Сергей Валентинович Стяжкин. Тайная война на Волге (1941-1945 гг.). Глава 1. Советские органы государственной безопасности и внутренних дел, специальные службы фашистской Германии накануне Великой Отечественной войны, изменения в структуре и задачах после начала военных действий. Глава 2. Контрразведывательная деятельность органов НКГБ – НКВД и борьба с контрреволюционными преступлениями, зафронтовая работа и организация партизанского движения.

Объектом исследования явилась деятельность органов государственной безопасности и внутренних дел Ярославской области во всем ее многообразии. Целенаправленно изучалась деятельность областных управлений НКГБ – НКВД и подчиненных им органов, исследовались структура и отдельные направления деятельности центрального аппарата и других подразделений, входивших в систему органов госбезопасности и внутренних дел СССР, проанализирована деятельность немецких специальных служб.

 

Сергей Валентинович Стяжкин 

Тайная война на Волге (1941-1945 гг.) 

Главы 1 и 2

Главу 3, заключение и приложения смотрите разделе: https://avkrasn.ru/article-2044.html

Источник информации — http://voenoboz.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=111%3A—-1941-1945-&catid=44%3A2011-02-14-00-08-31&Itemid=2&showall=1 . 03.2011. 

 

 Содержание книги

 

Тайная война на Волге (1941-1945 гг.)

 

Глава 1. Советские органы государственной безопасности и внутренних дел, специальные службы фашистской Германии накануне Великой Отечественной войны, изменения в структуре и задачах после начала военных действий

Глава 2. Контрразведывательная деятельность органов НКГБ – НКВД и борьба с контрреволюционными преступлениями, зафронтовая работа и организация партизанского движения

Глава 3. Деятельность органов государственной безопасности и внутренних дел Верхнего Поволжья по обеспечению режима военного положения и поддержанию правопорядка в тылу

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЯ
 

 

Введение


Вступив в третье тысячелетие, человеческая цивилизация в целом и Россия в частности проходят один из сложнейших этапов в своем развитии, который отличается высокой степенью напряженности, связанной с появлением новых ядерных держав, с межконфессиональными противоречиями, с возникновением новых очагов военных конфликтов, с угрозой терроризма и внутренней нестабильностью.

В такой ситуации неизбежно встает вопрос о роли и месте органов государственной безопасности и внутренних дел в осуществлении эффективной государственной политики, обеспечении безопасности личности, общества, государства, возникает задача целесообразным образом распределить функции среди различных силовых ведомств и определить механизмы их взаимодействия.

Улучшение организационно-структурного построения, необходимость повышения эффективности деятельности органов государственной безопасности и внутренних дел наряду с учетом глубоких изменений, происходящих в общественной жизни страны, требуют пристального внимания к опыту истории. Нельзя научиться решать задачи новыми приемами сегодня, если не использовать вчерашний опыт. В годы войны перед правоохранительными органами вставали задачи, решение которых требовало четкого взаимодействия различных государственных органов и оптимальных методов работы. Опыт действий в экстремальной обстановке применим в современных условиях в районах чрезвычайного положения и военных конфликтов.

В трудах по истории Великой Отечественной войны деятельность органов государственной безопасности и внутренних дел не получила цельного, объективного освещения и осмысления. Поиск и накопление нового уровня архивного, документального и научного материала дает нам возможность сделать более объективный анализ участия правоохранительных органов в Великой Отечественной войне.

Первые публикации по исследуемой проблеме появились непосредственно в годы войны. Это были статьи во фронтовых, местных и центральных газетах, брошюры. Отдельные стороны деятельности НКВД нашли отражение в публикациях, подготовленных политическим управлением войск НКВД. В основном они носили пропагандистский характер, призывали сотрудников НКВД и население к борьбе с врагом. Об этом свидетельствуют такие броские заголовки, как в статье начальника Ленинградского УНКВД П.Н. Кубаткина «Беспощадно разоблачать и уничтожать немецко-фашистских агентов». Хотя произведения периода Великой Отечественной войны носили описательный, публицистический характер, в них часто отсутствовали подлинные географические названия, имена и фамилии участников событий, они сыграли важную роль в сборе фактических материалов о деятельности правоохранительных органов.

 

После окончания войны основные усилия историков были направлены на освещение роли Коммунистической партии как вдохновителя и организатора борьбы советского народа против немецко-фашистских захватчиков. К сожалению, даже в работах, где было необходимо описать деятельность правоохранительных органов, вопросы участия органов госбезопасности и внутренних дел в войне не затрагивались. По мнению автора, это было обусловлено полной неопределенностью положения органов госбезопасности и внутренних дел и их руководителей, которые снова оказались в центре политической борьбы. Вчерашние герои мгновенно превращались во врагов народа. В этих условиях писать историю правоохранительных органов было не только трудно, но и опасно.

 

Определенную историческую ценность в этот период имеют мемуары сотрудников органов безопасности и внутренних дел, но в них, как правило, обходятся острые события, освещение которых могло вызвать недовольство руководства. С середины 50-х годов значительно возросло количество исследований по истории Великой Отечественной войны. Это было связано с начавшимися процессами стабилизации политической жизни и дозированным доступом к ранее засекреченной информации для обоснования руководством страны избранного курса. Многое в истории социалистического этапа развития приходилось переосмысливать. Отсутствие фундаментальных исследований деятельности органов государственной безопасности и внутренних дел во время Великой Отечественной войны восполнялось появлением книг и публикаций, которые посвящались различным аспектам истории правоохранительных органов и захватывали указанный период. Они содержали интересный фактический материал, на основании которого можно было судить об отдельных направлениях деятельности правоохранительных органов. Однако при фрагментарном изложении солидного фактического материала все еще отсутствовал глубокий анализ, и вопросы о роли НКГБ-НКВД в войне остались открытыми. Более того, подход к деятельности органов госбезопасности и внутренних дел зачастую был тенденциозен, что во многом явилось следствием проигранной Л.П. Берией борьбы за власть.

 

Из работ, изданных в 80-е годы, выделяется исследование С.М. Симонова «Деятельность КП(б) Белоруссии по организации взаимодействия партизан и подпольщиков со спецгруппами НКГБ БССР в годы Великой Отечественной войны (1941-1944 гг.)». Впервые в научном труде было сказано об участии чекистов в развертывании партизанского движения в Белоруссии, об их важной роли в борьбе против разведывательных, контрразведывательных и карательных органов врага, об их участии в диверсионной, разведывательной и политической работе. Однако, отмечая положительные моменты, необходимо сказать несколько слов о недостатках исследования. Автор не смог выйти за рамки господствующей идеологии, во всем видел руководящую и направляющую роль партии. Естественным был вывод, что успех в боевой деятельности спецгрупп НКГБ БССР в первую очередь был обусловлен руководством и постоянной помощью ВКП(б) и ЦК КП(б)Б. В работе практически отсутствуют упоминания о НКВД, говорится только о НКГБ. Это не соответствует действительности, так как органы госбезопасности с 1941 по 1943 год входили в состав единого НКВД. Имеются другие исторические неточности.

 

Представляет интерес исследование Г. А. Куманева и А.С Чайковского «Чекисты стояли насмерть: Боевая деятельность воинов-чекистов на Украине в годы Великой Отечественной войны». Авторы на примере Украины анализируют деятельность партийных и правоохранительных органов по организации отпора гитлеровской агрессии. Основные положения исследования будут развиты в отдельном научном труде А.С. Чайковского, о котором мы расскажем ниже.

 

С середины 80-х годов начали открываться центральные и ведомственные архивы. Исследователям представилась возможность работать непосредственно с документами и делать выводы на основании анализа архивных материалов, а не в свете политических установок. Постепенно исчезало давление на ученых со стороны партийных органов. На рубеже 80-х – 90-х годов изучение проблем становления и развития органов государственной безопасности и внутренних дел заметно активизировалось.

 

Появились     и     диссертационные     исследования регионального характера, в которых рассматривались отдельные стороны деятельности органов и войск НКВД в военное время. В 1991 г. А.С. Чайковским была написана докторская диссертация «Помощь советского тыла в организации народной борьбы против фашистских захватчиков на временно оккупированной территории СССР 1941-1945 гг. (на материалах УССР)». На материалах Украины, среди прочих, рассматривались вопросы организации борьбы в тылу врага, подготовки кадров для партизанских формирований и подполья, организации и становления разведки и контрразведки партизан и подпольщиков. А. С. Чайковский в целом положительно оценивает вклад чекистов, которые непосредственно занимались указанными вопросами, но дает крайне негативную оценку руководству НКВД и, в первую очередь, Л. П. Берии, который, по его мнению, только мешал партизанскому движению. От внимания автора ускользнули мобилизационные мероприятия правоохранительных органов накануне войны. Из-за недостатка на тот период документальных материалов отдельные стороны деятельности правоохранительных органов остались неисследованными.

 

Начала разрабатываться история НКВД – НКГБ в политических портретах ее руководителей и деятельность советской разведки. Появились труды, доклады и материалы концептуального плана, в которых анализируются результаты деятельности российских силовых структур и затрагиваются вопросы их дальнейшего развития и реформирования.

В 90-х годах более свободный доступ ученых к архивным материалам, снятие запретов с тем, касающихся деятельности органов государственной безопасности и внутренних дел, способствовали выходу в свет новых трудов, имеющих отношение к исследуемой проблеме. Ценным фактом является публикация документов. Академия Федеральной службы безопасности РФ приступила к выпуску многотомного сборника документов «Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне». Однако эта работа идет очень медленно, и в настоящее время обработаны документы только с 1938 по 1941 год. Более плодотворно работал коллектив международного фонда «Демократия», выпустивший серию «Россия. XX век. Документы». Истории отечественной контрразведки посвящен альбом «Лубянка, 2», в котором, к сожалению, по военному периоду мало обобщенной информации, а деятельность региональных органов вовсе не описывается. При общей положительной тенденции необходимо отметить, что большинство вышедших работ раскрывает деятельность советской разведки, а деятельность контрразведки освещается мало. В основном она сводится к описанию классических контрразведывательных операций «Монастырь» и «Березино».

 

Определенный интерес для исследования истории советских правоохранительных органов представляют произведения иностранных авторов и представителей российской эмиграции. Их создателям не нужно было подгонять исследования под существовавшие в СССР политические взгляды. Однако часто в этих исследованиях встречается тенденциозный отбор информации и недостаточное знакомство с документальными материалами. Ценными для понимания событий являются мемуары руководителей немецкой разведки и вермахта.

 

На региональном уровне данная тема изучена явно недостаточно. Первое исследование об участии ярославцев в Великой Отечественной войне провел в 1948 г. И.И. Сидоров –»Большевики Ярославской области в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)». В нем, однако, нет никаких прямых упоминаний о деятельности органов безопасности и внутренних дел. Косвенно свидетельствуют об их деятельности только две фразы: «На территории Ярославской области был сформирован ряд частей специального назначения» и «Многие ярославцы сражались в партизанских отрядах». В автореферате имеется фраза, которая затем заретуширована: «Был подготовлен переход к работе в подпольных условиях и партизанской войне». В 1958 г. выходит книга И.И. Сидорова «Трудящиеся Ярославской области в годы Великой Отечественной войны», во второй главе которой рассказывается о формировании в Ярославле трех партизанских отрядов и их деятельности в тылу врага. В указанном произведении нет ни слова о причастности к этому сотрудников УНКВД Ярославской области.

 

В 80-х годах выходят сборники воспоминаний сотрудников Ярославского УКГБ, в которых имеются интересные сведения по отдельным направлениям деятельности органов госбезопасности. Перед создателями сборников не стояла задача проведения глубокого исторического анализа, поэтому подобраны отдельные яркие эпизоды, свидетельствующие о героических страницах прошлого.

 

В 2001 г. вышла в свет книга «Верой и правдой», посвященная истории ярославских органов государственной безопасности, в которой присутствует написанная автором глава, посвященная участию органов государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Однако в работе, посвященной длительному историческому периоду (с XII века до наших дней), невозможно было детально описать многогранную деятельность органов НКГБ-НКВД, поэтому многие вопросы остались либо нераскрытыми, либо рассмотренными не полностью.

 

Проведенный анализ свидетельствует, что, несмотря на вклад ученых в разработку отдельных вопросов организации и деятельности органов безопасности и внутренних дел в годы Великой Отечественной войны, проблемы готовности и участия в борьбе с вражескими спецслужбами, обеспечения режима военного положения и правопорядка в тылу, организации партизанского движения целостного освещения не получили и не исследованы. В полной мере этот вывод относится и к вопросам участия в войне органов государственной безопасности и внутренних дел Ярославской области.

Цель предпринятого исследования состояла в том, чтобы на основе критического анализа архивных документов, мемуарной и научной литературы изучить основные направления деятельности правоохранительных органов в военных условиях, вставшие перед ними трудности и пути их преодоления, обобщить опыт деятельности органов ГБ и ВД.

Объектом исследования явилась деятельность органов государственной безопасности и внутренних дел Ярославской области во всем ее многообразии. Целенаправленно изучалась деятельность областных управлений НКГБ – НКВД и подчиненных им органов, исследовались структура и отдельные направления деятельности центрального аппарата и других подразделений, входивших в систему органов госбезопасности и внутренних дел СССР, проанализирована деятельность немецких специальных служб.

При необходимости исследования причинно-следственных связей, проведения сравнительного анализа автор выходит за пределы территории существовавшей в описанный период Ярославской области и за обозначенные хронологические рамки.

Автор впервые вводит в научный оборот большое количество архивных документов. На основе всестороннего изучения новой источниковой базы были исследованы вопросы, которые ранее не рассматривались или не получили достаточного освещения. В работе впервые предпринята попытка комплексного анализа деятельности органов государственной безопасности и внутренних дел в условиях войны на примере Ярославской области.

В своей работе автор стремился исследовать происходившие события с использованием не только традиционных методов, но и раскрывая их через судьбы конкретных людей.

Автор выражает глубокую благодарность доктору исторических наук, профессору М.В. Новикову за научное руководство и внимательное отношение к проведенным исследованиям. Большую поддержку и помощь оказали сотрудники исторического факультета Ярославского государственного педагогического университета им. К.Д. Ушинского, возглавляемого доктором исторических наук, профессором А.Б. Соколовым. Не имея возможности перечислить всех, особую признательность автор выражает заведующему кафедрой отечественной истории доктору исторических наук, профессору Г.М. Кочешкову и руководимому им коллективу. Хочется отметить большую помощь, которую оказала редактор Л.К.Шереметьева в работе над рукописью.

Отдельное слово благодарности А.И. Алексашкину, который пришел в Ярославское управление НКВД в годы войны и был лично знаком со многими участниками описанных событий. Авенир Иванович много сделал для сбора материалов, использованных автором, его консультации помогали понять суть происходивших событий.

 

Глава 1. Советские органы государственной безопасности и внутренних дел, специальные службы фашистской Германии накануне Великой Отечественной войны, изменения в структуре и задачах после начала военных действий

 

1.1 Органы государственной безопасности и внутренних дел СССР накануне Великой Отечественной войны

 

В каком состоянии правоохранительные органы встретили войну? Для ответа на этот вопрос представляется важным провести анализ задач и структуры правоохранительных органов, их кадрового состава и деятельности в предвоенные годы.

Сначала остановимся на изучении задач и структуры центральных органов – наркоматов. До февраля 1941 года органы государственной безопасности и внутренних дел существовали в едином НКВД СССР, которым с декабря 1938 года руководил Л.П. Берия. 3 февраля 1941 Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о разделении наркомата внутренних дел СССР на два наркомата, в котором этот шаг обосновывался «необходимостью максимального улучшения агентурно-оперативной работы органов государственной безопасности и возросшим объемом работы, проводимой Народным комиссариатом внутренних дел СССР, ее многообразием»1

На основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 3 февраля 1941 НКВД СССР был разделен на два народных комиссариата (НКГБ СССР и НКВД СССР)2. 8 февраля 1941 года на основании постановления ЦК ВКП(б) Особый отдел Главного управления государственной безопасности НКВД СССР был рас­формирован, а вместо него были созданы третьи управления Наркомата обороны и Наркомата военно-морского флота и третий отдел НКВД СССР, куда и были переданы функции военной контрразведки. На эти управления были возложены задачи по борьбе с контрреволюцией, шпионажем, диверсией, вредительством и антисоветскими проявлениями, информирование руководства Вооруженных Сил о недостатках в боевой готовности и материалах, компрометирующих военнослужащих3.

На НКГБ СССР были возложены задачи «ведения разведывательной работы за границей, борьбы с подрывной, шпионской, диверсионной, террористической деятельностью иностранных разведок внутри СССР, оперативной разработки и ликвидации остатков всяких антисоветских партий и контрреволюционных формирований среди различных слоев населения СССР, в системе промышленности, транспорта, связи, сельского хозяйства и пр., охраны руководителей партии и правительства»4. Народный комиссариат государственной безопасности возглавил В.Н. Меркулов. В руководство комиссариата вошли первый заместитель И.А. Серов, заместитель Б.З. Кобулов и заместитель по кадрам М.В. Грибов5. Структура НКГБ СССР приведена в приложении 3.

Указом ПВС СССР от 3 февраля 1941 г. наркомом внутренних дел СССР был назначен Л.П. Берия. Он был по совместительству также назначен заместителем председателя СНК СССР, где ему поручили курировать работу НКВД, НКГБ, народных комиссариатов лесной промышленности, цветных металлов, нефтяной промышленности и речного флота. Первым заместителем наркома внутренних дел стал С.Н. Круглов, заместителями – B.C. Абакумов и В.В. Чернышев. И.И. Масленников – заместителем НКВД СССР по войскам, а Б.П. Обручников – заместителем наркома по кадрам. Структура НКВД СССР была очень сложной, что отражало многообразие поставленных перед ним задач.

В   компетенцию   НКВД   СССР   входили   «Охрана общественной (социалистической) собственности, охрана личной и имущественной безопасности граждан и охрана общественного порядка; охрана государственных границ Союза ССР; организация местной и противовоздушной обороны; содержание в тюрьмах, исправительно-трудовых лагерях, исправительно-трудовых колониях, трудовых и специальных поселках осужденных и организация их трудового использования и перевоспитания; борьба с детской беспризорностью и безнадзорностью; прием, конвоирование, охрана, содержание и трудовое использование военнопленных и интернированных; оперативно-чекистское обслуживание войск НКВД;  государственный надзор за противопожарной охраной и руководство противопожарными мероприятиями; учет военнообязанных; строительство, ремонт и содержание дорог союзного значения; учет, охрана, научная и оперативная разработка государственных архивных фондов Союза ССР; запись актов гражданского состояния»6. Структура НКВД СССР раскрыта в приложении 4.

На основании постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 24 марта 1941 г., возложившего на НКВД СССР строительство аэродромов для военно-воздушных сил Красной Армии, было организовано Главное управление аэродромного строительства НКВД СССР7.

В соответствии с требованиями совместной директивы НКВД и НКГБ СССР от 1 марта 1941 г. начальникам областных управлений НКВД и НКГБ предлагалось совместно разработать штаты управлений и их местных территориальных органов и при этом учесть, что «районные отделения НКВД должны быть организованы во всех районах, где в настоящее время они имеются». Директива предписывала, чтобы «районные отделения НКГБ должны быть организованы лишь в тех районах, где имеются крупные промышленные предприятия оборонного или общесоюзного значения, а также организации и учреждения, представляющие интерес для иностранных разведок. При проектировании организаций райотделений Наркомата государственной безопасности необходимо руководствоваться оперативной целесообразностью, наличием объектов для воз­можной подрывной работы вражеских элементов — вредительства, диверсии, шпионажа и иной контрреволюционной работы, а также засоренностью района антисоветским элементом»8.

В соответствии с требованиями указанной директивы были созданы Управление НКГБ СССР по Ярославской области, которое по август 1941 года возглавлял капитан государственной безопасности М. А. Носов, и Управление НКВД СССР, где накануне войны был начальником А.П. Макаров.

Аппарат органов госбезопасности в Ярославской области состоял из самого УНКГБ и сформированных в соответствии с приказом НКГБ от 26 февраля 1941 г. и совместной директивы от 1 марта 1941 г. пятнадцати межрайонных отделов и отделений госбезопасности, подчиненных управлению. В составе областного управления НКГБ наиболее значимыми были контрразведывательный и секретно-политический отделы, в составе которых было 3-4 отделения. Кроме этого, в областные управления входили 2 и 3-й отделы, 4 и 5-е отделения, следственная часть, особая инспекция, отдел кадров, секретариат, административный финансово-хозяйственный отдел и внутренняя тюрьма9. Существовали органы государственной безопасности на транспорте, которые входили в областное управление НКГБ |0.

Контрразведывательные функции в войсках осуществляли органы военной контрразведки, которые назывались отделами военной контрразведки по соответствующим соединениям, объединениям или гарнизонам (например, отдел военной контрразведки по Ярославскому гарнизону).

В УНКВД по Ярославской области вошли управление милиции, секретариат, 1-й спецотдел, отделы пожарной охраны, тюремный, архивный, административно-хозяйственный, исправительно-трудовых колоний, шоссейных дорог, финансовый, кадров, инспекция местной противовоздушной обороны и мобилизационная инспекция. Управление милиции состояло из отделов: политического, уголовного розыска, по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией, оперативной службы и боевой подготовки, паспортно-регистрационного, государственной автомобильной инспекции, секретариата. В подчинении областных управлений были городские, районные отделы и отделения НКВД11.

Как мы отмечали выше, разделение органов НКВД и НКГБ из единого наркомата началось в феврале 1941 года. Управлениям и отделам госбезопасности выделялись помещения, передавались незаконченные следственные дела, оперативные учеты, архивы и другая документация, а также имущество и материальные ценности. Утверждался руководящий состав управления, межрайотделов и межрайотделений НКГБ12.

В самой идее разделения органов госбезопасности и внутренних дел имелся здравый смысл, но время было выбрано неудачно. Реорганизация не была тщательно продуманной и осложнила работу накануне войны. Появились разобщенность и даже разногласия в работе разных ведомств, что потребовало внесения поправок. Для координации борьбы с антисоветскими элементами и разрешения возникающих в процессе работы разногласий в феврале 1941 г. был создан Центральный совет, в состав которого вошли наркомы госбезопасности и внутренних дел, начальники третьих управлений НКО и НКВМФ. Аналогичные советы были созданы на местах из руководителей соответствующих подразделений13. Однако реальное положение дел не давало повода для оптимизма. 19 апреля 1941 г. выходит Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о том, что практика показала недостатки в предыдущем постановлении по реорганизации органов госбезопасности. Не была учтена необходимость взаимной информации органов НКГБ и третьих управлений НКО и НКВМФ и целесообразность единства действий14. В новом постановлении была предпринята попытка улучшить координацию работы различных ведомств в деле обеспечения государственной безопасности. В штаты третьих Управлений НКО и НКВМФ и их органов на местах были введены заместители, которые назначались, перемещались и увольнялись соответствующими НКГБ – УНКГБ, т.е. фактически были выведены из подчинения соответствующих начальников по линии военной контрразведки. Невозможно даже предположить, что такое положение, когда заместитель не подчиняется своему начальнику, допустимо в военной организации и не встретит прямого или скрытого противодействия. Таким образом, преследуя цели улучшения координации, создавали основу для будущих конфликтов. Многие другие вопросы координации также остались недостаточно проработанными. Поиски по созданию оптимальной структуры, позволившей объединить усилия органов различной ведомственной принадлежности, выполняющих единые задачи обеспечения государственной безопасности, продолжались. В целях обеспечения координации разведывательной и контрразведывательной деятельности органов госбезопасности, погранвойск, НКВМФ и НКО 29 мая 1941 г. при НКГБ СССР был создан Центральный совет по координации оперативной и следственной работы15.

Надо отметить, что процесс деления органов, обеспечивающих государственную безопасность, был длительный, сложный и фактически к началу войны еще не завершенный. Этот вывод позволил сделать анализ архивных документов. Даже в апреле 1941 года начальники Управлений НКВД и НКГБ еще разъясняют подчиненным органам порядок разделения делопроизводства и проверки лиц16.

Бесспорно, что очень важно иметь оптимальную структуру, но в любой организации центральным звеном является человек. Чтобы дать ответ на вопрос, насколько эффективной была система правоохранительных органов накануне войны, представляется важным провести анализ и осветить состояние кадрового состава правоохранительных органов к началу войны и в ее ходе.

С этой целью необходимо вернуться назад, к началу 30-х годов. В это время в ОГПУ уже происходил сложный процесс удаления опытных сотрудников, в первую очередь тех, кто открыто ставил вопрос о незаконных методах ведения следствия и о прямой фальсификации уголовных дел. На их место приходили другие люди. Они, как правило, не имели хорошего образования, большого жизненного опыта, навыков оперативной и следственной работы, но зато четко усвоили, как надо действовать, чтобы продвигаться по служебной лестнице.

Для достижения своих целей И.В. Сталину нужен был четко работающий карательный орган. 26 сентября 1936 года наркомом внутренних дел был назначен Н.И. Ежов. С наступлением ежовской эпохи «массовых ударов» 1936-1938 годов остававшиеся еще в органах чекисты школы Дзержинского окончательно оказались не у дел. При рассмотрении этой проблемы надо учитывать, что происходившие в наших спецслужбах процессы были многомерными и являлись следствием не только политической, но и клановой борьбы.

Говоря о «чистке» органов госбезопасности, сначала проанализируем состояние внешней разведки. Это в значительной мере поможет понять, почему не был дан однозначный ответ о сроках нападения Германии на СССР. Масштабы ее потрясают: из 450 сотрудников (включая загранаппарат) репрессировали 275 человек, то есть более половины личного состава. Были расстреляны начальники иностранного отдела НКВД (внешняя разведка) М. А. Трилиссер, А. X. Артузов, С. М. Шпигельглас и 3. И. Пассов, посмертно объявлен «врагом народа» А. А. Слуцкий, ликвидированы  или отправлены  в лагеря  руководители оперативных подразделений. Отозваны в СССР и репрессированы: резиденты в Нью-Йорке – П. Д. Гутцайт (Гусев), в Берлине – Б. М. Гордон, в Лондоне – А. С. Чапский, Г. Б. Графлен и Т. С. Малли, в Париже – С. М. Глинский (Смирнов) и Г. Н. Косенко (Кислов), в Риме – М.М. Аксельрод, главный резидент по странам Азии И. Т. Иванов-Перекрест, выдающиеся разведчики-нелегалы Б. Я. Базаров, Д. А. Быстролетов, Г. С. Сыроежкин и другие. Было полностью ликвидировано подразделение, занимавшееся подготовкой и внедрением агентов – нелегалов («Группа Яши») репрессированы ее руководители Я. И. Серебрянский, А. И. Сыркин, П. Н. Серебрянская, С. М. Перевозников, А.Н. Турыжников, Ю.И. Волков. Большинство из оставшихся в живых сотрудников разведки попали под следствие, многие были уволены из органов или понижены в должности. К 1939 году в результате «чисток» работу части ведущих резидентур, лишившихся всех работников, пришлось полностью свернуть17.

В направленном руководству НКГБ отчете о работе внешней разведки с 1939 по 1941 год ее новый начальник П. М. Фитин писал: «К началу 1939 года … почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке. Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи. Задача состояла в том, чтобы, наряду с созданием аппарата самого отдела, создать и аппарат резидентур за кордоном»18. Потери состава были столь велики, что в 1938 году в течение 127 дней подряд из внешней разведки руководству страны вообще не поступало никакой информации.

Для оценки масштабов урона, нанесенного возможностям добывать информацию о противнике и своевременно, полно информировать руководство страны о его планах, необходимо коротко сказать о состоянии, в котором оказалась вторая основная разведывательная служба страны – Разведывательное управление РККА. В 1937–1940 годах были арестованы, а затем расстреляны пять начальников этого управления: в 1937 году Я. К. Берзин и С. П. Урицкий, в 1938 году С. Г. Гендин, в 1939 году А.Г.Орлов, в 1940 году И.И. Проскуров. Кроме начальников управления арестовывались и практически все начальники отделов и отделений, а также оперативные работники, курирующие зарубежную агентуру и отвечающие за анализ поступающей в Центр информации.

