Борис Иванович Горбачев. Сборник статей о причинах и уроках аварии на ЧАЭС. 1. Анализ причин и реалистический сценарий Чернобыльской аварии. 2. Главная причина Чернобыльской аварии. 3. Тайны чернобыльского суда. 4. Последняя тайна Чернобыльской катастрофы: кто именно сгубил людей и станцию. 5. Чернобыльская авария: небылицы о «ядерном взрыве».

 Борис Иванович Горбачев

Сборник статей о причинах аварии на ЧАЭС

Содержание

1. Анализ причин и реалистический сценарий Чернобыльской аварии.

2. Главная причина Чернобыльской аварии.

3. Тайны чернобыльского суда.

4.  Последняя тайна Чернобыльской катастрофы: кто именно сгубил людей и станцию.

5. Чернобыльская авария: небылицы о "ядерном взрыве". 

Статья 1

Анализ причин и реалистический сценарий Чернобыльской аварии

Окончательный выбор между двумя версиями

Борис Иванович Горбачев, Межотраслевой научно-технический центр "Укрытие" Национальной Академии Наук Украины. 13 января 2003 года. URL:  http://www.nuclearno.com/text.asp?4809  ,  http://www.bible-for-you.org/kraeved/gorbach.htm

1. Причины Чернобыльской аварии. Окончательный выбор между двумя версиями

1.1. Две точки зрения

Различных объяснений причин Чернобыльской аварии много. Уже их набралось свыше 110. А научно разумных всего две. Первая из них появилась в августе 1986 г. /1/ Суть её сводится к тому, что в ночь на 26 апреля 1986 г. персонал 4-го блока ЧАЭС в процессе подготовки и проведения чисто электротехнических испытаний 6 раз грубо нарушил Регламент, т.е. правила безопасной эксплуатации реактора. Причём в шестой раз так грубо, что грубее и не бывает — вывел из его активной зоны не менее 204 управляющих стержней из 211 штатных, т.е. более 96 %. В то время, как Регламент требовал от них: "При снижении оперативного запаса реактивности до 15 стержней реактор должен быть немедленно заглушен" /2, стр. 52/. А до этого они преднамеренно отключили почти все средства аварийной защиты. Тогда, как Регламент требовал от них: "11.1.8. Во всех случаях запрещается вмешиваться в работу защит, автоматики и блокировок, кроме случаев их неисправности…" /2, стр. 81/. В результате этих действий реактор попал в неуправляемое состояние, и в какой-то момент в нём началась неуправляемая цепная реакция, которая закончилась тепловым взрывом реактора. В /1/ также отмечались "небрежность в управлении реакторной установкой", недостаточное понимание "персоналом особенностей протекания технологических процессов в ядерном реакторе" и потерю персоналом "чувства опасности".

Кроме этого, были указаны некоторые особенности конструкции реактора РБМК, которые "помогли" персоналу довести крупную аварию до размеров катастрофы. В частности, "Разработчики реакторной установки не предусмотрели создания защитных систем безопасности, способных предотвратить аварию при имевшем место наборе преднамеренных отключений технических средств защиты и нарушений регламента эксплуатации, так как считали такое сочетание событий невозможным". И с разработчиками нельзя не согласиться, ибо преднамеренно "отключать" и "нарушать" означает рыть себе могилу. Кто же на это пойдёт? И в заключение делается вывод, что "первопричиной аварии явилось крайне маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенных персоналом энергоблока" /1/.

В 1991 г. вторая государственная комиссия, образованная Госатомнадзором и состоящая в основном из эксплуатационщиков, дала другое объяснение причин Чернобыльской аварии /3/. Его суть сводилась к тому, что у реактора 4-го блока имеются некоторые "конструкционные недостатки", которые "помогли" дежурной смене довести реактор до взрыва. В качестве главных из них обычно приводят положительный коэффициент реактивности по пару и наличие длинных (до 1 м) графитовых вытеснителей воды на концах управляющих стержней. Последние поглощают нейтроны хуже, чем вода, поэтому их одновременный ввод в активную зону после нажатия кнопки АЗ-5, вытеснив воду из каналов СУЗ, внёс такую дополнительную положительную реактивность, что оставшиеся 6-8 управляющих стержня уже не смогли её скомпенсировать. В реакторе началась неуправляемая цепная реакция, которая и привела его к тепловому взрыву.

При этом исходным событием аварии считается нажатие кнопки АЗ-5, которое вызвало движение стержней вниз. Вытеснение воды из нижних участков каналов СУЗ привело к возрастанию потока нейтронов в нижней части активной зоны. Локальные тепловые нагрузки на тепловыделяющие сборки достигли величин, превышающих пределы их механической прочности. Разрыв нескольких циркониевых оболочек тепловыделяющих сборок привёл к частичному отрыву верхней защитной плиты реактора от кожуха. Это повлекло массовый разрыв технологических каналов и заклинивание всех стержней СУЗ, которые к этому моменту прошли примерно половину пути до нижних концевиков.

Следовательно, в аварии виноваты учёные и проектировщики, которые создали и спроектировали такой реактор и графитовые вытеснители, а дежурный персонал здесь не причём.

В 1996 г. третья государственная комиссия, в которой тоже тон задавали эксплуатационщики, проанализировав накопленные материалы, подтвердили выводы второй комиссии.

1.2. Равновесие мнений

Шли годы. Обе стороны оставались при своём мнении. В результате сложилось странное положению, когда три официальные государственные комиссии, в состав которых входили авторитетные каждый в своей области люди, изучали, фактически, одни и те же аварийные материалы, а пришли к диаметрально противоположным выводам. Чувствовалось, что там было что-то не то, или в самих материалах, или в работе комиссий. Тем более, что в материалах самих комиссий ряд важных моментов не доказывалось, а просто декларировалось. Наверно, поэтому бесспорно доказать свою правоту не могла ни одна сторона.

Само соотношение вины между персоналом и проектировщиками оставалось невыясненным, в частности, из-за того, что во время испытаний персоналом "регистрировались только те параметры, которые были важны с точки зрения анализа результатов проводимых испытаний" /4/. Так они потом объяснялись. Странное это было объяснение, ибо не была зарегистрирована даже часть основных параметров реактора, которые измеряются всегда и непрерывно. Например, реактивность. "Поэтому процесс развития аварии восстанавливался расчётным путём на математической модели энергоблока с использованием не только распечаток программы ДРЕГ, но и показаний приборов и результатов опроса персонала" /4/.

Столь долгое существование противоречий между учёными и эксплуатационщиками поставило вопрос об объективном изучении всех накопленных за 16 лет материалов, связанных с Чернобыльской аварией. С самого начала представлялось, это надо сделать на принципах, принятых в Национальной академии наук Украины, — любое утверждение должно быть доказанным, а любое действие должно быть естественно объяснено.

При внимательном анализе материалов вышеуказанных комиссий становится очевидным, что при их подготовке явно сказались узковедомственные пристрастия глав этих комиссий, что, в общем-то, естественно. Поэтому автор убеждён, что в Украине действительно объективно и официально разобраться в истинных причинах Чернобыльской аварии реально способна только Национальная академия наук Украины, которая реактор РБМК не придумывала, не проектировала, не строила и не эксплуатировала. И поэтому ни в отношении реактора 4-го блока, ни в отношении его персонала у неё просто нет и быть не может каких-либо узковедомственных пристрастий. А её узковедомственный интерес и прямая служебная обязанность — поиск объективной истины, независимо от того, нравится она или не нравится отдельным чиновникам от украинской атомной энергетики.

Наиболее важные результаты такого анализа излагаются ниже.

1.3. О нажатии кнопки АЗ-5 или сомнения перерастают в подозрения

Было замечено, что когда знакомишься с объёмными материалами Правительственной Комиссии по расследованию причин Чернобыльской аварии (далее — Комиссия) быстро, то возникает ощущение, что она сумела построить довольно стройную и взаимосвязанную картину аварии. Но когда начинаешь читать их медленно и очень внимательно, то в отдельных местах возникает ощущение какой-то недосказанности. Как будто Комиссия что-то недорасследовала или что-то недосказала. Особенно это относится к эпизоду нажатия кнопки АЗ-5.

"В 1 ч 22 мин. 30 сек. оператор на распечатке программы увидел, что оперативный запас реактивности составлял величину, требующую немедленной остановки реактора. Тем не менее, это персонал не остановило, и испытания начались.

В 1 ч 23 мин 04 сек. были закрыты СРК (стопорно-регулирующие клапаны — авт.) ТГ (турбогенератор — авт.) № 8…..Имеющаяся аварийная защита по закрытию СРК…. была заблокирована, чтобы иметь возможность повторить испытание, если первая попытка окажется неудачной….

Через некоторое время началось медленное повышение мощности.

В 1 час 23 мин 40 сек начальник смены блока дал команду нажать кнопку аварийной защиты АЗ-5, по сигналу от которой в активную зону вводятся все регулирующие стержни аварийной защиты. Стержни пошли вниз, однако через несколько секунд раздались удары…."/4/.

Кнопка АЗ-5 — это кнопка аварийного глушения реактора. Её нажимают в самом крайнем случае, когда в реакторе начинает развиваться какой-либо аварийный процесс, остановить который другими средствами нельзя. Но из цитаты ясно видно, что особых причин нажимать кнопку АЗ-5 не было, так как не было отмечено ни одного аварийного процесса.

Сами испытания должны были длиться 4 часа. Как видно из текста, персонал намеревался повторить свои испытания. А это заняло бы ещё 4 часа. То есть, персонал собирался проводить испытания 4 или 8 часов. Но вдруг уже на 36-й секунде испытаний его планы поменялись, и он стал срочно глушить реактор. Напомним, что 70 секунд назад, отчаянно рискуя, он этого не сделал вопреки требованиям Регламента. Практически все авторы отметили эту явную немотивированность нажатия кнопки АЗ-5 /5,6,9/.

Более того, "Из совместного анализа распечаток ДРЕГ и телетайпов, в частности, следует, что сигнал аварийной защиты 5-й категории…АЗ-5 появлялся дважды, причём, первый — в 01 ч. 23 мин 39 с" /7/. Но есть сведения, что кнопка АЗ-5 нажималась три раза /8/. Спрашивается, зачем нажимать её два или три раза, если уже с первого раза "стержни пошли вниз"? И если всё идёт по порядку, то почему персонал проявляет такую нервозность? И у физиков зародились подозрения, что в 01 час 23 мин 40 сек. или чуть раньше что-то очень опасное всё-таки произошло, о чём умолчала Комиссия и сами "экспериментаторы" и что заставило персонал резко поменять свои планы на прямо противоположные. Даже ценою срыва программы электротехнических испытаний со всеми вытекающими для них неприятностями, административными и материальными.

Эти подозрения усилились, когда учёные, изучавшие причины аварии по первичным документам (распечаткам ДРЕГ и осциллограммам), обнаружили отсутствие в них синхронизации во времени. Подозрения ещё больше усилились, когда обнаружилось, что для изучения им подсунули не подлинники документов, а их копии, "на которых отсутствуют отметки времени" /6/. Это сильно смахивало на попытку ввести учёных в заблуждение в отношении истинной хронологии аварийного процесса. И учёные вынуждены были официально отметить, что "наиболее полная информация по хронологии событий имеется лишь…до начала испытаний в 01 час 23 мин 04 сек 26.04.86 г." /6/. А дальше "фактическая информация имеет существенные пробелы…и в хронологии восстановленных событий имеются существенные противоречия" /6/. В переводе с научно-дипломатического языка это означало выражение недоверия представленным копиям.

1.3. О движении управляющих стержней

И больше всего этих противоречий можно, пожалуй, найти в информации о движении управляющих стержней в активную зону реактора после нажатия кнопки АЗ-5. Напомним, что после нажатия кнопки АЗ-5 в активную зону реактора должны были погрузиться все управляющие стержни. Из них 203 стержня от верхних концевиков. Следовательно, к моменту взрыва они должны были погрузиться на одну и ту же глубину, что и должны были отразить стрелки сельсинов на БЩУ-4. А на самом деле картина совсем другая. Для примера процитируем несколько работ.

"Стержни пошли вниз…" и больше ничего /1/.

"01 ч 23 мин: сильные удары, стержни СУЗ остановились, не дойдя до нижних концевиков. Выведен ключ питания муфт". Так записано в оперативном журнале СИУР /9/.

"…около 20 стержней остались в верхнем крайнем положении, а 14-15 стержней погрузились в активную зону не более, чем на 1….2 м…" /16/.

"…вытеснители аварийных стержней СУЗ прошли расстояние 1,2 м и полностью вытеснили столбы воды, расположенные под ними…." /9/.

Поглощающие нейтроны стержни пошли вниз и почти сразу же остановились, углубившись в АЗ на 2-2,5 м вместо положенных 7 м" /6/.

"Изучение конечных положений стержней СУЗ по датчикам сельсинов показало, что около половины стержней остановились на глубине от 3, 5 до 5,5 м" /12/. Спрашивается, а где же остановилась другая половина, ведь после нажатия кнопки АЗ-5 вниз должны пойти все(!) стержни?

Сохранившееся после аварии положение стрелок указателей положения стержней позволяет предположить, что …некоторые из них достигли нижних концевых выключателей (всего 17 стержней, из которых 12 с верхних концевых выключателей)" /7/.

Из приведенных цитат видно, что разные официальные документы описывают процесс движения стержней по-разному. А из устных рассказов персонала следует, что стержни дошли до отметки примерно 3,5 м, а затем остановились. Таким образом, основными доказательствами движения стержней в активную зону являются устные рассказы персонала и положение стрелок сельсинов на БЩУ-4. Других доказательств найти не удалось.

Если бы положение стрелок было документально зафиксировано в момент аварии, тогда на этой основе можно было бы уверенно восстанавливать процесс её протекания. Но, как было выяснено позже, это положение было "зафиксировано по показаниям сельсинов днём 26.04.86" /5/., т.е. через 12-15 часов после аварии. И это очень важно, ибо физикам, работавшим с сельсинами, хорошо известны два их "коварных" свойства. Первое — если сельсины-датчики подвергаются неконтролируемому механическому воздействию, то стрелки сельсинов-приёмников могут занять любое положение. Второе — если с сельсинов снято электропитание, то стрелки сельсинов-приёмников тоже могут со временем занять любое положение. Это не механические часы, которые, разбившись, фиксируют, к примеру, момент падения самолёта.

Поэтому определение глубины ввода стержней в активную зону в момент аварии по положению стрелок сельсинов-приёмников на БЩУ-4 через 12-15 часов после аварии является очень ненадёжным способом, ибо на 4-м блоке на сельсины воздействовали оба фактора. И на это указывают данные работы /7/, согласно которой 12 стержней после нажатия кнопки АЗ-5 и до взрыва прошли путь длиной 7 м от верхних концевиков до нижних. Естественно спросить, как они ухитрились это сделать за 9 секунд, если штатное время такого движения составляет 18-21 секунду/1/? Тут имеют место явно ошибочные показания. И как могли 20 стержней остаться в крайнем верхнем положении, если после нажатия кнопки АЗ-5 в активную зону реактора вводятся все(!) управляющие стержни? Это тоже явно ошибочные показания.

Таким образом, положение стрелок сельсинов-приёмников на БЩУ-4, зафиксированное после аварии, вообще нельзя считать объективным научным доказательством ввода управляющих стержней в активную зону реактора после нажатия кнопки АЗ-5. Что же тогда остаётся из доказательств? Только субъективные показания сильно заинтересованных лиц. Поэтому вопрос о вводе стержней было бы более правильно оставить пока открытым.

1.5. Сейсмический толчок

В 1995 г. в СМИ появилась новая гипотеза, согласно которой. Чернобыльскую аварию вызвало узконаправленное землетрясение силой 3-4 балла, которое произошло в районе ЧАЭС за 16-22 сек до аварии, что и было подтверждено соответствующим пиком на сейсмограмме /10/. Однако эту гипотезу учёные-атомщики сразу отвергли как ненаучную. К тому же они знали от сейсмологов, что землетрясение силой 3-4 бала с эпицентром на севере Киевской области — нонсенс.

Но в 1997 г. вышла серьёзная научная работа /21/, в которой на основании анализа сейсмограмм, полученных сразу на трёх сейсмостанциях, расположенных на расстоянии 100-180 км от ЧАЭС, были получены наиболее точные данные об этом происшествии. Из них следовало, что в 1 час 23 мин. 39 сек (±1 сек) по местному времени в 10 км к востоку от ЧАЭС произошло "слабое сейсмическое событие". Магнитуда MPVA источника, определённая по поверхностным волнам, хорошо согласовывалась по всем трём станциям и составила 2,5. Тротиловый эквивалент его интенсивности составил 10 т. Оценить глубину источника по имевшимся данным оказалось невозможным. Кроме этого, из-за низкого уровня амплитуд на сейсмограмме и одностороннего расположения сейсмостанций относительно эпицентра этого события погрешность определения его географических координат не могла быть выше ±10 км. Поэтому это "слабое сейсмическое событие" вполне могло произойти и в месте расположения ЧАЭС /21/.

Эти результаты заставили учёных более внимательно отнестись к геотектонической гипотезе, так как сейсмические станции, где они были получены, оказались не обычными, а сверхчувствительными, ибо следили за подземными ядерными взрывами во всём мире. И факт сотрясения земли за 10 — 16 сек до официального момента аварии стал неоспоримым аргументом, игнорировать который уже было нельзя.

Но сразу показалось странным, что на этих сейсмограммах отсутствуют пики от взрыва 4-го блока в его официальный момент. Объективно получалось, что сейсмические колебания, которые никто в мире не заметил, станционные приборы зарегистрировали. А вот взрыв 4-го блока, который потряс землю так, что его почувствовали многие, эти же приборы, способные обнаружить взрыв всего 100 т тротила на расстоянии 12 000 км, почему-то не зарегистрировали. А ведь должны были зарегистрировать взрыв с эквивалентной мощностью 10 тонн тротила на расстояния 100-180 км. И это тоже никак не укладывалось в логику.

