 Федерального закона от 24 июня 1999 года № 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" слова «и (или) отрицательно влияют на их поведение» исключить.