Генерал-майор В. А. Никольский, пришедший в военную разведку в начале 1938 года, дает такую оценку: «К середине 1938 года в военной разведке произошли большие перемены. Большинство начальников отделов и отделений и все командование управления были арестованы. Репрессировали без всяких основа­ний опытных разведчиков, владеющих иностранными языками, выезжавших неоднократно в зарубежные командировки. Их широкие связи за границей, без которых немыслима разведка, в глазах невежд и политиканствующих карьеристов являлись … составом преступления и послужили основанием для облыжного обвинения в сотрудничестве с немецкой, английской, французской, японской, польской, литовской, латвийской, эстонской и другими, всех не перечислишь, шпионскими службами. Целое поколение идейных, честных и опытных разведчиков было уничтожено. Их связи с зарубежной агентурой прерваны…

На должности начальника управления и руководителей отделов приходили новые, преданные родине командиры. Но они были абсолютно не подготовлены решать задачи, поставленные перед разведкой. В Центральном комитете партии считали, что в разведке, как, впрочем, и повсюду, самое главное – пролетарское происхождение, все остальное может быть легко восполнено. Такие мелочи, как понимание государственной политики, уровень культуры, военная подготовка, знание иностранных языков, значения не имели. Это давало возможность проникать к руководству нашей «интеллигентной службой» случайным людям, ставящим корыстные, карьеристские интересы выше госу­дарственных, или просто добросовестным невеждам»19.

Начальник Разведуправления РККА И. И. Проскуров 25 мая 1940 года писал в докладе наркому обороны и комиссии ЦК ВКП(б): «Последние два года были периодом чистки агентурных управлений и разведорганов от чуждых и враждебных элементов. За эти годы органами НКВД арестовано свыше 200 человек, заменен весь руководящий состав до начальников отделов включительно. За время моего командования только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным политическим причинам и деловым соображениям 365 человек. Принято вновь 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки»20.

Нужно отметить, что территориальные органы НКВД также подверглись большой «чистке». Были арестованы и погибли почетные работники ВЧК-ОГПУ, активные участники классических контрразведывательных операций: комиссар госбезопасности 3-го ранга, начальник Управления НКВД Иваново-Промышленной области Владимир Андреевич Стырне, начальник Управления НКВД Саратовской области Роман Алек­сандрович Пилляр, герой гражданской войны в Испании, майор госбезопасности Григорий Сергеевич Сыроежкин, бывший начальник разведотдела Управления НКВД по Ленинградской области Андрей Павлович Федоров, заместитель начальника Управления НКВД Саратовской области Игнатий Игнатьевич Сосновский (Добржинский), ответственные сотрудники центрального аппарата контрразведки Сергей Васильевич Пузицкий, Ян Калистович Ольский, Станислав Адамович Мессинг, Иван Александрович Воронцов и многие другие21.

С 1 октября 1936 года по 1 января 1938 года только из центрального аппарата Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР и подчиненных органов убыло 5898 человек, из которых 1220 были арестованы. В числе арестованных были 59 начальников Управлений НКВД, наркомов, их заместителей и помощников. Если учесть, что к тому времени в ГУГБ НКВД было около 24 500 оперативных работников, то за этот небольшой промежуток времени пострадал почти каждый четвертый22.

Не обошли стороной репрессии и Верхнее Поволжье. Проведенное С.В. Кудрявцевым изучение архивно – следственных дел на бывших сотрудников органов НКВД Ярославской области, осужденных в 1936 – 1938 годах, позволяет сделать вывод о том, что репрессии, в основном, затронули неоперативные подразделения. В области были вскрыты и ликвидированы «антисоветские организации» в системе Отдела шоссейных дорог УНКВД и в Волгострое – Волголаге НКВД СССР. Управление НКВД по Ярославской области и Дорожно – транспортный отдел (ДТО) ГУГБ НКВД Ярославской железной дороги практически не пострадали23.

В целом по стране в 1939 году кадровая «чистка» органов НКВД стала утихать и в 1940 году в основном завершилась. В начале декабря 1938 года был арестован и расстрелян возглавлявший Ярославское УНКВД с марта 1936 года по декабрь 1938 год майор госбезопасности A.M. Ершов (Лурье). Его обвинили в «антисоветском заговоре, направленном на развал оперативной работы и массовое истребление ни в чем неповинных людей». По решению Политбюро ЦК ВКП(б) начальником Ярославского УНКВД назначили капитана государственной безопасности М. А. Носова. Смена руководства, к счастью, не стала поводом для массовых репрессий в стенах управления. В Ярославском управлении в 1939-1940 годах – арестованы и осуждены 16 человек, в числе которых начальники оперативных отделов УНКВД и их структурных отделений И.П. Барсов, Н.В. Кондаков, Н.Д. Полканов, С.М. Рябов и Н.А. Латышев. Если сравнить процессы, происходившие в стенах ярославского управления, с теми, которые проходили в других органах госбезопасности, можно сделать вывод, что хотя ярославцы и пострадали от репрессий, но в меньшей степени, чем другие территориальные управления. Перед войной сохранился основной костяк кадров с опытом оперативной работы24.

В целом по стране репрессии в органах НКВД нанесли колоссальный урон. Длительное время количество репрессированных сотрудников трудно было назвать точно. Н.И. Ежов говорил: «Я почистил 14 тысяч чекистов. Но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил.. .»23

Д. А. Волкогонов отмечал: «Все честные и достойные люди, хранившие традиции Ф. Э. Дзержинского, из НКВД … были удалены или уничтожены. По имеющимся у нас данным, в конце тридцатых годов погибло 23 тысячи коммунистов, работавших в органах НКВД и как-то пытавшихся затормозить раскручивание маховика насилия»26. На цифре около 20 тысяч погибших чекистов останавливается и А.С. Велидов27.

Нам представляется очень важным проанализировать качественное состояние кадрового состава органов НКВД в предвоенный период. Кто встретил войну в правоохранительных органах?

1 января 1940 года в НКВД СССР насчитывалось на оперативной работе 32163 человек. Из них высшее и незаконченное высшее образование имели 2 933 сотрудника, что составляло 9,1 % к общему числу, среднее образование – 11629 человек (36, 2 %), низшее-17601 (54,7 %)28.

Главным условием работы в органах НКВД была партийная принадлежность. В целом по стране на 1 января 1940 г. среди оперативных сотрудников НКВД 83,1 % (26736) были членами ВКП(б) и 15 % (4810) членами ВЛКСМ. Беспартийными было только 1,9 % (617) сотрудников. Анализ архивных документов позволил СВ. Кудрявцеву сделать вывод, что среди сотрудников Ярославского УНКВД число членов партии превышало 80% и 10-15% являлись членами ВЛКСМ.

В конце тридцатых и в сороковые года активно работали учебные заведения НКВД, в которые направлялись будущие сотрудники. СВ. Кудрявцев проанализировал архивные материалы и сделал вывод, что на протяжении 1936 – 1940 гг. основная часть направленных на службу в органы безопасности кандидатов из Ярославской области была из членов ВЛКСМ с образованием от семи классов и выше. Однако это не смогло повлиять кардинальным образом на ситуацию. Большинство сотрудников территориальных органов не имели специального чекистского образования. Пришедшие по очередным партийно – комсомольским наборам молодые сотрудники большей частью не имели опыта оперативно-розыскной деятельности и следственной работы, необходимой чекистской подготовки, допускали серьезные ошибки.

В результате репрессий многое из того, что было подготовлено органами госбезопасности и военной разведки для работы в военное время, оказалось разрушено. Но самое главное – репрессии отрицательно сказались на настроении и деловых качествах уцелевших и вновь пришедших сотрудников. Они были скованы в работе, избегали брать на себя ответственность и принимать самостоятельные решения.

Впрочем, делать на основании вышесказанного вывод, что органы госбезопасности и военная разведка перед войной были полностью дезорганизованы и не могли выполнять свои функции, было бы неверно. При всей противоречивости происходивших процессов с конца 1938 г. ведущей тенденцией являлось возрождение органов государственной безопасности. К началу войны они подошли еще не восстановившимися полностью, но уже работоспособными.

Как строилась деятельность советских органов государственной безопасности в предвоенный период?

Историкам хорошо известно о той роли, которую сыграли органы НКВД СССР в тридцатые годы в репрессиях против своего народа. Но обстановка в мире менялась. Появился реальный внешний враг. Вопрос о начале прямых военных действий стал вопросом времени. В соответствии с обстановкой в решениях восемнадцатого съезда ВКП(б), который состоялся в марте 1939 года, было отмечено, что основные усилия органов госбезопасности должны быть направлены не внутрь страны, а на борьбу с иностранными спецслужбами29.

Активность немецкой разведки не осталась незамеченной органами НКВД СССР, и уже в феврале 1938 года были приняты меры, направленные на пресечение подрывной деятельности разведки Германии. По распоряжению Правительства СССР, инициированному НКВД, были закрыты германские консульства в Ленинграде, Харькове, Тбилиси, Киеве, Одессе, Новороссийске и Владивостоке, а их персонал вынужден был покинуть страну. Принятые меры существенно снизили возможность использования этих представительств для ведения разведки с легальных позиций, которую прежде всего осуществляли сотрудники аппарата немецкого военного атташе. О том, что деятельность по ограничению разведывательной активности через возможности посольства достигла своей цели, свидетельствует факт отдачи в начале войны под суд военного атташе Германии в СССР, обвиненного в сообщении неточных сведений о Советских Вооруженных Силах30.

По мере приближения к дате начала военных действий возрастала активность немецких спецслужб. Это фиксировалось органами госбезопасности. В одном из документов 2-го Управления НКГБ, подготовленном весной 1941 года, отмечалось: «Германская разведка со второй половины 1940 года резко активизировала свою работу на территории СССР. Вся работа нем­цев приняла характер подготовки к военным действиям и проводи­лась в направлении создания диверсионных групп и банд для дей­ствия в тылу Красной Армии; установления ориентиров для бом­бардировки объектов оборонного и государственного значения; подготовки кадров сигнальщиков, облегчающих немецкой авиации бомбардировку в ночное время намеченных ими целей; подготовки террористических актов против высшего комсостава РККА; созда­ния в советском тылу сети радиостанций для связи на военное время … Германской агентурой ведется широкая вербовочная рабо­та в западных областях УССР, БССР и Прибалтики»31.

Органы госбезопасности пытались выявлять и пресекать шпионскую и диверсионно-террористическую деятельность. Работа по противодействию германской разведке велась не только в столице, но и в регионах. Как отразилось изменение обстановки в Ярославской области? Накануне войны ярославскими чекистами проводились мероприятия по противодействию немецкой разведке, что позже позволило быстрее перестроиться для работы в военных условиях. С этой целью к маю 1941 г. было выделено и проводилось предварительное изучение 125 человек. Готовились к реализации дела на лиц, подозреваемых в шпионаже в пользу Германии. Под термином «реализация» в тот период подразумевался арест. В основном эти люди были выселены из районов Прибалтики, Польши, Бессарабии, вошедших в состав СССР. Некоторые из них по старому месту жительства имели непосредственные контакты с представителями немецкой разведки. По согласованию с Центром осуществлялись мероприятия по внедрению своей агентуры в немецкое посольство в Москве.

Однако надо признать, что накануне войны в основном результатом профессиональной деятельности ярославских чекистов было выявление таких врагов советской власти, как троцкисты, эсеры и меньшевики, «церковники», «вредители», «террористы» и «диверсанты». Управлением НКГБ Ярославской области (ЯО) в 1941 г. к началу войны было арестовано почти 200 человек, из них не набралось и десятка, которые даже формально проходили бы по делам о шпионаже.

Как объяснить отсутствие серьезных результатов в борьбе со шпионажем? В первую очередь это связано с географическим положением Ярославской области, планом блицкрига и вытекающей из него спецификой деятельности немецкой разведки. Накануне войны фашистские спецслужбы сосредоточили все свои усилия в приграничных районах, где достигли определенных успехов. Генерал-полковник Йодль таким образом сформулировал задачи военной разведки: «На нынешнем этапе генеральный штаб менее всего нуждается в информации о доктрине, состоянии вооружения Красной Армии в целом. Задача абвера – внимательно следить за изменениями, происходящими в войсках противника на глубину приграничной зоны»32.

Немецкие спецслужбы сумели выполнить эту задачу и к началу войны имели достаточно полные сведения о дислокации, организации и вооружении объединений и соединений Красной Армии, расположенных на западной границе, что в значительной мере позволило германским войскам успешно начать войну.

С решением ограничить зону деятельности абвера фактически прифронтовой полосой категорически был не согласен его начальник адмирал В. Канарис, но к его мнению не прислушались. В Верхнем Поволжье, как и в других тыловых районах, масштабы деятельности немецкой разведки в предвоенный период были невелики, за что ей в последующем пришлось заплатить дорогую цену.

Обострение международной обстановки требовало принятия мер, обеспечивающих готовность органов внутренних дел областей Верхнего Поволжья к работе в военных условиях. Однако подготовка велась недостаточно интенсивно. Наиболее активно к предстоящей войне готовились силы и средства местной противовоздушной обороны, за которые отвечало НКВД. В мае 1941 г. было проверено состояние местной противовоздушной обороны (МПВО) Ярославля. В составе 6 районов МПВО имелись 34 участковые команды, укомплектованные на 50% средним и на 61% младшим начальствующим составом. Рядовым составом они были укомплектованы полностью. Организовывались группы самозащиты. Готовность бомбоубежищ в различных районах составляла от 30 до 80%33.

9 июня 1941 г. были запланированы учения с целью проверки развертывания сил и средств МПВО г. Ярославля и приведение их в боевую готовность в условиях угрожающего положения34. Подготовка не была завершена, но все эти меры в конечном итоге позволили уменьшить вредные последствия неорганизованности первых дней войны.

25 сентября 1939 г. НКВД СССР издал приказ о разработке агентурно-оперативных мероприятий на военное время и составлении оперативно – мобилизационных планов. Особенно активно работа по составлению мобилизационных планов развернулась с лета 1940 г.35 К сожалению, планы оставались на бумаге, а практических мер принималось недостаточно. К июню 1941 г. настоятельно встал вопрос о мобилизации правоохранительных органов, хотя бы в западных районах СССР, однако высшим руководством страны он, как и с Вооруженными Силами, не был решен. Органы государственной безопасности и внутренних дел подошли к войне со штатами мирного времени. Если в обычных условиях они были способны решать свои задачи, то в предвоенный период, а тем более с началом боевых действий, справиться с возникшими трудностями в рамках сложившейся структуры было невозможно. Остро встал вопрос о реорганизации всей системы обеспечения государственной безопасности и правопорядка в стране, о чем подробнее расскажем в следующей части.

Дополнительно осложнили ситуацию обстоятельства, о которых мы говорили выше. Органы государственной безопасности и внутренних дел вступили в войну ослабленными в результате проведенных реорганизаций и кадровых «чисток».

 

1.2 Изменения в структуре и задачах органов государственной безопасности и внутренних дел в ходе войны

 

22 июня 1941 года в 9 часов 10 минут наркомат госбезопасности СССР в связи с начавшимися военными действия­ми с Германией направляет в территориальные органы директиву о мобилизации всего оперативно – чекистского аппарата НКГБ-УНКГБ. В директиве требуется главное внимание сосредоточить на предупреждении вредительско – диверсионных актов на предприятиях оборонной промышленности и железнодорожном транспорте и пресечении попыток осуществления госу­дарственных преступлений, совместно с органами внутренних дел обеспечить строгую охрану особо важных объектов и комму­никаций, мобилизовать работников милиции на борьбу с паникой36. (Подробнее см. приложение 9).

22 июня в связи с введением военного положения и необходимостью приведения всего аппарата в мобилизационную готовность начальник Ярославского УНКГБ определил порядок выхода из управления сотрудников, усилил охрану зданий и уточнил распорядок дня37.

Директивой НКГБ СССР 24 июня 1941 г. были конкретизированы задачи органов госбезопасности. Обращалось внимание на сохранность шифров и архивных документов, разъяснялся порядок действий в случае захвата территории противником. Кроме того, они обязаны были во взаимодействии с органами НКВД организовать решительную борьбу с парашютными десантами противника, диверсантами и контрреволюционными элементами, не реже двух раз в сутки информировать Центр о положении дел на местах38. (Подробнее см. приложение 10).

Анализ текстов этих распорядительных документов свидетельствует, что в первые дни войны руководство наркоматов и УНКГБ – УНКВД не осознавало масштабов трагедии и не выделило задачи, требующие немедленного решения, приоритеты были расставлены неправильно. Это дополнительно осложнило положение.

Одной из первоочередных мер в военных условиях становилось создание оперативных групп и резидентур для организации разведывательной и диверсионной работы. Агентура органов НКГБ нацеливалась на проникновение в расположение немецких войск, на участие в партизанском движении, на подпольную работу. В директиве НКГБ СССР от 1 июля 1941 года говорилось: «В резидентуры и агентурно-осведомительные сети нужно внедрять проверенных, надежных, смелых, преданных делу Ленина – Сталина людей, умеющих владеть оружием, организовать осуществление поставленных перед ними задач и соблюдать строжайшую конспирацию»39. (Подробнее см. приложение 11).

7 июля 1941 года НКВД СССР издал директиву, в которой определялись задачи органов милиции на период военного времени. В ней говорилось: военная обстановка в стране требует, чтобы личный состав в любое время, в различной обстановке был готов к самостоятельному или совместному с подразделениями Красной Армии выполнению боевых действий по ликвидации диверсионных групп, парашютных десантов и регулярных частей противника, особенно в зоне военных действий, где боевая деятельность милиции должна проводиться в тесном взаимодействии с армейскими соединениями40.

С началом войны стала необходимой перестройка деятельности государственного аппарата в целом и такой его составной части, как правоохранительные органы. Органы госбезопасности и внутренних дел являлись частью государственного аппарата. Надо даже подчеркнуть, что они были стержневыми в системе власти. Правовой основой перестройки явились соответствующие законодательные акты, принятые в начальный период Великой Отечественной войны, решения прави­тельства, Государственного Комитета Обороны, ведомственные директивные указания и приказы, изданные НКВД СССР, решения военных властей, местных государственных органов.

В первую очередь необходимо было внести изменения в законодательную базу. Они вводились указами Президиума Верховного Совета СССР.

Уже первые дни войны показали, что действовать придется в ситуации, требующей принятия чрезвычайных мер. 22 июня 1941 г. был издан указ Президиума Верховного Совета СССР «О военном положении», который в первом пункте разъяснял: « Военное положение… объявляется… в интересах обороны СССР и для обеспечения общественного порядка и государственной безопасности». В местностях, объявленных на военном положении, все функции органов государственной власти в области обороны, обеспечения общественного порядка и государственной безопасности передавались военным советам фронтов, армий, военных округов, а там, где они отсутствовали, – высшему командованию войсковых соединений. Все местные органы государственной власти, государственные, общественные учреждения, организации и предприятия были обязаны оказывать полное содействие военному командованию в использовании сил и средств данной местности для нужд обороны страны и обеспечения общественного порядка и безопасности.

За неподчинение распоряжениям и приказам военных властей, а также за преступления, совершенные в местностях, объявленных на военном положении, виновные подлежали уголовной ответственности по законам военного времени.

Были изъяты из действующих правил о рассмотрении судами уголовных дел в местностях, объявленных на военном положении, все дела о преступлениях, направленных против обороны, общественного порядка и государственной безопасности, которые передавались на рассмотрение военных трибуналов. Среди них были: дела о государственных преступлениях; дела о преступлениях, предусмотренных Законом от 7 августа 1932 г. об охране общественной (социалистической) собственности; все дела о преступлениях, совершенных военнослужащими; дела о разбое (ст. 167 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик); дела об умышленных убийствах (статьи 136-138 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик); дела о насильственном освобождении из домов заключения и из-под стражи (ст. 81 УК РСФСР и соответствующие ей статьи УК других союзных республик); дела об уклонении от исполнения всеобщей воинской обязанности (ст. 68 УК РСФСР и соответствующие ей статьи УК других союзных республик) и о сопротивлении представителям власти (статьи 73 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик); дела о незаконной покупке, продаже и хранении оружия, а также о хищении оружия (статьи 164а, 166а и 182 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик).

Кроме того, военным властям было предоставлено право передавать на рассмотрение военных трибуналов дела о спекуляции, злостном хулиганстве и иных преступлениях, предусмотренных уголовными кодексами союзных республик, если командование признает это необходимым по обстоятельствам военного положения.

Постановление предусматривало, что рассмотрение дел в военных трибуналах производится по правилам, установленным Положением о военных трибуналах в районах военных действий41.

Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения» от 22 июня 1941 г. оно было введено среди прочих в Ярославской области42.

Одновременно был издан указ ПВС СССР об утверждении Положения о военных трибуналах в местностях, объявленных на военном положении, и в районах военных действий. В Положении говорилось, что военные трибуналы действуют при военных округах, фронтах и морских флотах, при армиях, корпусах, иных военных соединениях и военизированных учреждениях. Приговоры военных трибуналов кассационному обжалованию не подлежали и могли быть отменены или изменены лишь в порядке надзора43.

На укрепление государственной безопасности и общественного порядка большое влияние оказал указ ПВС СССР от 6 июля 1941 г. «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». За преступление виновные карались по приговору военного трибунала тюремным заключением на срок от 2 до 5 лет, если это действие по своему характеру не влекло за собой более тяжкого наказания44.

В период Великой Отечественной войны не было спе­циального законодательного акта, который регламентировал бы участие органов внутренних дел в боевых действиях на фронтах. Его отсутствие вызывало определенные трудности, которые разрешались в основном изданием ведомственных актов.

Большое значение в первые дни войны имела директива СНК и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. партийным и советским организациям прифронтовых областей. Она требовала мобилизовать все силы на разгром врага. Выступая по радио 3 июля 1941 г., Председатель Государственного Комитета Обороны И.В. Сталин почти дословно изложил текст Директивы СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г.

На повестку дня встал вопрос о безотлагательной централизации в управлении государством. По совместному решению Президиума Верховного Совета СССР, ЦК ВКП(б) и СНК СССР 30 июня 1941 года был создан чрезвычайный орган – Государственный Комитет Обороны (ГКО), в состав которого вошли И.В. Сталин (председатель), В.М. Молотов (заместитель), К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков и Л.П. Берия45. В руках ГКО сосредоточивалась вся полнота власти в государстве. Все его решения   и  распоряжения  являлись  обязательными  для государственных, партийных, советских, комсомольских и военных органов, для всех граждан. Однако это не означало, что прекращалась деятельность высших органов власти и управления. В период войны сохранили свои конституционные права и действовали: Верховный Совет СССР и его Президиум, Совет Народных Комиссаров СССР, а также наркоматы и их ведомства, республиканские органы власти и управления, местные органы и др. Компетенция ГКО не отграничивалась от компетенции высших органов власти и управления, он работал вместе с ними, осуществляя руководство обороной через постоянно действующие звенья государственного аппарата в центре и на местах.

Президиум Верховного Совета СССР продолжал осуще­ствлять свои конституционные полномочия. Им принимались важнейшие акты военного времени, такие как о введении военного положения и определении его режима, акты о государственном строительстве, создании новых органов, об организации и структуре Вооруженных Сил, об изменении различных правовых норм, организации наградного дела, ратификации международных договоров46.

Решения и постановления ГКО издавались в соответствии с законами, принимаемыми Верховным Советом СССР, и Указами Президиума Верховного Совета СССР. В случае необходимости при ГКО создавались специальные комитеты, советы и комиссии для решения некоторых наиболее сложных проблем47.

В ряде городов, когда возникала угрожающая обстановка, создавались местные городские комитеты обороны. Впервые они стали создаваться в Киеве, Таллине и ряде других городов еще в июле-августе 1941 года по инициативе местных работников и военного командования48. В общей сложности комитеты обороны были созданы более чем в 60 городах. На основе анализа их деятельности ГКО разработал и закрепил в своих постановлениях их структуру и компетенцию49. Городские комитеты обороны создавались в интересах сосредоточения всей гражданской и военной власти и установления строжайшего порядка в городах и прилегающих районах. В состав комитета обороны входили первый секретарь обкома или горкома партии в качестве председателя, председатели областного и городского исполкомов, представитель военного командования, начальник управления НКВД.

25 октября 1941 года был создан Комитет обороны Ярославля. В специальном информационном сообщении об этом было сказано: «В соответствии с постановлением Государственного Комитета Обороны от 22 октября 1941 года, в интересах сосредоточения всей гражданской и военной власти и установления строжайшего порядка в гор. Ярославле и прилегающих к нему районах, создать Комитет Обороны гор. Ярославля в следующем составе: тов. Патоличев Н. С. – секретарь обкома ВКП(б) (председатель), тов. Гогосов В. Л. – председатель облисполкома депутатов трудящихся, тов. Губин В. В. – начальник областного управления НКВД, тов. Григорьев Г К. – полковой комиссар, комендант города Ярославля». Комитет обороны Ярославля провел значительную работу по перестройке всей жизни в области на военный лад, оказанию помощи фронту, строительству оборонительных сооружений и активно продолжал работать до середины 1944 года50. Были созданы городские комитеты обороны в Рыбинске и Костроме.

Как мы отмечали ранее, войну органы государственной безопасности и внутренних дел встретили в составе различных наркоматов госбезопасности и внутренних дел, а военная контрразведка входила в состав Народного комиссариата обороны. Архивные документы показали нам, что процесс разделения к этому времени еще не был завершен. Начавшиеся военные действия потребовали концентрации усилий всех правоохранительных органов для достижения единой цели – победы над врагом. Это отчетливо проявилось уже в первые дни войны, что вытекает из документальных источников. 22 июня 1941 г. НКГБ СССР приказывает совместно с НКВД – УНКВД обеспечить строгую охрану важнейших промышленных предприятий, железнодорожных узлов, станций, мостов51. Директива НКГБ от 24 июня 1941 года требовала во взаимодействии  с  НКВД  вести  решительную  борьбу  с парашютными десантами противника52. Приказ НКВД СССР № 00804 от 25 июня 1941 года предписывал совместно с на­чальниками оперативных групп и органов НКГБ в 24 часа организовать истребительные батальоны и широко использовать возможности органов госбезопасности в области осведомления53. Еще более тесные связи органов безопасности и внутренних дел сохранились на региональном уровне.

На повестку дня встал вопрос централизации управления органами государственной безопасности и внутренних дел, что позволило бы сосредоточить в одном ведомстве борьбу с преступлениями против государства, уголовной преступностью, выполнение задач по охране тыла, особо важных объектов, границы и решения других вопросов, отнесенных к ведению органов внутренних дел. Первым шагом к объединению стало изданное 17 июля 1941 г. постановление Государственного комитета обороны № 187сс о преобразовании органов Третьего управления НКО СССР в особые отделы НКВД СССР. 20 июля 1941 года был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР об объединении НКГБ СССР и НКВД СССР в единый Народный Комиссариат внутренних дел СССР, согласно которому соответствующее объединение органов госбезопасности и внутренних дел следовало произвести и в союзных, автономных республиках, краях и областях54. Во главе НКВД СССР стал Л.П. Берия, а бывший нарком госбезопасности СССР В.Н. Меркулов был вновь назначен первым заместителем наркома внутренних дел СССР.

Постановлением СНК СССР от 30 июля 1941г. заместителями наркома внутренних дел были назначены: С.Н. Круглов, B.C. Абакумов, И.А. Серов, Б.З. Кобулов, В.В. Чернышев, И.И. Масленников, А.П. Завенягин, Л.Б. Сафразьян и Б.П. Обручников. После объединения НКВД и НКГБ СССР приказом НКВД СССР № 00984 от 31 июля 1941 г. была объявлена новая структура центрального аппарата НКВД СССР. (Подробнее см. приложение 12).

Создание единого централизованного органа, в котором решались вопросы государственной безопасности и внутренних дел, позволило в тяжелый начальный период войны объединить свои усилия и направить их на решение главной задачи – на борьбу с разведкой фашистской Германии и ее союзников, диверсантами, террористами, с изменниками и дезертирами, распространителями провокационных слухов и обеспечить устойчивый крепкий тыл. Это способствовало установлению более тесной связи между территориальными органами и особыми отделами НКВД, дало возможность выработать единую систему организации контрразведывательных мероприятий, своевременно обобщать данные о противнике и рационально использовать имевшиеся силы и средства.

Произошли соответствующие изменения и в территориальных органах. В связи с реформированием были объединены областные управления госбезопасности и внутренних в единые УНКВД, ликвидировались межрайотделы и межрайотделения УНКГБ, которые вливались в состав городских и районных отделов и отделений (ГО и РО) НКВД, уточнялся порядок ведения делопроизводства.

В итоге структура ярославских органов госбезопасности и внутренних дел приняла следующий вид. Областное Управление НКВД возглавлял начальник управления, которым с августа по октябрь 1941 г. был капитан госбезопасности П.П. Кондаков, а с октября 1941 г. – майор государственной безопасности В.В. Губин. В руководство управления входили заместитель начальника управления Н.А. Кримян, заместитель по кадрам (который был одновременно начальником отдела кадров) Строкин, заместитель по милиции, он же начальник управления милиции Бобылев, затем Кныш и помощник начальника управления Тихомиров.