1.6. Новая версия

Все эти противоречия и многие другие, а также отсутствие ясности в материалах по аварии по ряду вопросов только усилили подозрения учёных, что эксплуатационщики от них что-то скрывают. И со временем в голову стала закрадываться крамольная мысль, а не произошло ли на самом деле всё наоборот? Сначала грохнул двойной взрыв реактора. Над блоком взметнулось светло-фиолетовое пламя высотой 500 м. Всё здание 4-го блока содрогнулось. Бетонные балки заходили ходуном. В помещение пульта управления (БЩУ-4) "ворвалась взрывная волна, насыщенная паром". Потух общий свет. Остались гореть только три лампы, запитанные от аккумуляторов. Персонал на БЩУ-4 не мог этого не заметить. И только после этого, оправившись от первого шока, бросился нажимать свой "стоп-кран" — кнопку АЗ-5. Но уже было поздно. Реактор ушёл в небытие. На всё это могло уйти 10-20-30 секунд после взрыва. Тогда, получается, что аварийный процесс начался не в 1 час 23 мин. 40 сек с нажатия кнопки АЗ-5, а несколько раньше. А это означает, что неуправляемая цепная реакция в реакторе 4-го блока началась до нажатия кнопки АЗ-5.

В таком случае явно противоречащие логике пики сейсмической активности, зарегистрированные сверхчувствительными сейсмостанциями в районе ЧАЭС в 01 час 23 мин 39 с, получают естественное объяснение. Это был сейсмический отклик на взрыв 4-го блока ЧАЭС.

А также получают естественное объяснение и экстренное неоднократное нажатие кнопки АЗ-5 и нервозность персонала в условиях, когда он собирался спокойно работать с реактором, по крайней мере, ещё 4 часа. И наличие пика на сейсмограмме в 1 час 23 мин. 39 сек и его отсутствие в официальный момент аварии. Кроме того такая гипотеза естественно объяснила бы необъяснённые до сих пор события, случившиеся перед самым взрывом, такие, например, как "вибрации", "нарастающий гул", "гидроудары" со стороны ГЦН /10/, "подпрыгивание" двух тысяч 80-килограмовых чушек "сборки 11" в Центральном зале реактора и многое другое /11/.

1.7. Количественные доказательства

Способность новой версии естественно объяснить ряд необъяснённых ранее явлений, безусловно, являются прямыми аргументами в её пользу. Но эти аргументы носят, скорее, качественный характер. А непримиримых оппонентов могут убедить только количественные аргументы. Поэтому воспользуемся методом "доказательство от противного". Предположим, что реактор взорвался "через несколько секунд" после нажатия кнопки АЗ-5 и введения в активную зону реактора графитовых наконечников. Такая схема заведомо предполагает, что до этих действий реактор находился в управляемом состоянии, т.е. его реактивность явно была близка к 0ß. Известно, что ввод сразу всех графитовых наконечников может внести дополнительную положительную реактивность от 0,2ß до 2ß в зависимости от состояния реактора /5/. Тогда при такой последовательности событий суммарная реактивность в какой-то момент могла превысить величину 1ß, когда в реакторе начинается неуправляемая цепная реакция на мгновенных нейтронах, т.е. взрывного типа.

Если всё так и происходило, то проектировщики и учёные должны разделить ответственность за аварию вместе с эксплуатационщиками. Если же реактор взорвался до нажатия кнопки АЗ-5 или в момент её нажатия, когда стержни ещё не дошли до активной зоны, то это означает, что его реактивность уже до этих моментов превышала 1ß. Тогда со всей очевидностью вся вина за аварию ложится только на персонал, который, попросту говоря, упустил контроль над цепной реакцией после 01 ч 22 мин 30 с, когда Регламент требовал от них заглушить реактор. Поэтому вопрос, какой величины была реактивность в момент взрыва, приобрёл принципиальное значение.

Помочь ответить на него определённо позволили бы показания штатного реактиметра ЗРТА-01. Но их не удалось найти в документах. Поэтому этот вопрос решался разными авторами путём математического моделирования, в процессе которого были получены возможные значения полной реактивности, находящиеся в пределах от 4ß до 10ß /12/. Баланс полной реактивности в этих работах складывался, в основном, из эффекта положительного выбега реактивности при движении всех стержней СУЗ в активную зону реактора от верхних концевиков — до +2ß, из парового эффекта реактивности — до +4ß и из эффекта обезвоживания — до +4ß. Эффекты от остальных процессов (кавитация и др.) считались эффектами второго порядка.

Во всех этих работах схема развития аварии начиналась с формирования сигнала аварийной защиты 5-й категории (АЗ-5). Дальше последовал ввод всех управляющих стержней в активную зону реактора, который внёс свой вклад в реактивность до +2ß. Это привело к разгону реактора в нижней части активной зоны, который привёл к разрыву топливных каналов. Дальше сработали паровой и пустотный эффекты, которые, в свою очередь, могли довести полную реактивность до +10ß в последний момент существования реактора. Наши собственные оценки полной реактивности в момент взрыва, проведенные методом аналогий на основании американских экспериментальных данных /13/, дали близкую величину — 6-7ß.

Теперь, если взять наиболее правдоподобную величину реактивности 6ß и вычесть из неё максимально возможные 2ß, вносимые графитовыми наконечниками, то получится, что реактивность перед самым вводом стержней уже составляла 4ß. А такая реактивность сама по себе вполне достаточна для практически мгновенного разрушения реактора. Время жизни реактора при таких величинах реактивности составляет 1-2 сотых долей секунды. Никакой персонал, даже самый отборный, не в состоянии так быстро отреагировать на возникшую угрозу.

Таким образом, и количественные оценки реактивности перед аварией показывают, что неуправляемая цепная реакция началась в реакторе 4-го блока до нажатия кнопки АЗ-5. Поэтому её нажатие не могло быть причиной теплового взрыва реактора. Более того, при вышеописанных обстоятельствах уже вообще не имело значения, когда была нажата эта кнопка — за несколько секунд до взрыва, в момент взрыва или после взрыва.

1.8. А что говорят свидетели?

Во время следствия и суда свидетели, находившиеся в момент аварии на пульте управления, фактически разделились на две группы. Те, кто юридически отвечал за безопасность реактора, говорили, что реактор взорвался после нажатия кнопки АЗ-5. Те, кто юридически не отвечал за безопасность реактора, говорили, что реактор взорвался то ли до, то ли сразу после нажатия кнопки АЗ-5. Естественно, что в своих воспоминаниях и показаниях и те, и другие стремились всячески оправдаться. Поэтому к такого рода материалам следует относиться с некоторой осторожностью, что автор и делает, рассматривая их только как вспомогательные материалы. Тем не менее, сквозь этот словесный поток оправданий довольно хорошо проявляется справедливость наших выводов. Процитируем ниже некоторые из показаний.

"Проводивший эксперимент главный инженер по эксплуатации второй очереди АЭС…..доложил мне, что он, как это обычно делается, для глушения реактора при возникновении любой аварийной ситуации, нажал на кнопку аварийной защитыАЗ-5" /14/.

Эта цитата из воспоминаний Б.В. Рогожкина, работавшего в аварийную ночь начальником смены станции, ясно показывает, что на 4-м блоке сначала возникла "аварийная ситуация", а уж потом персонал стал нажимать на кнопку АЗ-5. А "аварийная ситуация" при тепловом взрыве реактора возникает и проходит очень быстро — в течение секунд. Если она уже возникла, то персонал просто не успевает отреагировать.

"Все события происходили в течение 10-15 секунд. Появилась какая-то вибрация. Гул стремительно нарастал. Мощность реактора сначала упала, а потом стала увеличиваться, не поддаваясь регулированию. Затем — несколько резких хлопков и два "гидроудара". Второй мощнее — со стороны центрального зала реактора. На блочном щите погасло освещение, посыпались плиты подвесного потолка, отключилось всё оборудование" /15/.

Так он же описывает ход самой аварии. Естественно, без привязки к временной шкале. А вот другое описание аварии, данное Н. Поповым.

"…послышался гул совершенно незнакомого характера, очень низкого тона, похожий на стон человека (о подобных эффектах рассказывали обычно очевидцы землетрясений или вулканических извержений). Сильно шатнуло пол и стены, с потолка посыпалась пыль и мелкая крошка, потухло люминесцентное освещение, затем сразу же раздался глухой удар, сопровождавшийся громоподобными раскатами…" /17/.

"И. Киршенбаум, С. Газин, Г. Лысюк, присутствовавшие на пульте управления, показали, что команду глушить реактор они слышали непосредственно перед взрывом или сразу после него" /16/.

"В это время услышал команду Акимова — глушить аппарат. Буквально сразу же раздался сильный грохот со стороны машзала" (Из показаний А.Кухаря) /16/.

Из этих показаний уже следует, что взрыв и нажатие кнопки АЗ-5 практически совпали во времени.

На это важное обстоятельство указывают и объективные данные. Напомним, что первый раз кнопка АЗ-5 нажималась в 01 час 23 мин 39 сек, а второй раз на две секунды позже (данные телетайпов). Анализ сейсмограмм показал, что взрыв на ЧАЭС произошёл в период от 01 час 23 мин 38 сек — 01 час 23 мин 40 сек /21/. Если теперь учесть, что сдвиг временной шкалы телетайпов по отношению временной шкале общесоюзного эталонного времени мог составить ±2 сек /21/, то можно уверенно придти к тому же выводу — взрыв реактора и нажатие кнопки АЗ-5 практически совпали во времени. А это прямо означает, что неуправляемая цепная реакция в реакторе 4-го блока началась на самом деле до первого нажатия кнопки АЗ-5.

Но о каком взрыве идёт речь в показаниях свидетелей, о первом или втором? Ответ на этот вопрос содержится и в сейсмограммах, и в показаниях.

Если из двух слабых взрывов сейсмостанции зарегистрировали только один, то, естественно, считать, что они зарегистрировали более сильный. А таким по показаниям всех свидетелей был именно второй взрыв. Таким образом, можно уверенно принять, что именно второй взрыв произошёл в период от 01 час 23 мин 38 сек — 01 час 23 мин 40 сек.

Этот вывод подтверждается свидетелями следующим эпизодом:

"Оператор реактора Л. Топтунов закричал об аварийном увеличении мощности реактора. Акимов громко крикнул: "Глуши реактор!" и метнулся к пульту управления реактором. Вот эту вторую команду глушить уже слышали все. Было это, видимо, после первого взрыва…." /16/.

Отсюда следует, что к моменту второго нажатия кнопки АЗ-5 первый взрыв уже произошёл. И это очень важно для дальнейшего анализа. Как раз здесь полезно будет провести несложный расчёт времени. Достоверно известно, что первое нажатие кнопки АЗ-5 было сделано в 01 час 23 мин 39 сек, а второе — в 01 час 23 мин 41 сек /12/. Разница во времени между нажатиями составила 2 секунды. А на то, чтобы увидеть аварийные показания прибора, осознать их и закричать "об аварийном увеличении мощности", необходимо затратить не менее 4-5 сек. На то, чтобы выслушать, затем принять решение, отдать команду "Глуши реактор!", метнуться к пульту управления и нажать кнопку АЗ-5,, необходимо затратить ещё не менее 4-5 сек. Итак, мы уже имеем запас в 8-10 секунд перед вторым нажатием кнопки АЗ-5. Напомним, что к этому моменту первый взрыв уже произошёл. То есть, он состоялся ещё раньше и явно до первого нажатия кнопки АЗ-5.

А насколько раньше? Учитывая инертность реакции человека на неожиданно возникшую опасность, измеряемую обычно несколькими и более секундами, набросим на неё ещё 8-10 секунд. И получаем отрезок времени, прошедший между первым и вторым взрывами, равный 16-20 с.

Эта наша оценка в 16 — 20 с подтверждается показаниями сотрудников ЧАЭС Романцева О. А., и Рудыка А. М., рыбачивших в аварийную ночь на берегу пруда-охладителя. В своих показаниях они практически повторяют друг друга. Поэтому приведём здесь показания только одного из них — Романцева О. А. Пожалуй, именно он описал картину взрыва в наибольшей подробности, как она виделась с большого расстояния. В этом, как раз и заключается их большая ценность.

"Я увидел очень хорошо пламя над блоком № 4, которое по форме было похоже на пламя свечи или факел. Оно было очень тёмным, тёмно-фиолетовым, со всеми цветами радуги. Пламя было на уровне среза трубы блока № 4. Оно вроде как пошло назад и раздался второй хлопок, похожий на лопнувший пузырь гейзера. Секунд через 15 — 20 появился другой факел, который был более узким, чем первый, но в 5-6 раз выше. Пламя также медленно выросло, а потом исчезло, как в первый раз. Звук был похож на выстрел из пушки. Гулкий и резкий. Мы поехали" /25/. При этом интересно отметить, что оба свидетеля звука после первого появления пламени не слышали. Это означает, что первый взрыв был очень слабый. Естественное объяснение этому будет дано ниже.

Правда, в показаниях Рудыка А. М. указывается несколько другое время, прошедшее между двумя взрывами, а именно 30 с. Но этот разброс легко понять, если учесть, что оба свидетеля наблюдали картину взрыва без секундомера в руках. Поэтому их личные временные ощущения можно объективно охарактеризовать так — временной интервал между двумя взрывами был довольно заметен и составил время, измеряемое десятками секунд. Кстати, сотрудник ИАЭ им. И. В. Курчатова Василевский В. П., ссылаясь на свидетелей, тоже приходит к выводу, что время, прошедшее между двумя взрывами, составляет 20 с /25/. Более точная оценка количества секунд, прошедших между двумя взрывами, проведена в данной работы выше — 16 -20 с.

Поэтому никак нельзя согласиться с оценками величины этого отрезка времени в 1 — 3 сек, как это делается в /22/. Ибо эти оценки делались на основании только показаний свидетелей, которые в момент аварии находились в различных помещениях ЧАЭС, общую картину взрывов не видели и руководствовались в показаниях лишь своими звуковыми ощущениями.

Хорошо известно, что неуправляемая цепная реакция взрывом заканчивается. Значит, началась она ещё на 10-15 секунд раньше. Тогда получается, что момент её начала лежит в интервале времени от 01 час 23 мин 10 с до 01 час 23 мин 05 с. Как это не удивительно, но именно этот момент времени главный свидетель аварии почему-то счёл необходимым выделить, когда обсуждал вопрос о правильности или неправильности нажатия кнопки АЗ-5 именно в 01 час 23 мин 40 сек (по ДРЕГ): "я тогда не придавал этому никакого значения — взрыв бы произошёл на 36 секунд ранее" /16/. Т.е. в 01 час 23 мин 04 с. Как уже обсуждалось выше, на этот же момент времени ещё в 1986 г. указали учёные ВНИИАЭС как на момент, после которого хронология аварии, восстановленная по представленным им официальным копиям аварийных документов, вызвала у них сомнения. Не слишком ли много совпадений? Такого не бывает просто так. По-видимому, первые признаки аварии ("вибрации" и "гул совершенно незнакомого характера") появились примерно за 36 секунд до первого нажатия кнопки АЗ-5.

Такой вывод подтверждается показаниями начальника предаварийной, вечерней смены 4-го блока Ю. Трегуба, который остался на ночную смену, чтобы помочь при проведении электротехнического эксперимента:

"Начинается эксперимент на выбег.

Отключают турбину от пара и в это время смотрят — сколько будет длиться выбег.

И вот была дана команда….

Мы не знали, как работает оборудование от выбега, поэтому в первые секунды я воспринял…появился какой-то нехороший такой звук…как если бы "Волга" на полном ходу начала тормозить и юзом бы пошла. Такой звук: ду-ду-ду…Переходящий в грохот. Появилась вибрация здания…

БЩУ дрожал. Но не как при землетрясении. Если посчитать до десяти секунд — раздавался рокот, частота колебаний падала. А мощность их росла. Затем прозвучал удар…

Удар этот был не очень. По сравнению с тем, что было потом. Хотя сильный удар. Сотрясло БЩУ. И когда СИУТ крикнул, я заметил, что заработала сигнализация главных предохранительных клапанов. Мелькнуло в уме: "Восемь клапанов…открытое состояние!". Я отскочил, и в это время последовал второй удар. Вот это был очень сильный удар. Посыпалась штукатурка, всё здание заходило…свет потух, потом восстановилось аварийное питание… Все были в шоке…".

Большая ценность этих показаний обусловлена тем, что свидетель, с одной стороны, работал начальником вечерней смены 4-го блока и, следовательно, хорошо знал его реальное состояние и трудности работы на нём, а, с другой стороны, в ночную смену он уже работал просто добровольным помощником и, следовательно, юридически ни за что не отвечал. Поэтому он смог запомнить и наиболее подробно из всех свидетелей воссоздать общую картину аварии.

В этих показаниях обращает на себя внимание слова: "в первые секунды …появился какой-то нехороший такой звук". Отсюда ясно следует, что аварийная ситуация на 4-м блоке, закончившаяся тепловым взрывом реактора, возникла уже "в первые секунды" после начала проведения электротехнических испытаний. А из хронологии аварии известно, что они начались в 01 час 23 мин 04 сек. Если теперь к этому моменту добавить несколько "первых секунд" то получится, что неуправляемая цепная реакция на запаздывающих нейтронах в реакторе 4-го блока началась примерно в 01 час 23 мин 8-10 сек, что довольно хорошо совпадает с нашими оценками этого момента, приведенными выше.

Таким образом, из сопоставления аварийных документов и процитированных выше показаний свидетелей можно сделать вывод, что первый взрыв произошёл примерно в период от 01 час 23 мин 20 сек до 01 час 23 мин 30 сек. Именно он и послужил причиной первого аварийного нажатия кнопки АЗ-5. Напомним, что ни одна официальная комиссия, ни один автор многочисленных версий не смогли дать естественного объяснения этому факту.

Но почему оперативный персонал 4-го блока, не являвшийся новичком в деле и к тому же работавший под руководством опытного зам главного инженера по эксплуатации, всё-таки упустил контроль над цепной реакцией? Воспоминания дают ответ и на этот вопрос.

"Нарушать ОЗР мы не собирались и не нарушали. Нарушение- когда сознательно игнорируется показание, а 26 апреля никто не видел запаса менее 15 стержней……Но, видимо, мы просмотрели…" /16/.

"Почему Акимов задержался с командой на глушение реактора, теперь не выяснишь. В первые дни после аварии мы ещё общались, пока не разбросали по отдельным палатам…" /16/.

Эти признания были написаны непосредственным, можно сказать, главным участником аварийных событий через много лет после аварии, когда никакие неприятности ему уже не грозили ни от правоохранительных органов, ни от бывшего начальства, и он мог писать откровенно. Из них для любого непредвзятого человека становится очевидным, что во взрыве реактора 4-го блока виноват только персонал. Скорее всего, увлёкшись рискованным процессом поддержания мощности реактора, попавшего в режим самоотравления по его же вине, на уровне 200 МВТ, оперативный персонал сначала "просмотрел" недопустимо опасный вывод управляющих стержней из активной зоны реактора в запрещённом Регламентом количестве, а затем "задержался" с нажатием кнопки АЗ-5. Это и есть непосредственная техническая причина Чернобыльской аварии. А всё остальное — дезинформация от лукавого.

И на этом пора заканчивать все эти надуманные споры о том, кто виноват в Чернобыльской аварии, и сваливать всё на науку, как это очень любят делать эксплуатационщики. Учёные были правы ещё в 1986 г.

1.9. Об адекватности распечаток ДРЕГ

Можно возразить, что предлагаемая автором версия причин Чернобыльской аварии противоречит официальной её хронологии, основанной на распечатках ДРЕГ и приводимой, например, в /12/. И автор с этим согласен — действительно противоречит. Но если внимательно проанализировать эти распечатки, то легко заметить, что сама эта хронология после 01 часа 23 мин 41 сек не подтверждается другими аварийными документами, противоречит показаниям очевидцев и, главное, противоречит физике реакторов. И первыми на эти противоречия обратили внимание специалисты ВНИИАЭС ещё в 1986 г., о чём уже упоминалось выше /5, 6/.

Например, официальная хронология, основанная на распечатках ДРЕГ, описывает процесс аварии в следующей последовательности /12/:

01 час 23 мин 39 сек (по телетайпу) — Зарегистрирован сигнал АЗ-5. Стержни АЗ и РР начали движение в активную зону.

01 час 23 мин 40 сек (по ДРЕГ) — то же самое.

01 час 23 мин 41 сек (по телетайпу) — Зарегистрирован сигнал аварийной защиты.

01 час 23 мин 43 сек (по ДРЕГ) — По всем боковым ионизационным камерам (БИК) появились сигналы по периоду разгона (АЗС) и по превышению мощности (АЗМ).

01 час 23 мин 45 сек (по ДРЕГ) — Снижение с 28000 м³/ч до 18000 м³/ч расходов ГЦН, не участвующих в выбеге, и недостоверные показания расходов ГЦН, участвующих в выбеге…

01 час 23 мин 48 сек (по ДРЕГ) — Восстановление расходов ГЦН, не участвующих в выбеге, до 29000м³/ч. Дальнейший рост давления в БС (левая половина — 75,2 кг/см², правая — 88,2 кг/см²) и уровня БС. Срабатывание быстродействующих редукционных устройств сброса пара в конденсатор турбины..

01 час 23 мин 49 сек — Сигнал аварийной защиты "повышение давления в реакторном пространстве".

В то время как свидетельские показания, например, Лысюка Г.В. говорят о другой последовательности аварийных событий:

"…меня что-то отвлекло. Наверно, это был крик Топтунова: "Мощность реактора растёт с аварийной скоростью!". Не уверен в точности этой фразы, но смысл запомнился именно такой. Акимов быстрым резким движением подскочил к пульту, сорвал крышку и нажал кнопку "АЗ-5"…" /22/.

Аналогичную последовательность аварийных событий, уже процитированную выше, описывает и главный свидетель аварии /16/.

При сравнении этих документов обращает на себя внимание следующее противоречие. Из официальной хронологии следует, что аварийный рост мощности начался через 3 секунды после первого нажатия кнопки АЗ-5. А свидетельские показания дают обратную картину, что сначала начался аварийный рост мощности реактора и лишь затем, через сколько-то секунд была нажата кнопка АЗ-5. Оценка же количества этих секунд, проведенная выше, показала, что отрезок времени между этими событиями мог составит от 10 до 20 секунд.

Физике же реакторов распечатки ДРЕГ противоречат прямо. Выше уже упоминалось, что время жизни реактора при реактивности свыше 4ß составляет сотые доли секунды. А по распечаткам получается, что с момента аварийного роста мощности прошло целых 6 (!) секунд, прежде чем начали только разрываться технологические каналы.

Тем не менее, подавляющее большинство авторов почему-то полностью пренебрегают этими обстоятельствами и принимают распечатки ДРЕГ за документ, адекватно отражающий процесс аварии. Однако, как показано выше, на самом деле это не так. Причём, это обстоятельство давно и хорошо известно персоналу ЧАЭС, ибо программа ДРЕГ на 4-м блоке ЧАЭС "была: реализована как фоновая задача, прерываемая всеми другими функциями" /22/. Следовательно, "…время события в ДРЕГ не есть истинное время его проявления, а лишь время занесения сигнала о событии в буфер (для последующей записи на магнитную ленту)" /22/. Другими словами, указанные события могли происходить, но в другое, более раннее время.

Это важнейшее обстоятельство 15 лет скрывалось от учёных. В результате десятки специалистов впустую угробили уйму времени и средств на выяснение физических процессов, которые могли привести к такой масштабной аварии, опираясь на противоречивые, неадекватные распечатки ДРЕГ и показания свидетелей, юридически отвечавших за безопасность реактора и уже поэтому сильно лично заинтересованных в распространении версии — "реактор взорвался после нажатия кнопки АЗ-5". При этом, почему-то систематически не обращалось внимания на показания другой группы свидетелей, юридически не нёсших ответственности за безопасность реактора и, следовательно, более склонных к объективности. И это важнейшее, недавно открывшееся обстоятельство дополнительно подтверждает выводы, сделанные в данной работе.

1.10. Выводы "компетентных органов"

Сразу после Чернобыльской аварии для расследования её обстоятельств и причин было организовано пять комиссий и групп. Первая группа специалистов входила в состав Правительственной комиссии, которую возглавлял Б. Щербина. Вторая — комиссия учёных и специалистов при Правительственной комиссии, возглавляемая А. Мешковым и Г. Шашариным. Третья — следственная группа прокуратуры. Четвёртая — группа специалистов Минэнерго, возглавляемая Г Шашариным. Пятая — комиссия эксплуатационщиков ЧАЭС, которая была вскоре ликвидирована распоряжением председателя Правительственной комиссии.

Каждая из них собирала информацию независимо от другой. Поэтому в их архивах образовалась некая разрозненность и неполнота в аварийных документах. По-видимому, это обусловило несколько декларативный характер ряда важных моментов в описании процесса аварии в подготовленных ими документах. Это хорошо просматривается при внимательном чтении, например, официального доклада Советского правительства в МАГАТЭ в августе 1986 г. Позднее в 1991, 1995 и 2000 гг. различными инстанциями были образованы дополнительные комиссии по расследованию причин Чернобыльской аварии (см. выше). Однако этот недостаток остался неизменным и в подготовленных ими материалах.

Мало известно, что сразу после Чернобыльской аварии для выяснения её причин работала шестая следственная группа, образованная "компетентными органами". Не привлекая к своей работе большого общественного внимания, она провела своё самостоятельное расследование обстоятельств и причин Чернобыльской аварии, опираясь на свои уникальные информационные возможности. По свежим следам в течение первых пяти дней были опрошены и проведены допросы 48 человек, а также сделаны фотокопии многих аварийных документов. В те времена, как известно, "компетентные органы" уважали даже бандиты, ну, а нормальные сотрудники ЧАЭС тем более не стали бы им врать. Поэтому выводы "органов" представляли чрезвычайный интерес для учёных.

Однако с этими выводами, шедшими под грифом "совершенно секретно", был ознакомлен очень узкий круг лиц. Лишь недавно СБУ решило рассекретить часть своих чернобыльских материалов, хранившихся в архивах. И хотя эти материалы официально уже не являются секретными, они по-прежнему остаются практически недоступными для широкого круга исследователей. Тем не менее, благодаря своей настойчивости автору удалось с ними подробно познакомиться.

Оказалось, что предварительные выводы были сделаны уже к 4-му мая 1986 г., а окончательные к 11 мая того же года. Для краткости приведём только две цитаты из этих уникальных документов, непосредственно относящихся к теме данной статьи.

"…общей причиной аварии явилась низкая культура работников АЭС. Речь идёт не о квалификации, а о культуре работы, внутренней дисциплине и чувстве ответственности" (документ № 29 от 7 мая 1986 г) /24/.

"Взрыв произошёл вследствие ряда грубых нарушений правил работы, технологии и несоблюдения режима безопасности при работе реактора 4-го блока АЭС" (документ № 31 от 11 мая 1986 г) /24/.

Это был окончательный вывод "компетентных органов". Больше к этому вопросу они не возвращались.

Как видно, их вывод практически полностью совпадает с выводами этой статьи. Но есть "небольшая" разница. В Национальной академии наук Украины к ним пришли только через 15 лет после аварии, образно выражаясь, сквозь густой туман дезинформации со стороны заинтересованных лиц. А "компетентные органы" истинные причины Чернобыльской аварии окончательно установили всего за две недели.

2. Сценарий аварии

2.1. Исходное событие

Новая версия позволила обосновать наиболее естественный сценарий аварии. В настоящий момент он представляется таким. В 00 часов 28 мин 26.04.86 г., переходя в режим электротехнических испытаний, персонал на БЩУ-4 допустил ошибку при переключении управления с системы локального автоматического регулирования (ЛАР) на систему автоматического регулирования мощности основного диапазона (АР). Из-за этого тепловая мощность реактора упала ниже 30 Мвт, а нейтронная мощность упала до ноля и оставалась таковой в течение 5 минут, судя по показаниям самописца нейтронной мощности /5/. В реакторе автоматически начался процесс самоотравления короткоживущими продуктами деления. Сам по себе этот процесс никакой ядерной угрозы не представлял. Даже, наоборот, по мере его развития способность реактора поддерживать цепную реакцию уменьшается вплоть до полной его остановки независимо от воли операторов. Во всём мире в таких случаях реактор просто глушат, затем сутки-двое выжидают, пока реактор не восстановит свою работоспособность. А затем запускают его снова. Процедура эта считается рядовой, и никаких трудностей для опытного персонала 4-го блока не представляла.

Но на реакторах АЭС эта процедура весьма хлопотная и занимает много времени. А в нашем случае она ещё срывала выполнение программы электротехнических испытаний со всеми вытекающими неприятностями. И тогда, стремясь "быстрее закончить испытания", как потом объяснялся персонал, они стали постепенно выводить из активной зоны реактора управляющие стержни. Такой вывод должен был компенсировать снижение мощности реактора из-за процессов самоотравления. Эта процедура на реакторах АЭС тоже обычная и ядерную угрозу представляет только в том случае, если вывести их слишком много для данного состояния реактора. Когда количество оставшихся стержней достигло 15, оперативный персонал должен был реактор заглушить. Это было его прямой служебной обязанностью. Но он этого не сделал.

Кстати, первый раз такое нарушение случилось в 7 часов 10 мин 25 апреля 1986 г., т.е. чуть ли не за сутки до аварии, и продолжалось примерно до 14 часов (см. рис. 1). Интересно отметить, что в течение этого времени поменялись смены оперативного персонала, поменялись начальники смены 4-го блока, поменялись начальники смены станции и другое станционное начальство и, как это не странно, никто из них не поднял тревоги, как будто всё было в порядке, хотя реактор уже находился на грани взрыва.. Невольно напрашивается вывод, что нарушения такого типа, по-видимому, были обычным явлением не только у 5-й смены 4-го блока.

Этот вывод подтверждают и показания И.И. Казачкова, работавшего 25 апреля 1986 г. начальником дневной смены 4-го блока: "Я так скажу: у нас неоднократно было менее допустимого количества стержней — и ничего…", "…никто из нас не представлял, что это чревато ядерной аварией. Мы знали, что делать этого нельзя, но не думали…" /18/. Образно выражаясь, реактор долго "сопротивлялся" столь вольному обращению с ним, но персонал всё-таки сумел его "изнасиловать" и довести до взрыва.

Второй раз это случилось уже 26 апреля 1986 г. вскоре после полуночи. Но по какой-то причине персонал не стал глушить реактор, а продолжал выводить стержни. В результате в 01 час 22 мин 30 сек. в активной зоне оставалось 6-8 управляющих стержней. Но и это персонал не остановило, и он приступил к электротехническим испытаниям. При этом можно уверенно предположить, что персонал продолжал вывод стержней до самого момента взрыва. На это указывает фраза "началось медленное повышение мощности" /1/ и экспериментальная кривая изменения мощности реактора в зависимости от времени /12/ (см. рис. 2).

Во всём мире никто так не работает, ибо нет технических средств безопасного управления реактором, находящимся в процессе самоотравления. Не было их и у персонала 4-го блока. Конечно, никто из них не хотел взрывать реактор. Поэтому вывод стержней свыше разрешённых 15-ти мог осуществляться только на основе интуиции. С профессиональной точки зрения это уже была авантюра в чистом её виде. Почему они на неё пошли? Это отдельный вопрос.

В какой-то момент между 01 час 22 мин 30 сек и 01 час 23 мин 40 сек интуиция персоналу, по-видимому, изменила, и из активной зоны реактора оказалось выведено избыточное количество стержней. Реактор перешёл в режим поддержания цепной реакции на мгновенных нейтронах. Ещё не созданы и вряд ли когда будут созданы технические средства управления реакторами в таком режиме. Поэтому в течение сотых долей секунды тепловыделение в реакторе возросла в 1500 — 2000 раз /5,6/, ядерное топливо нагрелось до температуры 2500-3000 градусов /23/, а далее начался процесс, который называется тепловым взрывом реактора. Его последствия сделали ЧАЭС "знаменитой" на весь мир.

Поэтому событием, инициировавшим неуправляемую цепную реакцию, было бы более правильно считать избыточный вывод стержней из активной зоны реактора. Как это произошло в остальных ядерных авариях, закончившихся тепловым взрывом реактора, в 1961 г. и в 1985 г. А уже после разрыва каналов полная реактивность могла возрасти за счёт парового и пустотного эффектов. Для оценки индивидуального вклада каждого из этих процессов необходимо детальное моделирование самой сложной и наименее разработанной, второй фазы аварии.

Предлагаемая автором схема развития Чернобыльской аварии представляется более убедительной и более естественной, чем ввод всех стержней в активную зону реактора после запоздалого нажатия кнопки АЗ-5. Ибо количественный эффект последнего у разных авторов имеет довольно большой разброс от достаточно больших 2ß до пренебрежимо малых 0,2ß. А какой из них реализовался при аварии и реализовался ли вообще, неизвестно. Кроме того, "в результате исследований различных коллективов специалистов… стало ясно, что одного ввода положительной реактивности только стержнями СУЗ с учётом всех обратных связей, воздействующих на паросодержание, недостаточно для воспроизведения такого всплеска мощности, начало которого зарегистрировано системой централизованного контроля СЦК СКАЛА IV энергоблока ЧАЭС" /7/ (см. рис. 1).

В то же время давно известно, что вывод управляющих стержней из активной зоны реактора сам по себе может дать гораздо больший выбег реактивности — более 4ß /13/. Это, во-первых. А, во-вторых, научно ещё не доказано, что стержни вообще входили в активную зону. Из новой же версии следует, что они и не могли туда войти, ибо в момент нажатия кнопки АЗ-5 уже не существовало ни стержней, ни активной зоны.

Таким образом, версия эксплуатационщиков, выдержав проверку аргументами качественного характера, не выдержала количественной проверки и её можно сдавать в архив. А версия учёных после небольшой поправки получила дополнительные количественные подтверждения.

2.2. "Первый взрыв"

Неуправляемая цепная реакция в реакторе 4-го блока началась в некоторой, не очень большой части активной зоны и вызвала местный перегрев охлаждающей воды. Скорее всего, она началась в юго-восточном квадранте активной зоны на высоте от 1,5 до 2,5 м от основания реактора /23/. Когда давление пароводяной смеси превысило пределы прочности циркониевых труб технологических каналов, они разорвались. Изрядно перегретая вода почти мгновенно превратилась в пар довольно высокого давления. Этот пар, расширяясь, подтолкнул массивную 2500-тонную крышку реактора вверх. Для этого, как оказалось вполне достаточно разрыва всего нескольких технологических каналов. На этом закончилась начальная стадия разрушения реактора и началась основная.

Двигаясь вверх, крышка последовательно, как в домино, разорвала остальную часть технологических каналов. Многие тонны перегретой воды почти мгновенно превратились в пар, и сила его давления уже довольно легко подкинула "крышку" на высоту 10-14 метров. В образовавшееся жерло ринулась смесь пара, обломков графитовой кладки, ядерного топлива, технологических каналов и других конструкционных элементов активной зоны реактора. Крышка реактора развернулась в воздухе и упала обратно ребром, раздавив верхнюю часть активной зоны и вызвав дополнительный выброс радиоактивных веществ в атмосферу. Ударом от этого падения можно объяснить двойной характер "первого взрыва".

Таким образом, с точки зрения физики "первый взрыв" собственно не был взрывом, как физическим явлением, а представлял собой процесс разрушения активной зоны реактора перегретым паром. Поэтому сотрудники ЧАЭС, рыбачившие в аварийную ночь на берегу пруда-охладителя, не услышали звука после него. Именно поэтому сейсмические приборы на трёх сверхчувствительных сейсмостанциях с расстояния 100 — 180 км смогли зарегистрировать только второй взрыв.

2.3. "Второй взрыв"

Параллельно с этими механическими процессами в активной зоне реактора начались различные химические реакции. Из них особый интерес вызывает экзотермическая пароциркониевая реакция. Она начинается при 900 °С и бурно проходит уже при 1100 °С. Её возможная роль более подробно изучалась в работе /19/, в которой было показано, что в условиях аварии в активной зоне реактора 4-го блока только за счёт этой реакции в течение 3 сек могло образоваться до 5 000. куб. метров водорода.

Когда верхняя "крышка" взлетала в воздух, в центральный зал из шахты реактора вырвалась эта масса водорода. Перемешавшись с воздухом центрального зала, водород образовал детонационную воздушно-водородную смесь, которая затем взорвалась, скорее всего, от случайной искры или раскалённого графита. Сам взрыв, судя по характеру разрушений центрального зала, носил бризантный и объёмный характер, аналогичный взрыву известной "вакуумной бомбы" /19/. Именно он и разнёс вдребезги крышу, центральный зал и другие помещения 4-го блока.

После этих взрывов в подреакторных помещениях начался процесс образования лавообразных топливосодержащих материалов. Но это уникальное явление является уже следствием аварии и здесь не рассматривается.