В состав областного управления НКВД входили: секретариат, контрразведывательный отдел (КРО), секретно-политический отдел (СПО), экономический отдел (ЭКО), 1-й спецотдел, 2-й спецотдел, 3-й спецотдел, 4-й отдел, 5-й отдел, управление милиции, тюремный отдел, пожарный отдел, архивный отдел, отдел исправительно-трудовых колоний (ОИТК), отдел шоссейных дорог, отдел кадров, финансовый отдел (ФИНО), хозяйственный отдел (ХОЗО) и другие подразделения56.

Для повышения эффективности следственной работы и оолее тесной ее связи с агентурно-оперативной деятельностью были организованы следственные отделения при контрразведывательном, секретно-политическом, экономическом отделах, а также следственные группы при отделах уголовного розыска и БХСС.

Областному управлению НКВД подчинялись городские и районные отделы (отделения) НКВД, в состав которых входили отделения, группы или сотрудники, отвечавшие за работу по основным направлениям деятельности правоохранительных органов.

Структура оперативно-чекистских подразделений четко видна при описании областных управлений НКВД. Милицейские подразделения в УНКВД представлены только одним управлением милиции. Для более ясного понимания организации сил правопорядка раскроем подробнее структуру органов милиции. Как и  до войны, управление органами милиции  было централизовано. Высшим органом милиции являлось Главное управление милиции НКВД СССР. В НКВД союзных, автономных республик имелись управления милиции. Начальники этих управлений одновременно являлись заместителями наркомов внутренних дел по милиции. Управления милиции были и в составе УНКВД краев и областей. При городских районных отделах (отделениях) НКВД имелись отделы (отделения) милиции. Начальники управлений милиции краев и областей являлись заместителями начальников УНКВД, начальники райотделов (отделений) милиции были заместителями начальников РО НКВД. Управление милиции УНКВД по Ярославской области состояло из руководства, секретариата, дежурной группы, политотдела, отдела уголовного розыска, ОБХСС, оперотдела, паспортно-регистрационного отдела,  отдела службы и боевой подготовки, ГАИ, отдела актов гражданского состояния, городских отделений милиции. Ведомственная милиция состояла из отделений, комендатур и строевых подразделений по охране партийных и советских органов, отделений госбанков и других объектов57.

Железнодорожная милиция включала дорожные, линейные отделы, отделения, линейные пункты. Речная милиция состояла из отделений и оперативных пунктов милиции в портах и на пристанях.

Созданная после объединения органов госбезопасности и внутренних дел структура оставалась почти неизменной до апреля ] 943 г. Некоторые изменения произошли в системе зафронтовой работы и руководстве истребительными батальонами, на чем мы подробнее остановимся при рассмотрении соответствующих вопросов. Остальные реорганизации не затронули территориальные управления. Такое построение органов внутренних дел и централизация руководства ими в годы войны позволяли оперативно и успешно выполнять сложные боевые и оперативные задачи по ведению зафронтовой и контрразведывательной работы, охране общественного порядка, борьбе с преступностью, укреплению тыла и оказанию помощи фронту.

Существенная реорганизация правоохранительных органов произошла в 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 апреля 1943 г. из состава НКВД СССР вновь, как и в 1941 году, был выделен самостоятельный Наркомат государственной безопасности СССР (НКГБ СССР), на который возложили ведение разведывательной работы за границей; борьбу с подрывной, шпионской, диверсионной, террористической деятельностью иностранных разведок внутри СССР (за исключением Вооруженных Сил); борьбу с антисоветскими элементами и проявлениями; охрану руководителей партии и правительства. Возглавить наркомат было вновь поручено В.Н. Меркулову.

Военная контрразведка (УОО) так же, как это было в 1941 году, постановлением СНК СССР № 415-13 8СС от 19 апреля 1943 г. была передана в Наркомат обороны и Наркомат военно-морского флота СССР. Были созданы Главное управление контрразведки (ГУКР) «Смерш» НКО СССР и Управление контрразведки (УКР) «Смерш» НК ВМФ.

Структура НКГБ СССР была определена решением Политбюро П 40/91 от 14 апреля 1943 г. «Об образовании НКГБ СССР» и объявлена постановлением СНК СССР № 393-129сс от 14 апреля 1943 г. В совместном циркуляре НКВД – НКГБ СССР от 1 мая 1943 г. было сказано следующее: «Решением директивных органов организован НКГБ СССР путем выделения из НКВД СССР оперативно-чекистских управлений и отделов»58.

Несколько позже постановлением СНК СССР № 621-191 ее от 2 июня 1943 г. было утверждено «Положение о Народном комиссариате государственной безопасности СССР». В соответствии с постановлением СНК СССР № 393-129сс от 14 апреля 1943 г. первым заместителем наркома госбезопасности был назначен Б.З. Кобулов, а постановлением СНК СССР № 511 от 11 мая 1943 г. заместителем наркома госбезопасности СССР по кадрам был назначен М.Г. Свинелупов. В течение мая 1943 г. были утверждены штаты основных структурных подразделений центрального аппарата НКГБ СССР59 и НКВД СССР60. (Структура НКГБ СССР раскрыта в приложении 13, НКВД СССР – в приложении 14).

В территориальных органах произошли соответствующие изменения. Снова были образованы самостоятельные областные управления НКГБ и НКВД. В Ярославле управление государственной безопасности возглавил Н.А.Кримян, а внутренних дел – В.В.Губин. Структура и задачи УНКГБ и УКВД в основном соответствовали довоенному периоду. Были сформированы периферийные аппараты органов госбезопасности (городские, районные отделы и отделения НКГБ) и внутренних дел (городские, районные отделы и отделения НКВД), которые просуществовали практически без изменений до конца войны.

Органы государственной безопасности играли исключительно важную роль в государственном механизме. Более подробно остановимся на определении их места в системе власти советского государства. Некоторые исследователи высказывают мнение о том, что они были вне контроля партии. В действительности организация была несколько сложнее. С одной стороны, все назначения руководящих работников органов госбезопасности утверждались партийными комитетами. Большинство сотрудников были членами ВКП(б). Таким образом, утверждение, что чекисты были вне партийного контроля, не соответствует действительности.

С другой стороны, органы госбезопасности имели большую самостоятельность. Выполняя свои задачи, они контролировали все сферы жизни. Одной из важнейших функций было информирование партийных органов о реальном положении дел. Надо подчеркнуть, что эта информация была действительно объективной. Она была секретной (как правило, на документах ставился гриф «Совершенно секретно»), к ней имели доступ только руководители высокого ранга, поэтому не было необходимости приукрашивать действительность. О положении дел в области информировался руководитель обкома ВКП(б) и руководство НКГБ – НКВД СССР, которое, в свою очередь, информировало руководство страны. Эта возможность непосредственного информирования руководства страны о положении дел независимо от местного начальства делала органы госбезопасности важным инструментом контроля. Часто по таким информациям принимались жесткие решения. Информационные документы были тематическими, т.е. посвященными определенному вопросу, или охватывали определенный период времени, например, за неделю. Они освещали положение в промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве, отношение населения к важнейшим событиям (положении на фронте, откликам на международные события и т.д.). Нередко о непартийном поведении (злоупотреблениях) отдельных руководителей информировались вышестоящие органы ВКП (б). В качестве иллюстраций приведем несколько примеров.

В октябре 1941 года начальник ярославского УНКВД сообщал народному комиссару внутренних дел Л.П. Берии, что после «областного партийного актива, состоявшегося 17 октября 1941 года, некоторая часть руководящих работников области пыталась вывести свои семьи без разрешения на то эвакопункта». В частности, вывез свою семью областной прокурор Шляев, которого областной комитет партии затем снял с работы за панические настроения.

В феврале 1942 г. секретарю Ярославского обкома ВКП(б) Канунникову было направлено спецсообщение «О положении с торговлей хлебом в гор. Переславле», в котором сообщалось, что с 1 по 13 февраля 1942 г. в самом Переславле и районе имели место перебои в снабжении населения печеным хлебом. При ежедневной потребности 12 тонн фактически выпекалось 7-9 тонн. Из-за этого часть населения не получала хлеба 2-3 дня. Началось волнение жителей, происходили остановки работ. В Переславль была направлена группа оперативных работников управления НКВД, которые устанавливали причины перебоев и помогали в их устранении.

В этом же месяце секретарь Ярославского обкома ВКП(б) был проинформирован о непартийном поведении целого ряда руководителей Рыбинского горкома партии и горисполкома, которые за счет государственных средств в тяжелых военных условиях строили и ремонтировали себе жилье. «Отдельными ответственными работниками г. Рыбинска нарушается положение о жилищном хозяйстве в части расходования средств домоуправления и городского жилфонда. Вопреки существующему положению, внутренняя отделка квартир производится с чрезмерно большими затратами за счет средств домоуправления и городского жилфонда, тогда как текущий ремонт должен производиться за счет квартиросъемщика по его заявке. Так, квартиры секретаря горкома ВКП(б) и председателя горисполкома ремонтируются за счет капиталовложений в жилфонд города… Зам. председателя горисполкомах Донской облюбовал для квартир себе и директору мясокомбината дом № 50 по ул. Радищева. Под видом ремонта этот дом совершенно снесен и строится новый с проводкой водопровода, канализации и строительством бомбоубежища… Таким образом, ремонт и постройка четырех квартир по предварительным данным обойдется в 73 396 руб. и в результате этого горжилфонд останется без средств, даже для текущего ремонта. Кроме того, быв. председатель Сталинского райисполкома г. Рыбинска Гаврилов, облюбовав себе особняк, выселил из него в принудительном порядке в декабре 1941 г. несколько семей и произвел внутреннюю отделку… Секретарь Сталинского райкома ВКП(б) г. Рыбинска т. Клементьев также заставил отделать себе квартиру… Бывшему секретарю горкома ВКП(б) Кузьмищеву также была отделана квартира…причем этот ремонт произведен за счет домоуправления №32, которое находится в очень тяжелом финансовом положении и в результате этого не хватает средств на ремонт системы парового отопления в 94-х квартирном доме, из-за чего этот дом на всю зиму остался без отопления».

В марте 1942 г. Канунников был проинформирован о том, что ряд детских домов и учреждений не обеспечен топливом, продуктами, обувью и бельем. На бюро обкома были заслушаны руководители указанных учреждений и принято решение об оказании необходимой помощи.

В апреле 1942 г. секретарь Ярославского обкома ВКП(б) был проинформирован о результатах проверки органами НКВД фактов бездушного отношения к семьям красноармейцев. Было приведено большое количество фактов, подтверждающих это. Например, председатель Тормановского сельпо вынес хлеб, которым кормил лошадь. Жительница деревни Бордачево Смирнова попросила: «Дай хотя бы для детей корочек хлеба, ведь дети есть просят». На это он ответил: «Лошадь мне дороже ваших детей». Вдова и три жены бойцов Красной Армии, каждая имеющие 5-6 детей, неоднократно обращались к председателю Харитоновского сельсовета за помощью, но он им всегда необоснованно отказывал. В Сталинском объединенном районном военном комиссариате лежали 650 заявлений от семей красноармейцев, которые просили установить место, где находятся их близкие. Вместо работы с этими заявлениями по ним были даны ответы «Установить нет возможности, где находится – неизвестно» или «Госпиталь эвакуирован, куда – неизвестно». О всех выявленных фактах бездушного отношения к семьям красноармейцев со стороны сотрудников райисполкомов, райсоветов, райсобесов, руководителей колхозов и районных военкоматов начальниками городских и районных отделов и отделений НКВД сначала были проинформированы секретари городских и районных комитетов ВКП(б). Позже этот вопрос был вынесен на заседание бюро обкома партии.

В 1943 г. руководство ярославского УНКГБ направило секретарю обкома партии рапорт начальника Арефинского районного отдела НКГБ, в котором аргументированно ставился вопрос о некомпетентности, зажиме критики и непартийном поведении секретаря райкома ВКП(б) и председателя райисполкома.

В 1944 г. секретарь обкома был проинформирован о негативных процессах «в деревне» и росте в сельскохозяйственных районах социальной напряженности.

Регулярно информировалось органами госбезопасности руководство страны об откликах населения на важнейшие события, происходившие в области внутренней и внешней политики.

 

1.3 Специальные службы фашистской Германии

 

К началу войны с Советским Союзом спецслужбы гитлеровской Германии подошли отмобилизованными и отлично подготовленными. Их руководящие и оперативные кадры имели опыт организации широкомасштабных разведывательно-подрывных действий, приобретенный во время войны.

Разведывательно-подрывная деятельность против СССР перед началом боевых действий и в годы войны велась фашистской Германией силами и средствами всех имевшихся в ее распоряжении секретных служб.

Важное место среди них принадлежало органам военной разведки и контрразведки – абверу (Abwehr), что дословно означает «оборона, отражение». Он был образован в 1919 правительством Веймарской республики, когда генерал фон Шлейхер собрал все секретные службы в ведение министерства обороны. До 1938 года абвер существовал в виде отдела имперского военного министерства Германии. С ликвидацией военного министерства и созданием верховного командования военная разведка стала играть еще большую роль. Из отдела абвер был преобразован в более крупную структурную единицу – управление, действовавшее до 1944 года.

Многие исследователи допускают неточность в описании структуры этой спецслужбы, указывая только три отдела. Фактически центральный аппарат абвера состоял из пяти главных отделов: абвер I, абвер II, абвер III, «аусланд» («заграница») и абвер «Ц». Каждый из отделов имел четко очерченные функции.

Отдел «заграница» являлся представительным органом вермахта и поддерживал связи с Министерством иностранных дел и его разведкой, а также с органами внешних сношений иностранных армий, аккредитованных в Германии. К ведению этого же отдела относилось руководство разведывательной деятельностью военных атташе Германии, а также обработка получаемой от атташата разведывательной информации. Отдел обрабатывал и собственную информацию, приобретаемую путем изучения иностранных радиопередач, просмотра иностранной периодической печати и литературы61.

Отдел абвер I занимался агентурной разведкой за границей. Он состоял из подотделов, ведавших различными направлениями военной разведки. Подотделы строились по географическому и отраслевому принципу. Подотдел «Вест» ведал организацией разведки в странах Запада, подотдел «Ост» – в странах Востока. Имелись подотделы, ведавшие разведкой военно-морских и военно-воздушных сил, военной промышленности иностранных государств. Агентурную разведку Советских Вооруженных Сил вела подгруппа «IX Ост», которая была предметом повседневного и особого внимания руководства абвера62.

Отдел абвер II организовывал диверсионно-подрывную деятельность в тылу войск противника. В его состав входили подотделы «Вест», «Ост», «Зюйд-Ост» и другие, а также специальные подразделения. Главные задачи отдела «А-И»: уничтожение или захват особо важных военных и промышленных объектов, совершение террористических операций, дезинформация политического и военного руководства противника, подрыв морального духа армии и населения стран-противников, создание «пятых колонн». Наряду со специальной агентурой «А-И» для решения своих задач широко использовал в некоторых странах (Франция, США, Норвегия и другие) политические организации с прогерманской ориентацией, пронацистские группы так называемых «заграничных немцев», террористические группы эмигрантских и националистических, организаций. Именно сюда тянулись нити связей от на­ционалистических, религиозных и иных вражеских и оппо­зиционных существующему строю групп. В Советском Союзе от абвера II этой деятельностью занимался подотдел «II А»63.

На отделе абвер III лежали обязанности по контрразведке и политическому сыску в самом вермахте и военной промышленности Германии. Сведения об инакомыслящих немецких солдатах и офицерах стекались именно сюда. В его состав входили подотделы, занимавшиеся контрразведкой в сухопутных войсках, ВМС, ВВС, охраной секретов и борьбой с саботажем в военной промышленности, дезинформацией, иностранных разведок, «обслуживанием» лагерей для военнопленных. Особое место занимал подотдел «Ш-Ф», ведавший контрразведкой за границей. Его главной задачей было проникновение в разведслужбы других государств, выявление их планов и деятельности в отношении нацистской Германии64.

Центральный отдел («Ц») абвера занимался административными вопросами, ведал центральным архивом и картотекой агентов абвера05.

Таков был центральный аппарат абвера. Имелись и его органы на местах – в самой Германии и за ее пределами. Внутри Германии они были образованы при каждом военном округе, штабах армейских объединений и военно-морских баз. Назывались они абверштелле и абвернебенштелле (сокращенно АСТ-АНСТ). В пограничных АНСТ создавались отделы по ведению диверсионной и иной подрывной деятельности в тылу армии сопредельной страны. За границей разветвленную систему периферийных органов Абвера составляли резидентуры в странах-противниках и так называемые «военные организации» («Kriegsorganisation» – КО) в нейтральных и некоторых союзных государствах (Турция, Иран, Греция, Румыния, Болгария, Португалия, Испания, Швейцария, Финляндия, Аргентина и другие). Главное назначение этих органов – ведение подрывной деятельности против государств, считавшихся нацистским руководством враждебными. КО включали в себя подразделения «A-I», «A-II» и «А-Ш», которые размещались обычно в германских посольствах и консульствах, но в оперативном отношении были от них независимы. Сотрудники этих организаций числились в германских гражданских дипломатических представительствах вице-консулами, секретарями посольства или вспомогательным персоналом. Во внешних военных представительствах они чаще всего состояли помощниками военных атташе. В Венгрии, Румынии, Болгарии и других в то время враждебных Советскому Союзу государствах эти организации действовали практически открыто. Информацию о Советском Союзе и его Вооруженных Силах они добывали из различных источников, обрабатывали ее и пересылали в Германию.

Для более успешного ведения шпионажа против Со­ветского Союза и его Вооруженных Сил были созданы вспомогательные отделения абвера в городах Алленштайн, Мариенбург и Гумбиннен. Все они входили в Кенигсбергский филиал абвера.

Перед нападением на СССР, в мае 1941 года, абвер I создал центр по руководству разведывательной работой. Центр носил условное название «Валли I».

Несколько позже и другие отделы создали свои центры. Так возникли «Валли II» и «Валли III». В этих органах на протяжении всей войны сосредоточивалось руководство разведывательной, диверсионной и контрразведывательной работой против СССР. В дальнейшем этот центр со структурой, повторяющей структуру абвера, так и назывался – штаб «Валли». Руководил им подполковник Шмальшлегер. Находился штаб в местечке Сулеювек под Варшавой.

Штабу подчинялись абверкоманды, приданные армейским группировкам. В подчинении каждой команды было в среднем от 3 до 8 абвергрупп. Номера команд и групп указывали на направление работы. Военно-разведывательным командам и группам давались номера от 101 и далее, командам и группам экономической разведки абвера — от 150, диверсионным командам и группам – от 201, контрразведывательным – от 301. Все эти группы и команды были тщательно зашифрованы. Некоторые из них имели названия различных подразделений вермахта, а не­которые – условные наименования. В 1941 году насчитывалось 10 абверкоманд и 45 подчиненных им абвергрупп, включавших в свой состав свыше 5 тысяч кадровых фашистских разведчиков. На временно оккупированной советской территории в июле-октябре 1941 г. были сформированы 6 крупных территориальных органов абвера – «Абверштелле Остланд», «Абверштелле Украина», «Абверштелле юга Украины», «Абвернебенштелле Ревал», «Абвернебенштелле Киев», «Абвернебенштелле Ковно».

В 1942 году в системе абвера создается специальный контрразведывательный орган – особый штаб «Россия» (зондерштаб «Р»). Находился он в Варшаве и скрывался под на­званием «Восточная строительная фирма Гильген». Разделив всю оккупированную советскую территорию на пять областей, особый штаб вел активную агентурную разведку и работу по разложению и уничтожению партизанского движения. Кадры агентов-пропагандистов вербовались штабом из предателей и изменников Родины и объединялись в резидентуры, В 1943 г. на зондерштаб «Р» было возложено проведение агентурной разведки в тылу советских войск66.

Важное место в планах диверсионно-террористической борьбы с Красной Армией отводилось созданию специальных формирований, находившихся при абвере и им же руководимых. Таковым был, например, полк особого назначения «Бранденбург-800». Диверсионные группы фашистов, принимавших участие в войне в Испании, составили костяк образованной в октябре 1939 года «учебно-строительной роты № 800 для особых поручений». Рота со временем разрослась в батальон, затем в полк и, наконец, в дивизию. Основные командные пункты дислоцировались в Бранденбурге, давшем имя всей организации. Подчинялась она непосредственно начальнику отдела абвер II генерал-лейтенанту Лахузену. В задачу подразделений входил захват оперативно важных объектов: мостов, тоннелей, оборонных предприятий – и удержание их до подхода авангардных частей германской армии. На «Бранденбург-800» в отдельных случаях возлагалось ведение зафронтовой разведки. Часть личного состава комплектовалась за счет немцев, проживавших ранее в СССР или хорошо знавших русский язык. Отряды, одетые в форму советских командиров и красноармейцев, перебрасывались через линию фронта и захватывали мосты, переправы, тоннели, военные склады67. В качестве примера, иллюстрирующего    использование подразделений этого полка, в приложении 8 приведена выписка из приказа начальника штаба группы германских армий «Б» Грейфенберга.

Номинально абвер был органом военной разведки и контрразведки вермахта. Однако практически его деятельность выходила далеко за пределы обслуживания интересов только немецких вооруженных сил. К услугам абвера прибегало и высшее политическое руководство Германии. На основе материалов его досье решались не только военные вопросы. Объяснялось это в значительной степени тем, что в абвере сосредоточивались основные силы агентурной разведки. Она нашла здесь всестороннее применение намного раньше, чем в других разведывательных и контрразведывательных органах Германии. В абвере к моменту возникновения других аналогичных органов уже сложились значительные кадры агентуры, накапливался и анализировался опыт по ее подготовке и использованию68.

Наиболее тесно с организацией и деятельностью абвера связано имя адмирала Фридриха Вильгельма Канариса, человека незаурядного ума, имевшего большой опыт ведения разведки и контрразведки. Он возглавлял абвер с 1935 по 1944 год.

Помимо абвера в германской армии существовала система штабных разведывательных органов в генеральном штабе сухопутных сил, в штабах военных округов, флотов, армейских корпусов.

В генеральном штабе сухопутных сил это был третий отдел по изучению иностранных армий Востока, главным образом Советских Вооруженных Сил. В штабах армейских объединений и соединений эти отделы носили название «1-Ц». В отличие от абвера разведывательные армейские подразделения не занимались агентурной разведкой. Они разрабатывали задания для абвера, анализировали и давали оценку доставленных им данных. Штабные органы разведки и абвер очень тесно взаимодействовали, но были самостоятельны и друг другу не подчинялись69.

Разведывательно-подрывную деятельность против СССР вело и Главное управление имперской безопасности (РСХА), которое было создано 27 сентября 1939 г. Оно являлось одним из 12 главных управлений СС. С сентября 1939 г. по май 1942 г. РСХА возглавлял группенфюрер СС Рейнхард Гейдрих, а после его смерти – Эрнст Кальтенбруннер.

В состав РСХА накануне войны входило семь управлений: управление – кадровые вопросы, система учебы и организации А и полиции безопасности; II управление – хозяйственно-административные дела и снабжение; III управление (СД – Инланд) контроль за особо важными сферами внутренней жизни общества и партии (Отто Олендорф). Оно, в свою очередь, делилось на четыре отдела: культуры, населения, общественной жизни и экономики. Его сотрудники дважды в неделю готовили для высшего руководства НСДАП обзоры обстановки в стране; IV управление – государственная тайная полиция – гестапо (Генрих Мюллер). В его задачу входило выявление врагов Третьего рейха и борьба с ними; V управление – криминальная полиция рейха (Артур Небе), чьей задачей была борьба с преступностью; VI управление – служба внешней разведки СД (Аусланд-СД), которой руководил до 22 июня 1941 Хайнц Йост, затем до конца войны – Вальтер Шелленберг; VII управление – во главе с Францем Зиксом занималось «научной информационной службой» – анализом ситуации в той или иной сфере. Оно издавало бюллетень, содержавший аналитический обзор информации немецкой и зарубежной прессы, и выполняло роль цензора выходящих в рейхе публикаций70.

С целью быстрого ареста и уничтожения потенциальных противников на захваченных территориях с 1936 г. в четвертом управлении РСХА велась картотека на врагов рейха внутри Германии и вне ее. Перед вторжением в СССР отделами четвертого управления РСХА по вопросам коммунизма, марксизма и родственных организаций, подпольной деятельности и враждебной пропаганды (А-1 под руководством штурмбаннфюрера СС Фогта), по делам евреев и выселению (Б-4, штурмбаннфюрер СС Хартль), по делам агентуры и опасных иностранцев (Д-3, гауптштурмфюрер Шредер) и отделом по контрразведке на Востоке (Е-5, штурмбаннфюрер СС Кубицки) были составлены специальные розыскные списки71. Они постоянно дополнялись и активно использовались для выявления и нейтрализации возможных участников сопротивления эйнзацгруппами, о которых расскажем позже.

Для координации деятельности имперских органов безопасности против Советского Союза в феврале 1942 года под руководством 6-го управления РСХА создается специальный орган под условным наименованием «Унтернемен Цеппелин» («Цет-VI»), который имел свои отделения: «Русланд-норд» (север), «Русланд-зюд» (юг) и «Русланд-митте» (центр).

Помимо координации разведывательно-подрывной деятельности, на «Цеппелин» возлагалась задача организации подрывной деятельности в национальных районах СССР, разжигания сепаратистских движений, а также разложения и разведывательного освещения глубокого советского тыла, проведения актов диверсий и террора.

В разведывательной деятельности участвовали также разведка министерства иностранных дел, иностранный отдел министерства пропаганды, иностранная организация фашистской партии и некоторые другие организации. Широко использовались и официальные государственные учреждения как в Германии, так и за ее пределами. В указанных направлениях и названными средствами фашистские специальные службы действовали накануне войны и на всем ее протяжении.

Германия, захватившая к началу войны с СССР почти всю Европу, имела большой опыт борьбы с движением сопротивления на оккупированной территории72.

Фашистское руководство отчетливо понимало, что в России придется бороться с партизанами. Для выработки мер по обеспечению безопасности своего тыла в предстоящей войне с Советским Союзом состоялись переговоры между Главным управ­лением имперской безопасности и Верховным командованием вооруженных сил Германии. 26 марта 1941 было заключено согла­шение Вагнера-Гейдриха (генерал Вагнер представлял армию, а Гейдрих – РСХА), которое регулировало распределение функций и взаимоотношения в борьбе с советскими партизанами и при «выполнении специальных полицейских задач по поддержанию безопасности»73.

После состоявшихся переговоров было принято решение о создании в дополнение к уже существующим специальным органам для карательных операций на советской территории так называемых групп действия (эйнзатцгрупп).

Эйнзатцгруппы (оперативные группы) – подвижные формирования полиции безопасности и СД – были созданы в составе РСХА в мае 1941 г. Всего было создано при основных группировках немецкой армии на русском фронте четыре оперативные группы: «А» – страны Прибалтики, «В» – Смоленск и Москва, «С» – район Киева, «D»– южная часть Украины. В состав каждой эйнзатцгруппы входило от 1 тыс. до 1200 человек. В составе оперативных групп были подразделения – особые команды (зондеркоманды) для действий в районах дислокации передовых частей армии и оперативные команды (эйнзатцкоманды) для действий в армейском тылу. Это были объединенные отряды полиции безопасности и СД, предназначенные для обеспечения тыла немецко-фашистской армии и подавления какого-либо сопротивления «новому порядку» на оккупированной территории СССР.

Профессиональный состав групп был тщательно продуман и взвешен. На 1 тыс. человек приходилось примерно 350 эсэсовцев, 150 шоферов и механиков, 100 сотрудников гестапо, 80 сотрудников вспомогательной полиции (набиравшихся обычно на месте), 130 сотрудников полиции порядка, 40-50 работников уголовной полиции и 30 – 35 сотрудников СД. Полагалось также определенное число переводчиков, радистов, телеграфистов, управленческих работников. В эти подразделения включались и женщины (от 10 до 15 на группу). Руководящий состав состоял из гестаповцев и небольшого количества сотрудником СД и уголовной полиции74.

Эйнзатцгруппы проводили беспощадный террор по отношению к населению, партийно-советскому активу, командирам и солдатам Красной Армии, попадавшим в их руки. В районах боевых действий эти группы в оперативном отношении подчи­нялись армейскому командованию и действовали в контакте с органами абвера. После продвижения линии фронта они оседали и превращались в объединенные управления полиции безопасности и службы безопасности с подчинением РСХА.

В 1944 году в соответствии с приказом Гитлера после­довала реорганизация разведывательных служб. Абвер влился в Главное управление имперской безопасности. С этого времени ос­новной костяк военной разведки стал функционировать в составе РСХА в качестве его 8-го управления «М» (военного управления)75.

Помимо названных органов на оккупированной территории активно действовали органы 4-го Управления РСХА – гестапо, полевой жандармерии и ГФП – тайной полевой полиции76.