3. Основные выводы

1. Первопричиной Чернобыльской аварии стали непрофессиональные действия персонала 5-й смены 4-го блока ЧАЭС, который, скорее всего, увлёкшись рискованным процессом поддержания мощности реактора, попавшего в режим самоотравления по вине персонала же, на уровне 200 МВт, сначала "просмотрел" недопустимо опасный и запрещённый регламентом вывод управляющих стержней из активной зоны реактора, а затем "задержался" с нажатием кнопки аварийного глушения реактора АЗ-5. В результате в реакторе началась неуправляемая цепная реакция, которая закончилась его тепловым взрывом.

2. Ввод графитовых вытеснителей управляющих стержней в активную зону реактора не мог быть причиной Чернобыльской аварии, так как в момент первого нажатия кнопки АЗ-5 в 01 час 23 мин. 39 сек. уже не существовало ни управляющих стержней, ни активной зоны.

3. Причиной первого нажатия кнопки АЗ-5 послужил "первый взрыв" реактора 4-го блока, который произошёл примерно в период от 01 час 23 мин. 20 сек. до 01 час 23 мин. 30 сек. и разрушил активную зону реактора.

4. Второе нажатие кнопки АЗ-5 произошло в 01 час 23 мин. 41 сек. и практически совпало во времени со вторым, уже настоящим взрывом воздушно-водородной смеси, который полностью разрушил здание реакторного отделения 4-го блока.

5. Официальная хронология Чернобыльской аварии, основанная на распечатках ДРЕГ, неадекватно описывает процесс аварии после 01 час 23 мин. 41 сек. Первыми на эти противоречия обратили внимание специалисты ВНИИАЭС. Возникает необходимость её официального пересмотра с учётом недавно открывшихся новых обстоятельств.

В заключение автор считает своим приятным долгом выразить глубокую благодарность члену-корреспонденту НАНУ А. А. Ключникову, доктору физико-математических наук А. А. Боровому, доктору физико-математических наук Е. В. Бурлакову, доктору технических наук Э. М. Пазухину и кандидату технических наук В. Н. Щербину за критическое, но доброжелательное обсуждение полученных результатов и моральную поддержку.

Автор также считает своим особо приятным долгом выразить глубокую благодарность генералу СБУ Ю. В. Петрову за предоставленную возможность подробно ознакомиться с частью архивных материалов СБУ, связанных с Чернобыльской аварией, и за устные комментарии к ним. Они окончательно убедили автора в том, что "компетентные органы" являются органами действительно компетентными.

Литература

1. Авария на Чернобыльской АЭС и её последствия: Информация ГК АЭ СССР, подготовленная для совещания в МАГАТЭ (Вена, 25-29 августа 1986 г.).

2. Типовой технологический регламент по эксплуатации блоков АЭС с ректором РБМК-1000. НИКИЭТ. Отчёт № 33/262982 от 28.09.1982 г.

3. О причинах и обстоятельствах аварии на 4 блоке ЧАЭС 26 апреля 1986 г. Доклад ГПАН СССР, Москва, 1991.

4. Информация об аварии на Чернобыльской АЭС и её последствиях, подготовленная для МАГАТЭ. Атомная Энергия, т. 61, вып. 5, ноябрь 1986.

5. Отчёт ИРЭП. Арх. № 1236 от 27.02.97.

6. Отчёт ИРЭП. Арх. № 1235 от 27.02.97.

7. Новосельский О.Ю., Подлазов Л.Н., Черкашов Ю.М Чернобыльская авария. Исходные данные для анализа. РНЦ "КИ", ВАНТ, сер. Физика ядерных реакторов, вып. 1, 1994.

8. Медведев Т. Чернобыльская тетрадь. Новый мир, № 6, 1989.

9. Доклад Правительственной комиссии "Причины и обстоятельства аварии 26 апреля 1986 г. на блоке 4 Чернобыльской АЭС. Действия по управлению аварией и ослаблению её последствий" (Обобщение выводов и результатов работ международных и отечественных учреждений и организаций) под рук. Смышляева А. Е. Держкоматомнагляд України. Рег. № 995Б1.

10. Например, "Новая газета", № 3 (105), октябрь 1995 г.

11. Хронология процесса развития последствий аварии на 4-м блоке ЧАЭС и действия персонала по их ликвидации. Отчёт ИЯИ АН УССР, 1990 и Свидетельства очевидцев. Приложение к отчёту.

12. См., например, A. A. Abagyan, E.O. Adamov, E.V.Burlakov et. al. "Chernobyl accident causes: overview of studies over the decade", IAEA International conferens "One decade after Chernobyl: nuclear safety aspects", Vienna, april 1-3, 1996, IAEA-J4-TC972, , p.46-65.

13. Мак-Каллех, Милле, Теллер. Безопасность ядерных реакторов//Мат-лы Междунар. конф. по мирному использованию атомной энергии, состоявшейся 8-20 августа 1955 г. Т.13. М.: Изд-во иностр. лит., 1958

14. Интервью Б.В. Рогожкина в газете "Киевские Ведомости", 14 мая 2001 г.

15. О. Гусев. "У заграв_ чорнобильських блискавиць", т. 4, Київ, вид. "Варта", 1998.

16. А.С. Дятлов. Чернобыль. Как это было. ООО Издательство "Научтехлитиздат", Москва. 2000.

17. Н. Попов. "Страницы Чернобыльской трагедии". Статья в газете "Вестник Чернобыля" № 21 (1173), 26.05.01.

18. Ю. Щербак. "Чернобыль", Москва, 1987.

19. Э.М. Пазухин. "Взрыв водородно-воздушной смеси как возможная причина разрушения центрального зала 4-го блока Чернобыльской АЭС во время аварии 26 апреля 1986 г.", Радиохимия, т. 39, вып. 4, 1997.

20. "Анализ текущей безопасности объекта "Укрытие" и прогнозные оценки развития ситуации". Отчёт МНТЦ "Укрытие", рег. № 3836 от 25.12.2001. Под научным руководством доктора физ.-мат. наук А.А.Борового. Чернобыль, 2001.

21. В.Н.Страхов, В.И.Старостенко, О.М.Харитонов и др. "Сейсмические явления в районе Чернобыльской АЭС". Геофизический журнал, т. 19, № 3, 1997.

22. Карпан Н.В. Хронология аварии на 4-м блоке ЧАЭС. Аналитический отчёт, Д. № 17-2001, Киев, 2001.

23. В.А.Кашпаров, Ю.А.Иванов, В.П.Процак и др. "Оценка максимальной эффективной температуры и времени неизотермического отжига чернобыльских топливных частиц во время аварии". Радиохимия, т.39, вып. 1, 1997 г.

24. "З арх_в_в ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ", Спецвипуск № 1, 2001 г. Видавництво "Сфера".

25. Анал_з авар_ї на четвертому блоц_ ЧАЕС. Зв_т. Част. 1. Обставини авар_ї. Шифр 20/6н-2000. НВП "РОСА". Київ. 2001.

Рис. 1. Мощность (N_p) и оперативный запас реактивности (Rоп) реактора 4-го блока на отрезке времени от 25.04.1986 до официального момента аварии 26.04.1986 /12/. Овалом выделен предаварийный и аварийный отрезки времени.

Рис. 2. Изменение мощности (N_p) реактора 4-го блока на отрезке времени от 23 час 00мин 25.04.1986 до официального момента аварии 26.04.1986 (увеличенный участок графика, обведённого овалом на рис. 1). Обращаете на себя внимание постоянный рост мощности реактора вплоть до самого взрыва.

Аннотация

На основе анализа старых и новых данных разработана реалистическая версия причин Чернобыльской аварии. В отличие от более ранних официальных версий новая версия даёт естественное объяснение собственно аварийному процессу и многим обстоятельствам, предшествовавшим моменту аварии, которые до сих пор не нашли естественного объяснения. Согласно этой версии оперативный персонал 4-го блока стал нажимать кнопку аварийной защиты АЗ-5 после первого взрыва, который произошёл в активной зоне реактора. А пик сейсмической активности, зарегистрированный в 01 час 23 мин 39 с (± 1 с) тремя сейсмическими станциями, расположенными в 100 — 180 км от ЧАЭС, является сейсмическим откликом на второй взрыв, который был гораздо мощнее первого.

Abstract

On the basis of analysis of old and new data, a realistic version regarding the causes of the Chernobyl accident was developed. In contrast to the previous official versions, this version gives a reasonable explanation to the accident process itself and the various circumstances around the moment of the accident that have not been properly explained up to now. According to this version, the personnel of the Unit-4 rushed to push the emergency shutdown button, AZ-5 after the first explosion occurred in the reactor core, and the seismic impact by the second explosion, which was more intensive than the first one, was registered at three seismic stations located 100 — 180 km from the CHNPP at 01 h 23 min 39 s (± 1 s).

Статья 2

Главная причина Чернобыльской аварии

Дополненный материал о главной причине Чернобыльской аварии

 Борис Горбачёв.  Межотраслевой научно-технический центр "Укрытие" Национальной Академии Наук Украины. 3 июля 2003 года.

Прошло 17 лет с тех пор, как персонал 4-го блока ЧАЭС сначала "просмотрел" начало неуправляемой цепной реакции в реакторе, а затем "задержался" с вводом аварийной защиты. В результате на ЧАЭС произошла самая крупная в мире ядерная авария, последствия которой расхлёбываются до сих пор. Но это была непосредственная, чисто техническая причина аварии, которая, как оказалась, явилась прямым следствием её главной причины, носившей уже не технический, а политический характер. Без неё Чернобыльская авария просто не состоялась бы. Но этого никак не замечают или не хотят замечать многие выходцы из Минэнерго, особенно из её номенклатуры.

АЭС и реактор РБМК

При принятии программы по развитию атомной энергетики в СССР в 60-е годы на уровне правительства и высших парторганов было принято решение о выдвижении в густонаселённые области АЭС, конструкция которых не предусматривала возведения над их реакторами сверхпрочного герметичного "колпака" или по научному "контаймента". Тип реактора при этом не играл большой роли. Такими "колпаками" в обязательном порядке оборудуются реакторы всех АЭС Запада, а теперь и Востока. Это требование там стало обязательным после того, как в 1961 г. по вине персонала взорвался один исследовательский реактор, а также из-за угроз терроризма, с которыми западные страны столкнулись примерно в это же время. Напомним, что в СССР в те годы ни первой, ни второй проблем не существовало и в помине.

Конечно, возведение таких "колпаков" примерно в полтора-два раза увеличивало стоимость строительства и, соответственно, электроэнергии. Зато оно кардинально решало сразу две важнейшие задачи безопасности. Во-первых, эти "колпаки" удерживали внутри себя все опасные радиоактивные вещества и не выпускали их наружу в случае случайного или преднамеренного взрыва реактора. А, во-вторых, физически защищали реактор от силовых внешних воздействий. Например, от атаки террористов, случайного падения тяжёлых самолётов, от взрывов обычных бомб, падения не очень крупных метеоритов и т.п. После возведения таких "колпаков" АЭС перестали быть "интересными" для террористов. Конечно, при ядерной войне никакой "колпак" реактор не спасал, но в этом случае его наличие уже не имело большого значения.

На Западе АЭС оснащали реакторами только водо-водяного типа. В СССР же было решено оснащать свои АЭС реакторами двух типов — водо-водяными (ВВЭР-1000) и уран-графитовыми (РБМК-1000). Этот последний тип реактора был выбран по ряду его преимуществ перед водо-водяными реакторами. Во-первых, в СССР к тому времени имелась готовая производственная база, был накоплен огромный опыт и полностью отработана технология по созданию уран-графитовых реакторов в атомной промышленности. Во-вторых, АЭС на реакторах типа РБМК, в принципе, могла иметь неограниченную мощность в одном блоке. При этом, естественно, усложнялось управление им. В-третьих, замена отработанного ядерного топлива на свежее могла проводиться без остановки реактора и, следовательно, без прекращения выработки электроэнергии. В конечном итоге эти и другие преимущества делали электроэнергию АЭС на реакторах типа РБМК примерно на одну треть дешевле, чем на реакторах типа ВВЭР, что делало их более привлекательными и с экономической точки зрения.

Но, как говорит старинная английская поговорка, "всякое преимущество имеет свои недостатки". Все вышеуказанные преимущества АЭС на реакторах типа РБМК-1000 делало их более сложными в эксплуатации, более чувствительными к соблюдению технологической культуры, а также предъявляли повышенные требования к уровню профессиональной подготовки эксплуатационного персонала, строгому соблюдению правил безопасной эксплуатации. Другими словами, они не допускали "вольного обращения". Последние требования становились главными, если строить такие АЭС в густонаселённых областях и без "колпаков".

Понимая это, группа руководителей Министерства среднего машиностроения, которую возглавлял заместитель министра, в своё время официально предложила развивать атомную энергетику по принципу атомных энергополисов. Другими словами, они предложили строить АЭС группами в малозаселённых местностях вместе с городками обслуживающего персонала, а выработанную электроэнергию подавать в густонаселённые районы по сверхвысоковольтным линиям передач. Такая организация атомной энергетики, подобная организации атомной промышленности, позволила бы обеспечить высокий профессионализм персонала, а в случае непредвиденной аварии потери государства и населения были бы минимальными.

Однако в дискуссиях на уровне правительства и высших партийных органов одержали верх оппоненты, аргументы которых опирались, в основном, на высокую безопасность реакторов АЭС и относительно более дорогую электроэнергию атомных энергополисов. И все АЭС стали строить без "колпаков" в густонаселённых районах, чтобы приблизить источник электроэнергии к потребителю и тем самым заметно удешевить её себестоимость. Это политическое решение не стало причиной Чернобыльской аварии, но оно обусловило её катастрофические последствия.

Главная причина или "кадры решают всё"

Фундаментальной причиной, приведшей к Чернобыльской аварии, стало другое политическое решение. А именно, решение о передаче почти всех АЭС из ведения Министерства среднего машиностроения в ведение Министерства энергетики. Кто предложил это идиотское решение — неизвестно. Но в результате атомная энергетика целой страны оказалась, фактически, оторванной от своей сырьевой базы, производственной базы, кадровой базы, от накопленного десятилетиями производственного опыта работы на ядерно-опасных предприятиях, а руководство АЭС из рук профессионалов-атомщиков перешло в руки, по существу, случайных для атомной отрасли людей.

С тех пор вся наша атомная энергетика и начала дрейфовать к крупнейшей в мире ядерной аварии. На это прямо указывает хорошо известный атомщикам систематический рост числа аварий на АЭС, иногда с человеческими жертвами, не всегда связанными с переоблучением. Поэтому авария типа Чернобыльской рано или поздно случилась бы. Если не на ЧАЭС, так где-нибудь ещё.

Технология получения электроэнергии за счёт энергии ядер урана относится к числу технологий Hi-Tech, т.е. к числу "высоких технологий". Общеизвестно, что одной из основных составляющих таких технологий является высокая культура производства и, прежде всего, точное выполнение условий изготовления высокотехнологичного товара. В нашем случае — электроэнергии. Поэтому (кому-то это может показаться и обидным), атомная отрасль требует руководителей, как это говорится, "не от сохи", а обладающих довольно высоким уровнем интеллектуального развития, довольно высоким уровнем общей культуры, достаточно глубоких научных и практических знаний, прежде всего, в физике и технике атомных реакторов и немалого практического профессионального опыта работы с ними. Необходимость этого прямо отразилось в рекомендациях по подбору кадров на ядерно-опасные объекты: "Персонал нужно набирать из специалистов с университетским или инженерно-физическим образованием, имеющих знания в области ядерных процессов, радиационной физики, безопасности людей и окружающей среды". Точнее не скажешь.

Очевидно, что этим требованиям не соответствуют даже самые лучшие электроэнергетики на гидро- и тепловых электростанциях, так как у них объективно отсутствуют базовые знания, практический опыт работы и уровень культуры производства, необходимые для руководства в атомной энергетике, не говоря уж об атомной промышленности. Не секрет, что так называемые "ускоренные курсы по повышению квалификации" всего этого дать не могут, ибо дают только общие представления о работе в атомной отрасли и некую информацию о новинках в ней. Лезть же в атомные руководители, имея лишь такие общие представления, — это нонсенс.

"Кадры решают всё!" — эта крылатая фраза, сказанная в тридцатые годы "великим вождём мирового пролетариата", объективно отражает роль, как говорят в 90-е годы, "человеческого фактора" в любой сфере человеческой деятельности. И с этим трудно не согласится. Однако из неё автоматически следует, что невежественные "кадры решают всё"….. соответственно.

Ветераны-"ликвидаторы" рассказывали, что 29 апреля 1986 г., т.е. через три дня после Чернобыльской аварии, в Минэнерго висел "весьма интересный" приказ тогдашнего министра энергетики СССР А.И. Майорца. Согласно ему к 6 мая 1986 г. на ЧАЭС должны были запустить остановленные в связи с аварией первый, второй и третий блоки, а к 19 мая авария на 4-м блоке должна быть ликвидирована, а блок запущен в нормальную эксплуатацию. Это редкий случай, когда сам министр письменно и собственноручно расписался в своём невежестве.

В своё время часть сотрудников Минсредмаша вместе с АЭС перешла работать в Минэнерго. Однако там их приняли как "чужаков", которые для минэнерговской номенклатуры показались "слишком умными" и "слишком самостоятельными". Поэтому многие из них, не выдержав непрофессиональной по меркам атомной работы морально-психологической обстановки, стали проситься обратно, соглашаясь на меньшие должности, меньшую зарплату и меньшие почести. На что начальник отдела кадров Минсредмаша полушутя-полусерьёзно им отвечал: "Нам летуны не нужны".

Конечно, в Минэнерго обрадовались такому подарку. Это резко усиливало политическое влияние этого министерства в очень высоких кругах. А чисто по человечески это понять ещё легче. Ведь в те времена действительно было крайне престижно работать на АЭС, а ещё престижнее руководить ими. Зарплата по тем временам на АЭС была заметно выше, чем на ГЭС или ТЭС. Например, рядовые сотрудники на АЭС получали примерно 300 рублей, а более высокое начальство зарабатывало больше в зависимости от должности. Самую большую зарплату на АЭС получал, естественно, директор. Она составляла умопомрачительную для тех времён величину — 1100 — 1200 рублей! Чуть меньше, чем рядовой член Политбюро. В переводе на нынешние деньги это составит примерно 12 000 гривен! Такие зарплаты директорам ГЭС или ТЭС даже не снились.

И материальные блага в атомной энергетике сыпались на сотрудников более густо, чем в других отраслях, особенно в отношении обеспечения квартирами, путёвками, автомобилями, мебелью, дачами и т.д. Конечно, от такого изобилия разгорелись глаза минэнерговской номенклатуры. Не отдавать же всё это "чужакам". И Министерство энергетики вместо того, чтобы решать задачу заполнения штатов быстро строящихся АЭС профессионально подготовленными кадрами, начало расставлять на руководящие престижные и высокооплачиваемые должности АЭС "своих" людей — специалистов по турбинам, по пару, по водоподготовке, по электричеству, по механике и т.п.

Вот и случилось так, что Чернобыльская АЭС была единственной АЭС, на которой ни директор, ни главный инженер вообще не были специалистами-атомщиками. Рассказывают, что первый был хорошим специалистом по паровым турбогенераторам. Интересную характеристику ему даёт зам главного инженера: "Директор Брюханов… реакторов не знал, к культуре общения с ними не приучен. Да и потом ещё длительное время считал реактор куда проще турбины". Оно и понятно, турбогенераторы гудят, в них под воздействием пара высокого давления роторы крутятся с огромной скоростью, электрические и магнитные поля энергично взаимодействуют. Это впечатляет. А в реакторе ничего не крутится, только постоянно журчит вода, да управляющие стержни время от времени ходят туда-сюда и… никакого впечатления.

Рассказывают, что главный инженер попал на свою должность с должности начальника электроцеха. Как и директор, профессионального атомного образования и опыта работы он не имел, зато до поступления на ЧАЭС получил большой опыт работы по подключению коровников и свинарников к районным электросетям. Интересную характеристику ему даёт его сослуживец Игнатенко: "Были у него недостатки личного плана. Он всё время воображал себя директором. Стоило было Брюханову отлучиться, как он садился в его кабинете и руководил как директор. Зная эту черту, мы решили сделать его директором Хмельницкой АЭС". Этой фразой её автор невольно отразил всю суть кадровой политики Минэнерго — захотелось "своему человеку" быть директором АЭС, давайте назначим его директором. А соответствует ли он требованиям на эту должность по своим профессиональным качествам или нет — роли не играло. Главное, что он "свой", минэнерговский человек.

Заместитель главного инженера, отставной морской офицер, руководивший электротехническим экспериментом в трагическую ночь 26 апреля, примерно через 15 мин после взрыва, когда реактор уже ушёл в небытие, решительно потребовал от оперативного персонала подать воду в несуществующий реактор. Хотя двое стажёров, посланных им в разведку в центральный зал взглянуть на реактор (сам не пошёл!), уже принесли ему сообщение, что реактор разрушен, что крыши нет, что в центральном зале видно "ночное небо в отблесках пожара", что "крышка" реактора с искорёженными обрывками технологических каналов "сползла в реактор", а из него вырывается "какое-то свечение". А ведь он из этой тройки был самым образованным и профессионально подготовленным. Хороши были руководящие кадры на ЧАЭС!

Естественно, такое руководство и сотрудников подбирало "под себя". Вот и потекли работать на ЧАЭС бывшие лесники, рыбаки, агрономы, шахтёры и т.п., ставшие "специалистами" после окончания т.н. "ускоренных курсов повышения квалификации". В результате, как рассказывали ветераны ЧАЭС, к моменту аварии относительно приличный профессиональный уровень оставался только у оперативного персонала, т.е. у тех, кто был связан с управлением работой атомных реакторов на всех четырёх блоках. Но и они были морально "задавлены" своим не шибко культурным и профессионально некомпетентным начальством.

На ЧАЭС в те времена процветала семейственность и зажим всякой критики административными методами. Об этом и вообще о гнилой морально-психологической обстановке, царившей на ЧАЭС ещё до аварии, много писала журналист Л. Ковалевская. Приведём всего четыре отрывка из её материалов, и всё станет ясно.

"Господи, насколько люди честно работают на стройке (следующих блоков ЧАЭС — авт.), и насколько тяжёл моральный климат на станции. Будто ты пришёл занять чужое место. Карьеризм, борьба за место, за должность".

О руководстве ЧАЭС: "Рабочих призывают к труду честному и энтузиазму, а сами… унитазы себе забирают чешские из гостинницы. Ставят там свои, а себе несут эти…Ведь городок небольшой, и любой промах, любыое нравственное падение руководителя становится известно очень быстро. И всё это обсуждается, обсасывается, летят слухи, сплетни, тем более, что зажим критики шёл капитальный".

"Все друзья, знакомые. Если одного критикуют — все сразу кидаются его защищать, не разбираясь даже в сути".

О культуре производства:

"Представляешь, можно было увидеть человека, сидящего на щите управления. Там, где кнопочки, рычажки.

-Как это?…

-А вот так. Он взял и присел. Он может присесть на щит управления. Запросто".

Из-за недопустимо низкой для ядерно-опасного предприятия культуры производства "…работники станции предупреждали руководство страны о возможности серьёзной катастрофы. Всех, кто отважился на это, уволили". Это уже из материалов ветерана ЧАЭС Б. Рогожкина, работавшего в аварийную ночь начальником смены станции.

"Когда по материалам Припятского горотдела КГБ была представлена информация в ЦК Компартии Украины о серьёзных нарушениях, повлёкших утечку радиоактивных веществ до аварии 1986 года, инстанциями это было оценено как дезинформация, в результате чего оперработники получили взыскания". А это уже из недавно рассекреченного доклада, сделанного генералом СБУ Ю.В. Петровым на закрытой конференции в 1996 г.

По-моему, комментарии здесь излишни.

Ветераны рассказывали, что нравы на ЧАЭС отличались большими вольностями и этаким патриархально-деревенским всепрощенчеством, если не критикуешь дирекцию. Долгими зимними чернобыльскими вечерами автор наслушался много их рассказов на эту тему и поэтому никогда не будет удивлён, если когда-нибудь вдруг выяснится, что некоторые сотрудники ЧАЭС систематически приходили на работу под хмельком, да ещё и коллективно добавляли к этому во время вечерних и ночных смен, когда нет большого начальства. А некоторые, будучи на ночных сменах, вообще покидали свои рабочие места и уезжали на велосипедах в г. Припять на романтичные свидания к своим "дамам сердца".

И тут вспомнилось, что знакомые автора когда-то видели в Минэнерго "секретную" сводную справку о "пьяных инцидентах", т.е. о случаях пьянства или появления в пьяном виде на рабочих местах по всем АЭС министерства. И как вы думаете, какая АЭС стояла на первом месте?….. Наша родная Чернобыльская АЭС. Причём, лидировала она с заметным отрывом от остальных АЭС. А это весьма объективный показатель истинной морально-психологической обстановки, истинного уровня культуры производства и профессионального отношения к работе, царивших на ЧАЭС до аварии. А все эти факторы, как известно, напрямую определяются руководством, вольно или невольно.

То, что "на этой ЧАЭС творится какой-то бардак" автор услыхал первый раз на рубеже 70-80 годов от знакомых сотрудников киевского Института ядерных исследований, которые ездили туда для проведения облучательных работ. До этого они посещали разные атомные предприятия и имели возможность объективно сравнивать порядки там и здесь. Посмеявшись над конкретными примерами "бардака", мы тогда восприняли их просто как досадное недоразумение, так сказать, "болезнь роста", от которой вскоре наступит излечение.

Второй раз примерно о том же рассказали члены комиссии по расследованию Чернобыльской аварии, которые отмечали в своих скупых интервью "плохие знания у персонала физики реакторов" и их отношение к реактору, "как к какой-то кочегарке". И это говорилось в то время, когда их ещё сдерживала обстановка секретности и пропагандистские установки.

В своём юбилейном интервью патриарх атомной промышленности (27 октября 1999 г. ему исполнилось ровно 100 лет), один из ближайших сотрудников И.В. Курчатова, главный конструктор реактора РБМК Николай Антонович Доллежаль, уже не сдерживаемый пропагандистскими установками откровенно прокомментировал причину аварии: "…на Чернобыльской станции был ужасный персонал, мы безрезультатно писали во все инстанции, говорили о халатном режиме эксплуатации. В трагический день в ходе очередного эксперимента реактор загнали в режим кавитации. Потом зря тушили, зря сыпали песок — в результате над всем миром разнёсся радиоактивный аэрозоль".

Другой патриарх атомной отрасли Борис Васильевич Брохович, многолетний директор известного комбината "Маяк", производственник с более, чем 40-летним стажем, лауреат многочисленных государственных премий и наград за успехи в атомной работе, на основе своего производственного опыта говорит о том же: "Это (Чернобыльскую аварию — авт.) можно объяснить лишь безответственностью и непониманием опасности всем персоналом, начиная от министра … до инженера управления".

Третий патриарх атомной отрасли, легендарный министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский после ознакомления с материалами расследования охарактеризовал причины Чернобыльской аварии в ещё более резкой форме: "Дурьё на месте, дурьё в министерстве". Атомщики-ветераны хорошо знают, что Ефим Павлович по характеру не был образцовым дипломатом и любил резать правду-матку прямо в глаза. Нередко в очень резкой форме.

Уж кто-кто, а эти патриархи знали и знают свойства уран-графитовых реакторов гораздо лучше, чем вся минэнерговская номенклатура вместе взятая, судя по выступлениям последних в СМИ.

Выводы "компетентных органов"

Сразу после Чернобыльской аварии для расследования её обстоятельств и причин различными организациями было организовано пять комиссий и групп. Но мало известно, что сразу после Чернобыльской аварии для выяснения её причин работала ещё и шестая следственная группа, образованная "компетентными органами". Не привлекая к своей работе большого общественного внимания, она провела своё самостоятельное расследование обстоятельств и причин Чернобыльской аварии, опираясь на свои уникальные информационные возможности. По свежим следам в течение первых пяти дней были опрошены и проведены допросы 48 человек, а также сделаны фотокопии многих аварийных документов. В те времена, как известно, "компетентные органы" уважали даже бандиты, ну, а нормальные сотрудники ЧАЭС тем более не стали бы им врать. Поэтому выводы "органов" представляли чрезвычайный интерес для учёных.

Однако с этими выводами, шедшими под грифом "совершенно секретно", был ознакомлен очень узкий круг лиц. Лишь недавно СБУ решило рассекретить часть своих чернобыльских материалов, хранившихся в архивах. И хотя эти материалы официально уже не являются секретными, они по-прежнему остаются практически недоступными для широкого круга исследователей. Тем не менее, благодаря своей настойчивости и любезности генерала СБУ Ю. В. Петрова автору удалось с ними подробно познакомиться.

Оказалось, что предварительные выводы были сделаны уже к 4-му мая 1986 г., а окончательные к 11 мая того же года. Для краткости приведём только две цитаты из этих уникальных документов, непосредственно относящихся к теме данной статьи.

"…общей причиной аварии явилась низкая культура работников АЭС. Речь идёт не о квалификации, а о культуре работы, внутренней дисциплине и чувстве ответственности" (документ № 29 от 7 мая 1986 г).

"Взрыв произошёл вследствие ряда грубых нарушений правил работы, технологии и несоблюдения режима безопасности при работе реактора 4-го блока АЭС" (документ № 31 от 11 мая 1986 г).

Это был окончательный вывод "компетентных органов". Больше к этому вопросу они не возвращались.

Как видно, их вывод практически полностью совпадает с выводами этой статьи. Но есть "небольшая" разница. В Национальной академии наук Украины к ним пришли только через 15 лет после аварии, пробираясь сквозь густой туман дезинформации, а, бывало, и прямой сознательной лжи на атомную науку и её учёных со стороны заинтересованных лиц. А "компетентные органы" истинные причины Чернобыльской аварии окончательно установили всего за две недели.

Главный урок

Теперь становится очевидным: то, что эта авария произошла именно на 4-м блоке — это, в общем-то, случайность. При таком кадровом обеспечении руководящего звена и таком "вольном" обращении с реакторами она могла произойти и на 3-м, и на 2-м, и на 1-м блоках. Именно поэтому автор не называет конкретных фамилий непосредственных участников этих трагических событий, которые стали естественным результатом непрофессиональной работы всей системы Минэнерго в области атомной энергетики. А по другому оно работать и не могло по выше рассмотренным причинам.

Конечно, решение о передаче АЭС в ведение Минэнерго подложило мину замедленного действия под все АЭС. Но факт, что такая запроектная авария случилась именно на Чернобыльской АЭС, в общем-то, закономерен. Именно на ней грубее всего нарушались основные принципы профессионализма в атомной работе. Поэтому не стоит отдельным ветеранам ЧАЭС обижаться на резкие оценки патриархов атомной отрасли. Они говорили об общей политике и общей обстановке в Минэнерго, а не о конкретных личностях. Конечно, и в Минэнерго работали достаточно грамотные атомщики, но их было там относительно мало, а, главное, не они определяли в нём погоду.

Да, выполнив профессионально безграмотные распоряжения своего руководства, формально юридически именно 5-я смена 4-го блока оказалась виноватой в "утере контроля за ядерно-опасным объектом", за что заплатила своими жизнями и здоровьем. Но если судить по существу дела и большому профессиональному счёту, то главной причиной, приведшей к Чернобыльской аварии, следует считать профессиональную некомпетентность руководства ЧАЭС и более высоких минэнерговских инстанций.

Атомная энергетика — это деликатный, высокотехнологичный инструмент получения электроэнергии и ядерно-опасное производство. Поэтому, если атомной энергетикой будут руководить на любом уровне не профессионально подготовленные специалисты-атомщики, а случайные, но "свои" для очередного руководящего невежды люди, то новые АЭС лучше не строить, а уже построенные закрыть. Ведь обществу неразумно рисковать сотнями миллиардов долларов ради получения общественной выгоды на сотни миллионов. И в этом видится первый и главный урок Чернобыльской аварии.

Статья 3

Тайны чернобыльского суда

Первичный источник информации: «Зеркало недели. Украина» № 16, 23 апреля 2004 года. Борис Горбачев. Тайны чернобыльского суда.  URL:  http://gazeta.zn.ua/SCIENCE/tayny_chernobylskogo_suda.html  ,   http://nuclearno.ru/text.asp?8209

Восемнадцать лет назад на четвертом энергоблоке ЧАЭС произошла самая крупная в мире ядерная авария. А через четырнадцать с половиной месяцев состоялся суд над ее виновниками. В "независимых" СМИ Украины юридическая сторона тех событий практически не освещалась. И это, в частности, породило множество спекуляций, в том числе и политических. Данная статья призвана пролить свет на эту "затемненную" проблему.

За что наказали директора?

Процесс проходил в Доме культуры г. Чернобыля с 7 по 29 июля 1987 г., когда на самых безопасных его улицах уровень радиации достигал один миллирентген в час. Суд формально был открытым, но проводился в закрытой зоне. Многие авторы отметили эту странность. Но, скорее всего, это была "маленькая хитрость" для Запада, с которым уже тогда верхи начали заигрывать. Цель — отбить охоту туда ехать у многих журналистов.

Процесс проводила судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР. Перед судом предстали шесть сотрудников ЧАЭС — директор, главный инженер, заместитель главного инженера по эксплуатации второй очереди, начальник реакторного цеха, начальник аварийной смены станции и государственный инспектор Госатомэнергонадзора СССР. Зал был полон слушателей, в основном сотрудников ЧАЭС.

Суд рассмотрел "дело" и вынес такой приговор: директору, главному инженеру, заместителю главного инженера — по десять лет, начальнику смены станции — пять лет, начальнику РЦ — три года и инспектору Госатомэнергонадзора — два года лишения свободы.

Директор АЭС — очень ответственная должность. Ибо в условиях строгого единоначалия, осуществляемого на всех АЭС, директор отвечает за все. В том числе и за глупые или преступные действия своих подчиненных. И чтобы их не допустить, у него есть много разных рычагов, официальных и неофициальных, одним из которых является кадровая политика.

Неправильно думать, что директора наказали непосредственно за взрыв реактора. Его наказали за то, что он "не обеспечил надежной и безопасной эксплуатации АЭС, способствовал созданию для эксплуатационного персонала вседозволенности, благодушия и беспечности. Все это привело к развитию аварийной ситуации. Не ввел в действие план защиты персонала и населения от ионизирующих излучений, умышленно занизил уровни радиации, что помешало своевременному выводу людей из опасной зоны". Другими словами, не выполнил в аварийных условиях свои прямые служебные обязанности директора АЭС. Обратите внимание на последнюю фразу обвинения. Ибо именно эти действия, а вернее, бездействие, директора имели для персонала очень серьезные последствия.

Известно, что клиническая больница № 6 в Москве, где лечились облученные атомщики со всего Союза, в апреле-мае 1986-го приняла 299 работников ЧАЭС. У 145 человек диагностировали острую лучевую болезнь различной степени тяжести. Из них тринадцать признали особо тяжелобольными. Имеющим какие-то надежды на выздоровление провели пересадку костного мозга. Двадцать восемь безнадежно пораженных вскоре умерли. Но такого количества пострадавших и жертв могло просто не быть. Ибо из этих почти трехсот человек непосредственно от взрыва реактора погибли двое. Один сразу, прямо в рабочем помещении, от которого ничего не осталось, а второй, тяжело травмированный, несколько позже скончался в больнице. Остальные умерли или сильно пострадали от чудовищного переоблучения и радиационных ожогов, так как бросились на четвертый блок помогать справиться с аварией, не зная реальной радиационной обстановки.

И здесь мы сталкиваемся с удивительнейшими реалиями жизни на доаварийной ЧАЭС, которые просто не укладываются в голове. Служба дозиметрии Чернобыльской атомной оказалась попросту… неработоспособной в условиях аварии. Нет, речь здесь не идет о профессиональной подготовке или личном мужестве работников вышеупомянутой службы. С этими качествами у них было все в порядке. Речь о реальном "отсутствии необходимых дозиметрических приборов и достаточного количества средств индивидуальной и коллективной защиты", что и было в дипломатичной форме отмечено в официальных документах.

С момента аварии и до утра у персонала были приборы, способные измерять радиационные поля только до 3,6 рентгена в час. Тогда как эти поля внутри четвертого блока и на его промплощадке достигали тысяч и десятков тысяч рентген в час… Все эти приборы, естественно, зашкаливали во всех помещениях четвертого блока и снаружи, тем самым ставя в тупик персонал, вызывая недоверие к их показаниям. Естественно спросить: а где же были штатные приборы, способные работать в таких условиях? Оказывается, они лежали рядом, за крепко запертой стальной дверью. Но были недоступны дежурному персоналу, ибо ответственный за них по окончании смены, как обычно, уехал домой, прихватив с собой ключи… Запасных ключей у дежурной смены не было, а взломать дверь не удалось.