Директиву № 21 с решением о нападении на СССР (план «Барбаросса») Гитлер подписал 19 декабря 1940 года. Однако разведывательная подготовка военного нападения на СССР началась значительно раньше. В начале сентября 1940 года Канарис получил приказ Йодля, содержавший основные директивы по проведению разведки и подрывной деятельности на территории СССР. В нем предписывалось определить группировку, силу советских войск, их вооружение и снаряжение, разведать укрепления на западной границе и полевые аэродромы, сообщать данные о работе советской промышленности и транспорта77.

Немецкие спецслужбы на этапе подготовке к войне активно проводили мероприятия по недопущению утечки сведений о своих оперативных планах и дезинформации советского руководства и добились в этом успеха. С указаниями верховного командования Вооруженных Сил Германии по дезинформации советского руководства можно ознакомиться в приложении 6. Вместе с тем в области разведки имелись существенные провалы, которые стали проявляться с началом боевых действий. На недостаточную разведывательную информацию часто сетовал в своем дневнике начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер. Не был удовлетворен качеством разведывательных сведений начальник оперативного управления этого же штаба генерал Гюнтер Блюментрит. 16 августа 1941 г. Геббельс записал в своем дневнике: «Фюрер подробно описывает мне военное положение…Мы серьезно недооценили советскую боеспособность и, главным образом, вооружение советской армии. Мы даже приблизительно не имели представления о том, чем располагали большевики»78. Итог подвел 3 октября 1941 года сам Гитлер: «Мы не имели представления о гигантских размерах подготовки, проведенной этим врагом»79.

Казалось бы, в такой ситуации должны были немедленно полететь головы руководителей немецкой разведки, но этого не произошло (кстати, руководители нашей разведки тоже не пострадали). Почему? В первую очередь ошибки в оценке противника допустило политическое руководство. Начальник военной разведки Германии В.Канарис считал ошибочным мнение Гитлера и его близкого окружения о том, что СССР после эффективных военных ударов развалится изнутри. Еще в начале 1941 года на одном из совещаний руководства абвера он обрисовал перспективы грядущей войны таким образом: «На ледяных равнинах России немецкие армии истекут кровью. Через два года 3 от них ничего не останется»80.

Адмирал пытался донести свою озабоченность до верхов, используя все возможности, но не получил поддержки. С его подачи начальник экономического управления верховного главнокомандования написал обширную докладную записку о том, что экономические возможности страны ограничены и она не способна вести такую крупную войну. Он побудил Теодора Оберлендера написать докладную записку с отрицательной оценкой исхода войны с Россией, которая была передана фюреру. Попытки повлиять на руководство для предотвращения войны с Россией предпринимались В.Канарисом включительно до 21 июня 1941 года81.

Возглавлявший с 1939 года отдел контрразведки VIE PCXA и занявший 22 июня 1941 г. должность начальника управления разведки Главного управления имперской безопасности штандартенфюрер СС В. Шелленберг вместе с В. Канарисом не испытывал оптимизма в отношении перспектив быстрого победоносного завершения восточного похода, считал точку зрения в отношении быстротечной войны поверхностной82. Но к мнению профессионалов не прислушивались не только у нас.

Во время подготовки к войне с СССР и особенно в ее ходе резко возрастала роль, отведенная немецкими спецслужбами своей агентуре. По сравнению с 1939 г. в 1940 г. количество забрасываемой в Советский Союз агентуры увеличилось в 4 раза83, в 1941 году число агентов, направляемых в тыл Красной Армии, возросло в 14 раз, в 1942 году – в 31 раз, а в 1943 – в 43 раза. Однако в последующем увеличение числа агентуры, забрасываемой в тыл Красной Армии, прекратилось, а в 1944 — 1945 годах даже уменьшилось. Правда, уровень подготовки агентов неизмеримо вырос. Немцы практически отказались от массовых вербовок, но зато обратили внимание на качественную подготовку. Знакомство с такими агентами из числа разоблаченных показало, что подбираться они стали более тщательно, чем в первые годы войны, имели более фундаментальную экипировку84. Чем сложнее для Германии становилась обстановка на фронтах, тем активнее делалась ставка на средства тайной войны, для чего создавались новые разведывательные органы и школы, в которых готовились сотни шпионов и диверсантов.

Всего на советско-германском фронте действовало более 130 разведывательных органов противника и около 60 специальных школ по подготовке шпионов-диверсантов и террористов. Подробнее остановимся на деятельности основных разведывательно-диверсионных школ, с выпускниками которых пришлось встретиться сотрудникам ярославских органов госбезопасности.

Центральной школой военной разведки была Варшавская, которая находилась в непосредственном подчинении штаба «Валли». Она использовалась не только для подготовки квалифицированной агентуры, но и как учебно-методический центр для обучения административного и преподавательского состава разведывательно-диверсионных школ абвера формам и методам работы. До июля 1943 г. она размещалась на бывшей даче Пилсудского в мест. Сулеювек в 21 км от Варшавы. На территории школы помимо учебной базы находился мощный приемо­передающий центр для связи с заброшенной агентурой, лаборатория по изготовлению документов, фотолаборатория.

Первоначально в школе было два отделения, на которых обучалось до 200 агентов. В январе 1943 г. при Варшавской разведшколе было дополнительно создано еще 2 отделения. Одновременно в школе стали обучаться до 350 человек. Срок обучения колебался от 2 до 6 месяцев.

Начальником школы был немецкий майор, известный курсантам под фамилией «Марвиц» (на самом деле Моос). Среди преподавателей были перешедшие на сторону врага бывшие генерал – майоры Красной Армии Б.С.Рихтер и М.Б.Салихов, а же уроженец Ярославской области бывший подполковник РККА Степанов.

Выпускники этой школы забрасывались как в тыл действующей Красной Армии, так и в отдаленные стратегические районы СССР. Только за 1942-1943 гг. органами контрразведки по всей стране было арестовано 185 агентов, окончивших Варшавскую школу, 99 из них явилось добровольно с повинной.

Чтобы лучше понять, кто и как становились агентами, расскажем о судьбах тех, кто впоследствии попал в поле зрения ярославской контрразведки.

Первым выпускником Варшавской разведывательной школы, заброшенным в нашу область, был бывший командир роты I связи лейтенант Тищенко. 27 июля 1941 г. он под Псковом попал в плен, сначала находился в лагере военнопленных в г. Гдов Псковской области, а затем переправлен в лагерь г. Абенроде в Восточной Пруссии. В результате индивидуальных бесед, проведенных офицерами абвера, он был в числе 14 человек (по специальности связистов) отобран и направлен в Польшу. Там из 80 связистов немцы выбрали для обучения в Варшавской разведывательной школе 20 человек, в число которых вошел и Тищенко. В школе слушатели получили серьезную разведывательную подготовку, изучали устройство радиостанции, тренировались в приеме и передаче радиограмм, постоянно проводилась их антисоветская обработка. После заброски в наш тыл Тищенко добросовестно выполнял задания абвера, о чем мы подробнее расскажем ниже.

Бывший командир батареи Ефимов попал в плен 28 августа 1942 г. раненным в ногу в боях под Сталинградом. Чтобы сохранить жизнь, он стал искать контакты с немецкой администрацией, придумав себе фамилию Назаров и выдумав, что его мать по национальности немка. Это возымело свое действие, и его направили в госпиталь в г. Ростов – на – Дону. Там с ним беседовал немецкий майор, который уточнял биографические данные. После госпиталя Ефимов был направлен в Таганрогский лагерь военнопленных, где с ним снова встретился майор. Во время беседы он дал согласие работать на немецкую разведку и был направлен в Варшавскую школу, после окончания которой заброшен в Ярославскую область.

Мартынов попал в плен в ноябре 1942 г. и содержался в трех лагерях военнопленных, последний из которых находился в Перемышле. В марте 1943 г. в беседе с немецким офицером он чтобы войти в доверие, сообщил о себе вымышленные данные. Назвался Калиновским, уроженцем Белой Церкви, украинцем. Сказал, что в 1933 г. был осужден по ст. 58 УК РСФСР «“Контрреволюционные преступления» к 10 годам лишения свободы. Это заинтересовало немцев, и он на две недели был направлен в разведывательную школу в Бальге, а затем в Варшавскую. Там с ним лично беседовал майор «Марвиц». Агент дал подписку не разглашать даже под угрозой расстрела любые сведения о школе, в том числе и о преподавательском составе и курсантах. После пятимесячного обучения он вместе с «Зориным» был заброшен в наш тыл.

Кроме указанных, к нам забрасывались выпускники Варшавской разведшколы Абрамов и Кузнеченков.

В сентябре 1941 г. в районе г. Валга (Эстония) абверкомандой-104 была организована школа по подготовке разведчиков. Условно она именовалась «Русская колонна» и существовала под легендой школы по подготовке полицейских для оккупированной территории СССР. Начальниками школы были подполковник фон Ризе и капитан-лейтенант Шнеллер. Первоначально в школе было два отделения по подготовке разведчиков и радистов. В апреле 1942 г. отделение по подготовке радистов было выделено и переведено в мест. Белое Озеро (18 км от Риги). В августе 1942 г. в г. Стренчи (Латвия) было организовано еще одно отделение Валгаской разведшколы. Туда из Валги была переведена часть преподавателей и все разведчики, прошедшие предварительное обучение, а также радисты, окончившие обучение в мест. Белое Озеро и разведчики из школ «ACT Остланд», расположенных в местечках Кейла – Юа, Летсе и Мыза Хулена. В Стренчи в отделении «выходной лагерь» проводилась Дополнительная подготовка и формирование групп для заброски в советский тыл. В сентябре 1942 г. отделение радистов из мест. Белое Озеро переехало в г. Стренчи. В июле 1943 г. школа стала называться школой Русской освободительной армии. В   связи с этим формально руководить ею стали преподававшие изменники, хогя фактически хозяевами остались немцы. В ноябре 1943 г. отделение радистов из г. Стренчи и отделение разведчиков из г. Валги были переведены в мест. Белое Озеро. «Выходной лагерь» передислоцировался в Валгу. Срок обучения агентов в Валгаской разведывательной школе в среднем составлял 2-3 месяца, но бывало, что подготовка длилась более полугода. Одновременно обучалось до 150 агентов.

В первое время существования Валгской школы в ней обучались агенты из числа русских эмигрантов, в подборе которых активное участие принимал бывший секретарь существовавшего в Польше «Российского фашистского союза» Бондаревский. Далее комплектование агентурой в основном происходило за счет советских военнопленных из лагерей в Валге, Риге, Пярну, Тапе. Одними из наиболее активных вербовщиков были бывший командир полка Красной Армии капитан Плетнев и бывший офицер РККА Зверев. Отобранные на вербовку военнопленные направлялись в специальный подготовительный лагерь, расположенный в Риге. Там они проходили проверку и антисоветскую обработку. Завоевавшие доверие кандидаты направлялись непосредственно в отделения разведывательной школы.

В течение 1942-1943 гг. в СССР было задержано 133 агента, окончивших Валгаскую школу, из которых 50 явились доброволь­но с повинной в органы контрразведки.

Первыми для проведения разведки в Ярославле в феврале 1942 г. были заброшены выпускники этой школы бывший командир роты лейтенант Макин, бывший инструктор радиосвязи штаба базы Балтийского флота главный старшина Ширин (уроженец Ярославской области) и бывший начальник связи полка воентехник 2-го ранга Петров. Все они в августе-октябре попали в плен и содержались сначала в лагерях Вильянди и Раквера, а потом в Рижском. Там дали подписку немецким вербовщикам Плетневу и Звереву выполнять задания в советском тылу. Сначала они прошли проверку. Макин был назначен старшим команды, работавшей в вещевом складе и портновской мастерской, а Ширин стал полицейским. После проверки их отправили в Валгаскую школу, где они изучали радиодело, прошли военную подготовку, учили топографию и подвергались интенсивной антисоветской обработке. В Валге для агентов создали хорошие бытовые условия, в частности по выходным дням давали водку и разрешали выходить в город. Ширин в школе по заданию немецкой разведки начертил схему фортов и укреплений Кронштадта и написал пояснительную записку к ней. Макин, который до войны окончил Ленинградский институт физической культуры им. Лесгафта, стал преподавать в школе физкультуру, сблизился с немецкими офицерами и преподавателями из числа предателей. По окончанию школы они были сведены в одну разведывательную группу, которую принял фон Регенау (в действительности бывший белогвардеец Смысловский). Он проинструктировал их и дал задание по проведению разведки в Ярославле. После получения задания каждый подписал отпечатанное на машинке обязательство добровольно выполнить его. Результаты разведки агенты должны были ежедневно по расписанию с помощью радиостанции передавать в разведцентр. После выполнения задания они должны были вернуться назад через линию фронта. Во время встречи в вытянутой правой руке нужно было держать белый платок или другую вещь белого цвета. На словах они должны были передать: «Я немецкий агент номер ноль один и работаю для майора Петергоф» («Петергоф» – псевдоним подполковника абвера Гемприха). В случае успешного выполнения задания их обещали произвести в офицеры и дать хорошую работу.

В сентябре 1942 в Первомайском районе были выброшены агенты-парашютисты, бывший командир взвода лейтенант Николаев и бывший начальник штаба батальона Иванов. Николаев, находясь в Рижском лагере военнопленных, выслуживался перед немцами и был назначен полицейским. По своей инициативе он изъявил желание учиться в разведывательно-диверсионной школе, куда и был зачислен. Во время подготовки, длившейся с декабря 1941 г. по июнь 1942 г., вышел с предложением к руководству школы после заброски на территории СССР создать из дезертиров и антисоветски настроенных лиц повстанческие группы. Это предложение было принято, и Николаеву предложили подобрать напарника. Выбор пал на обучавшегося в этой же школе Иванова.

Вместе они прошли еще дополнительную двухмесячную подгоговку способам организации повстанческого движения.

В октябре 1942 г. в Рыбинском районе были выброшены агенты-парашютисты бывший помощник начальника связи полка младший лейтенант Лукьяненко, бывший радист старшина Чигида и бывший военфельдшер Ильин. Все они попали в плен и первоначально содержались в различных лагерях военнопленных.

Лукьяненко  находился в лагере г. Валга. По его словам, там насчитывалось около трех тысяч военнопленных. Условия были отвратительные. Пленный получал около 200 г «хлеба» c примесью опилок, покрытого плесенью, поллитра кипятка и литр баланды, в которую не клали даже жиров. В лагере свирепствовал брюшной и сыпной тиф. Над пленными постоянно издевались, избивали. Смертность достигала 70%. Однажды в барак зашел немецкий офицер и попросил выйти из строя радистов. В числе других вышел и Лукьяненко. Вскоре этот офицер (им был Шнеллер) вызвал его на беседу, в конце которой предложил работать в пользу немецкой армии в советском тылу. Лукьяненко ответил согласием, и его направили учиться в разведывательную школу в г. Валга. После 4 дней пребывания там его пригласили в канцелярию, где он подписал обязательство работать на немецкую разведку в советском тылу и избрал псевдоним.

Чигида сначала был в лагере в Вильянди, а потом вместе с Ильиным содержался в Рижском лагере. Условия там тоже были невыносимые. Среди военнопленных искали политруков и коммунистов, которых расстреливали, а выдавших их поощряли хлебом. Во время индивидуальных бесед абверовский вербовщик Плетнев обратил внимание на Ильина и Чигиду, которым предложил работать на немецкую разведку. Получив согласие, подкрепленное письменным обязательством, их также отправили в Валгаскую разведшколу. Во время трехмесячного обучения в Валге и Белом Озере Лукьяненко и Чигида (как радисты) в основном изучали материальную часть радиостанций, тренировались в работе на них, зашифровке и расшифровке радиограмм. Ильин учился на отделении разведки, где упор делался на изучение способов получения информации, образцов военной техники и т.д. Все слушатели проходили интенсивную антисоветскую обработку.

Кроме перечисленных выше агентов, в Ярославской области были задержаны выпускники Валгаской школы Падияров Куршанов, Ермилов, Касьяненко, Дрягин, Бармичев, Сапожников, Ломов.

В июне 1942 г. в местечке Вано-Нурси в 10 км от г. Выру (Эстония) была организована разведывательно-диверсионная школа, которую возглавил лейтенант Зинке (Андерсон Эрнст). В ней готовились агенты, которыми комплектовались разведывательно-диверсионные группы, забрасываемые в наш тыл для проведения диверсионных, террористических актов. В круг задач, поставленных перед этими группами, входила организация на территории СССР бандитско-повстанческого движения. В основном подготовленная в школе агентура действовала в интересах находившейся в Пскове абверкоманды – 204, которую до июля 1944 г. возглавлял подполковник Михлис. Вербовка кандидатов в школу производилась под предлогом набора добровольцев в Русскую освободительную армию в Рижском, Кингисеппском и Таллинском лагерях военнопленных и антисоветски настроенных жителей оккупированных территорий. Вербовку проводили немецкие офицеры и изменники Родины Волжанин и Соловьев. В школе одновременно обучалось около ста человек. Средний срок обучения был около двух месяцев. В программу обучения входили методы захвата важных объектов и совершения диверсий, проведения террористических актов против командного состава Красной Армии. Будущих диверсантов и террористов учили на теоретических и практических занятиях владению взрывчатыми веществами, оружием, бесшумному снятию часовых и т.д. После обучения агенты группами от 3 до 12 человек направлялись в Псков, где экипировались, вооружались и получали конкретные задания.

Всего ярославским чекистам пришлось «познакомиться» с тринадцатью выпускниками этой школы. Расскажем о некоторых.

Молочников, попав в окружение, сдался в плен 20 сентября 1941 г. Находился в Либавском лагере военнопленных. 23 сентября 1943 г. во время вечерней поверки немецкий офицер, хорошо юворивший по-русски, обратился к пленным: «Кто из вас хочет работать в пользу немецкой разведки, выйти из строя». Таких собралось около трех десятков. В числе 28 человек, давших – огласие работать на немецкую разведку, Молочников был аправлен в разведывательно-диверсионную школу Вано-Нурси. Там их подробно опросили и заполнили на каждого анкеты. Агенты приняли присягу, в которой обязались честно выполнять задания немецкого командования в борьбе с большевиками и совершать диверсионные акты в советском тылу.

Белоусов, выходя из окружения, на острове Эзель был задержан полицейскими. Также содержался в лагере военнопленных в Либаве. В середине сентября 1943 г. во время вечерней поверки немецкий офицер объявил: «Я приехал сюда для набора добровольцев в Русскую освободительную армию. Кто желает, выйти на середину». Сначала никто не выходил. Потом из 650 человек вышли человек 12-13. Их увели, а на следующий день они возвратились в лагерь и стали агитировать пойти на службу к немцам. Белоусов изъявил такое желание. Во время беседы с ним немецкий офицер сказал о том, что он будет направлен сначала в школу, а затем в советский тыл со специальным заданием. Белоусов согласился, и его в первых числах октября в числе 7 человек направили в Рижский лагерь военнопленных, а оттуда через несколько дней в школу Вано-Нурси. Там он дал подписку о том, что добровольно изъявляет желание бороться с Советской властью и обязуется выполнять все задания немецкого командования.

Борисовская (Катыньская) разведывательная школа была образована абверкомандой-103 в августе 1941 г. в деревне Печи (6 км от Борисова) в бывшем военном городке. В феврале 1942 г. она была переведена в дер. Катынь (23 км от Смоленска). В марте 1943 г. переехала назад в дер. Печи. В сентябре 1943 г. она была передислоцирована в дер. Розенштайн (Восточная Пруссия), затем в мест. Маллетен, а оттуда в г. Меве. В начале 1945 г. школа была эвакуирована в г. Бисмарк, где в апреле 1945 г. расформирована. Начальниками школы были капитан Юнг, затем капитан Утгофф. Она готовила агентов-радистов и разведчиков. Средний срок обучения разведчиков составлял около 2 месяцев. Радистов учили от 2 до 4 месяцев, но в случае необходимости более тщательной подготовки 6 месяцев и более. Подготовленные агенты засылались в советский тыл и партизанские отряды. Одновременно в школе обучалось около 150 человек, из которых 50-60 – радистов. Расскажем о некоторых выпускниках этой школы, заброшенных в Ярославскую область.

Бывший начальник обозно-вещевого снабжения полка техник-интендант Кириллов попал в плен, выходя из окружения. Его направили в Смоленский лагерь для военнопленных, где в то время пленные жили в 10 строениях барачного типа: в 7 – рядовые, в одном – командиры РККА, в другом – пленные, привлекаемые на хозяйственные работы, в последнем – полицейские. Если в бараке для комсостава были нары в три яруса и печки, то в помещениях для рядовых люди спали на полу и отопления не было. Кормили пленных похлебкой, сваренной из картофельных очисток или ржи, в которую не клали даже соль. Медицинская помощь отсутствовала. Инфекционных больных выбрасывали в отдельный барак, где они умирали. В лагере над пленными постоянно издевались, их избивали палками и плетьми не столько немцы, сколько внутрилагерные полицейские. Зимой часто людей раздевали, приказывали ложиться в снег и избивали. Полицейскими были предатели в основном из украинцев. Выявленных в лагере политработников, коммунистов, комсомольцев и евреев после жестоких пыток убивали. Из 100 тысяч военнопленных, содержащихся в Смоленском лагере, за зиму и весну 1941-1942 гг. умерли и погибли около 70 тысяч. В феврале 1942 г. Кириллов был подобран для выполнения заданий немецкой разведки изменником Родины Андреевым. В феврале 1942 г. он был направлен в разведывательную школу г. Борисова, где обучался шесть с половиной месяцев.

Бывший помощник командира взвода связи Заулочнов содержался сначала в Витебском, а затем в Борисовском лагере военнопленных. Там он дал согласие работать на немецкую разведку и был направлен в школу для получения соответствующей подготовки. Вместе с Кирилловым был заброшен в Ярославскую область 14 сентября 1942 г.

Тимохин в августе 1941 г. попал в плен. При этапировании на сборный пункт около Великих Лук сбежал и около полутора недель жил в деревне Мурачи Рассонского района Витебской области, а потом вступил в партизанский отряд. Был задержан немцами, но сумел скрыть свою причастность к партизанам. Его направили в Витебский лагерь военнопленных, но он оттуда снова сбежал и стал жить в деревнях, работая у крестьян. 7 июля 1942 г. поступил на службу к немцам в качестве полицейского, вскоре дослужился до начальника 4-го отдела Чичерской районной полиции Гомельской области. В задачи этого отдела входила борьба с партизанами. Тимохин с группой полицейских разъезжал по району, устанавливая места дислокации партизанских отрядов, собранные сведения передавал начальнику районной полиции Голубовскому. Тимохина назначают командиром взвода полицейских, главной задачей которых был захват отдельных партизан, а через них выяснение мест расположения партизана отрядов. Тимохин лично три раза участвовал в боях с партизанах. В апреле 1943 г. пять полицейских из его взвода бежали на сторону партизан. Тимохина за это посадили на гауптвахту, которая находилась при Гомельском лагере военнопленных. Здесь им заинтересовались сотрудники немецкой разведки. Тимохин выдумал, что его отца расстреляли за участие в белом движени а сам он судим за искажение отчетности. Дав письменное обязательство сотрудничать с немецкой разведкой, он с мая по июль 1943 г. проходил обучение в Борисовской разведывательной школе на отделении радистов, после чего был заброшен в Ярославскую область.

Усов в июне 1942 г. был в составе батальона 211 воздушно- десантной бригады заброшен на территорию Смоленской области в немецкий тыл. Воевал в окружении, пытался пробиться в Брянские леса, но в августе 1942 г. попал в плен и содержался в лагере военнопленных в Рославле, где работали вербовщики кадров для немецкой разведки. Для того, чтобы любыми путями вернуться на Родину, Усов дал согласие выполнять задания немецкого командования. После обстоятельной беседы с германским офицером было принято решение проверить Усова перед направлением в школу. На следующий день приехала грузовая машина, на которой его в числе 13 человек увезли в распределительный лагерь с. Проходы. Там с целью проверки военнопленных вооружили винтовками и направили в лес на поиски партизан. После того как был сделан вывод о пригодности, его в сопровождении офицера направили в Смоленск, где он жил в общежитии абверкоманды-103. Через две недели перевели в  разведывательную школу в районе Катыни. Там его подробно допрашивали, взяли письменное обязательство о сотрудничестве с немецкой разведкой. Из Катыни он вместе со школой переехал в Борисов. Всего в Борисовской разведывательной школе Усов обучался с февраля по июль 1943 г., за время учебы хорошо освоил навыки ведения разведки и радиодела и был заброшен в Ярославскую область.

В марте 1942 г. «Цеппелином» была создана разведывательно-диверсионная школа в польском мест. Яблонь (близ Люблина). 15 августа ее перевели в г. Парчев, а затем в г. Волау (40 км от Бреславля). Начальником школы был штурмбанфюрер СС Отто Краузе (Краус), его заместителем – гауптштурмфюрер СС Лютер (Лутер), который в июне 1943 г. возглавил школу. Отто Краус возглавил разведывательно-диверсионный орган «Цеппелин-Норд». В школе обучалось одновременно 150-200 человек. Кадры для обучения в школе в основном вербовались из числа военнопленных, перешедших на сторону врага и проходивших предварительную подготовку в лагере Заксенхаузен. В этом лагере для предателей были созданы особо хорошие условия. Средний срок обучения составлял от 3 до 6 месяцев. Курсанты обучались радиоделу, проходили подготовку по проведению диверсионных и террористических актов, организации повстанческого движения. После завершения курса обучения из агентов формировались разведывательно-диверсионные группы, которые забрасывались в советский тыл. Для проведения разведывательно-диверсионной деятельности в Ярославской области «Цеппелином» забрасывалось около 20 агентов. Расскажем о некоторых.

Бывший инженер штаба 300-й стрелковой дивизии воентехник 1-го ранга Кириллов, бывший командир роты лейтенант Артифексов и бывший командир взвода лейтенант Гоцелюк содержались в лагере для военнопленных в Харькове, стремясь спасти свою жизнь, искали контактов с лагерной администрацией, всячески выслуживались перед оккупантами. Они заинтересовали собой офицеров «Цеппелина». Их поместили в числе 24 подобных в отдельное помещение, где начали проводить индивидуальную работу. Гауптштурмфюрер СС Лютер беседовал с каждым из кандидатов. На тех, кто подошел, заполняли подробные анкеты, фотографировали. После того, как Кириллов, Артифексов и Гоцелюк дали согласие выполнять специальные задания в советском тылу, их направили в лагерь Заксенхаузен, расположенный в 30 км от Берлина. Всего в нем содержалось околс 10 тысяч заключенных различных национальностей. Там же на отдельной территории размещался «лагерь русских активистов», в котором проходили подготовку разведчики, диверсанты, радисты, пропагандисты. Там Кириллов, Артифексов и Гоцелюк вступил в «Боевой союз русских националистов». Для продолженщ подготовки их направили в разведывательно-диверсионную школу Яблонь, по окончанию которой в сентябре 1942 г.    забросили Ярославскую область. В ожидании заброски они вместе с другими сформированными группами выпускников находились в Смоленске. В процессе общения узнали, что группа из трех человек во главе с Омельченко намерена после приземления добровольно сдаться органам госбезопасности и донесли об этом эсэсовцам. Патриоты были арестованы, а предателей немцы поощрили обильной выпивкой.

Сотрудники органов госбезопасности Верхнего Поволжья вступили в борьбу с представителями всех перечисленных выше немецких специальных служб. Более подробно на этом остановимся ниже.

 

Примечания

 

1.    Органы   государственной   безопасности   СССР   в   Великой Отечественной войне: Сб. документов / Академия Федеральной службы контрразведки РФ / Сост. В.П. Ямпольский и др. М., 1995. Т. 1. Кн. 2. С. 24.

2.   Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР 1938-1944 гг. М, 1945. С. 55.

3.   Органы   государственной   безопасности   СССР   в   Великой Отечественной войне: Сб. документов / Академия Федеральной службы контрразведки РФ / Сост. В.П. Ямпольский и др. М., 1995. Т. 1.Кн. 2. С. 24.

4. Цит. по: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сб. документов / Академия Федеральной службы контрразведки РФ / Сост. В.П. Ямпольский и др. М., 1995. Т. 1. Кн. 2. С. 41.

5.     Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки.   М: Изд-во Мосгорархив, 1999. С. 26.

6.   Органы   государственной   безопасности  СССР   в   Великой Отечественной войне: Сб. документов / Академия Федеральной службы контрразведки РФ / Сост. В.П. Ямпольский и др. М., 1995. Т. 1. Кн. 2. С. 41.

7.   Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки.   М.: Изд-во Мосгорархив, 1999. С. 27 – 28.

8.     Органы   государственной   безопасности  СССР   в   Великой Отечественной войне: Сб. документов / Академия Федеральной службы контрразведки РФ / Сост. В.П. Ямпольский и др. М., 1995. Т. 1. Кн. 2. С. 42.

9.   ЯЦДНИ. Ф. 272. Оп. 224. Д. 44. Л. 10 – 19; ТЦДНИ. Ф. 147. Оп. 3. Д. 12. Л. 18-20.

10. 10. Там же.

11.  11. Там же; ЯЦДНИ. Д. 39. Л. 11;

12 Там же. Д. 40. Л. 11;

13. Там же. Д.46. Л.20-23.

12. ЯЦДНИ. Ф. 272. Оп. 224. Д. 44. Л. 10 – 19; АУФСБТО. Ф. l.Oп. 1.Д.
13. Л. 1-3,9,20-21.

13. Органы   государственной   безопасности   СССР   в   Великой Отечественной войне: Сб. документов / Академия Федеральной службы контрразведки РФ / Сост. В.П. Ямпольский и др. ML, 1995. Т. 1.Кн.2. С. 29.

14. Там же. С. 107.

15. Там же. Кн. 1.С. XI.

16.  АУФСБТО. Ф.1. Оп.1. Д. 15. Л.38, 41.

17. Судоплатов А.П. Тайная жизнь генерала Судоплатова: Правда и вымыслы о моем отце: В 2 кн. Кн. 1. М.: Современник: Олма-Пресс, 1998. С. 282, 283.

18. Цит. по: Судоплатов А.П. Тайная жизнь генерала Судоплатова: Правда и вымыслы о моем отце: В 2 кн. Кн. 1 . — М.: Современник: Олма-Пресс, 1998. С. 278,279.

19. Никольский В. Аквариум-2. М., 1997. С. 28–30.

20. Павлов А. Советская военная разведка накануне Великой Оте­чественной войны//Новая и новейшая история. № 1. 1995. С. 51–52.

21.     Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки.   М.: Изд-во Мосгорархив, 1999. С.203.

22.     Там же. С.204.

23.     Верой и правдой. ФСБ. Страницы истории. Ярославль:   НЮАНС, 2001. С.246

24.     См. подробнее: Верой и правдой. ФСБ. Страницы истории. Ярославль: НЮАНС, 2001. С.254-263

25.     Вопросы истории.  1994.   № 10.   С.20.

26.     Волкогонов   Д.А. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина. Кемерово: Книжное изд-во, 1990-Кн. 1. C.411.

27.     Велидов А.С. Предисловие ко второму изданию // Красная книга ВЧК / Науч. ред. А.С. Велидов. М., 1990. Т. 1. С. 17.

28.     Кокурин А., Петров Н. НКВД: структура, функции, кадры (1938-1941 гг.): Большая «чистка»//Правда-5.  1997. 30 мая-6 июня. С. 11.

29.     Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки. – М: Изд-во Мосгорархив, 1999. – С.206.

30. Ионг де Л. Немецкая пятая колонна во второй мировой войне. М., 1958.– С. 353; Леверкюн П. Служба разведки и контрразведки.– Итоги
второй мировой войны.  М., 1957. С. 273.

31. Лубянка,2. Из истории отечественной контрразведки. М.: Изд-во Мосгорархив, 1999. С.209.

32. Цит. по: Операции военной разведки/Автор-составитель В.В.Петров.– Минск: Литература, 1998. С.96,97.

33. ЯЦДНИ. Ф. 272. Оп. 224. Д. 301. Л. 138.

34. Там же. Д. 301. Л. 59.

35. См. например: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов / Академия федеральной службы контрразведки РФ / Сост. В. П. Ямпольский М. 1995. Т. 1.Кн. 1.С. X; Там же. Кн. 2. С. 117-118; и др.

36. Служим Отечеству. Органы государственной безопасности Республики Коми (Документы, материалы, воспоминания: 1918 –1998). Сыктывкар, 1998. С. 177.

37. АУФСБЯО. Ф. 21. Оп. 3. Д. 5. Л. 12.

38. Служим Отечеству. Органы государственной безопасности Республики Коми (Документы, материалы, воспоминания: 1918 –1998). Сыктывкар, 1998. С. 178.

39. Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки.   М.: Изд-во Мосгорархив, 1999. С. 231.

40. Вместе с армией и народом. К 25-й годовщине победы в Великой Отечественной войне. Волгоград, 1970. С. 45.

41. Сборник законов СССР и Указов Президиума Верховного Совета СССР. 1938–1944 гг. М, 1945.   С. 129–131.

42. Советская юстиция.  1941. №24-25.

43. Скрытая правда войны: 1941 год. Неизвестные документы.   С. 55-58.

44. Сборник законов СССР и Указов Президиума Верховного Совета СССР (1938-1956 гг.). М., 1956. С. 395.

45. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам: В 5 т. Т. 3. 1941-1952 годы. М., 1968. С. 40.

46. История государства и права СССР. Советский период: Учебник / Под ред. Г. С. Калинина, Г. В. Швекова. 2-е изд., перераб. и доп. Ч. 2. М.: Юрид. лит., 1981. С. 334-337.

47. Курицын В. М. Советский государственный аппарате период Великой Отечественной войны // Сов. государство и право. 1985. №5. С. 5.

48. Там же. С. 8.

49. История советского государства и права. В 3 – х книгах. Советское

государство и право накануне и в годы Великой Отечественной войны (1936-1945 гг.). Кн. 3. М., 1985. С. 227.

50. ЯЦДНИ. Ф.272. Оп.224. Д. 1416. Л. 12

51. Служим Отечеству. Органы государственной безопасности Республики Коми (Документы, материалы, воспоминания: 1918 –1998). Сыктывкар, 1998. С. 177.

52. Служим Отечеству. Органы государственной безопасности Республики Коми (Документы, материалы, воспоминания: 1918 –1998). Сыктывкар, 1998. С. 178.

53. Внутренние войска в Великой Отечественной войне. 1941-1945 гг. Документы и материалы. М.: Юр. литература, 1975. С. 542, 543.

54. Ведомости Верховного Совета СССР.  1941. № 33.

55.     ГАРФ. Ф. 9401. On. la. Д. 91. Л. 49-53.  56.     ЩДНИ. Ф. 272. Он. 224. Д. 888. Л. 130; АУФСБТО. Ф. 1. Оп. 1. Д.
13. Л. 316; Там же. Д. 14. Л. 52; ТЦДНИ. 147. Оп. 3. Д. 132. Л. 38-48.

57.     Там же.

58.      Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917 – 1960 / Справочник / Сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М., 1997. С. 40.

59. Там же. С. 34-35.

60.       Там же. Л. 111-112.

61.     Органы   государственной   безопасности   СССР   в   Великой Отечественной войне. Сборник документов / Академия Федеральной
службы контрразведки РФ / Сост. В. П. Ямпольский М, 1995. Т. 1., Кн. 1.С. 419, 422-423.

62.     Там же. С. 424; Энциклопедия третьего рейха / Сост. С. Воропаев. М.: изд. ЛОКИД-МИФ, 1996.   С. 12 – 13.

63.     Там же. С. 424 – 425.

64.     Там же. С. 425 .

65.     Энциклопедия третьего рейха/Сост. С. Воропаев. М.: изд. ЛОКИД-МИФ, 1996.   С. 12- 13.

66.     См. напр.: Нюрнбергский процесс. Сб. материалов в 2 т. Т. 1     М.: 1958. С.380; Барков Л. И. В дебрях абвера. Таллин, 1971. С. 17-19;
Долгополов Ю.Б. Война без линии фронта. М.: Воениздат, 1981. С.98-100; и др.

67.     Известия ЦК КПСС. 1990. №5(304). С. 210-21); Долгополов Ю.Б. Война без линии фронта. М.: Воениздат, 1981. С.108-109, 131-132.

68.     Нюрнбергский процесс. Сб. материалов в 2 т. Т.1 М., 1958. С.481, 640-641.

69.     Долгополов Ю.Б. Война без линии фронта. М.: Воениздат, 1981. С.101.

70.     Энциклопедия третьего рейха/Сост. С. Воропаев. М.: изд. ЛОКИД-МИФ, 1996.   С. 185.

71.     Безыменский Л. Разгаданные тайны третьего рейха. 1941-1945 М.: Изд. АПН, 1984. С. 91-94.

72.     Органы   государственной   безопасности   СССР   в   Великой Отечественной войне. Сборник документов / Академия Федеральной
службы контрразведки РФ/Сост. В. П. Ямпольский. М., 1995. Т И Кн. 2. С. 305-308.

73.      Диксон Ч.О., Гейльбрун О. Коммунистические партизанские действия.   М: Иностранная литература, 1957. С.136

74.      Энциклопедия третьего рейха / Сост. С. Воропаев. М.: изд. ЛОКИД- МИФ, 1996. С. 19-21; Диксон Ч.О., Гейльбрун О. Коммунистические партизанские действия. М.:  Иностранная литература, 1957. С. 137.

75.      Волков Ф.Д. За кулисами второй мировой войны.  М.: Мысль,1985. С. 97

76.      Богданов А.А., Леонов И.Я. Армейские чекисты: Воспоминания контрразведчиков Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов. Л.: Лениздат, 1985. С.4.

77.      Органы   государственной   безопасности   СССР   в   Великой Отечественной войне. Сборник документов / Академия Федеральной службы контрразведки РФ / Сост. В. П. Ямпольский. М., 1995 Т. 1.
Кн. 1. С. 415 – 419.

78.      Цит. по: Безыменский Л. Разгаданные тайны третьего рейха.1941-1945. М.: Изд-во. АПН, 1984. С. 108.

79.      Рисе К. Тотальный шпионаж. М., 1945. С.223.

80.      Волков А., Славин С. Адмирал Канарис-»Железный» адмирал.– М.Юлимп; Смоленск: Русич, 1999. С.418

81.      См. об этом: Волков А., Славин С. Адмирал Канарис-»Железный» адмирал. М.:Олимп; Смоленск: Русич, 1999.С.418-419, 427;
Шелленберг В. В паутине СД.-Минск: Родиола-плюс, 1999. С.203- 205.

82.      Шелленберг В. В паутине СД.-Минск: Родиола-плюс, 1999. С.203- 205.

83. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 – 1945. Т.6. М., 1965. С. 134.

84. Долгополов Ю.Б. Война без линии фронта.   М.: Воениздат, 1981. С.110-111.

 

Глава 2. Контрразведывательная деятельность органов НКГБ – НКВД и борьба с контрреволюционными преступлениями, зафронтовая работа и организация партизанского движения

 

2.1 Контрразведывательная деятельность органов государственной безопасности и борьба с контрреволюционными преступлениями

 

Линия фронта не достигла границ Ярославской области, однако на ее территории происходили многочисленные сражения «тайной» войны, в которых участвовали сотрудники ярославских органов госбезопасности, на чем более подробно остановимся ниже.

Задачи и методы работы немецких спецслужб существенно менялись и зависели от военно-политической обстановки, складывающейся на советско-германском фронте. В первые месяцы они вытекали из стратегической доктрины «молниеносной войны», сущность которой, как известно, состояла в том, чтобы германские вооруженные силы разбили Советскую Россию в ходе кратковременной кампании. За 8-10 недель предполагалось достигнуть линии Волга – Архангельск. Основная цель Германии и ее союзников заключалась в уничтожении Красной Армии. После этого захват важных советских экономических районов представлялся решенным делом.

Исходя из предположения о скоротечности вооруженной борьбы с Советским Союзом, немецкая разведка сводила свои задачи к обеспечению фашистского командования информацией о советских войсках в районе военных действий. К тому же в первые месяцы войны командование гитлеровских войск не придавало решающего значения сведениям, поступающим от агентурной разведки. В его распоряжении имелось большое количество данных, полученных из показаний пленных и захваченных штабных документов. Превосходство в воздухе позволило эффективно использовать возможности авиационной разведки. Все это помогало составить довольно полную картину боевой обстановки

Военной разведке, которой в это время принадлежала главная роль в деятельности немецких спецслужб, в соответствии с планами в первые месяцы войны предписано было вести подрывную работу в рядах Красной Армии, в армейских и фронтовых тылах и ближайшем окружении войсковых частей. Упор делался на работу по разложению советских войск и диверсионные акты – взрывы, поджоги, террор по отношению к командному составу в целях сеяния паники, деморализации войск и местного населения. Для достижения этих целей активно использовались войсковые подразделения военной разведки, в том числе подчинявшиеся абверу-II подразделения «Бранденбург».

С началом военных действий впереди вражеских войск, хлынувших на нашу территорию, двигались абверовские шпионы, диверсанты и террористы, в задачу которых входили сбор и немедленная передача командованию данных о наличии советских войск, их вооружении, о системе оборонительных сооружений, а также о совершении диверсионных и террористических актов, распространение панических слухов. Они делали все, что необходимо для успешного проведения наступательных операций против советских вооруженных сил, каждая общевойсковая армия вермахта имела десятки таких заранее подготовленных агентов абвера. Их подготовка велась еще до войны, а за несколько месяцев До нападения на Советский Союз были дополнительно созданы абверовские школы в местечке Брайтенфурт (вблизи Вены) и в местечке Мишен (около Кенигсберга). Одновременно в каждой школе обучались 100 агентов.

В докладной записке верховному командованию от 4 июля 1941 года, то есть уже через две недели после начала войны,

Канарис сообщал:

«В распоряжение штабов немецких армий направлялись

многочисленные группы агентов из коренного населения – из русских, поляков, украинцев, грузин, финнов, эстонцев и т. п. Каждая группа насчитывала 25 (или более) человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры. Группы использовали трофейное советское обмундирование, военные грузовики и мотоциклы. Они должны были просачиваться в тыл на глубину 50-300 километров перед фронтом наступающих немецких армий с тем, чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая осо­бое внимание на сбор сведений о русских резервах, о состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником»1.

В течение первой половины 1941 года агентуре абвера удалось собрать немало информации о составе советских войск в зоне предстоявших боевых сражений и в ближайшем тылу. После начала войны успешно действовали в нашем тылу отдельные диверсионные группы и отряды, которые смогли успешно выполнить свои задания. Только за 14 дней августа 1941 года на Кировской и Октябрьской железных дорогах они совершили семь диверсионных актов. Диверсанты постоянно нарушали связь между штабами частей и соединений Красной Армии, что приводило к дезорганизации управления.

В самые первые месяцы войны на территории России действовала агентура, подготовленная абвером еще до начала военных действий. В основном это были белогвардейцы, антисоветски настроенная молодежь из белоэмигрантской среды. Они плохо знали новую обстановку в нашей стране, их выдавали иностранный акцент, старые понятия, взгляды, отдельные вышедшие из нашего употребления слова и выражения. В начальный период войны, продолжая рассчитывать на быструю победу, абвер, выполняя указания руководства, не обращал внимания на качественную подготовку агентуры, т. к. забрасывал ее за линию фронта на короткое время (10–15 суток) и для выполнения разовых заданий.

По мере развития военных действий немцы стали перебрасывать через линию фронта свою агентуру из числа жителей захваченных территорий и пленных красноармейцев с заданием проводить диверсионную работу в нашем тылу, разведывать расположение советских частей, ракетами сигнализировать немецким самолетам о пунктах дислокации воинских соединений, распространять панические и провокационные слухи о мощи германской армии, о якобы высаженных воздушных десантах, о якобы хорошем отношении немцев к пленным и населению, уговаривать красноармейцев сдаваться в плен, а население – оставаться на своих местах и не уничтожать продовольствие и имущество. Начиная с осени 1941 года, отмечаются факты, свидетельствующие о проведении разведывательно-подрывной деятельности в Ярославской области. В октябре 1941 г. Управление НКВД ЯО отметило, что имеют место факты распространения профашистской агитации ярославцами, которые в свое время были посланы на строительство оборонительных сооружений в район Валдая и попали в немецкое окружение. Например, отправленный на строительные работы житель Ярославля Сегорин попал в плен, во время одного из допросов немецкий офицер пообещал в случае выполнения задания назначить его управляющим фабрикой. После согласия проводить подрывную работу в тылу Красной Армии ему дали задание разбирать железнодорожное полотно, рвать телефонные и телеграфные провода, убивать партийных и советских руководителей, распространять слухи о том, что немцы хорошо обращаются с мирным населением и пленными. После этого Сегорин был переправлен через линию фронта и прибыл в Ярославскую область, где попал в поле зрения органов госбезопасности и был арестован.

После своего ареста в октябре 1941 года работавшая на строительстве оборонительных сооружений Смолина о своем пребывании в плену сотрудникам УНКВД ЯО рассказала: «… на допросе немецкий офицер спрашивал меня о том, кто я такая и как попала на линию фронта. Я попросила офицера, чтобы отпустили меня домой. Кончив меня допрашивать, офицер сказал, что мы тебя освободим и направим домой, но за это по приезду в Советский Союз ты должна … говорить населению о том, что немцы к русским относятся хорошо. Это предложение я приняла, у меня офицер взял подписку и отправил на передовую для переброски в тыл Красной Армии … возвратившись к себе на родину … я говорила населению, что немцы над русскими не издеваются, кормят их белым хлебом и маслом, что у немцев жить хорошо. А на самом деле немцы к русским относятся плохо и над ми издеваются, и это я испытала на себе, так как за время пребывания в плену немецкие солдаты меня два раза изнасиловали и никакого белого хлеба и масла мне не только не давали, но этого у немцев я вообще не видела, немцы даже отобрали личные вещи».

Приведенные примеры свидетельствуют, что к проведению разведывательно-подрывной деятельности в этот период немецкие спецорганы в соответствии с указаниями своего политического и военного руководства, уверенного в скорой победе, относились упрощенно. Упор делался на массовую засылку неподготовленной агентуры в надежде, что кто-нибудь выполнит задание.

Однако развитие событий на советско-германском фронте не соответствовало намеченным гитлеровцами планам. В числе первых это отметили руководители военной разведки. В сентябре 1941 г. адмирал В. Канарис совершил инспекционную поездку на Восточный фронт. Увиденное им убедительно доказывало, что военная машина, столкнувшись с невиданным героизмом бойцов Красной Армии, начала пробуксовывать и необходимо вносить коррективы в задачи и организацию разведки. Взяв на себя ответственность, В. Канарис принимает решение скорректировать указания руководства вермахта. Наметился поворот в использовании сил и средств разведки. Был издан приказ, обязывающий все подразделения абвера принять меры по наращиванию разведывательной активности за пределами прифронтовой полосы, переносить ее и в глубину советского тыла. Агентура стала проходить подготовку, хоть и ускоренную. Фашистская разведка приступила к созданию школ и курсов с массовым обучением шпионажу, диверсиям и радиоделу для заброски в наши тылы разведывательно-диверсионных групп на более длительные сроки.

В конце 1941 года ярославскими чекистами был арестован бывший боец Красной Армии Чуркин, который с 12 октября по 10 ноября 1941 года находился в плену. Там он и был завербован для проведения разведки не только в районе действия передовых частей Красной Армии, выясняя их численность и вооружение, но и в более глубоком тылу, где должен был собирать сведения о строительстве оборонительных сооружений, о чем дал письменное обязательство.

Обстановка на невидимом фронте стала резко меняться с начала 1942 г. Крах фашистского блицкрига означал необходимость ведения затяжной войны. К такой войне Германия готова не была. Для составления планов немецкому генеральному штабу потребовались новые, и притом исчерпывающие, разведы­вательные данные о Красной Армии и возможностях советского военно-промышленного комплекса. Задачи, которые ставились перед немецкой агентурой, теперь стали более сложными. Это потребовало ее качественной подготовки перед заброской. В отличие от прошлого года, когда германская разведка бросала в наши тылы наспех завербованных шпионов, диверсантов, распространителей провокационных слухов и пропагандистов «силы и мощи германской армии», значительная часть перебрасываемой германской агентуры была обучена в специальных школах разведчиков и диверсантов и забрасывалась через линию фронта на самолетах группами.

Важное значение для снабжения армии и осуществления широкого маневра войсками в ходе подготовки и проведения военных операций имели транспорт и проходившие по территории Ярославской области коммуникации. Здесь был сосредоточен большой военно-промышленный потенциал. Эти факторы обусловили повышенное внимание к региону со стороны немецкого руководства и его специальных служб. На территорию области стали забрасываться подготовленные агенты-парашютисты. Судя по имеющимся документам, первые немецкие агенты-парашютисты для проведения подрывной деятельности в Ярославской области были заброшены в феврале 1942 г., последние – в январе 1945 г. Забрасывались как группы парашютистов, так и агенты – одиночки.

Первыми в Ярославской области появились агенты-парашютисты, направленные в наш тыл абверкомандой – 104, которая находилась в Пскове. 28 февраля 1942 г. после двухмесячной подготовки в разведывательной школе, находящейся в гор.  Валга (Эстония) с аэродрома гор. Пскова на самолете в район станции Пестово Ленинградской области были переброшены три вражеских разведчика из числа пленных командиров Красной Армии: Макин, Ширин, Петров. Выполняя задание, они прибыли в Ярославль, где устроились жить на частную квартиру. Перед этой группой абвер поставил задачи: установить наличие воинских соединений в Ярославле, выяснить численность личного состава и имеющееся вооружение, наличие артиллерии и танковых частей, пропускную способность и загруженность Ярославского железнодорожного узла, направление и характер грузов, состояние и характер промышленности в Ярославле, ее загруженность и обеспеченность сырьем, а также политическое настроение населения. Для связи с разведцентром имелась радиостанция. 4 марта 1942 г. агенты приехали в Ярославль. На базаре парашютисты познакомились с девушкой и женщиной, рассказали, что прибыли после ранения на фронте, и попросили устроить их в городе. Их поселили на квартире матери девушки где они жили два дня. 6 марта 1942 г. Петров явился с повинной в органы безопасности, а остальные были арестованы. По постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 25 июля 1942 г. Макин был осужден к высшей мере наказания (ВМН). Приговор приведен в исполнение. Ширин военным трибуналом Московского военного округа также был осужден к ВМН, но по постановлению Президиума Верховного Совета СССР расстрел заменили ему 20 годами каторжных работ. В 1956 г. он был амнистирован. Петров также был осужден, но фактически наказание не отбывал.

18 марта в Рыбинске была арестована Н.В. Фомичева. В ходе следствия было установлено, что она, будучи сандружинницей на Калининском фронте, в ноябре 1941 г. попала в плен, была завербована и направлена в школу диверсантов, расположенную в одном из селений недалеко от Ржева, где изучала формы и методы разведывательной и диверсионной работы. В марте была переброшена через линию фронта с заданием поселиться в Рыбинске и вести диверсионную работу на предприятиях оборонного значения. В ходе следствия назвала ряд лиц, подготовленных для переброски в наш тыл, которые были объявлены в розыск.

В апреле 1942 г. в Даниловском районе арестовали группу в составе Горева, Воробьева и Соловьева. В ходе следствия было установлено, что все они в сентябре 1941 г. добровольно перешли на сторону врага. Воробьев вступил в карательный отряд участвовал в борьбе с партизанами. Горев по заданию германской разведки выявлял партизан и советских активистов, действовавших в тылу врага. В январе 1942 г. они были переброшены с заданием проникнуть в части Действующей Армии для проведения подрывной работы, призывая переходить на сторону врага.

В мае 1942 г. в Пречистенском районе были арестованы Крутиков и в Первомайском – Кузнецов. Они отбывали наказание в исправительно-трудовой колонии в Западной Белоруссии, где были освобождены немцами, дали согласие перейти линию фронта, осесть в Ярославской области у своих знакомых и родственников и вести пораженческую агитацию. После этого немцы снабдили их пропусками и обеспечили переход через линию фронта.

В марте – апреле Ярославль и Рыбинск оказались в перечне городов, куда была выброшена основная часть вражеских военных разведчиков-парашютистов с радиостанциями и задачей собирать сведения о находящихся в этих пунктах частях Красной Армии, их вооружении, степени обученности, национальном и возрастном составе, о характере и количестве воинских перевозок по железнодорожным магистралям и особенно перевозок иностранной техники, поступающей из Архангельска, обеспеченности личного состава красноармейских частей и населения противохимическими средствами и о работе промышленности на оборону.

20 марта 1942 г. на самолете в Переславский район был заброшен немецкий разведчик Тищенко, окончивший Варшавскую разведывательную школу. Расскажем о поисках его подробнее. В конце марта – начале апреля 1942 г. в УНКВД по Ярославской области поступило сообщение из УНКВД Ивановской области о том, что по показаниям задержанного агента-парашютиста на территорию нашей области заброшен немецкий агент Михаил Тищенко (кличка «Яворов»), и из УНКВД Челябинской области о том, что в районе г. Переславля выброшен агент по имени Михаил (кличка «Яворов»), внешние приметы которого совпадали с Упоминаемыми в сообщении ивановских чекистов. В розыск агента клкэчились все городские и районные отделения НКВД Рославской области. Одним из основных мест, где мог обосноваться парашютист, был Переславский район. Это предположение основывалось на том, что в конце марта в лесную сторожку Бармазово Переславского района зашел человек в форме лейтенанта Красной Армии и попросился отдохнуть, пояснил, что идет из госпиталя к родственникам в Кострому. Лесник Новицкий разрешил. Через полтора часа командир ушел. Новицкий сообщил о незнакомце в Переславское РО НКВД, начальник которого просил при повторном посещении лейтенанта поставить его в известность. Между тем агент, спрятав в лесу радиостанцию, направился для выполнения разведывательного задания в Кострому, где служил ранее. Около недели он прожил на квартире своего бывшего сослуживца, собирая сведения об эвакуированной из Ленинграда Военно-транспортной академии и военных лагерях в районе пос. Песочное, где происходило формирование частей для отправки на фронт. Для передачи собранных сведений он возвратился в Переславский район. Тшценко чуть не попался в дер. Хмельники, где переночевал у колхозницы Евдокии Шаренговой. Военный показался ей подозрительным, о чем она сообщила председателю колхоза Варульникову. Председатель оказался не таким бдительным и, предположив, что офицер пришел с расположенного неподалеку поста ВНОС, никаких мер не стал предпринимать.

10 апреля 1942 г. вражеский агент снова появился в сторожке, где переночевал, и ушел 11 апреля. Лесник Новицкий сообщил о незнакомом военном в Переславское РО НКВД, но высланные для задержания сотрудники обнаружить его не смогли. Были разработаны и осуществлены дополнительные мероприятия, направленные на задержание немецкого агента. В Переславль командировали группу оперативных работников из областного управления НКВД, которая провела тщательное обследование предполагаемого места приземления парашютиста. В 27 километрах от Переславля под снегом была обнаружена немецкая портативная радиостанция. На путях возможного движения парашютиста были выставлены засады. Осуществлялась тщательная проверка всех подозрительных лиц в поездах и на автотранспорте. В это время агент был далеко. Передав две радиограммы, он 12 апреля выехал в Москву, где прожил неделю в квартире своего бывшего сослуживца, а затем уехал к своей знакомой в Нарофоминский район. После этого вражеский разведчик направился в Смоленскую область, где чудом избежал провала. Он был задержан и трое суток проверялся Особым отделом НКВД по 108 стрелковой дивизии. Отлично изготовленные фиктивные документы, свидетельствовавшие о нахождении Тищенко в отпуске после лечения в госпитале, и добротно составленная легенда помогли выкрутиться. Агент поспешил возвратиться к своей базе в Переславский район, где его уже ждали засады. 11 мая 1942 г. Тищенко был задержан в лесу, когда шел к радиостанции.

В результате следствия было установлено, что бывший командир роты связи лейтенант Тищенко 27 июля 1941 г. попал в плен на Северо–Западном фронте, дал согласие работать на немецкую разведку и с 1 декабря 1941 г. проходил курс обучения в разведывательной школе под Варшавой. По окончанию школы был доставлен на Минский аэродром, где заместитель начальника школы вручил радиостанцию, пистолет с патронами, деньги, фиктивные документы, компас, часы и продукты. Тищенко получил разведывательное задание и 20 марта 1942 г. был выброшен с самолета в 18 км от Переславля. По постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 3 июня 1942 г. Тищенко приговорен по ст. 58 – 1 «б» УК РСФСР к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение публично на месте его приземления в Переславском районе.

Всего в советском тылу только с марта по август 1942 г. органами НКВД задержано 222 вражеских парашютиста, из них Добровольно явились 76 человек, убиты при оказании сопротивления 15. У парашютистов изъято 74 радиостанции, значительное количество взрывчатых и зажигательных веществ, аппараты для подслушивания телефонных разговоров и различные принадлежности для диверсионных действий. Из числа изъятых радиостанций немецких военных разведчиков для дезинформации противника к августу 1942 г. использовалась 31. Из указанного количества вражеских парашютистов расстреляны 83 человека, 33 публично на месте их приземления в присутствии местных жителей, участвовавших в розыске и задержании.