Единственным работоспособным аппаратом, который мог измерять радиационные поля до 200 рентген в час, оказался личный прибор начальника гражданской обороны ЧАЭС. Примерно в три часа ночи он пришел на четвертый блок и провел серию измерений в машинном зале. Но и его прибор зашкаливал вблизи блока. Об этом он доложил прямо директору ЧАЭС. Но директор, который уже был на станции (его срочно вызвали по телефону, и он появился на АЭС в начале третьего ночи, то есть примерно через час после взрыва), почему-то посчитал его прибор неисправным. И вдобавок запретил оповещать персонал и вышестоящие органы о сильной радиационной опасности, чтобы "не поднимать панику". А служебную записку начальника ГО ЧАЭС об этом выбросил в мусорную корзину.

По-видимому, по этой же причине до самого утра ложная информация рассылалась во все руководящие органы Москвы и Киева. Мол, реактор цел, взорвался только аварийный блок СУЗ в центральном зале, взрывом разнесло крышу зала реактора, один человек погиб, один тяжело ранен, "радиационная обстановка в пределах нормы". И эта дезинформация сильно подвела коллектив.

Каков поп, таков приход

"…Это было что-то около двух часов ночи… И буквально тут же ко мне подошли трое… привели парня лет восемнадцати. Парень жаловался на тошноту, резкие головные боли, рвота у него началась. Они работали на третьем блоке и, кажется, зашли на четвертый… Я спрашиваю: что ел, когда, как вечер провел, мало ли от чего может тошнить? Замерил давление, там 140 или 150 на 90, немного повышенное, и парень немного не в себе… Завел его в салон "скорой"… А он "заплывает" у меня на глазах, хотя и возбужден, и в то же время такие симптомы — спутанная психика, не может говорить, язык начал заплетаться, вроде принял хорошую дозу спиртного, но ни запаха, ничего… Бледный. А те, что выбежали из блока, только восклицали: "Ужас, ужас", психика у них уже была нарушена… Потом сказали ребята, что приборы зашкаливало. Но это позже было.

Этому парню я сделал релануим, что-то еще, и сразу же, как только я его уколол, буквально еще трое к "скорой помощи" пришли. Трое или четверо из эксплуатационщиков. Все было, как по заученному тексту: головная боль с той же симптоматикой — заложенность в горле, сухость, тошнота, рвота…".

К этому моменту, так точно описанному врачом "скорой помощи" г. Припять В.Белоконем, прошло менее одного часа, а у этих облученных уже появились налицо все признаки начала лучевой болезни при получении дозы более 2500 бэр. Т.е. в крайне тяжелой форме, когда медицина уже бессильна…

Это были первые пораженные. Но машины "скорой помощи" возили людей с территории четвертого блока в Припятскую городскую больницу до самого утра. Не знать этого дирекция просто не могла. Представьте себе ситуацию, когда работники станции гибнут на глазах дирекции, а та тревогу не объявляет и шлет наверх успокаивающие сообщения — "радиационная обстановка в пределах нормы"…

Если бы директор сразу ввел в действие план защиты персонала и населения от ионизирующих излучений, то вся дозиметрическая служба ЧАЭС была бы поднята на ноги, выявила и, по крайней мере, обозначила бы опасные места. Это спасло бы здоровье и жизни хотя бы тех, кто приехал на помощь из Припяти. Но директор этого не сделал.

На самом деле пораженных было значительно больше, чем 299: в Москву вывозили самых сложных пациентов. Оценить же точно, какая часть из пострадавших облучилась до приезда директора, а какая после, не представляется возможным. Но независимо от этого можно сказать, что такие действия по неписаным морально-этическим правилам, принятым в атомной отрасли, по существу, являются предательством коллектива.

Главного инженера и его заместителя по эксплуатации суд наказал за то, что, отвечая "за подготовку эксплуатационных кадров, они не организовали должным образом эту работу, не обеспечили соблюдение персоналом электростанции технологической дисциплины, более того, сами систематически нарушали должностные инструкции, игнорировали указания органов надзора". По-видимому, они считали себя умнее ученых, написавших эти инструкции и указания. И далее: "Приняв решение о проведении испытаний на четвертом энергоблоке перед его выводом в плановый ремонт: не согласовали его в установленном порядке, не проанализировали всех особенностей намеченного эксперимента, не приняли необходимых дополнительных мер безопасности". А из материалов правительственной комиссии видно, что не только дополнительных, но и вообще никаких мер безопасности реактора ими не было принято, что повлекло за собой многочисленные человеческие жертвы и гигантские материальные потери. Так что особенно сочувствовать первой тройке осужденных оснований нет.

В принципе, им и так повезло, ведь авария случилась в 1986 г., когда в верхах уже началось всеобщее словоблудие о "перестройке", "реформах" и "общечеловеческих ценностях". Ранее за такие грехи эту тройку ожидало бы гораздо более строгое наказание.

А вот обвинения, по которым была осуждена вторая тройка, звучат как-то расплывчато. Например, для начальника смены станции — "самоустранился от руководства испытаниями и контроля за работой реакторной установки". А как он мог руководить испытаниями, если ими официально руководил заместитель главного инженера, т.е. старший по должности? А для госинспектора — "не проявил принципиальности и настойчивости в реализации требований правил безопасности АЭС". Прояви он ее, то очень скоро "вылетел" бы с этой должности. Начальник реакторного цеха в аварийную ночь находился дома, в электротехнических испытаниях на четвертом блоке вообще не участвовал, и потому никак не мог повлиять на развитие аварийных событий. Тем не менее:

Скорее всего, у суда были юридические основания для привлечения их к уголовной ответственности. Однако действия "второй тройки" в аварийную ночь никак не были связаны с истинными причинами чернобыльской аварии. Фактически их осудили за невольное соучастие в технологическом "бардаке". Но ведь этот "бардак" разводило их начальство. Конечно, не по злому умыслу, а из-за своего профессионального невежества. И попытались бы они ему не подчиниться!

Из-за этого "бардака" "…работники станции предупреждали руководство страны о возможности серьезной катастрофы. Всех, кто отважился на это, уволили". Это уже из материалов ветерана ЧАЭС Б.Рогожкина. Комментарии здесь излишни.

Ангелы-хранители из высоких кабинетов

Отсидели осужденные не полный срок, а только чуть больше его половины. А вскоре после их выхода из мест не столь отдаленных в СМИ и в воспоминаниях уже бывших заключенных начались появляться жалобы, мол, они сами ни в чем не виноваты, во всем виноват реактор, их несправедливо осудили и т.п.

Конечно, жизнь в тюрьме никому не покажется сладкой. Тем более привыкшим к материальному благополучию руководящим чаэсовцам. А ведь не жаловаться им следовало бы, а помалкивать и мысленно кланяться в пояс "ангелам-хранителям", которые каким-то неведомым нам образом сумели перевести официальные обвинения из одной статьи в другую, гораздо более мягкую. Это и был главный "секрет" чернобыльского суда. Ибо подсудимых должны были судить по общесоюзному законодательству "за нарушение правил техники безопасности на ядерно-опасном объекте и утерю контроля за ядерно-опасным объектом с особо тяжкими последствиями, в том числе и человеческими жертвами". Напомню, эти самые "последствия" выразились в смертях свыше трех десятков людей, переоблучении многих сотен людей, многие из которых тоже вскоре ушли в мир иной, и в материальном ущербе, который сейчас оценивается в сумму, превышающую сотни миллиардов долларов.

Реально же дело рассматривалось по украинскому УК, в котором статья, касающаяся ядерно-опасных объектов, тогда вообще отсутствовала. Поэтому их осудили по обвинению "за нарушение правил техники безопасности на взрывоопасных предприятиях, повлекшие человеческие жертвы и иные тяжкие последствия". Такая формулировка сразу же резанула слух профессиональных атомщиков. Ведь в подписках, которые они давали при назначении на должности, их предупреждали о совсем другой ответственности. Дело в том, что АЭС до чернобыльского суда юридически никогда не входили ни в общесоюзный, ни в украинский перечни взрывоопасных предприятий. АЭС всегда входили в общесоюзный перечень "ядерно-опасных предприятий". Рассказывают, что такой "хитрый" перевод был проделан задним числом специально к чернобыльскому суду.

Сколько на проведение всей этой "подготовительной работы" было затрачено времени, энергии, нервов, политического влияния и других составляющих успеха, мы, наверное, никогда не узнаем. Но ее успех был налицо! Ибо по первому обвинению максимальным наказанием была "высшая мера", по второму — десять лет лишения свободы.

Так что совершенно неискренним представляется заявление бывшего директора ЧАЭС в телеинтервью "Новому каналу" в апреле 2003 г., что якобы ему "грозил расстрел". Ничего такого к моменту суда ему уже не грозило.

Но и после суда осужденные не остались без внимания. Несомненно, благодаря стараниям "ангелов-хранителей", проштрафившихся чаэсовцев не отправили, как подавляющее большинство, в обычный лагерь, а в т.н. образцовый лагерь общего режима. То есть такой, каким он должен быть по всем нормативным документам и в котором реальная власть принадлежит администрации, а не паханам. А это "две большие разницы", как говорят в Одессе. Известно, что таких лагерей в СССР было всего несколько. Из них наиболее близкий к Чернобылю находился в Полтавской области. Туда их и направили.

И там чаэсовцев не забывали. В начале хорошими передачами и "разъяснительной работой" с администрацией, а затем в виде досрочного освобождения, наверное, "за образцовое поведение и искреннее раскаяние". Невольно позавидуешь энергетикам за такую могучую взаимовыручку. Правда, злые языки говорят, что все эти титанические усилия предпринимались только из-за директора, а остальными занимались, чтобы эта избирательность не бросилась в глаза…

"Я Пастернака не читал, но…"

Однако этим высокое покровительство не ограничивалось. Вскоре после освобождения в некоторых украинских СМИ была организована кампания с очевидной пропагандистской установкой — мол, осужденные чаэсовцы ни в чем не виноваты, они все делали правильно, во всем виноват реактор, и потому их несправедливо осудили, ибо надо было кого-то осудить и т.д.

Эта пропагандистская кампания достигла апогея, когда даже в официальных документах ведомственного уровня стали появляться прямые наезды на атомную науку и ее ученых, которых обвиняли, по существу, в профессиональной некомпетентности. Все желающие выступить на эту тему получили слово. В результате в Украине сложилась курьезная ситуация, когда бывшие турбинщики, электрики, биологи, геологи, партийные и комсомольские функционеры, присоединившиеся к ним люди творческих профессий и т.п. "специалисты", по существу, начали учить профессиональных реакторостроителей, как надо строить атомные реакторы. Дело дошло до призывов отдать под суд академика А.Александрова за то, что он сначала придумал "плохой реактор", затем его построил и затем взорвал, "чтобы извести украинский народ"… В одну из очередных официальных правительственных комиссий для изучения причин чернобыльской аварии был приглашен известный… поэт.

Когда эта кампания достигла маразматических высот, члены Национальной академии наук Украины решили объективно проанализировать все доступные источники информации, касающиеся аварии. В НАНУ реактор РБМК не изобретали, не проектировали, не строили и не эксплуатировали. Поэтому у ученых не было и не могло быть ничего личного по отношению к реактору и персоналу.

Объективный анализ документов, так или иначе связанных с аварией, был выполнен в МНТЦ "Укрытие" НАНУ. Это была очень интересная работа, напоминавшая восстановление разрушенной художественной мозаики по отдельным фрагментам. На первом ее этапе, руководствуясь академическими принципами анализа и законами физики реакторов, удалось отделить сомнительные факты и прямой фальсификат от правдивых сведений. А затем с цифрами в руках показать: материалы всех официальных комиссий неадекватно описывают процесс аварии. И что непосредственно к аварии привели непрофессиональные действия персонала, который, скорее всего, увлекшись проведением электротехнического эксперимента, сначала "просмотрел" начало неуправляемой цепной реакции в реакторе, а затем "задержался" с введением защиты. Так была поставлена последняя точка в этой многолетней проблеме.

Зная все это, просто разводишь руками от удивления, когда приходится снова и снова слушать людей или читать статьи, которые то ли по незнанию, то ли по заказу пытаются изобразить бывшую дирекцию ЧАЭС невинными жертвами судейского произвола. Говорят, в Верховную Раду Украины официально подавалось предложение об их полной судебной реабилитации… Трудно придумать большее глумление над здравым смыслом и морально-этическими нормами, принятыми в атомной отрасли.

Статья 4

Последняя тайна Чернобыльской катастрофы: кто именно сгубил людей и станцию

«Зеркало недели» № 16 (796) 24 — 29 апреля 2010 года. Борис Горбачев. Последняя тайна Чернобыльской катастрофы.  URL:   http://lenta.com.ua/609107.html

Главный «толкач» Чернобыльской аварии, чьи профессионально безграмотные распоряжения принесли столько бед и Украине, и Беларуси, и Российской Федерации, безбедно живет в Киеве на Печерске в одном из элитных домов «царского села» и ведет образ жизни кабминовского небожителя на пенсии.

За время, прошедшее после Чернобыльской катастрофы, появилось свыше 110 версий ее причин. Одна из них — об «экстрасенсорном воздействии инопланетян на мозги дежурной смены» — казалась самой фантастической. Но, как выяснилось, интуиция ее автора точно ему подсказала, что такая грандиозная катастрофа могла произойти только из-за вмешательства «небожителей». Но откуда они и как могли вмешаться, из этой версии было неясно.

Катастрофа была неминуемой

На уровне современных научных знаний картину Чернобыльской аварии кратко можно изложить так. Непрофессиональные действия персонала во время подготовки и проведения электротехнических испытаний на 4-м блоке ЧАЭС, выразившиеся в систематическом и грубом нарушении Регламента, привели реактор в неуправляемое состояние. В нем, естественно, началась неуправляемая цепная реакция, которая закончилась тепловым взрывом. А его автоматические защиты, среди которых не было разве что только «защиты от дурака», не смогли спасти аварийный реактор, так как были заранее отключены персоналом же, «чтобы… не препятствовали проведению испытаний»!

Но в данном случае не помогла бы и «защита от дурака», ибо любую защиту, созданную одним человеком, другой человек, знающий и сильно заинтересованный или жестко понукаемый начальниками, сможет всегда отключить, обмануть или обойти.

Все атомщики согласятся: если оперативный запас реактивности (ОЗР) становится меньше 15, то реактор РБМК-1000 надо срочно глушить, так как он становится неуправляемым. Об этом недвусмысленно было сказано и в регламенте: «При снижении оперативного запаса реактивности до 15 стержней реактор должен быть немедленно заглушен».

А испытатели на 4-м блоке продолжали работать, когда ОЗР уменьшался последовательно с безопасных 30 стержней до 17, 12, 7 и даже до 0—2 стержней.

Работать в таких условиях — все равно, что ехать в автомобиле по оживленной улице, бросив руль и тормоза. Поэтому катастрофа была неминуемой. Чуда не произошло. С профессиональной точки зрения это была авантюра и уголовщина в чистом виде. Ибо за такое обращение с реактором полагалась уголовная ответственность по общему обвинению «утеря контроля над ядерно-опасным объектом», если бы дело не закончилось взрывом.

По законам детектива

Официальные комиссии ответа на этот вопрос не нашли, а, по-моему, и не искали.

Кто дал приказ на подъем мощности реактора после ее провала до нуля? Многие исследователи и ветераны ЧАЭС предполагали, что это мог быть или начальник смены 4-го блока (НСБ-4), или заместитель главного инженера 2-й очереди ЧАЭС (ЗГИС-2), или директор ЧАЭС. Но… «Кто дал команду на подъем мощности — этого я не знаю… Была команда поднять мощность до 200 мегаватт, и они подняли мощность» (Ю.Трегуб, свидетель).

То же показали и другие свидетели. Такое коллективное «незнание» выглядело странным, ибо так не скажешь о своих хорошо знакомых начальниках, два из которых стоят недалеко и громким голосом отдают приказы.

Сам ЗГИС-2 и на «чернобыльском» суде, и позже, когда ему уже ничего не грозило за любые признания, всячески отнекивался от такой «чести». По его словам, в момент провала мощности он отсутствовал на пульте управления, и появился там, когда дежурная смена уже начала подъем мощности по чьему-то приказу. А он только дал согласие на ее подъем до 200 МВт.

И есть в рассказах ветеранов еще одна загадочная и необъясненная в то время фраза: «Однако подали команду на поднятие мощности вторично. А повторные команды выполняются беспрекословно».

Если всему этому верить буквально, то получается, что дежурная смена 4-го блока, юридически отвечавшая за безопасность реактора своей головой, не знала(?), чьи авантюрные приказы она выполняет! А опытный ЗГИС-2, даже не поинтересовавшись, кто так бесцеремонно вмешался в его полномочия руководителя испытаний, сразу и безропотно начал выполнять заведомо преступный приказ(!), да еще неизвестного ему лица(!!), да еще отданный дважды(!!!). Возможно ли такое вообще на ядерно-опасном объекте?

«Да пусть они нас не смешат! — могут воскликнуть ветераны ЧАЭС. — В те времена на ЧАЭС все распоряжения по телефону записывались на магнитофон и в сменных журналах НСБ, старшего инженера управления и

т.д. В них записывался сам приказ, кто, когда и по какому случаю его отдал, а также все действия исполнителей по его выполнению с их личными подписями. Поэтому «не знать» автора «двойного приказа» они просто не могли. Скорее всего, уже после аварии их «сильно попросили» не оглашать эту фамилию».

Да, но тогда ее можно найти в сменных журналах! Где же они? А они, оказывается, куда-то исчезли сразу после аварии! Прямо детектив в духе Агаты Кристи.

Долгое время автор подозревал в «двойном приказе» директора ЧАЭС. И для этого были основания, которыми нельзя было пренебрегать. И я хотел было их опубликовать, но смущало то, что на «чернобыльском» суде обвинение в отдаче «двойного приказа» директору предъявлено не было! К тому же ни один ветеран ЧАЭС в частных разговорах не указал на него как на автора «двойного приказа». А на мои прямые вопросы отрицательно качали головой и выразительно поднимали глаза вверх. Мол, бери выше!

Так кто же дал «двойной приказ»?

Все официальные комиссии ответа не нашли и на этот вопрос. А искали ли?

Лишь в год 20-летия Чернобыльской аварии осмелился пооткровенничать В.Комаров на официальном сайте партии «Единая Россия» (24.04.2006, 16:47 МСК). До аварии он работал заместителем директора по науке на Смоленской АЭС, а после аварии был в Чернобыле главным инженером «Комбината» – организации, созданной для ликвидации ее последствий, возглавлял экспертную комиссию при генпрокуратуре СССР, определявшую причины и виновников катастрофы на ЧАЭС. Поэтому он имел прямой доступ к подлинникам аварийных документов, которые вошли в уголовное дело по Чернобыльской аварии, а его показания имеют непреходящую историческую ценность. Напомним, что такого доступа до сих пор нет ни у отечественных ученых, ни даже у МАГАТЭ.

А теперь процитируем В.Комарова, приоткрывшего нам прямо из материалов уголовного дела очередную «последнюю тайну» Чернобыльской катастрофы. Цитаты в комментариях не нуждаются, но требуют некоторых непринципиальных уточнений. Итак:

«В начале 80-х годов при ЦК КПСС был создан сектор по надзору за АЭС. В сектор входили В.Марьин и Г.Копчинский, подчинявшиеся секретарю ЦК КПСС В.Долгих. Но чиновники из сектора занимались не безопасностью, а активно вмешивались в оперативное управление станциями, что и привело к катастрофе».

«Я прослушал записи всех телефонных переговоров и просмотрел все телексы, полученные на щите управления 4-м блоком Чернобыльской АЭС… телекс был продублирован телефонным звонком из ЦК КПСС. Прямо на щит управления позвонил Г.Копчинский…»

Вот вам и независимое подтверждение отдачи «двойного приказа», а также фамилия его автора!

«Руководитель вывода 4-го блока в ремонт заместитель главного инженера А.Дятлов и оперативный персонал понимали, что делать этого (подъем мощности реактора после провала ее до нуля. — Авт.) ни в коем случае нельзя. Десяток инструкций и регламент по эксплуатации реактора категорически запрещали подобные действия! Но Дятлову на щит управления позвонил тот же Копчинский, работник всесильного ЦК КПСС, и приказал выводить 4-й реактор на мощность…»

«Находясь за щитом управления, Дятлов ясно видел, что реактор находится в йодной яме, что он неуправляем. Но, видимо, все же надеялся, что «проскочит», и поэтому решил выполнить приказ из Москвы. Ведь Копчинский сказал буквально следующее: «Проводи проверку! Или ты уйдешь на пенсию, или будешь главным инженером новой Чернобыльской АЭС-2».

Здесь под ЧАЭС-2, скорее всего, подразумевались 5-й и 6-й блоки ЧАЭС, которые тогда ударно строились. А в будущем к ним собирались добавить еще 7-й и 8-й блоки.

Цитаты из интервью В. Комарова (газета «Информпространство», № 6, 2006 г.):

«…— Как стали известны подробности этого разговора?

— Я лично слышал эту запись, когда возглавлял экспертную комиссию по подготовке обвинительного заключения. Все разговоры и звонки на щите управления АЭС записывались. Дятлов вскоре умер в тюрьме (не в тюрьме. — Авт.), а Копчинский живет сейчас в Киеве».

(На момент аварии последний занимал должность заведующего отделом атомной энергетики бюро Совета Министров СССР по топливно-энергетическому комплексу. — Авт.)

«— Чем руководствовался Копчинский?

— …скорее всего, таким образом этот человек, до отъезда в Москву работавший замглавного инженера по науке именно на Чернобыльской АЭС, просто демонстрировал свои аппаратные возможности. Показывал, что, сидя в Москве, в кабинете на Старой площади, он по-прежнему управляет Чернобыльской АЭС»…

«— Сколько же стержней осталось в активной зоне реактора в момент катастрофы?

— Полтора».

В 1996 г. такую же цифру (два «эффективных» стержня) огласили ученые Курчатовского института и Научно-исследовательского и конструкторского института энерготехники им. Н.Доллежаля (НИКИЭТ) в своих официальных отчетах.

Если свидетельства В.Комарова точны по сути (а в этом нет сомнений), то получается, что Чернобыльскую аварию спровоцировал наш земляк — бывший и нынешний киевлянин. «Хороший подарок» преподнес он родному городу и всему Полесью. Интересно, мучает ли его совесть? И почему он не приехал на «чернобыльский» суд и не взял на себя свою часть вины? Или выступил бы там свидетелем, показания которого облегчили бы вину обвиняемых? А так выходит, что суд повесил на них и его вину.

Мы с ним знакомы с 60-х годов прошлого века по работе в киевском Институте ядерных исследований. Там даже гордились, что наш сотрудник сумел занять такую высокую должность. Как он там работал, мы не знаем, но знаем, что в начале 1991 г. он написал официальное письмо в ЦК КПСС с «гениальным» предложением — закрыть все АЭС с реакторами РБМК-1000! Вероятно, чтобы нельзя было докопаться до его роли в Чернобыльской катастрофе. Вряд ли этому письму дали бы ход. И неизвестно, обсуждали его в ЦК вообще. Однако оно поставило крест на его партноменклатурной карьере.

Но неисповедимы пути Господни, и вскоре после бурных политсобытий 1991 г. он снова объявился в Киеве. И здесь ему, как это ни парадоксально, поручили организовывать госконтроль над «осколками» атомной энергетики СССР, которые остались на территории уже независимой Украины. А позже он даже немного «порулил» ими.

В сентябре 1989 г. газета «Социалистическая индустрия» поместила материалы интервью с Г.Копчинским, в которых, в частности, приводилась его, мягко выражаясь, странная интерпретация приговора «чернобыльского» суда: «Судили не человека — должность. Брюханов пострадал и за многократные ошибки персонала, и за конструктивные недочеты реактора, хотя ни в том, ни в другом только он один виноват быть не может. На мой взгляд, одна из причин аварии — слепая вера в безопасность атомной энергетики. Но люди, создававшие годами эту веру, на скамье подсудимых рядом с Брюхановым не сидели».

А теперь более подробно остановимся на этой цитате.

Во-первых, фраза «Судили не человека — должность. Брюханов пострадал и за многократные ошибки персонала, и за конструктивные недочеты реактора» вообще не соответствуют действительности, ибо директора осудили за то, что он: «…не обеспечил надежной и безопасной эксплуатации АЭС, способствовал созданию для эксплуатационного персонала вседозволенности, благодушия и беспечности… Не ввел в действие план защиты персонала и населения от ионизирующего излучения, умышленно занизил уровни радиации, что помешало своевременному выводу людей из опасной зоны» и т.д.

То есть не выполнил своих прямых служебных обязанностей директора АЭС как в штатной, так и в аварийной ситуации. В результате сотни сотрудников ЧАЭС и те, кто находился в момент аварии на работе, и те, кто, не раздумывая, бросился на помощь из Припяти, переоблучились из-за незнания реальной радиационной обстановки. Из-за этого многие из них потеряли свое здоровье, а часть из них и свои жизни. Если не сразу, так вскоре. Занимая такую высокую должность, наш «герой» не мог не знать этих формулировок «чернобыльского» суда. Тем не менее…

Во-вторых, напрашивается естественный вопрос: если подходить к создателям атомной энергетики так уж строго и принципиально, то почему на скамью подсудимых рядом с Брюхановым добровольно не сел сам автор «двойного приказа»? Ведь очевидно, что его вина несравнимо большая, чем тех, кто развивал и пропагандировал атомную энергетику в СССР?

В последний раз мы общались с Г.Копчинским в апреле 2001 г. в Украинском доме на конференции, посвященной 15-й годовщине Чернобыльской катастрофы. Там был представлен наш доклад, в котором уже количественно было показано, что все официальные версии, в том числе и его самого (2001 г.) и руководителя комиссии Госпроматомнадзора Н.Штейнберга (1991 г.), ошибочны. И что так называемые конструкционные недостатки реактора к причинам аварии не имеют никакого отношения, и что к ней привели только непрофессиональные действия персонала.

На следующий день мы снова встретились на пленарном заседании. И там Г.Копчинский привел мне свой «гениальный» контрдовод, мол, раз персонал не хотел взрывать реактор, значит, он ни в чем не виноват. Откуда следовало: если реактор взорвался против воли персонала, но из-за его непрофессиональных действий, значит, реактор «плохой», и в этом вся причина.

В 2002 г. после выхода моей статьи «О причинах Чернобыльской аварии нам врали 15 лет» на страницах «Зеркала недели» мы с ним обменялись полемически очень острыми статьями. Но оставалось неясным, почему он и Н.Штейнберг вместо научного обсуждения новых результатов с таким злобным ожесточением оспаривают очевидные для физиков факты? И только сообщение В.Комарова прояснило: они скорее всего опасались, что мы докопаемся и до его личной роли в Чернобыльской катастрофе, а сроки давности по уголовной ответственности еще не прошли.

Так что, видимо, правильно говорят ветераны ЧАЭС, что не все виновники Чернобыльской аварии были посажены в тюрьмы, и что «чернобыльский» суд отыгрался только на «стрелочниках». Конечно, у этих «стрелочников» была своя доля вины, ибо, коль ты встал за пульт управления реактором, то отвечаешь за его безопасность своей головой. И если начальство отдаст тебе преступные приказы, ты не должен их выполнять. В 40—60-х годах прошлого века в атомной отрасли так и было. Ибо тогда кадровая политика проводилась на принципах профессионализма, а по блату или за взятку там людей не держали. А начальника, отдавшего преступные приказы, неотвратимо ожидало суровое наказание.

Сейчас же главный «толкач» Чернобыльской аварии, чьи профессионально безграмотные распоряжения принесли столько бед и Украине, и Беларуси, и Российской Федерации, безбедно живет в Киеве на Печерске в одном из элитных домов «царского села» и ведет образ жизни кабминовского небожителя на пенсии. И, похоже, упорно не хочет покаяться в своих грехах. А его бывшие подчиненные все еще пытаются напустить словесный туман вокруг Чернобыльской аварии с очевидной целью — хоть как-то спасти честь ведомственного мундира. И заодно увести своего бывшего начальника от ответственности. Во всяком случае, моральной. Ибо для уголовной ответственности уже прошли все сроки.

* * *

В апреле 2006 года на международной конференции, посвященной 20-й годовщине Чернобыльской катастрофы, был представлен официальный «Национальный доклад». В нем на основе изучения накопленных материалов под научным руководством академика В.Барьяхтара впервые в Украине официально было определено, что главной причиной Чернобыльской катастрофы стал «низкий уровень профессиональной культуры операторов, руководства станции и Министерства энергетики и электрификации СССР в области безопасности АЭС».

В свете вышеизложенного представляется, что будет вполне справедливо, если к 25-летию Чернобыльской катастрофы к этой формулировке будет официально добавлена еще одна фраза: «…а также отдела атомной энергетики бюро Совета Министров СССР по топливно-энергетическому комплексу».

И тогда объективность о причинах катастрофы на ЧАЭС восторжествует окончательно.

Статья 5

Чернобыльская авария: небылицы о "ядерном взрыве"

Б.И. Горбачев, кандидат физиматических. наук, старший научный сотрудник. Чернобыльская авария: небылицы о "ядерном взрыве". 20 октября 2011 года. URL:   http://www.eco-pravda.ru/page.php?id=3019   ,   http://nuclearno.ru/text.asp?15655

А ежели втемяшится в башку какая блажь,
Колом ее оттудова не выбьешь:
(Из поэмы Н.А. Некрасова "Кому на Руси жить хорошо").

Эти стихи, написанные поэтом еще в XIX веке и запомнившиеся со школьной скамьи, невольно выплывают из глубин памяти, когда начинаешь читать очередные опусы с гипотезами о "ядерном взрыве на 4-м блоке ЧАЭС" (в дальнейшем будем их называть "ядерными гипотезами"). Для тех, кто знает, чем отличается физика теплового взрыва атомного реактора от физики ядерного взрыва, их нелепость очевидна. Тем не менее, до сих пор сторонники "ядерной гипотезы" пытаются преподнести их обществу через СМИ как "истину в последней инстанции".

Однако если учесть очевидную непросвещенность этих сторонников в ядерных вопросах, то в какой-то степени их можно понять, Ведь по неядерным меркам взрыв на 4-м блоке был очень мощным. А его радиоактивные осадки охватили почти всю Европу и даже задели немного Азию. Как тут не соблазниться на предположение, что этот взрыв был ядерный. Тем более, что на расстояниях в сотни и тысячи километров его последствия в виде радиоактивных осадков были практически одинаковы. Правда, радионуклидный состав этих осадков оказался явно характерным для долго работавшего реактора и совсем не характерным для ядерного взрыва, но авторов и сторонников "ядерной гипотезы" этот научный факт совсем не смущает. Как не смущают и другие факты, ей противоречащие. Но о подобных фактах им лучше не вспоминать, что они старательно и делают уже много лет.

Исторически первой "ядерная гипотеза" о природе взрыва на 4-м блоке ЧАЭС появилась в СМИ через несколько лет после Чернобыльской аварии. В ней предполагалось, что некие враждебные нам силы заложили под реактор атомную бомбу и взорвали ее. А так как при этом никаких объективных доказательств не было приведено, то эта идея была сразу отвергнута ввиду ее явной фантастичности.

Но сама по себе она не умерла. Несколько позже заинтересованные лица ее модифицировали и начали убеждать нас, мол, на 4-м блоке взорвалась не атомная бомба, а сам реактор взорвался как ядерный заряд. Правда, при этом никаких научных доказательств не было приведено, но их заменил пропагандистский шум-гам в СМИ. И в этом шуме-гаме разными авторами предлагались разные варианты протекания процесса "ядерного взрыва на 4-м блоке ЧАЭС".

Но удивительное дело — почему-то на том, что взрыв на 4-м блоке ЧАЭС был именно ядерный, в СМИ настаивают только те авторы, которые никогда не имели никакого отношения к разработкам, производству и эксплуатации ядерного оружия. А те, кто имел и знает физику ядерного взрыва, почему-то отмалчиваются. Поэтому в отечественных СМИ наблюдается явный перекос в сторону первых.

Сам вопрос о возможности или невозможности ядерного взрыва на 4-м блоке ЧАЭС с научной точки зрения уже неоднократно обсуждался в СМИ. Например, в статье В.Г. Барьяхтара, Б.И. Горбачева и В.П. Кухаря "Чернобыльские небылицы-5", которая вышла 2006 году в киевской газете "Зеркало недели". В ней было популярно разъяснено, почему атомные реакторы любой конструкции в принципе не могут взрываться как атомная бомба. В те времена казалось, что этот вопрос уже решен и отправлен в архив. Однако заинтересованные лица снова стали реанимировать "ядерную гипотезу" по случаю 25-летия Чернобыльской катастрофы.

Хронологически последней подобной публикацией стал материал Виктории Ивлевой "Взрыв был один, и он был ядерный" ("Новая газета", № 43 от 22.04.2011 г). По тексту чувствуется, что она, несомненно, журналистка талантливая, но для работника СМИ удивительно доверчивая ко всему, что говорят интервьюируемые ею лица. Как будто их слушает не "акула пера", а наивная девочка-подросток. Видимо, поэтому ее материал оказался просто пересыщенным "ядерными" несуразностями. Некоторые из них мы разберем ниже. Но осталось неясным, зачем ей вообще надо было браться за весьма специфическую "чернобыльскую" тематику, которая требует от журналиста хотя бы минимальных знаний о процессах, проходящих в атомном реакторе, и о результатах предыдущих дискуссий на эту тему?

Сразу после прочтения этого материала у автора появилось желание переслать В. Ивлевой проверенный научный материал, касающийся мифического "ядерного взрыва на 4-м блоке ЧАЭС", с тем, чтобы она могла познакомиться с реальным положением дел в этом вопросе. Такие знания помогли бы ей осознать те ошибочные утверждения, которые были допущены в ее материале, и исправить их в следующей публикации с извинениями перед читателями. Но мои попытки найти электронный адрес "Новой газеты" увенчались полным неуспехом, ибо ее редакция так "засекретилась", что даже знакомые, имеющие определенные личные связи в московских СМИ, не смогли этот адрес найти.

Кое-как удалось найти электронный адрес отдела распространения. И уже таким кружным путем т.е. через него, я попытался связаться с В. Ивлевой и разъяснить ей всю ошибочность ее материала. Но ответа никакого не последовало. Для меня как научного сотрудника это автоматически означало, что объективная истина в "ядерном вопросе" ее не интересовала и что ее публикация преследовала совсем другую цель. И сразу же возникло подозрение, не является ли эта странная публикация сигналом к началу новой волны "чернобыльских" пропагандистских войн со стороеы бывшей минэнерговской номенклатуры? Ведь распространение разного рода нелепиц о Чернобыльской катастрофе всегда было их главным приемом. А через несколько дней эти подозрения только подтвердились. Но об этом чуть ниже.

К вышесказанному можно только добавить, что и этот, последний вариант "ядерной гипотезы" не представляется сколько-нибудь серьезным, ибо явно противоречат показаниям очевидцев, аварийным документам, а также законам физики реакторов и физики ядерного взрыва. Напомним, что физически это совершенно разные процессы, хотя источник их энергии один и тот же — деление ядер урана-235. По-видимому, это последнее обстоятельство и вводит непросвещенных людей в заблуждение.

А теперь, чтобы убедить широкого читателя в правоте вышесказанного, начнем с показаний очевидцев.

Показания очевидцев

Свидетели взрыва на 4-м блоке ЧАЭС исчисляются сотнями. Однако почти все они находились на работе в закрытых помещениях и саму картину взрыва не видели. Поэтому особую ценность приобретают показания малочисленных очевидцев. Ниже приведем показания только двоих из них, которые дали наиболее подробную картину взрыва с разных расстояний. Вот рассказ работника ЧАЭС Романцева О. А., который описал картину взрыва с расстояния примерно 1,5-2 км. А точнее с берега пруда-охладителя, куда он выехал с другом на ночную рыбалку:

"Я увидел очень хорошо пламя над блоком № 4, которое по форме было похоже на пламя свечи или факел. Оно было очень темным, темно-фиолетовым, со всеми цветами радуги. Пламя было на уровне среза трубы блока № 4. Оно вроде как пошло назад и раздался второй хлопок, похожий на лопнувший пузырь гейзера. Секунд через 15-20 появился другой факел, который был более узким, чем первый, но в 5-6 раз выше. Пламя также медленно выросло, а потом исчезло, как в первый раз. Звук был похож на выстрел из пушки. Гулкий и резкий. Мы поехали".