Осенью активность вражеских спецслужб в Ярославской области существенно возросла. Перед абвером в новых условиях были поставлены задачи:

– наладить снабжение высшего политического и военного руководства информацией, которая позволила бы разгадать замыслы советского командования. В отличие от предвоенного инструктажа Йодля теперь ставилась задача разведывательного изучения перемен в инфраструктуре противника на гораздо большую глубину. Заговорили о необходимости добывать данные обо всем, что касалось мобилизации и стратегического развертывания резервов вооруженных сил СССР, их морального состояния, уровня дисциплины и выучки;

– во взаимодействии с СД развернуть активную диверсионную деятельность в промышленности и на транспорте с целью разрушения коммуникаций, транспортных узлов, вывода из строя шахт, электростанций, оборонных заводов, хранилищ горюче-смазочных материалов, продовольственных складов.

1 сентября 1942 года с самолета «Юнкерс-88» в районе дер. Красково Мышкинского района были выброшены три агента – парашютиста Падиаров, Ермилов, Куршанов. Все они обучались три месяца в разведывательной школе Валга и получили разведывательное задание от абверкоманды – 104.

В сентябре 1942 года в Ярославскую область были заброшены два выпускника Борисовской разведывательной школы. Немецкими агентами-парашютистами оказались Кириллов и Заулочнов. Бывшие командиры Красной Армии осенью 1941 г. попали в плен и дали согласие работать на немецкую разведку, затем учились в разведшколах гор. Борисова и местечке Катынь (Кириллов-6 месяцев, Заулочнов – около 4-х месяцев), а 14 сентября 1942 г. со Смоленского аэродрома на самолете были переброшены в тыл Красной Армии и выброшены на парашютах в Большесельском районе. Они были одеты в форму командиров Красной Армии, снабжены необходимыми документами и имели задание осесть в Ярославле, чтобы вести разведывательную работу на Ярославском железнодорожном узле, собирая сведения о продвижении поездов, характере их грузов; установить наличие в городе предприятий и выяснить выпускаемую продукцию; изучать политическое настроение населения. Лиц, которые высказывают антисоветские взгляды, предлагалось привлекать к выполнению шпионских заданий. При аресте у агентов было изъято оружие, рация, парашюты.

27 сентября 1942 года в Первомайском районе были выброшены агенты-парашютисты Николаев и Иванов. Они получили отличную подготовку в разведывательной школе абвера в г. Валга. Например, Николаев более 8 месяцев проходил разведывательную и диверсионную подготовку, изучал вопросы организации повстанческого движения в советском тылу. От абвера они получили задание продвигаться вниз по Волге к Сталинграду и проводить в стокилометровой зоне разведку. Помимо этого предатели должны были из дезертиров и антисоветских элементов формировать группы для подрывной работы в советском тылу. После приземления ночью парашютисты потеряли планшет с документами и деньгами. Поиски результатов не дали, и они решили быстрее уходить от места приземления.

Учительница Васильевской начальной школы Первомайского района Нина Михайловна Курдюкова слышала в ночь на 27 сентября 1942 г. шум пролетавшего самолета. Рано утром она разбудила соседа и под видом сбора ягод пошла с ним на болото. На одной из лужаек Курдюкова обнаружила парашют и планшет, в котором были документы на имя Карла Ефимовича Иванова, а также бланки командировочных предписаний, аттестатов, справок различных госпиталей и деньги. Она забрала найденное и возвратилась назад, из соседней деревни позвонила в райисполком и рассказала о находках. Информацию передали в РО НКВД. В район были направлены оперативно-розыскные группы, к поискам привлекли истребительные батальоны и местное население. 30 сентября агенты были арестованы сотрудниками НКВД в с.Кукобой. По постановлению Особого совещания НКВД Николаев был осужден к ВМН. Приговор приведен в исполнение. Иванов был осужден по ст. 58 – 1 «б» к 7 годам лишения свободы.

30 сентября 1942 г. на территорию Борисоглебского района Ярославской области были заброшены агенты немецкой разведки И.П. Касьяненко и Ф.Г. Дрягин. Они прошли четырехмесячный курс обучения в разведшколе г. Валга. Абверкомандой – 104 им было дано задание выявлять в Ярославле и его окрестностях войсковые части, штабы, аэродромы и оборонительные сооружения; следить за перевозками; выявлять промышленные предприятия и выяснять, что и в каких объемах выпускают; выяснять политические настроения. Агенты были снабжены радиостанцией, личным оружием, фиктивными документами. С целью отвлечения сил и средств германской разведки органами УНКВД Ярославской области была проведена с октября 1942 г. по апрель 1943 г. радиоигра, в которой участвовали сдавшиеся немецкие агенты2.

29 октября 1942 г. абверкомандой – 104 с Псковского аэродрома была переброшена в тыл Красной Армии и выброшена на парашютах в Рыбинском районе еще одна группа немецких агентов. Лукьяненко, Ильин и Чигида попали в плен в 1941 г., завербованы и направлены в школу военных разведчиков в гор. Валга, где учились около 3-х месяцев. Каждый агент был одет в форму командира Красной Армии, имел соответствующие документы и вооружен револьвером. Для передачи собранных разведывательных данных группа имела радиостанцию. От выполнения задания они отказались и добровольно сдались органам НКВД.

В ходе войны быстро набирали силу специальные органы Главного имперского управления безопасности. Одно из центральных мест в системе мер, разработанных на новом этапе германо-советской войны, занимала операция «Цеппелин». Идея этой операции принадлежала Вальтеру Шелленбергу и Отто Скорцени. По приказу Гейдриха они же непосредственно руководили ее подготовкой и проведением. Для координации действий по проведению операции в феврале 1942 года в Главном имперском управлении безопасности был образован специальный орган под тем же кодовым наименованием, что и сама операция3.

Как сказано в приказе рейхсфюрера СС Гиммлера от 15 февраля 1942 года, руководство Германии предписывало операции «Цеппелин» программу масштабных военно-политических действий. В своей работе он руководствовался так называемым «планом действий для политического разложения Советского Союза», в котором подчеркивалось, что на «Цеппелин» возлагается ведение политической разведки и диверсионной деятельности в глубоком советском тылу. В соответствии с этим планом определялись задачи «Цеппелина»: «Надо стремиться к тактике возможно большего разнообразия. Должны быть образованы специальные группы действия, а именно:

1. Разведывательные группы – для сбора и передачи политических сведений из Советского Союза.

2. Пропагандистские группы – для распространения национальной, социальной и религиозной пропаганды.

3.    Повстанческие группы – для организации и проведения вос­станий.

4. Диверсионные группы для проведения политических диверсий и террора…»4.

«Цеппелин» тесно взаимодействовал с абвером, главным штабом командования немецкой армии и имперским Министерством по делам оккупированных восточных областей.

Разведывательно-диверсионные школы «Цеппелина» размещались в то время в местечке Яблонь под Варшавой, в Евпатории и Осипенко, в местечке Освитц близ Бреславля, а также под Псковом, в деревне Печки.

Начиная с 1942 года сеть разведывательно-диверсионных школ как на территории Германии, так и в оккупированных странах непрестанно расширялась. Заметно улучшалась система подготовки агентов, предназначенных к засылке в глубокий советский тыл. Наиболее перспективные из них после завершения курса в школе проходили своеобразную специализацию в лагерях «Цеппелина».

Отделения и вербовочные пункты «Цеппелина» возникли во многих лагерях для советских военнопленных, которые со временем становились основной базой пристального изучения контингента, способного, по мнению немецкого командования, послужить мощным источником агентурных резервов.

В соответствии с замыслами «Цеппелина» на советской территории планировалось развернуть массовое бандитско-повстанческое движение. Организовать отряды из дезертиров и лиц, недовольных светской властью, намечено было не только в национальных районах, но и на европейской части РСФСР, в частности, в Ярославской области. Наша область также вошла в перечень регионов, где планировалось проведение «Цеппелином» в конце 1942 – начале 1943 года крупнейшей диверсионной операции «Волжский вал». Целью этой операции было нанесение ударов и разрушение заброшенными в наш тыл диверсионными группами коммуникаций, связывающих Урал, Коми АССР, Сибирь, Среднюю Азию и другие тыловые районы с фронтом. Планировалось вывести из строя железнодорожные мосты через Волгу и другие реки, провести диверсии на других важных 1 оборонных объектах.

1 октября 1942 года вблизи дер. Якунино Антроповского  района приземлились первые три агента-парашютиста, прошедшие подготовку в  школах «Цеппелина». 2 октября 1942  г. в Антроповском районе Ярославской области была задержана группа немецких агентов-парашютистов в составе Перевалова – бывшего лейтенанта Красной Армии, Латышева – бывшего сержанта и Головачева – бывшего красноармейца. При них обнаружили: радиостанцию, один ящик с взрывчатыми веществами, три гектографа, запас чистой бумаги для изготовления листовок, 177600 рублей, запасные штатские костюмы, запас продовольствия, фиктивные документы и чистые бланки различных советских учреждений. Агенты имели задания: создать группы из антисоветских элементов, при их помощи организовать диверсионные действия на железнодорожном транспорте и других объектах оборонного значения, террористические акты в отношении партийного и советского актива; организовать печатание и распространение листовок от имени «Боевого союза русских националистов»; собирать и передавать по радио разведывательные сведения. Первоначально Перевалов и Головачев учились в Освице (около Бреслау), а Латышев – в Варенбауме. Затем все они три месяца учились в центральной разведывательно-диверсионной школе Яблонь (Польша)5.

30-го сентября 1942 г. со Смоленского аэродрома была переброшена на самолете через линию фронта и выброшена на парашютах в Любимском районе группа немецких агентов из трех; человек. Бывшие военнослужащие Красной Армии Кириллов, Гоцелюк и Артифексов в июне 1942 г. попали в районе Харькова в плен, в харьковском лагере военнопленных дали согласие работать на немцев и были отправлены в Германию в разведывательно-диверсионную школу. Вступили в «Боевой союз русских националистов». Перед группой были поставлены следующие задачи. В плане проведения разведки необходимо было выяснять места дислокации войсковых частей и маршруты их следования, в какие пункты и какое поступает вооружение и техника из США и Англии, где находятся промышленные предприятия, добывать образцы документов и т.д. Кроме этого, ставились задачи проведения диверсий на железнодорожном транспорте и важных оборонительных объектах, убийство руководящих партийных и советских работников, создание на территории Ярославской области профашистских формирований, печатание и распространение антисоветской литературы. Для выполнения задания предатели были снабжены оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами, ядами, типографским оборудованием, радиостанцией. Все они имели комплекты фальшивых документов и могли выдавать себя за офицеров или гражданских лиц. После приземления они поодиночке стали уходить из опасного места, опасаясь преследования, но все были арестованы уже 1 октября 1942 года. Кириллов был задержан чекистами и бойцами истребительного батальона в дер. Фефелово. Гоцелюк тоже не смог выбраться из Любимского района, где с помощью Сапожкова и других колхозников был арестован работниками райотдела НКВД. Дальше всех сумел уйти Артифексов. Его чекисты задержали недалеко от Костромы, куда он пробирался на попутных машинах. Все трое по постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 2 декабря 1942 г. приговорены к расстрелу.

Только за первые десять дней октября 1942 г. на территории Ярославской области было задержано 12 немецких парашютистов, сброшенных в разных районах области6.

В целом по стране за август – ноябрь 1942 г. органами НКВД было задержано 465 вражеских агентов-парашютистов, заброшенных в наши тылы германской разведкой из числа завербованных и обученных в разведывательных и диверсионных школах бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену у немцев, а также перебежчиков и эмигрантов. В состав некоторых групп входили солдаты германской армии, отдельные группы возглавлялись немецкими офицерами. Из общего числа задержанных вражеских парашютистов явилось с повинной 199. Убито при задержании 18 человек. Изъято 98 радиостанций.

Неблагоприятный ход войны потребовал от руководства немецких спецслужб мобилизовать все свои ресурсы для выполнения задач по разведке и подрыву обороноспособности СССР. На примере событий, происходивших в Ярославской области, видно, как с течением войны возрастали не только количество, но и качество забрасываемой в наш тыл агентуры. Перед ними ставились более масштабные задачи. В первой половине года в основном агентура забрасывалась для проведения разведки. С осени агрессивность вражеских спецслужб возросла, и агентами помимо разведывательных задач давались задания по непосредственному подрыву обороноспособности: диверсии, террор, организация бандитско-повстанческой деятельности.

В ночь на 16 марта 1943 г. на территорию Солигаличского района Ярославской области были заброшены с самолета немецкие разведчики Г.А. Богданов, С.В. Угаров, А.Ф. Добрецов, закончившие специальную школу органа «Цеппелин – Норд» в городе Волау, которой руководил Отто Краузе.

Перед группой немцы поставили задание: собирать сведения об экономическом состоянии Ярославской области и морально-политическом настроении населения в связи с войной; выявлять дислокацию и характер промышленных предприятий, действующих в Ярославской и по возможности Вологодской области, установить степень обеспеченности их рабочей силой и сырьем, энергетическую базу; проверить, какие изменения произведены в личных документах, выдаваемых военнослужащим и гражданским лицам; уточнить географические карты районов Ярославской области и нанести на них недостающие населенные пункты и другие наземные ориентиры; организовать наблюдение за перевозками войск и военной техники по Ярославской железной дороге; развернуть вербовочную работу для привлечения антисоветски настроенных лиц к сотрудничеству с германской разведкой, организовать повстанческие группы из дезертиров, уголовников и антисоветчиков; проводить диверсионную работу на железнодорожном транспорте, промышленных объектах, в том числе вывести из строя высоковольтные линии электропередач и электростанции.

Собранные сведения агенты должны были передавать в немецкий разведцентр по приданной им портативной коротковолновой радиостанции.

Агенты были снабжены 6 пистолетами с 500 патронами, охотничьим ружьем, 200 патронов к нему, 3 кинжалами, 6 гранатами, 6 ящиками взрывчатых веществ в различных видах, ракетницами, топографическими картами, компасами, ручными часами, лыжами, военным и штатским обмундированием, фиктивными документами военного и гражданского образцов, общим количеством 276 штук, советскими деньгами в сумме 150 тысяч рублей, запасом продовольствия на 8 дней7.

Согласно заданию парашютисты после приземления должны были создать базу в деревне Маклаково, где проживал отец Добрецова, или скрываться в лесах, которые хорошо знал учительствовавший до войны в Ярославской области Добрецов.

После приземления, не желая выполнять задания немцев, Богданов, Угаров и Добрецов добровольно явились в органы госбезопасности, правдиво рассказали о своей принадлежности к разведке противника, сдали радиостанцию, оружие и фиктивные документы, деньги и другое имущество.

Агенты дали подробные показания об известных им разведорганах противника, готовящейся для заброски в тыл Красной Армии агентуре, а также рассказали об условиях радиосвязи группы с немецким центром «Цеппелин – Норд».

Располагая этими данными, чекисты приняли решение от имени группы «Лесники» начать с противником радиоигру с целью Дезинформации командования германской армии и вызова на территорию СССР для захвата других агентов немецкой разведки. В соответствии с этим 19 марта 1943 г. с немцами была установлена Двухсторонняя радиосвязь и передана следующая радиограмма: «Группа приземлилась в указанном месте. Всё в порядке»8.

При очередном сеансе связи было сообщено, что агенты временно укрылись у отца одного из участников группы и принимают меры к расселению поодиночке, а также начинают  организовывать работу. В последующих радиограммах было сообщено о привлечении группой «Лесники» для работы в пользу Германии завхоза лесоучастка Савина, через которого удалось  выяснить места укрытия дезертиров в Чухломских лесах.  Одновременно противнику было передано несколько радиограмм об экономическом положении Солигаличского района Ярославской области и политическом настроении населения. Противник работой агентов остался доволен и проявил к группе «Лесники» большой интерес. Разведцентр радировал: «…Будьте осторожны. Благодарим за ваши сведения. Мы рады, что есть люди, которые переходят на вашу сторону. Сердечный привет»9.

В мае 1943 г. пришла радиограмма: «Попробуйте через завхоза лесоучастка войти в связь с дезертирами…увеличивайте  круг единомышленников». В ответ «Лесники» сообщили, что через  Савина связались с двумя дезертирами, которые обещали  познакомить с другими. Одновременно попросили прислать деньги, батареи для радиостанции, гражданскую одежду и бланки документов, для привлеченных к работе на немецкую разведку лиц, указав координаты площадки для выброски груза и подкрепления. После получения извещения о предстоящей выброске туда направилась оперативная группа сотрудников госбезопасности.

В ночь на 28 июня 1943 года на территории Бирюковского района Вологодской области (район, граничащий  с Солигаличским) противник сбросил с самолета 4-х агентов и затребованный груз. Так как выброска проходила «втемную», без сигналов, агенты приземлились в стороне от обусловленного места и захватить их немедленно не удалось, но в течение нескольких дней они были разысканы и задержаны.

Группа состояла из старшего, двух разведчиков и радиста Скиба. От немцев они имели задание связаться с группой; «Лесники», передать ей груз и приступить к совместной подрывной работе на территории Ярославской области. Инструктаж перед заброской агентам давал приехавший из Берлина работник Управления «СД» капитан Бакгауз. Скиба получил радиостанцию, по которой должен был поддерживать с немцами самостоятельную связь, но пользуясь данными (позывные, время работы, шифры) группы «Лесники». Для группы «Лесники» немцы выбросили следующий груз: 6 винтовок русского образца, 8 револьверов и пистолетов с патронами к ним, 9 ручных гранат, 12 комплектов гражданской одежды, продукты питания, советские деньги в сумме 437000 рублей, батареи для радиостанции, 460 фиктивных документов и чистых бланков этих документов, в том числе: 10 паспортов, 33 военных билета, 25 удостоверений личности командного состава, 6 удостоверений начальствующего состава Московского военного округа, 6 красноармейских книжек, 26 трудовых книжек, 6 вещевых книжек, 6 расчетных книжек начальствующего состава.

Выброшенные агенты получили 19 гербовых и мастичных печатей различных учреждений и воинских частей, 9 мастичных штампов, пресс по штамповке фотокарточек к паспортам и специальные чернила для заполнения паспортов.

Так как Скиба не имел технических данных по радиосвязи и должен был пользоваться ими только по указанию группы «Лесники», после приземления связаться с немцами он не мог. Пока шло следствие и разыскивался груз – прошло около месяца. За это время радиосвязь с немцами не поддерживалась. Для того, чтобы оправдать молчание, была избрана легенда, которая позволила переложить всю вину за перерыв в работе на противника и заставить его относиться к группе «Лесники» с еще большим уважением и интересом.

В целях закрепления авторитета группы «Лесники» перед противником легендировалось, что агенты за период отсутствия радиосвязи провели большую организационную работу, привлекли на свою сторону 12 человек местных жителей, создали опорные пункты в городах Ярославле, Галиче, Костроме и надежную базу в Чухломских лесах, организованную совместно с дезертирами. После показа такого размаха работы у противника было запрошено оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, одежда, деньги и новая Радиостанция. Для выброски была подобрана площадка в 17 км южнее Любима.

В ночь на 28 февраля 1944 года, несмотря на плохую погоду, самолет противника появился в районе обозначенной площадки и сбросил на костры четыре тюка с грузом, в которых находились продукты, обмундирование, батареи к радиостанции.

В ночь на 22 марта 1944 года в обусловленном районе с самолета противника были сброшены еще два агента-курьера и 18 тюков с грузом. Там были 1 миномет, 3 пулемета «ДТ», 8 автоматов «ГОШ!» и «ППД», 27 пистолетов, 8 карабинов, 200 мин, 250 кг взрывчатки, взрыватели, бикфордов шнур, военное обмундирование и гражданская одежда на 25 человек, деньги в сумме 299404 руб., радиостанция, продовольствие. У арестованных связников было изъято большое количество фиктивных документов.

«Лесниками» для отчета о «проделанной работе» в: разведцентр направлялись данные о проведенных диверсиях, для чего использовались реальные данные о произошедших авариях и несчастных случаях. Наряду с легендированием активной диверсионной работы было сообщено, что агентам удалось в Чухломских лесах организовать вооруженный отряд из дезертиров в количестве 26 человек и привлечь на свою сторону в различных районах Ярославской области 28 местных жителей10.

19 июля 1944 года по другой радиоигре («Загадка»), проводившейся органами госбезопасности г. Москвы, был арестован вызванный от немцев агент-курьер Боровой, который показал, что после вручения денег, документов и другого груза группе «Загадка» он должен следовать в город Ярославль, связаться там с действовавшими агентами, вручить им присланный пакет с документами и передать, что груз и два курьера будут сброшены несколько позже. В пакете оказалось 10 расчетных книжек, 10 чистых бланков новых офицерских удостоверений личности, бланки командировочных предписаний, угловой штамп и печать 293 запасного полка». Немцам было сообщено о прибытии Борового и высказана просьба о выброске оружия и других средств для активной работы.

Разведцентр противника 22 августа 1944 г. сообщил о выброске двух агентов и груза. После получения этих данных в результате энергичных розыскных мероприятий около дер. Бочмарево Борисоглебского района Ярославской области были задержаны и обезврежены два немецких агента. От немцев они получили задание: после приземления собрать парашюты и груз, спрятать всё в надежном месте, выйти на шоссе Углич – Ростов и с попутной автомашиной доехать до Ярославля, где явиться по указанному чекистами подставному адресу, по паролю «Привет Георгию от Тамары» установить связь со старшим группы «Лесники», передать ему документы и груз. У вновь заброшенных агентов были изъяты фиктивные документы, выданные 75-м запасным стрелковым полком, 84900 руб. советских денег, наган, пистолет и автомат. Для группы «Лесники» было предназначено три тюка груза, который сбросили на отдельных парашютах. В сброшенных тюках находилось оружие, боеприпасы, деньги, обмундирование, батареи и запасные части к радиостанции, чистые бланки различных документов, штампы и печати воинских частей.

По просьбе «Лесников» в ночь на 12 января 1945 года было выброшено еще три немецких агента и груз. Но в результате ошибки немецких пилотов выброска произошла не в обусловленном месте, а в Горьковской области. Появление самолета над территорией СССР было своевременно обнаружено, и по трассе его пролета (особенно в районах, над которыми он кружился) был организован немедленный розыск парашютистов.

В результате в Воскресенском районе Горьковской области, недалеко от места приземления, были задержаны 3 вражеских агента, только что сброшенных с немецкого самолета. Они имели задание после приземления парашюты и груз спрятать, выйти на дорогу Колкино – Медведково и на месте ее пересечения с рекой Соть в течение 3-х дней между 12 и 15 часами ожидать встречи с человеком из группы «Лесники». После этого агенты должны были остаться в группе «Лесники».

Для передачи «Лесникам» агенты имели следующий груз: 6 автоматов, 3 пистолета, охотничье ружье, 200 кг взрывчатых веществ, 16 мотков бикфордова шнура, 401000 руб. советских Денег, три комплекта запасных радиоламп, два комплекта запасных батарей, большое количество фиктивных документов, 19000 антисоветских листовок, обмундирование (фуфайки, ватные брюки, валенки, плащпалатки, сапоги и т.д.) из расчета на 40

человек, продукты питания и предметы личного обихода  весом 1 200 кг.

Радиообмен активно продолжался. В марте 1945 года в  разведцентр было передано несколько радиограмм с отчетом о проделанной работе. В этих радиограммах, в частности, сообщалось, что в декабре 1944 года во многих деревнях Солигаличского района агенты сорвали призыв в армию молодежи 1926 – 1927 годов рождения, организовали крушение эшелона с  автомашинами на перегоне Галич-Буй, подожгли склад горючего и смазочных материалов в Галиче.

В конце марта 1945 г. двухсторонняя связь с противником прекратилась из-за большой отдаленности, так как фронт уходил всё дальше на Запад. Всего за время радиоигры противнику было передано 158 радиограмм и получена от него 141 радиограмма. В результате операции было вызвано и арестовано 12 специально обученных немецких агентов12.

В радиоигре с немецкой разведкой принимали активное участие начальник контрразведывательного отдела (КРО) майор госбезопасности А.Г. Ильичев, начальник отделения КРО старший лейтенант госбезопасности В.И. Бураков, заместитель начальника отделения КРО ст. лейтенант госбезопасности К.М. Дербенев, начальник Солигаличского РО НКВД ст. лейтенант госбезопасности С.И. Самойлычев, сотрудница КРО А.Н. Багулина.

Таким образом, была парализована вся работа Главного управления имперской безопасности в Ярославской области. Не  контролируемых органами госбезопасности забросок агентов «Цеппелина» в Ярославскую область больше не было. Можно уверенно сказать, что это предотвратило многие беды, ибо офицеры «Цеппелина» были людьми активными и изобретательными. В доказательство этого приведем два примера.

Выше мы упоминали о планировавшейся «Цеппелином» операции «Волжский вал». Одним из разработчиков планов «Цеппелина» был бывший советский генерал И.Г. Бессонов, выписку из допросов которого в 1946 г. приведем ниже.

«…Выполняя задание немцев, я разработал предварительный план повстанческий деятельности в тылу Советского Союза, по которому предполагалось создание из числа военнопленных, бывших военнослужащих Красной Армии, нескольких десантных групп для выброски их с самолетов на парашютах в северные районы СССР… Предполагалось высадить воздушный десант численностью в 50 000 человек. В соответствии с этим были тщательно разработан план десантирования и бое­вых действий, составлены всякие схемы, на карты нанесены маршруты, основные направления ударов… Планом предусматривалось, что высадившиеся на Севере СССР крупные десантные отряды захватят расположенные там лагеря заключенных и поселения ссыльных, вооружат их после при­влечения на свою сторону и, пользуясь отдаленностью этих районов от фронта и жизненных центров страны, а также отсутствием крупных воинских гарнизонов, разовьют повстанческую деятельность в тылу Красной Армии. При этом ставилась цель – достигнуть и овладеть промышленными центрами Урала, отрезать Сибирь от центральной части Советского Союза и лишить его важнейшей стратегической базы на Востоке в направлении на юг, расширяя район действия с таким расчетом, чтобы овладеть промышленными центрами Урала и вывести из строя железнодорожную магистраль, расчленив таким образом Западный фронт от Дальне-Восточного и лишив Советский Союз стратегической базы на Урале…»13.

С целью начала реализации этого плана в июне 1943 г. в Коми АССР был выброшен десант в количестве 12 человек. Убив командира – бывшего белогвардейского офицера Николаева, остальные агенты сдались. Органы госбезопасности попытались начать радиоигру с целью дезинформации и контролируемого вызова на советскую территорию последующих групп для последующего их уничтожения. Немцы проявили осторожность, запросили, где командир, задавали проверочные вопросы по командирской карте, которую чекисты не смогли найти. Заподозрив неладное, «Цеппелин» отказался от предлагаемой советскими контрразведчиками выброски дальнейших групп. Готовившаяся имперской безопасностью операция провалилась. Подготовленная Для десантирования бригада была побатальонно передана для борьбы с партизанами14.

Выше мы упоминали, что в подготовке и разработке заданий для забрасываемых в нашу область агентов «Цеппелина-Норд» активное участие принимал Отто Краус. Его агрессивность с течением войны возрастала. В течение 1943–1944 годов он принимал непосредственное участие в подготовке агента Таврина, который получил задание провести террористические акты против высшего руководства страны. Чтобы убить И.В. Сталина, «Цеппелином» была проведена огромная подготовительная работа. Конструировалось специальное оружие, изготавливались надежные документы, был подготовлен специальный самолет, который, совершив в сентябре 1944 года посадку в Подмосковье, доставил двух агентов, вооружение и тяжелый мотоцикл с коляской; на нем они сразу уехали в сторону Москвы. Далеко от места приземления скрыться им не удалось: система обеспечения государственной безопасности сработала эффективно и агенты через несколько часов были арестованы оперативной группой сотрудников НКВД.

У ярославских органов госбезопасности оставался еще один сильный противник – абвер, который переходил к еще более наступательным формам борьбы. Основным орудием в ней должна была стать агентура, соответственно подготовленная, экипированная и проинструктированная.

20 мая 1943 г. в Пошехонском районе Ярославской области была выброшена с самолета группа в составе Соколова, Ложкина и Ерофеева. Все они прошли подготовку в раз ведывательно-диверсионной школе Вано-Нурси и получили в абверкоманде 204 задание проводить диверсии.

В июне 1943 года адмирал Канарис совершил поездку Восточный фронт. В Риге, в резиденции, где он остановился, были собраны руководители абверштелле и полевых разведывательных органов, начальники разведывательно-диверсионных школ. Каждый докладывал о своей работе. Подводя итоги, Канарис высказал неудовлетворение деятельностью разведывательных диверсионных органов. По поводу разведывательной деятельности он сказал следующее: «Наш отдел агентурной разведки диверсионная служба утратили наступательный дух, на чем я настаивал всегда. Мы не имеем агентуры в советских штабах, она должна быть там. Я решительно требую массовой засылки агентуры. Мною создано столько школ, сколько нужно15".

После проведенного В.Канарисом совещания число групп, заброшенных в наш тыл, возросло. Уровень подготовки разведывательной агентуры существенно поднялся. 30 июля 1943 года на территорию Ширинского сельсовета Ярославского района был выброшен агент-парашютист Ефимов. С ноября 1942 г. по июль 1943 г. он проходил подготовку в Варшавской разведывательной школе. В программу его обучения входили радиодело, топография, агентурная разведка, методы работы органов НКВД, организация Красной Армии. Примерно за два месяца до окончания обучения определилась специализация Ефимова – разведка предприятий военно-промышленного комплекса. С ним начал заниматься военный инженер майор Менц. Они вдвоем выезжали в Берлин, Кенигсберг, Данциг, где посетили моторостроительный, судостроительный, самолеторемонтный, вагоноремонтный заводы, предприятие по изготовлению пропеллеров и шасси, побывали на аэродромах под Варшавой и в местечке Ланфур. Один из эпизодов подготовки агента. В Данциге Ефимову поставили учебную задачу проникнуть нелегально на судостроительную верфь, осмотреть все цеха, выяснить количество ремонтируемых и строящихся судов, а потом незаметно уйти и описать все увиденное. Для выполнения этого задания агент подкупил перевозчика и на его лодке по каналу незаметно проник на территорию верфи. Осмотрел там 12 строящихся и 4 спущенные на воду подводные лодки, посетил механический и сварочный цеха и снова по каналу выбрался с верфи. После этого предоставил Менцу полное описание судостроительной верфи. Всего, выполняя учебные задания, Ефимов подготовил для Менца около пятисот подобных документов. Его интенсивно учили определять по фотоснимкам, чертежа.м, моделям типы и конструктивные особенности самолетов. После заброски в СССР Ефимов должен был выяснить наличие военных заводов в Ярославской и Вологодской областях. По каждому заводу необходимо было собрать данные о месте его расположения, видах выпускаемой продукции, ее потребителях, откуда и в каких количествах Поступает сырье, источниках энергии, обеспеченности рабочей силой, производительности труда, организации охраны, организации противовоздушной обороны, политико-моральном состоянии населения.

Для выполнения этого задания агенту дали радиостанцию, карту Ярославской области, комплекты гражданской и военной одежды, револьвер и фиктивные документы. По гражданским он значился Назаровым Петром Ивановичем, а по военным – капитаном Кузнецовым и Сорокопутовым. Кроме этого немцы вручили более 50 различных бланков документов и около 55 тысяч рублей. Ему рекомендовалось устроиться на какой-нибудь промышленный объект и добывать сведения путем личного наблюдения, а также через других лиц, используя при этом подкуп, шантаж и насилие. После приземления вблизи дер. Лисовки он собрал свои вещи и спрятал в кустах, ушел от места приземления и решил выспаться. Пока спал, вещи случайно обнаружили местный пастух с подпаском. Они рассказали об этом председателю Ширинского сельсовета Васильеву, который сообщил о случившемся в Ярославский РО НКВД. Начались поиски агента, в которых активное участие приняли местные жители. Между тем отдохнувший парашютист вышел к деревне Андрино, около которой работавшие в поле женщины остановили его и потребовали показать документы. Он показал фальшивое удостоверение личности. Чтобы потянуть время, Любовь Николаевна Степанова пригласила парашютиста в дом, согрела самовар, сварила яичек, а тем временем незаметно послала свою дочь к председателю колхоза Балакиреву, чтобы он сообщил о подозрительном офицере Васильеву. Последний пришел в дом Степановой, но, чтобы не насторожить незнакомца, не стал проявлять к нему интереса, однако в процессе разговора сказал, что собирается ехать в Ярославль и может подвезти желающих. Капитан попросил взять его с собой, и Васильев под предлогом, что надо запрячь лошадь, вышел. Посовещавшись с Балакиревым, местными жительницами Марией и Надеждой Перепеч, решил не ждать приезда чекистов, а задержать подозрительного незнакомца. Все вместе они вошли в дом, и Васильев потребовал показать документы. Ефимов попытался оказать сопротивление, схватился за кобуру, но навалившиеся селяне оказались сильнее и обезоружили его. Вскоре подоспели и сотрудники райотдела НКВД.

Помимо упоминавшегося Ефимова, 30 июля 1943 г. в Ярославской области были выброшены агенты-парашютисты Тимохин и Усов. Усов прошел шестимесячную подготовку в Борисовской разведывательной школе. Тимохин учился в ней три месяца. По окончанию подготовки Тимохин и Усов были сведены в разведывательную группу и в абверкоманде – 103 получили задание. Абверовские офицеры выяснили, что Усов до войны жил в Москве и хорошо ее знает. В соответствии с заданием агенты должны были  прибыть в столицу и, обосновавшись у родственников Усова, первоначально проводить разведку в районе Москвы и наблюдать за перевозками по окружной и Ярославской железной дорогам. Связь с разведывательным центром следовало держать с помощью радиостанции. По мере выполнения задания предполагался их выезд в Тамбовскую область, где жили родственники Тимохина. Помимо разведки они должны были установить контакт с дезертирами, которым немецкая разведка планировала по воздуху перебросить оружие. Разведчики были перед вылетом одеты в форму офицеров Красной Армии, снабжены фиктивными документами, оружием и большой суммой денег. Усов сразу после приземления пришел к начальнику станции Родионово и, сообщив, что является вражеским агентом, попросил вызвать сотрудников госбезопасности. В результате организованного Некоузским райотделом госбезопасности поиска с участием бойцов истребительного батальона Голубева, Лаптева и Маркова вскоре после приземления Тимохин был обнаружен спящим в кустах между станцией Родионово и деревней Адамово. Он предъявил фиктивные документы, но был разоблачен и арестован. Тимохин по постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 4 декабря 1943 г. был осужден к 10 годам лишения свободы по ст. 58-1 «б». Усов показал себя настоящим патриотом, активно участвовал в контрразведывательных операциях. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 июля 1944 г. за проявленные при выполнении заданий инициативу и смелость он был награжден орденом Красной Звезды.

В ночь на 23 августа 1943 года на территорию Галичского района  Ярославской  области выбросили  двух агентов-парашютистов. На этот раз к нам снова пожаловали выпускники действовавшей при штабе «Валли» Варшавской разведывательной школы. Они должны были, проводя разведку, добраться до г. Молотова (Пермь). Там следовало собрать сведения о эвакуированных из Ленинграда военных заводах № 172 и 470 и из Владимира № 10 и 260 и выяснить, какое вооружение и технику они выпускают, кто является поставщиками комплектующих и сырья, точные адреса потребителей продукции, источники поступления энергии (от общей сети или каждое предприятие имеет свою энергетическую установку), количество работающих на предприятиях, их национальный и возрастной состав, продолжительность рабочего дня, организация охраны. При задержании «Зорин» стал отстреливаться и был убит. Второй агент, Мартынов, добровольно сдался властям.

С этого же самолета в Тутаевском районе был выброшен еще один агент-парашютист. Фрозинов также прошел курс подготовки в Варшавской разведшколе и получил от абвера задание.

В ночь с 23 на 24 августа 1943 г. абверкомандой – 104 в Угличский район Ярославской области была заброшена разведывательная группа в составе трех человек: Бармичева, Сапожникова и Ломова. Все они прошли четырехмесячную подготовку в специальных школах Валга и Стренчи и имели задание проводить разведку на железных дорогах.

31 августа 1943 г. в Мышкинский район Ярославской области была заброшена еще одна группа выпускников разведывательной школы Валга, в которую вошли агенты-парашютисты Подияров, Куршанов, Ермилов. Перед ними стояла задача проведения разведки на железных дорогах.

28 сентября 1943 г. абвером в Пошехоно-Володарском районе были выброшены 4 парашютиста-диверсанта: Качусов, Ротанин, Никитин и «Козлов»-старший группы. Все они попали в плен на Ленинградском фронте, окончили диверсионную школу в Вано-Нурси (Эстония). 29 сентября Никитин пришел в деревню и попросил передать его в органы НКВД. 30 сентября при помощи колхозников были задержаны и переданы в органы НКГБ Качусов и Ротанин. «Козлов» был задержан в Вологодской области.

9 октября 1943 г. с Псковского аэродрома в Арефинском районе Ярославской области абвером на парашютах была выброшена группа из 4-х диверсантов: Бойко, Шабанов, Ильин, Ващенков. Все они попали в плен на Северо-Западном фронте,, были завербованы в лагерях военнопленных и направлены в диверсионную школу в мест. Улброк (12 км от Риги), а затем переведены в диверсионную школу в мест. Приедайне (в р-не Риги), которую окончили 4 октября 1943 г. Группа была переброшена с заданием проводить диверсии на участке железной дороги Ярославль-Рыбинск и Рыбинск-Бологое. Ващенков добровольно сдался, а остальные задержаны оперативной бригадой Рыбинского ГО НКГБ.

21 октября 1943 года в Рыбинском районе был выброшен агент-парашютист Абрамов. Семь месяцев он учился в разведывательных школах абвера под Кенигсбергом и Варшавой, 21 октября перед вылетом получил задание устроиться в Ярославле в одну из войсковых частей, а если не получится, то в гражданское учреждение. Агент должен был собирать и передавать по имевшейся у него радиостанции сведения о наличии в городе воинских формирований, их вооружении, пропускной способности Ярославского железнодорожного узла, характере и назначении следовавших грузов.

С этого же самолета над территорией Арефинского района был выброшен абверовский агент-парашютист Кузнеченков. Он также прошел курс подготовки в Варшавской разведывательной школе и разведшколе в районе Кенигсберга. Этот агент должен был проникнуть в город Рыбинск, где основным объектом разведки был определен завод № 26. В частности, нужно было выяснить типы и количество выпускаемых авиационных моторов, запасы сырья и топлива на заводе, наиболее уязвимые места, численность рабочих, в т.ч. женщин, настроениях населения. Разведывательные данные он должен был передавать по имевшейся у него радиостанции. После выполнения этого задания агент должен был пробраться в Ленинград и собрать аналогичные сведения по заводам авиамоторостроения №№ 380, 381, 451.

В ноябре в нашу область абвером были заброшены 2 разведывательно-диверсионные группы. Перед ними ставились задачи по проведению диверсий на железной дороге Ярославль-Москва и уничтожению крупных промышленных предприятий.

4 ноября с Псковского аэродрома в тыл Красной Армии была переброшена группа из трех немецких парашютистов-диверсантов, закончивших диверсионную школу в мест. Вано-Нурси (Эстония): И.Г.Родионов, Л.И.Шушпанов, С.В.Самбуров. Перед вылетом они были одеты в форму военнослужащих Красной Армии, получили соответствующие документы, в том числе свидетельствующие о командировании в Петровский район для заготовки леса. Агенты были вооружены автоматом ППШ, двумя  карабинами. Дополнительно к этому у каждого был револьвер и холодное оружие. Для совершения диверсионных актов они взяли с собой взрывчатку. Приземлившись недалеко от деревни Алешино Петровского района, диверсанты стали прятать парашюты и собираться вместе, для чего окликали друг друга. В это время в деревне на вечеринку собралась местная молодежь, которую насторожили доносившиеся из леса звуки. Несколько подростков  побежали в сельсовет и сообщили о подозрительных людях его  председателю Горшкову, который сразу поставил в известность сотрудников Петровского отдела госбезопасности. Немедленно на территории Петровского района по тревоге были подняты оперативные работники, милиция, бойцы истребительных батальонов. На место выброски диверсантов направили бригаду оперативных работников местных РО НКГБ-НКВД, которая организовала поиски и преследование агентов. Парашютисты тем временем решили зайти в Алешино, где их заметили местные жители, оповестившие об этом чекистов. В доме Ивановой диверсанты представились военнослужащими Красной армии, стали расспрашивать, как добраться до железной дороги. Через 20 минут дом уже был незаметно оцеплен чекистами и бойцами истребительного батальона, которые внезапно ворвались в помещение и разоружили парашютистов. Таким образом, с помощью местных жителей вражеская группа была полностью арестована уже через несколько часов после приземления. На допросе диверсанты рассказали, что в ближайшие дни сюда будет выброшена еще одна группа выпускников разведывательно-диверсионной школы Вано-Нурси. Гостей стали ждать.

В ночь с 5 на 6 ноября 1943 г. в этот же район были заброшены три диверсанта из диверсионной школы Вано-Нурси: А.А. Молочников, М.Л.Белоусов и В.Т. Каширин Перед вылетом с псковского аэродрома они были одеты в форму красноармейцев. Им были выданы фиктивные документы, свидетельствующие о направлении для закупки овощей, а также справки из госпиталей и т.д. Все они были вооружены винтовками, револьверами, ножами, для проведения диверсий имели взрывчатку, бикфордов шнур, термитные шашки. Молочников и Каширин после приземления быстро нашли друг друга и стали искать Белоусова, но того нигде не было. Он тихо ушел с места приземления и добровольно явился в Петровское РО НКГБ. Район поисков вражеских агентов заметно сузился. Тем временем Молочников и Каширин переночевали в лесу и, не отыскав Белоусова, утром пришли в деревню Каюрово. Они зашли в дом Ольги Ивановны Николаевой, в котором в это время находилась соседка Елизавета Павловна Голованова. Военные поздоровались с женщинами за руку и попросили разрешения перекусить. Они сложили на лежанку оружие, стали выпивать, закусывать. Голованова заподозрила в незнакомцах немецких агентов, которых разыскивали чекисты, и, выйдя из дома, рассказала об этом счетоводу колхоза Ольге Ивановне Белоусовой и завхозу Аксинье Львовне Зубаковой. Те зашли к Николаевой и спросили красноармейцев, куда они следуют и имеются ли у них документы. Парашютисты ответили, что приехали на 5 дней в отпуск, на что имеют документы. Женщины сказали, что в документах ничего не понимают, и спокойно ушли из дома. Зубакова побежала к находившимся в соседней деревне чекистам и предупредила о подозрительных военных. Все они вскоре были задержаны бригадой оперативных работников в доме Николаевой. Кстати, нашим соседям «повезло» еще больше. По заданию абвера накануне 25-й годовщины Великой Октябрьской революции немцами в Ильинском, Тейковском и Гаврилов – Посадском районах Ивановской области были выброшены 3 группы парашютистов – диверсантов в количестве 10 человек. Все они, находясь на фронте, в 1941 г. были взяты в плен и до сентября 1943 г. содержались в лагере военнопленных в городе Виндава (Латвия), а затем их направили в разведывательно-диверсионную школу Вано – Нурси (Эстония), по окончании которой предателей перебросили в город Псков, оттуда в Ивановскую область. Этим группам было дано задание проводить диверсии на Ярославской железной дороги на участке от ст. Иваново до ст. Гаврилов-Посад 16. По мере приближения конца войны в распоряжении немецких спецслужб оставалось все меньше резервов. Они постоянно искали «узкие» места, где можно нанести максимальный ущерб обороноспособности СССР. Один из руководителей диверсионной службы рейха, Отто Скорцени, в своих мемуарах вспоминал: проведенный анализ позволил сделать вывод о том, что «ахиллесовой пятой» были электростанции. Германские спецслужбы считали, что они удовлетворяли максимальные потребности в электроэнергии, но в регионах не существовало никакой резервной системы электроснабжения, следовательно, значительное снижение выработки электроэнергии на электро­станциях должно было привести к пропорциональному снижению производства17.

Со следствием такого подхода ярославским чекистам пришлось столкнуться в начале 1944 года. 14 января 1944 г. вблизи деревни Алферове Мышкинского района были выброшены два агента-парашютиста. Абвер поставил перед диверсантами задачу – взорвать Угличскую ГЭС и разрушать высоковольтные линии электропередач. Для его выполнения Землянский и Гавриленко сначала отправились в Рыбинск, рассчитывая найти там сообщников из числа ранее судимых лиц, где были задержаны.

Выброска парашютистов на территорию Ярославской области продолжалась до августа 1944 г., когда в селе Кондаково Борисоглебского района были задержаны два немецких парашютиста, Г.В.Бурлаков и Г.А.Серегин.

В январе 1945 г. для поддержки «Лесников», о деятельности которых мы писали выше, выбросили с самолета трех парашютистов, но из-за ошибки пилота они оказались в Горьковской области, где и были задержаны.

В Ярославской области за годы войны в общей сложности арестовали 58 фашистских агентов-парашютистов: 22 агента были задержаны в 1942 году, 32 – в 1943 году и 4 – в 1944 году. Из задержанных парашютистов шестерых приговорили к высшей мере наказания – расстрелу, приговоры приведены к исполнению. Один парашютист при оказании вооруженного сопротивления был убит. Двенадцать человек помогали органам госбезопасности, участвовали в контрразведывательных операциях, троих из них наградили орденами Красной Звезды.

Из сказанного можно сделать обоснованный вывод о том, что органам государственной безопасности удалось нейтрализовать деятельность немецких специальных служб. Ярославские контрразведчики перехватили инициативу и свели на нет попытки проведения разведки и диверсионных актов. Это было следствием того, что в стране была создана продуманная система мер по противодействию вражеским спецслужбам. Свое место в ней занимали государственные, партийные, общественные организации, включая органы госбезопасности независимо от их ведомственной подчиненности и территориальности. Работа велась наступательно.

Значительно сковывали активность немецких спецорганов контрразведывтельные операции с использованием радиостанций, так называемые «радиоигры». Перед немецкими спецслужбами легендировалась активная деятельность агентов, на самом деле работавших под контролем. В ходе радиоигр помимо решения контрразведывательных задач до немецкого руководства доводилась дезинформация, специально подготовленная советским Генеральным штабом. Это помогало добиваться войскам победы с меньшими потерями. Как мы отметили, с разведывательно-диверсионным органом Главного имперского управления безопасности проводилась радиоигра «Лесники». Для дезинформации и сковывания деятельности абвера органами безопасности также проведены радиоигры со штабом «Валли» и подчиненными ему органами.

В сентябре 1942 года на территорию Борисоглебского района Ярославской области были заброшены агенты немецкой разведки «Карл» и «Дубель». В тот же день они явились с повинной в органы местной власти. Следствие показало, что, находясь в плену, они окончили разведывательно-диверсионную школу и получили задание выявлять в Ярославле и его окрестностях наличие оборонительных сооружений, аэродромов, воинских частей, характер грузов, следующих по железной дороге, характер и объем выпускаемой продукции. Агенты имели радиостанцию, личное оружие, фиктивные документы. С октября 1942 по апрель 1943 года с целью отвлечения сил и средств противника сдавшиеся немецкие разведчики участвовали в радиоигре, которую провело УНКВД Ярославской области.

14 мая 1943 года арестовали немецкого агента, окончившего Варшавскую разведывательную школу (бывшего командира взвода Красной Армии). Он работал под контролем контрразведки в Ярославле. В соответствии с полученным заданием он регулярно докладывал немцам о своей якобы проделанной работе.

15 мая 1943 года был арестован еще один выпускник Варшавской школы, который также под контролем чекистов «работал во благо Великой Германии» в Рыбинске, о чем регулярно докладывал в разведцентр по радиостанции.

Успешному решению задач контрразведчиками способствовала всемерная поддержка населения. Органами госбезопасности была создана продуманная, надежная система. В ней важная роль отводилась местным жителям, с которыми поддерживали постоянную связь оперативные работники. Часть немецкой агентуры была задержана при непосредственном участии бойцов истребительных батальонов (Тищенко, Ефимов и другие), которые фактически стали вооруженной частью народа. При задержании других важную роль сыграла полученная от местных жителей своевременная информация. Во время приземления на парашютах немецкие агенты Родионов, Шушпанов и Самбуров были замечены колхозниками, которые сразу же сообщили о подозрительных людях в органы НКГБ, чем содействовали их поимке в день выброски. Вечером 28 сентября 1943 г. колхозница из деревни Коробково Пошехонского района Прасковья Михайловна Цветкова услышала звук пролетавшего самолета. Перед этим по деревням проезжали сотрудники Ярославского УНКГБ и говорили о возможном появлении агентов, инструктировали о действиях в случае появления подозрительных лиц. Цветкова рассказала о самолете бойцу местного истребительного батальона и попросила его съездить рассказать о нем в районное отделение госбезопасности. На рассвете она пошла в лес, но никого не нашла. Вечером того же дня, заметив вооруженных сержанта и красноармейца, Прасковья Михайловна спросила, куда они идут. Те ответили, что присланы для строительства мостов. Суетливое поведения военных насторожило Цветкову, но, не подавая вида, она предложила им переночевать в ее доме, щедро угостила гостей водкой и уложила их спать. О подозрительных людях женщина дала знать председателю колхоза И.А.Муравьеву, а тот, в свою очередь, оповестил председателей Колодинского и Васильевского сельских советов Белякова и Сиротину. Пока они собирал и людей, Цветкова незаметно вынесла два карабина и револьвер, которые затем передала подоспевшим председателю сельсовета Белякову и колхозникам Морозову и Соколову, окружившим дом. После короткого совещания было принято решение не дожидаться приезда оперативной группы, а самостоятельно задержать агентов. Прасковья Михайловна предупредила собравшихся, что один из парашютистов положил под подушку револьвер и гранату. В дом вместе с Цветковой пошли Беляков, Морозов и Соколов. Беляков скомандовал «Руки вверх!» Один из диверсантов попытался выхватить из-под подушки оружие, но его опередила Прасковья Михайловна. При обыске у фашистских агентов, кроме оружия, обнаружила две фиктивные красноармейские книжки, топографические карты, два компаса и крупную сумму денег. В сумках находились взрывчатка, две гранаты, три зажигательные шашки, огнепроводный шнур и другие предметы, необходимые для совершения диверсий. Под охраной колхозников диверсанты были доставлены в сельсовет и переданы прибывшей оперативно-розыскной группе во главе с начальником Пошехонского райотделения госбезопасности. Немецкими агентами оказались Качусов и Никитин. За проявленную инициативу при их задержании П.М.Цветкову наградили денежной премией.

Во многие германские специальные органы были внедрены советские агенты и сотрудники органов госбезопасности. «Существовало несколько основных вариантов внедрения в органы оккупационной администрации, вспомогательные профашистские «добровольческие» формирования и немецкие спецслужбы. К противнику наши агенты попадали под видом командиров и бойцов Красной Армии, захваченных в ходе боевых действий, в том числе раненых; как перебежчики, перешедшие к противнику непосредственно на передовой. Еще одна легенда: парашютист, наш спецназовец, которого сбросили в тыл немецко-фашистских войск, добровольно сдается германскому военному командованию. И, наконец, советский гражданин, по национальности немец, переходит линию фронта, дабы посвятить себя служению Великой Германии.

Наши люди были внедрены и активно работали в разведшколе в городе Валга, в Варшавской школе и других, откуда регулярно направлялись агенты на территорию Ярославской области. Например, заброшенный в Ярославскую область «Цеппелином» Серегин сообщил: «В немецкой разведшколе я обучался со слушателем по кличке «Мишин», его настоящая фамилия Попонов Виктор Дементьевич… Он мне заявил, что я должен связаться в советском тылу с ранее заброшенными группами, выяснить, кто в них есть, какое они имеют задание и лишь потом заявить в органы НКВД». В этой школе успешно действовали разведчики органов госбезопасности В.Д.Попонов и А.В.Чернов. От внедренных во вражеские спецслужбы разведчиков часто заранее было известно о готовившихся забросках агентов и местах предполагаемой выброски. Массовая подготовка в немецких школах при всех попытках соблюдать конспирацию (в частности, всем присваивались псевдонимы) приводила к тому, что многие агенты знали друг друга, и это облегчало их розыск, что и было с успехом использовано нашими контрразведчиками в борьбе с разведкой противника. Много информации добывалось в ходе допросов захваченных диверсантов. В частности, обширные данные о подготовленных агентах дали Фомичева, Никитин, Кузнеченков и многие другие. Вся информация обобщалась и анализировалась.

На основе всех сведений, полученных от зафронтовой агентуры, опроса арестованных, трофейных документов и иных данных составлялись обобщенные списки вражеских агентов, они объявлялись во всесоюзный розыск. За годы войны с 1941 по 1945 годы в розыске находилось около 30 тысяч военных преступников.

Примером проведения розыскной работы может служить следующее. 12 сентября 1944 г. в Брейтовский район к своим родственникам прибыл В.И.Нефедов, который находился во всесоюзном розыске как агент немецкой разведки. В ориентировке по розыску имелись данные арестованного в октябре 1942 года Управлением НКВД по Саратовской области немецкого разведчика В.Ф.Бойко: «С Нефедовым Василием Ивановичем я познакомился будучи в лагере военнопленных. Он, так же как и, я являлся членом «Боевого союза русских националистов». Из лагеря «Освитц» (вблизи Бреславля) Нефедов был направлен в карательный отряд полковника Гиля для борьбы с партизанами». Арестованный немецкий разведчик Г.Н.Шульский: «Прежде всего мне известны лица, занимавшиеся вместе со мной в третьей группе диверсантов. Всего в этой группе обучалось 52 человека, а именно: 19. Нефедов Василий Иванович имел военное звание лейтенант, служил в танковых частях. Приметы: возраст около 30 лет, ниже среднего роста, плотного телосложения, в верхней челюсти две золотые коронки». Арестованный И.П.Заливин: «Как агентов германской разведки знаю следующих: «… 16. Нефедов Василий Иванович, 1914 г. рождения, ст. лейтенант … обучался вместе со мной в 3-й группе разведчиков-диверсантов в школе в мест. Яблонь, имел кличку «Данилов», в школе числился лейтенантом, до пленения служил в танковых частях в районе гор. Таллина». Нефедов ярославскими контрразведчиками был арестован и в ходе следствия рассказал, что до войны служил командиром роты одной из танковых частей в районе Таллина. В сентябре 1941 г., находясь в Таллинском госпитале, попал в плен. Был направлен в лагерь военнопленных в районе Бреслау, где его завербовали и отправили в разведывательную школу в мест. Яблонь; там он вступил в «Боевой союз русских националистов» и прошел подготовку для ведения диверсионной работы в советском тылу. Но к этому времени после многочисленных провалов своей агентуры немецкие спецслужбы внесли коррективы в систему подготовки и проверки будущих агентов. Они должны были принимать участие в карательных акциях, запятнав себя  кровью, что повышало бы их надежность. Нефедов был зачислен в сформированный «Цеппелином» полк Гиля (Родионова), в составе которого воевал против польских и советских партизан. В апреле 1943 г. во время карательной операции он перешел на сторону партизан и до июня 1944 г. служил командиром отряда в бригаде Уткина, которая действовала в Витебской области. После соединения с наступающими частями Красной Армии партизанская бригада была расформирована, а Нефедов по состоянию здоровья в начале сентября убыл в отпуск в Ярославскую область, где и был задержан.

Еще одной из важных задач, решаемых органами госбезопасности в годы войны, было выявление работавших на захваченной территории официальных сотрудников и агентов немецких специальных органов, а также лиц, сотрудничавших с врагом. Эта работа проводилась уже в начале 1942 г., когда в Ярославскую область стали приезжать люди из освобожденных районов Калининской области. В ее оккупированной части активно действовали немецкие специальные органы и администрация. К маю 1943 сотрудники Калининского управления НКВД выявили и разоблачили около 600 немецких агентов и вражеских пособников, но часть предателей скрылась за пределы области.

Некоторые из них приехали в Ярославскую область. Приведем несколько примеров. Журавлев с 15 октября по 21 декабря 1941 года находился на оккупированной территории Калининской области. В январе 1942 г. он прибыл в Ярославль, где был арестован по подозрению в сотрудничестве с немецкими специальными органами. В ходе следствия рассказал, что по заданию немцев неоднократно проникал в расположение передовых частей Красной Армии для сбора шпионских сведений. 17 апреля 1942 г. в г. Ярославле арестован Петров, который в январе 1942 г. был завербован немцами для выявления партизан, коммунистов и советских активистов в Торопецком и Ленинском районах Калининской области. 29 мая 1942 г. был арестован по подозрению в шпионской деятельности Горев, который в процессе следствия сообщил, что в сентябре 1941 г. на Калининском фронте попал в плен и был помещен в Печерский лагерь военнопленных, где его завербовали немцы. С целью выявления партизан и членов ВКП(б) был поселен в дер. Васьково Торопецкого района Калининской области, где выполнял задания немецкого командования до прихода частей Красной Армии. В июне 1942 г. была арестована Мачулан, которая во время оккупации г. Торопца была связана с немецкой разведкой и выполняла задания по выявлению партизан и партийно-советских работников, действовавших в тылу фашистских войск. После освобождения г. Торопца скрылась и появилась в конце мая 1942 г. в Ярославской области.

С течением времени расширялась география районов, откуда приезжали в Ярославскую область лица, бывшие в оккупации. Они попадали в поле зрения органов безопасности, и среди них выявлялись предатели и вражеские пособники.