Как видите, взрыв на 4-м блоке на самом деле был двойным. Первый — слабым, а второй — очень мощным. Это же подтверждает и другой очевидец, наблюдавший взрыв с расстояния всего 100 метров:

"В половине второго услышал первый взрыв. Он был глухой, словно грохнул трамвай, но очень сильный. Тряхнуло, как при землетрясении. Я повернулся к реактору. Тут на моих глазах произошел второй взрыв. Успел заметить, как вздымается разорванная крыша. Потом полетели куски бетона, камни, но я успел укрыться от обломков. Взрыв был такой силы, что бетонные плиты весом в тонну, а то и больше, отбросило от реактора метров на пятьдесят. Некоторые вылетели за ограду и контрольную полосу".

Такой увидел картину взрыва бывший охранник ЧАЭС Л. Бутрименко, пост которого находился в 100 метрах от 4-го блока. Ближе его этот взрыв никто не наблюдал. Ну и как было людям, непросвещенным в атомной специфике, не поверить в его ядерный характер при таких масштабах взрыва?

В настоящее время существуют три основных версии "ядерной гипотезы". Рассмотрим их более подробно. И здесь автору придется несколько повториться.

Ядерный взрыв накопленного плутония

"Знаем, знаем. Нас не обманешь. Чернобыльский реактор был реактором двойного назначения: официальное — выработка электричества, и сверхсекретное — наработка оружейного плутония для изготовления ядерных боеголовок. Реактор работал почти три года, и в нем накопилось слишком много плутония. Вот его часть и взорвалась". Примерно так рассуждают в СМИ сторонники этой гипотезы.

И в какой-то мере они правы. Экспериментальные работы ученых в Чернобыле показали, что в реакторе 4-го блока к моменту взрыва накопилось примерно 600 кг смеси изотопов плутония. Из них плутония-239, из которого делаются атомные заряды, накопилось почти 400 кг! Известно, что для изготовления одного такого заряда хватит 5 кг плутония-239. Таким образом, в реакторе 4-го блока его накопилось достаточно, чтобы изготовить 80 атомных бомб.

"Ага, вот одна из них и взорвалась!" — настаивают сторонники этой гипотезы.

Но у ученых-атомщиков эта версия вызывала только ироническую улыбку. Ибо для них сам факт ее выдвижения автоматически означал полную непросвещенность их авторов и сторонников в науке о взрывах, химических ли, тепловых ли, ядерных ли. Более того, становилось ясным, что они не знают ни физики реакторов, ни физики ядерного взрыва плутониевого заряда, ни его конструкции, ни свойств отработанного ядерного топлива. Не знают, что плутоний, наработанный на АЭС, вообще не применяется для изготовления ядерных зарядов из-за слишком большого количества в нем плутония-240. Не знают того, что ядерное топливо, отработанное в реакторах РБМК, просто хранится в спецхранилищах, и никто не собирается его перерабатывать в целях извлечения плутония в ближайшие десятилетия.

И совершенно не знают того, что даже наличия 5 кг плутония-239 недостаточно для ядерного взрыва. Ибо, для этого необходимо соблюсти десятки специфических условий, главных и неглавных, и ни одно из них в реакторах не выполняется. Поэтому взорваться ядерным способом из-за наработанного плутония реакторы АЭС в принципе не могут при любом его количестве.

Простой ядерный взрыв

"Раз ничего не получается со взрывом плутония, тогда, попробуем зайти с другой стороны. Ведь в реактор 4-го блока было загружено так много ядерного топлива! Одного обогащенного урана там было целых 170 тонн! А в нем одного урана-235, из которого и делают атомные бомбы, находилось целых 3,4 тонны! Да такого его количества хватит на 100 Хиросим! Вот одна их них и состоялась на 4-м блоке. Да-да, именно так. Теперь нам стало очевидным, что начавшаяся там неуправляемая цепная реакция просто переросла в ядерный взрыв малой мощности на уране-235! Именно в этом и состоит главный секрет Чернобыльской катастрофы, который скрывают от нас ее истинные виновники!".

Примерно так рассуждают в СМИ сторонники этой гипотезы.

Ученые были поражены. Ведь лучшие атомные умы всех ядерных стран мира десятки лет работали над миниатюризацией ядерных зарядов, но так и не смогли сконструировать полноценный ядерный заряд мощностью меньшей 400 т тротила. А тут нашлись "народные умельцы", которые разглядели в 4-м блоке такую конструкцию.

Однако когда начинаешь выяснять, в какой области физики они работали и приобрели авторитет, то оказывается, что эти люди не имеют никакого отношения ни к ядерной физике, ни к физике вообще. А что такое атомная бомба на уране-235 и как она работает, они не знают даже на уровне плакатов гражданской обороны.

Не знают они и элементарных вещей из истории. Например, то, что еще в 1939-1940 гг. наши выдающиеся физики-ядерщики Ю. Харитон и Я. Зельдович в своих работах показали, что цепная реакция на уране-235 с обогащением в несколько процентов в силу законов ядерной физики в принципе не может привести к ядерному взрыву из-за слишком медленного ее развития. С тех пор никто не делает атомные бомбы из такого урана. А для их производства используется уран-235 с обогащением не менее 90 %.

Кроме того, простого наличия критической массы такого урана недостаточно для ядерного взрыва. Здесь тоже необходимо соблюсти десятки условий, главных и неглавных, которые в реакторах заведомо не выполняются, ибо они предназначены совсем для других целей. Именно поэтому ядерный взрыв на уране-235 на реакторах АЭС в принципе невозможен при любом количестве ядерного топлива.

Ядерный взрыв в прыгающем реакторе

Но больше всего удивила ученых-атомщиков совершенно необычная гипотеза прыгающего реактора. До такого никто не додумался. В ней авторы дали полную волю своей безграничной фантазии. Но изложим все по порядку.

В 90-х годах прошлого века в Чернобыле в МНТЦ "Укрытие" (ныне ИПБАЭС НАНУ) появился пожилой американец по фамилии Пурвис, который привез с собой портативный компьютер с набором программ. Ему предоставили всю необходимую информацию из архива, и он начал изучать причины аварии. А через год вместе с соавторами он выпустил отчет с результатами свой работы.

В отчете выдвигалась сенсационная гипотеза, согласно которой во время аварии "температура ядерного топлива достигла 6000-7000С" и реактор 4-го блока заработал "в режиме ядерного реактивного двигателя", в котором роль сопел играли циркониевые трубы топливных каналов. Могучая тяга "истекающего высокотемпературного газа (плазмы)" вытолкнула активную зону из шахты реактора на высоту 30 м под самую крышу Центрального зала (ЦЗ). И уже там, находясь в стремительном полете, она растеряла всю свою воду. В результате в ней началась "неуправляемая цепная реакция на мгновенных нейтронах", которая закончилась ядерным взрывом малой мощности.

"Бред собачий!" — воскликнул хорошо знакомый физик после прочтения этого опуса. И все с ним согласились. Ибо эта гипотеза противоречила основным законам даже общей физики. В частности, третьему закону механики Ньютона и известной формуле Циолковского, которым подчиняется реактивное движение.

Для наглядности вспомним, какой надо иметь стартовый комплекс, чтобы только оторвать от стартовой площадки американский космический "челнок", который весит примерно 2000 т. Естественно, ничего подобного в шахте реактора не находилось. Да, и количества воды, необходимого для подъема активной зоны реактора, его "крышки" (схемы "Е"), биологической защиты и разгрузочно-загрузочной машины общим весом свыше 5000 т под крышу Центрального зала при помощи ее реактивной струи, нет даже на всей ЧАЭС, не говоря уже о 4-м блоке.

Можно задать еще несколько "неудобных" вопросов авторам этой экзотической гипотезы. Например:

— как может активная зона остаться целой во время полета, если ее основные составляющие механически жестко не соединены?

— как свыше 1,5 тысяч неуправляемых "каналов-сопел" могут заработать настолько синхронно, что зону не заклинило еще в шахте реактора?

— как эти "каналы-сопла" могут направлять струи плазмы при температуре 6000-7000 С, если уже при температуре 1200 С они исчезают в бурной экзотермической паро-циркониевой реакции, еще находясь в шахте реактора?

И т.д.,

К тому же физикам хорошо известно, что топливо 4-го блока, не окруженное графитом-замедлителем, не поддерживает цепную реакцию, а топливосодержащие каналы механически не соединены с графитовыми колоннами. Поэтому топливосодержащие каналы не смогут потянуть их за собой при любом подъеме. А если все топливосодержащие каналы дружно выйдут из графитовых колонн, то цепная реакция в них тут же угаснет из-за отсутствия графитового замедлителя. Следовательно, полететь и "взорваться где-то под крышей", активная зона реактора 4-го блока в принципе не могла.

Очевидно, что эти элементарные вещи пониманию Пурвиса и иже с ним недоступны. Поэтому и ответа на эти вопросы не получишь. Тем более, что ее главный автор быстренько укатил к себе домой в Америку, видимо, осознав, что отечественных физиков "на мякине не проведешь" и поэтому Нобелевскую или какую-нибудь другую премию за работу в Чернобыле не получишь.

Так каким же был взрыв на 4-м блоке, если не ядерным?

Столь долгое "обсасывание" в СМИ "ядерной гипотезы" частично можно объяснить тем, что от широкой общественности долгое время просто скрывался за завесой секретности один важнейший факт. А именно тот факт, что вопрос о физической природе взрыва на 4-и блоке был решен военными инженерами-взрывниками уже 16 мая 1986(!) года. Т.е. задолго до появления шарлатанской работы Пурвиса. И это позволяло заинтересованным лицам так долго спекулировать в СМИ на этой теме. В том числе и в политическом отношении.

Но в 2006 году Служба безопасности Украины (СБУ) рассекретила часть своих "чернобыльских" документов. Из них выяснилось, что с первых дней Чернобыльской аварии перед военными инженерами в/ч 68240 Продуновым А.Б. и Ереминым Г.В. была поставлена задача — по характеру разрушений здания 4-го блока определить физическую природу взрыва, центр взрыва и его тротиловый эквивалент. Понимая, что процессы взрывов в тесных закрытых помещениях могут носить очень сложный характер, они в процессе решения этой далеко непростой задачи сначала посетили 3-й блок ЧАЭС. Там они познакомились с реальной пространственной геометрией его Центрального зала и соседних к нему помещений. Это понадобилось, чтобы узнать, какой была геометрия этих помещений на 4-м блоке до взрыва, ибо геометрия Центрального зала и соседних помещений 3-го и 4-го блоков ЧАЭС были идентичны. Затем они посетили разрушенный 4-й блок и оценили пространственную геометрию его разрушений и их характер. Какие они получили дозы облучения во время этой работы, неизвестно, но наверняка немалые.

Для уточнения оценок места, характера и тротилового эквивалента взрыва им дополнительно был предоставлен ряд аварийных документов, в том числе и показания свидетелей. Совместный анализ увиденного на 4-м блоке и прочитанного в аварийных документах привел военных инженеров к вполне определенным выводам. Но сначала приведем цитату из их отчета, раскрывающую нам характер взрыва на 4-м блоке ЧАЭС:

"…"мягкий" характер разрушений данного здания более свойственен взрыву пылегазовоздушных смесей и тепловому взрыву. Возможно, что в данном случае имело место сочетание взрывов обоих типов".

А далее процитируем полностью их выводы, сохраняя орфографию и стиль:

"1. Центр взрыва находился в зоне реактора на высоте 20-30 м от нулевой отметки здания".

То есть, не под крышей ЦЗ (отметка 50-60 м), а в верхней части шахты реактора. Это то пространство, в котором обычно и скапливаются свободный водород и кислород, образовавшиеся в результате радиационного разложения воды, а в аварийных случаях еще и в результате паро-циркониевой химической реакции. В марте 2011 г. взрывы такой гремучей смеси на японской АЭС "Фукусима-1" не раз показывали по телевизору.

"2. Для совершения происшедших разрушений потребовалось бы около 30 тонн конденсированного взрывчатого вещества типа тротил. Однако "мягкий" характер разрушений, отсутствие повреждения остекления, свидетельствуют, что данные разрушения не являются результатом взрыва конденсированного взрывчатого вещества.

3. Имеющиеся разрушения могли произойти при взрыве гремучей смеси массой от 3,5 до 8.0 тонн, которая могла образоваться в зоне реактора".

Далее идут подписи военных инженеров, дата его составления — 16 мая 1986 г. — и ниже номер его регистрации в канцелярии — 22/160 от 31 мая 1986 г.

Как видите, наши военные инженеры всего за пару недель прекрасно разобрались и в характере, и в мощности взрыва на 4-м блоке ЧАЭС, а также достаточно точно определили его место в реакторном пространстве. Их результаты полностью опровергают шарлатанскую версию Пурвиса.

Из этого материала становится очевидным, что для решения вышеуказанной задачи не было никакой объективной необходимости приглашать заокеанского "специалиста", который, как выяснилось, физики-то на самом деле не знает! И тем более такого, про которого упорно ходили слухи, что это был вовсе не физик, а отставной агент ЦРУ, ранее специализировавшийся на добывании атомных секретов в других ядерных странах. Так до сих пор и осталось загадкой, кто его приглашал в Чернобыль, какая была в этом необходимость и с какой общей целью?

А пропагандистским войнам нет конца и края

Сама же гипотеза подпрыгивающего реактора время от времени напоминает о себе. Нет, нет, да какое-нибудь СМИ вдруг возьмет и "ошарашит" своих почитателей очередной чернобыльской "сенсацией". Мол, американские ученые доказали, а наши молодые и прогрессивные, но до сих пор непризнанные косной официальной наукой исследователи подтвердили — реактор сначала подпрыгнул, как кузнечик, а потом взорвался.

Но, скорее всего, увлечение некоторых СМИ "ядерной гипотезой" прямо связано с пропагандистскими межведомственными войнами, которые ведутся людьми, прямо заинтересованными в том, чтобы оболгать отечественную атомную науку и ее ученых и, таким образом выгородить себя и своих минэнерговских коллег, доведших реактор 4-го блока ЧАЭС до взрыва. И тогда становится ясным, почему первым дается широкий выход в СМИ с любыми нелепостями, а вторых туда просто не пускают. Так широкую общественность вводят в заблуждение, в частности, о физическом характере взрыва на 4-м блоке ЧАЭС.

О материале В. Ивлевой уже рассказывалось выше. А через несколько дней после его выхода, точнее, 26 апреля 2011 г. по центральному украинскому телевидению выступал один из бывших руководителей ЧАЭС со своими комментариями по случаю 25-летия Чернобыльской катастрофы. Новых фактов он не привел, но старательно преподносил телезрителям давно устаревшую и заведомо ложную версию 1991 г. как единственно правильную и, так сказать, как "истину в последней инстанции". Хотя научные исследования еще 15 лет назад ясно показали, что эта версия в корне ошибочна, и не имеет никакого отношения к реальному аварийному процессу. А недавно обнародованные факты позволяют сделать вывод, что это была чисто политическая версия, разработанная по заказу наших западных недоброжелателей.

Слушая его и зная реальное положение дел в научных "чернобыльских" исследованиях, автору невольно вспомнились средневековые схоласты, которые даже в век просвещения убеждали население, мол, Земля плоская и держится на трех китах, а землетрясения возникают, когда киты помахивают хвостами. В связи с этим интересно отметить, что украинским ученым, даже занимающим нейтральные позиции в "чернобыльских" дискуссиях, слова на украинском телевидении вообще не дали.

В тот же день на киевском телевидении неутомимый Савик Шустер проводил вечернюю ТВ-передачу, посвященную все той же теме. Казалось бы, в такую дату да на такую передачу пристойно было бы пригласить специалистов из разных лагерей и пусть они перед миллионами телезрителей доказывают свою правоту. Но, как и ожидалось, в студию вместо специалистов были приглашены савиковские, можно сказать, "штатные эксперты", которые, похоже, готовы участвовать в любых его передачах и высказываться чуть ли не по всем вопросам мироздания, ничуть не смущаясь степенью своей компетентности или, если хотите, степенью своей некомпетентности в обсуждаемых темах.

А по ТВ-мосту "Киев-Москва" в этой передаче участвовал еще один такой же "эксперт", которого почему-то представляли как ученого из "Курчатовского института". Хотя его как ученого в "Курчатовском институте" просто не знают. Но хорошо знают с другой, совсем ненаучной стороны. И если учесть, что этот московский "эксперт" был соавтором шарлатанского отчета Пурвиса, а также героем "сенсационного" материала В. Ивлевой, то становится очевидным уровень компетентности всей этой ТВ-передачи.

Послушав приглашенных "экспертов", невольно задумываешься, зачем Савик для обсуждения, в частности, темы возможности ядерного взрыва на 4-м блоке ЧАЭС собрал "экспертов", которые ни по образованию, ни по опыту работы не имеют и не имели никакого отношения ни к физике реакторов, ни к физике ядерного взрыва? Естественно, такой состав "экспертов" никак не мог обеспечить хотя бы научно-популярный уровень обсуждения столь сложного вопроса. Даже случайное участие известного академика не смогло поднять уровень передачи выше дилетантского, ибо его задавали сам ведущий и его "штатные эксперты". Так и осталось неясным, зачем столь авторитетный ученый согласился участвовать в этом "чернобыльском" театре абсурда? Думается, что его просто ввели в заблуждение.

Но если сопоставить все эти факты, то легко догадаться, что и "сенсационный" материал В. Ивлевой, и выступление по центральному украинскому ТВ-каналу бывшего руководящего чаэсовца, и ТВ-передача С. Шустера являются составляющими элементами согласованного киевско-московского мероприятия в СМИ бывших руководителей ЧАЭС для отвлечения внимания широкой общественности от объективной истины. Истины, которая подтверждена рассекреченными официальными документами, научно объективными расследованиями и официальными показаниями свидетелей, юридически не отвечавших за безопасность реактора. Но бывшим руководителям ЧАЭС, некоторые из которых и сейчас занимают ответственные должности, так не хочется признавать эту истину. Ибо если ее признать официально, то для них это будет означать официальное признание собственной несостоятельности как исследователей причин Чернобыльской катастрофы, а в отдельных случаях и собственной профессиональной некомпетентности.

А чтобы такая пренеприятная коллизия с ними не случилась, им просто необходимо каждый раз организовывать подобные "чернобыльские" пропагандистские шоу и с их помощью морочить голову широкой общественности о причинах и обстоятельствах Чернобыльской катастрофы.