В мае 1944 г. был арестован Лилов. В ходе следствия выяснилось, что в мае 1942 г. он в составе группы был направлен в немецкий тыл. На третьи сутки находившаяся на оккупированной территории Ленинградской области группа была окружена немцами, и Лилов сдался в плен, после чего был доставлен в штаб полевой жандармерии. В ходе допроса дал подробные показания и был завербован в качестве агента немецкой разведки, подкрепив свое согласие письменным обязательством. После 5-тидневной подготовки в составе группы из 9 человек, имевшей радиостанцию, автоматическое оружие, взрывчатку, фотоаппарат, был направлен в тыл Красной Армии. Но пересечь линию фронта предатели не успели, так как были обнаружены и захвачены партизанами. Под усиленным конвоем их доставили на советскую территорию. Лилов в ходе этих событий был ранен и попал в госпиталь, откуда смог освободиться, и прибыл в Ярославскую область.

В августе 1944 г. после длительного изучения фактов их биографий были арестованы Матюшенко и Вешняк. Проживая в оккупированной Полтавской области, по заданию полиции они предавали партизан, партийных и советских активистов. Матюшенко принимал личное участие в казнях.

В Первомайском районе в феврале 1945 года после длительного оперативного изучения арестовали Новикова. Было установлено, что в октябре 1941 г. он попал в плен. В мае 1942 г. дал согласие работать на германскую разведку и был направлен в школу в м. Ион вблизи г. Таллина. По окончанию учебы его зачислили в постоянный состав школы, в которой он и работал до декабря 1943 г. В декабре 1944 г. предатель появился в Ярославской области. Полученные в процессе изучения Новикова ярославскими чекистами данные о предательской деятельности подтверждались сведениями отдела контрразведки «Смерш» Краснознаменного Балтийского флота.

В начале 1945 г. был задержан Словцов, который, проживая на оккупированной территории Ленинградской области, стал сотрудничать с немецкими спецслужбами, в частности, по его доносу в начале 1943 г. была арестована и расстреляна семья партизана Савельева. Полученные ярославскими чекистами сведения подтверждались данными УНКГБ по Ленинградской обл.

В начале 1945 г. в Ярославле арестовали Нелюбову. Было установлено, что она проживала в Калуге и после оккупации города выполняла задания начальника полиции Васильева, участвовала в борьбе с партизанами, в частности, установила и выдала немцам нахождение штаба партизанского отряда в деревне Пучково. После освобождения Калуги скрылась и приехала в Ярославль.

Война прошлась не только по судьбам отдельных людей, но и целых народов. Мы знаем о переселениях немцев, жителей Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии, крымских татар и народов Северного Кавказа. Между тем Ярославская земля тесно связана с судьбой ингерманландцев – финноязычного населения Ленинградской области. В отношении Ингерманландии имели свои планы немцы и финны, которым не суждено было сбыться. В связи с изменением военно-политической обстановки в 1943 – 1944 гг. большую часть ингерманландцев переселили в Финляндию. По условиям договоренностей между Финляндией и СССР по окончанию войны они были возвращены в СССР, но прибыли на новые места жительства, в частности, в сельские районы Ярославской области. Здесь они проходили то, что в официальных документах называлось «фильтрацией». В ходе изучения среди прибывших выявлялись официальные сотрудники разведывательных, контрразведывательных, полицейских и иных оккупационных структур, вражеская агентура, пособники и другие лица, совершившие уголовно наказуемые деяния. Прибывать ингерманландцы начали в декабре 1944 г. Для организации контрразведывательной деятельности среди них из числа сотрудников ярославского УНКГБ в январе  1945 г. было сформировано 9 оперативных групп.

В результате кропотливой работы ярославских чекистов выявлялись не только отдельные предатели, но и вскрывались целые организации. В феврале 1945 г. были арестованы проживавшие в дер. Тюганово Первомайского района Вирки, финн, в дер. Миснево Угличского района Канцелайнен, финн, в с. Давыдове Борисоглебского района Юнолайнен, финн, в дер. Старово Борисоглебского района Лембинен, финн, и Виролайнен, финн. В ходе следствия было установлено, что после оккупации Ленинградской области они добровольно перешли на службу к захватчикам. Дадим возможность им самим рассказать об этом. Вирки: «В марте или апреле 1942 года я добровольно поступил на службу в немецкую жандармерию «СД». Позднее был назначен начальником сельской полиции Красногвардейского района и работал до сентября 1943 г., т.е. до момента эвакуации. После того, как я изъявил желание работать в полиции, начальник жандармерии гор. Гатчины – немецкий офицер Ригер дал мне задание выявлять коммунистов, советский и партийный актив, партизан, парашютистов, лиц, высказывающих недовольство немцами и их оккупационным режимом». Канцелайнен: «После того как мы были приняты на работу в полицию, офицер нам сказал, что подробные указания мы получим от начальника полиции Вирки Андрея. Через несколько дней в пос. Сусанино приехал Вирки, который вручил нам удостоверения и рассказал, какие обязанности на нас возлагаются. Он заявил, что в первую очередь мы должны выявлять коммунистов и советских работников. Кроме того он дал нам задание выявлять партизан и подозрительных лиц, немедленно их задерживать и направлять в полицию … Несколько позднее Вирки нас вторично собрал и дал задание выявлять среди населения лиц, которые ведут разговоры против немецкого правительства и порядков, устанавливаемых немцами на оккупированной территории, и доносить о них в полицию … Я доносил немецким властям об антифашистской агитации, проводимой жителями пос. Сусанино, в частности, Ивановым Николаем, Коротковой и другими. Летом 1942 г. мною были задержаны два советских парашютиста, которых я доставил начальнику районной полиции Вирки». Лембинен: «В июне 1942 г. я был вызван в гор. Гатчину в гестапо, где немецкий офицер сделал мне предложение тайно сотрудничать с гестапо, на что я дал согласие. После соответствующего инструктажа я от офицера получил задание выявлять коммунистов, комсомольцев, партизан, скрывающихся в лесах, и задерживать их, а если это невозможно, немедленно сообщать о появлении партизан, парашютистов и подозрительных лиц. Эти сведения офицер предложил передавать Вирки Андрею Ивановичу, который, как заявил офицер, будет знать,   что   я   связан   по   секретной   работе   с   гестапо». А.И. Юнолайнен: «В октябре 1941 г. при вызове меня в немецкую комендатуру со мной разговаривал офицер гестапо, которому я дал подписку о сотрудничестве с тайной полицией. Согласно подписке я должен был выявлять коммунистов и партизан». Летом 1942 г. Юнолайнен узнал о появлении в дер. Заборье партизан, о чем сообщил Вирки. Был вызван карательный отряд, и в ходе облавы, в которой приняли личное участие Вирки и Юнолайнен, один из партизан был убит. В процессе следствия были установлены и в марте 1945 г. арестованы другие вражеские пособники, связанные с Вирки: С.В. Новосельцев,   И.И.Корка, А.И.Андреев, И.М.Таманен, П.А.Юнолайнен,   М.А.Лембинен (все, за исключением Новосельцева, финны). Они по заданию Вирки выявляли и предавали партизан, партийных и советских активистов и лиц, недовольных оккупационным режимом, вместе с немецкими отрядами участвовали в карательных операциях против партизан и парашютистов. Например, летом 1943 г. Вирки совместно с полицейским Новосельцевым в дер. Выркино были задержаны два советских парашютиста, которых доставили в гестапо.

В феврале 1945 г. был арестован проживавший в д. Плишкино Некоузского района А.П. Клух (финн). В ходе следствия было установлено, что, являясь бойцом Красной Армии, в июне 1941 г. он перешел на сторону противника. В марте 1942 г. был зачислен в подчинявшийся абверу полк специального назначения «Бранденбург», где принял присягу и прошел курс по подготовке к диверсионной деятельности, забрасывался в тыл Красной Армии, а также участвовал в поимке и расстрелах советских партизан и разведчиков. В 1942 г. немецким командованием был награжден медалью «За штурмовое отличие», а в 1943 г. немцы его направили в Финляндию, где назначили капралом в «3-й отдельный батальон родственных народов».

В марте 1945 г. был арестован И.С.Мейер (финн). Проживая в оккупированном Красносельском районе Ленинградской области, в 1942 г. он был завербован немцами для борьбы с партизанами, о чем дал письменное обязательство. Предатель выдал оккупантам бывшего председателя сельсовета И.Ф.Мейера, секретаря сельской парторганизации И. Мати каине на, председателя сельсовета И. А. Инна и еще 6 человек. В 1943 г. он прибыл в Финляндию, где оказывал помощь местной контрразведке в проверке прибывающих бывших советских граждан, в частности, выдал полиции семью командира Красной Армии Э.М.Ига.

В апреле 1945 г. был арестован проживавший в Любимском районе П.П.Хокконен, который после оккупации Гатчинского района в сентябре 1941 г. был назначен немцами начальником Моисинского волостного полицейского управления. Являясь начальником полиции, он организовывал борьбу с советскими парашютистами и партизанами, антифашистами, производил аресты и обыски.

Всего из числа репатриированных ингерманландцев до мая 1945 г. было выявлено более двух десятков предателей.

Важной составляющей деятельности органов госбезопасности в период войны была борьба с антисоветчиками. Всего во время войны за указанные преступления арестовали около тысячи человек. Борьба с антисоветчиками в рациональной составляющей вписывается в деятельность за создание крепкого, надежного тыла.

После начала войны главным мотивом был патриотический порыв, который объединил в борьбе с фашизмом и часть бывших врагов Советского государства. При этом нельзя забывать, что частью советских граждан германский фашизм, особенно на первом этапе, воспринимался как освободитель. Например, в первые месяцы войны один из ярославцев говорил: «Гитлер человек умный и правильно ведет свою политику… Гитлера бояться не надо, при нем будем жить не так, как сейчас. Если бы я был в армии, то сдался бы в плен со всеми подчиненными, потому что родину, какую сейчас имеем, не стоит защищать… Гитлер победит, и немецкая нация, как культурная, должна управлять народом». Довольно быстро под влиянием практической оккупационной деятельности эти иллюзии стали рассеиваться.

Как мы отметили, советское общество в годы войны не было единым. Имелись граждане, которые в силу ряда причин были недовольны Советской властью. Это те, кто пострадал в период коллективизации, националисты, лица, депортированные из присоединенных в 1939 – 1940 гг. территорий, и другие. Они представляли большой резерв для борьбы против Советского государства. По данным историков, в конце войны на службе в немецких военизированных формированиях состояло около миллиона советских граждан. Особую опасность потенциальные враги Советской власти представляли в тылу, где из них могла быть сформирована «Пятая колонна».

В конце 1941 г. в Ярославле была арестована группа в составе 5 бывших военнопленных австро-венгерской армии (австрийцы и немцы). Кроме профашистской агитации, следствие выявило и практические действия, направленные на нанесение ущерба обороноспособности. Один из арестованных, Томан, до мая 1941 г. поддерживал связь с сотрудниками немецкого посольства, во время последней встречи получил инструктаж о самостоятельных действиях в случае войны. Другой член группы, Космач, тоже поддерживал связь с ранее арестованным немецким шпионом. Члены указанной группы собирали сведения о партийных и советских активистах, разведывательные данные о частях РККА и военной промышленности, которые намеревались передать немецким спецслужбам.

В 1941 г. в Ярославль вывезли некоторых жителей Бессарабии. В конце 1942 г. были арестованы две группы (численностью в 8 и 6 человек) из числа этих переселенцев. Следствие установило, что, кроме проведения профашистской агитации, они по заранее состоявшемуся сговору хотели перейти на сторону противника и вступить в румынскую армию, а двое еще занимались сбором сведений о промышленных предприятиях оборонного значения.

Осенью 1942 г. были арестованы четверо находившихся в Ярославской области эстонцев. По данным следствия, кроме антисоветской агитации, они готовили переход на сторону немцев бойцов строительного батальона.

Подобные факты активного неприятия Советской власти и практической деятельности, направленной на ее ослабление, имели место и в дальнейшем.

Неровно складывались отношения с церковью. С Русской православной церковью в ходе войны отношения улучшались, что в первую очередь было обусловлено ее патриотической позицией. За годы войны в области возобновилась служба в десятках церквей. Во время церковных служб духовенством проводились молебны и патриотические проповеди, которые среди верующих вызывали истинный подъем. По инициативе духовенства и самих верующих проводился сбор денежных средств в фонд обороны. Только в декабре 1942 – начале 1943 гг. Федоровской церковью (г.Ярославль) было внесено 125 тысяч рублей на постройку самолетов, рыбинским епископом Лобановым на ту же цель внесено 120 тысяч рублей. Было много взносов и от других церквей (от 25 до 100 тысяч рублей). В отношении представителей других религиозных направлений, в первую очередь сектантских организаций, принимались репрессивные меры. Надо отметить, что в тех военных условиях они были во многом обоснованы. Только в течение первого года войны были арестованы 5 групп последователей «Истинно православной церкви», которые устраивали моления о даровании победы фашистам, призывали дезертировать из армии и бойкотировать патриотическую работу, проводили антисоветскую агитацию не только устными проповедями, но и изготавливали рукописные антисоветские листовки пораженческого характера, которые распространяли в людных местах (на рынках и пристанях).

Против Советского Союза немецкие спецслужбы активно проводили операции психологической войны, которые, особенно в первые месяцы, достигали своей цели и ослабляли нашу обороноспособность. В свете этого представляется обоснованным и своевременным принятие 6 июля 1941 г. Президиумом Верховного Совета СССР указа «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». За преступление виновные карались по приговору военного трибунала тюремным заключением на срок от 2 до 5 лет, если это действие по своему характеру не влекло за собой более тяжкого наказания. При исследовании применения этого указа на практике возникает много вопросов в отношении его обоснованности. Нужно признать, что в области практического применения положений этого указа допускались значительные перегибы. Среди всех арестованных в годы войны абсолютное большинство составили именно распространители пораженческих слухов и антисоветской пораженческой агитации. По неполным данным, их было 618 человек. Вина этих людей часто заключалась только в критическом отношении к официальной пропаганде.

 

2.2 Зафронтовая работа органов государственной безопасности и внутренних дел, организация партизанского движения

 

Большой вклад в победу над немецко-фашистскими захватчиками внесли вооруженные отряды, которые действовали в тылу врага. Обычно в художественной и в исторической литературе они называются партизанскими. Оценивая вклад этих формирований в Победу, прославленный полководец ПК. Жуков в своих мемуарах писал: «Командованию вражеских войск пришлось у себя в тылу практически создавать второй фронт для борьбы с партизанами, на что отвлекались крупные силы войск. Это серьезно отразилось на общем состоянии германского фронта и в конечном счете на исходе войны»18.

Попробуем дать ответ на вопросы: кто стоит за словом «партизаны», как появились они и почему за короткое время стали грозной силой, способной вносить существенный вклад в решение задач стратегического характера? В процессе исследования документов и материалов мы определим роль органов НКВД в организации и руководстве вооруженной борьбой во вражеском тылу.

В первой половине 30-х годов высшее руководство страны не исключало возможности вторжения захватчиков на советскую землю и в предвидении такого оборота дел заранее готовило во многих пограничных республиках и областях базу для развития партизанской борьбы. Об этом свидетельствуют научные исследования А.С. Чайковского и Н.А. Бельдюгина, мемуары С.А. Ваупшасова и И.Г. Старинова.

А.С. Чайковский отмечает, что еще в двадцатых годах М.В. Фрунзе занимался теоретическим обоснованием необходимости подготовки к партизанской войне. С целью организации и осуществления работы по подготовке к партизанским действиям в тылу врага в тридцатые годы в четвертом отделе РККА и аналогичных отделах штабов военных округов существовали специальные отделения. В этой работе они взаимодействовали с территориальными и дорожно-транспортными отделами ОГПУ’9.

Н.А. Бельдюгин пишет, что до войны по решению ЦК ВКП(б) была развернута широкая подготовка организаторов и руководителей борьбы в тылу врага в случае нападения на нашу страну20. В западных военных округах еще к середине тридцатых годов были созданы партизанские базы на случай возможной войны. Работа по подготовке партизанских сил и подполья велась на Украине, в Белоруссии, под Ленинградом и в ряде других мест. Создавались скрытые базы и склады с оружием и боеприпасами, в партизанских школах изучались основы разведки и контрразведки21.

Например, в Белорусской ССР при деятельном участии органов НКВД было сформировано шесть отрядов: Минский, Борисовский, Слуцкий, Бобруйский, Мозырский и Полоцкий. Численность их устанавливалась в 300–500 человек, у каждого имелся свой орган управления в составе начальника отряда, его заместителя, заместителя по политчасти, начальника штаба, начальника разведки и помощника начальника отряда по снабжению. Весь личный состав был обучен методам партизан­ских действий в специальных закрытых школах. В них готовились подрывники-минеры, пулеметчики и снайперы, парашютисты и радисты. Кроме основных партизанских формирований для борьбы в тылу врага, в городах и на крупных железнодорожных узлах были созданы и обучены подпольные диверсионные группы.

В белорусских лесах для каждого партизанского отряда были сделаны закладки оружия и боеприпасов. Было спрятано 50 тысяч винтовок и 150 ручных пулеметов, патроны, гранаты, надежно упакованные толовые шашки, взрыватели и бикфордовы шнуры для них. Эти склады рассчитывались не на первоначальную численность партизанских подразделений, а на их рост в случае войны и вражеской оккупации.

Командирами четырех белорусских отрядов были назначены сотрудники НКВД Ваупшасов, Орловский, Корж, Рабцевич. Они вместе со своим личным составом деятельно готовились к возможным военным действиям против наших потенциальных противников. Работа по заблаговременной подготовке партизанской борьбы отличалась высокой организованностью, содержательностью и глубокой предусмотрительностью22.

На Украине тоже закладывались тайники, где хранились тысячи винтовок и карабинов, десятки тонн взрывчатых веществ, патроны и гранаты. Была организована мастерская-лаборатория, где разрабатывались и изготавливались мины для совершения диверсионных и террористических актов в тылу противника23.

Большая подготовка к ведению партизанской войны была проведена в Ленинградской области. Осенью 1932 г. в Ленинградском военном округе были проведены учения, в которых участвовали около пятисот партизан, представлявших (кроме Ленинградского) Белорусский и Украинский военные округа. В ходе учения проверялись и вырабатывались наиболее эффективные способы борьбы в тылу врага.

В этом же году учения с привлечением партизан, забрасываемых на парашютах в тыл условного противника, проводились в Московском военном округе.

К сожалению, в конце 30-х годов реализм в оценках вероятного противника и его возможностей был утрачен. К этому добавилась волна репрессий против кадрового состава органов НКВД и Красной Армии. Сотрудников, занимавшихся вопросам подготовки к войне в тылу противника, объявляли врагами народа. Подготовка к партизанской борьбе в случае оккупации части Советского Союза была признана нецелесообразной, так как ведение боевых действий планировалось на чужой территории. В 1937 – 1938 гг. у нас были ликвидированы все заблаговременно созданные партизанские базы и репрессированы почти все подготовленные к партизанской войне кадры. Партизанские отряды были расформированы24. Ошибочность этого решения стала явной с началом немецко-фашистской агрессии.

Кто несет ответственность за провалы в подготовке к партизанской войне? Автор разделяет точку зрения большинства исследователей, что в первую очередь – И.В. Сталин, но не согласен с выводом А.С. Чайковского, который, ссылаясь на мнение П.К. Пономаренко, указывает на крайне негативную роль Л.П. Берия25. Безусловно, свою долю вины за репрессии Л.П. Берия несет, но с позиций объективности возложить на него всю вину за разгром подготовленных к партизанской войне кадров неправильно. Как мы отметили выше, ликвидация партизанских кадров, формирований и баз фактически была завершена в 1938 году до прихода Л.П. Берия в НКВД.

Просчеты высшего руководства СССР в оценке планов фашистской Германии и нашей обороноспособности привели к тому, что враг стал быстро продвигаться в глубь территории страны. В создавшихся условиях действия советских патриотов в тылу немецко-фашистских войск, начавшиеся с первых дней вторжения врага на территорию СССР, стали важной частью борьбы с агрессором. В директиве СНК и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. были сформулированы общие задачи и определены формы организации партизанских сил, средств и способы действий против захватчиков.

18 июля 1941 г. принято постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу врага», в котором более подробно определены конкретные задачи партизанского и подпольного движения, указаны способы их решения.

Это уже действительно программа действий, но, анализируя текст документа, кроме положительных моментов необходимо отметить следующее.

Во-первых, оно было запоздавшим по времени. Враг оккупировал значительную часть нашей территории, в том числе уже находился в Калининской области.

Во-вторых, в организации вооруженной борьбы в тылу врага помимо партийных и советских органов фактически участвовали органы госбезопасности и внутренних дел, а также Красная Армия. Между ними не был определен механизм взаимодействия, что привело к параллелизму в работе. ВКП(б) как правящая партия имела возможность и была обязана почти через месяц после начала войны четко распределить функции всех участников.

В-третьих, была проявлена некомпетентность в вопросах организации сопротивления на захваченной территории. Фактически были свалены в одну кучу три составляющие: вооруженная борьба, проведение специальных операций и агитационно-массовая работа. Руководить всем этим должны были неподготовленные партийные функционеры. Руководство ВКП(б) переоценило свои возможности и недооценило фашистские специальные службы и карательные органы, которые заблаговременно подготовились к осуществлению мер по противодействию сопротивлению на захваченной территории.

Выше мы отмечали, что еще до начала войны и на ее первом этапе немецко-фашистские спецслужбы проводили большие организационные и мобилизационные мероприятия по укреплению органов разведки и контрразведки. Были разработаны меры по усилению контрразведки и политического сыска, полицейских и других карательных органов, действовавших на временно захваченной территории СССР, по установлению там жестокого оккупационного режима и проведению карательных акций против партизан. В этих условиях ставить задачи партийным органам, которые не имели соответствующих знаний и опыта, по непосредственной организации «подпольных коммунистических ячеек», боевых дружин и диверсионных групп в тылу противника было ошибочно.

Пыталась внести свою лепту в организацию партизанского движения и Красная Армия. 16 июля 1941 года Главное политическое управление РККА направило членам военных советов директиву по организации партизанской войны. Изучая становление партизанского движения на примере Украины А. С. Чайковский пришел к выводу, что должной эффективности в этом достичь не удалось26. К такому же выводу пришел автор на основе изучения архивных материалов Верхнего Поволжья.

Решающая роль в организации и становлении партизанского движения принадлежит органам НКВД. Для организации партизанской войны, создания агентурной сети на территориях, временно захваченных фашистскими войсками, в первых числах июля 1941 г. в НКВД СССР была создана Особая группа, подчиненная непосредственно наркому. В октябре 1941 г. Особая группа была реорганизована во 2-й отдел НКВД, также подчиненный непосредственно наркому, а в январе 1942 г. на его основе было сформировано 4-е Управление НКВД СССР. Начальником Особой группы был назначен старший майор государственной безопасности П.А. Судоплатов, который работал на направлении зафронтовой работы до конца войны. Чекисты располагали необходимыми силами и средствами для организации эффективной борьбы с противником на оккупированной территории. Часть сотрудников имела опыт ведения партизанской войны. Например, заместитель начальника 4 Управления НКВД СССР Л.А. Эйтингон в 1936 году был направлен заместителем резидента НКВД в Испанию, где отвечал за партизанские операции, включая диверсии на железных дорогах и аэродромах, ас 1938 по 1939 г.г. руководил этой резидентурой. В Испании Л.А. Эйтингон был известен как «генерал Котов». Возглавивший в годы Великой Отечественной войны Латвийский штаб партизанского движения А.К. Спрогис в Испании был советником частей специального назначения и непосредственно участвовал во главе разведывательно-диверсионного отряда в боевых операциях в тылу франкистов, за что был награжден орденами Ленина и Красного Знамени. Уцелела часть сотрудников НКВД, которые готовились в тридцатые годы к партизанской войне, в их числе С. А. Ваупшасов, В.З. Корж, К.П. Орловский, Н.А. Прокопюк, A.M. Рабцевич – будущие командиры групп специального назначения, удостоенные за проведение операций в тылу фашистских захватчиков звания Героя Советского Союза. Они приобрели боевой опыт партизанских действий за линией фронта в Испании. Оценивая вклад готовившихся в тридцатые годы к партизанской войне чекистов, П.К. Пономаренко писал: «Те же, кому удалось уцелеть, с началом агрессии принимали активное участие в развертывании народной борьбы в тылу захватчиков, возглавили специальные школы или стали известными партизанскими командирами, тем самым предопределив успех партизанского движения и подполья, особенно в период его становления»27.

Для выполнения специальных заданий в тылу врага и организации партизанского движения Особая группа – 4-е Управление НКВД СССР активно и успешно использовала сформированное 27 июня 1941 г. по приказу НКВД Союза ССР соединение, предназначенное для выполнения особых заданий народных комиссариатов внутренних дел и обороны СССР. В первый период существования, с 27 июня по октябрь 1941 г., соединение состояло из двух бригад со специальными подразделениями (саперно-подрывная рота, авторота, рота связи). В октябре 1941 г. оно было переформировано в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН НКВД СССР) в составе двух мотострелковых полков и отдельных подразделений. В октябре 1943 г. ОМСБОН НКВД была переформирована в Отдельный отряд особого назначения.

За четыре года соединением подготовлено по специальным программам для выполнения заданий в тылу противника и на фронте 212 отрядов и групп специального назначения общей численностью 7316 человек. По окончании подготовки по заданиям НКВД, НКГБ, командующих Западным, Центральным, Брянским, 1-м Белорусским, 1-м Украинским фронтами соединение направляло для выполнения специальных диверсионно-разведывательных задач в глубоком тылу противника отряды и группы численностью от 10 до 100 человек и одиночных исполнителей. Личным составом соединения было уничтожено солдат и офицеров противника в боях, при крушении поездов, подрывах автомашин – около 137 000, ликвидировано 87 видных представителей немецкой администрации, а также уничтожено 2045 немецких агентов и пособников врага28.

В соответствии с указаниями руководства большую работу по организации и проведению специальных операций в тылу врага провели органы НКВД – НКГБ областей Верхнего Поволжья, объявленных на военном положении.

Фактически сразу инициатива в создании партизанских отрядов перешла к органам НКВД. Во многом это было связано с наличием в их структуре уже сформированных вооруженных формирований – истребительных батальонов. Сотрудникам НКВД пришлось провести большую работу по изучению людей, отсеву непригодных, подбору способных командиров. Будущих партизан объединяли в отдельные взводы при истребительных батальонах. Кроме знаний и практических навыков, которые получали бойцы-истребители, партизаны изучали подрывное дело, топографию, основы конспирации, тактику действий в тылу врага. Их обучение вели руководители и инструкторы УНКВД, командный состав Красной Армии. Вооружение партизанских отрядов производилось за счет истребительных батальонов и резервов Управлений НКВД.

Постепенно работа по развертыванию сопротивления на оккупированной территории становилась все более осмысленной и организованной. Первоначально этой работой занимались отдельно органы государственной безопасности и внутренних дел. Они координировали свою работу, но некоторая разобщенность существовала. 20 июля произошло объединение НКГБ СССР и НКВД СССР в единый наркомат. Это позволило соединить усилия разных ведомств, в том числе и в работе на оккупированной территории. 25 августа 1941 года был сделан еще один важный шаг. Было принято решение о реорганизации оперативных групп УНКВД прифронтовых областей и областей, объявленных на военном положении (в том числе Ярославской), в 4-е отделы. Согласно приказу НКВД СССР № 001151 начальником 4-го отдела УНКВД Ярославской области был назначен заместитель начальника управления Н.А.Кримян. Затем его сменил Н.С.Шалегин. Среди задач, поставленных перед 4-ми отделами, были повседневное руководство организацией истребительных батальонов, партизанских отрядов и диверсионных групп и их боевой деятельностью, организация связи с истребительными батальонами, перешедшими на положение партизанских отрядов, а также с партизанскими отрядами и диверсионными группами, находящимися в тылу противника, организация агентурной и войсковой разведки районов вероятных действий партизанских отрядов и диверсионных групп, разведка тыла противника и мест переправы партизанских отрядов, обеспечение партизанских формирований оружием, боеприпасами, техникой, продовольствием и одеждой.

Структура 4-х отделов, в том числе Ярославского УНКВД, включала: руководство, секретариат и шесть отделений. Основные функции отделений были распределены следующим образом. 1-е отделение отвечало за руководство деятельностью истребительных батальонов. 2-е – за руководство партизанскими формированиями. 3-е – за проведение разведки на оккупированной территории. 4-е – за организацию связи. 5-е – за боевую подготовку. 6-е отделение – за материально – техническое обеспечение.

В октябре 1941 г. появилась угроза оккупации Ярославской области. Началась практическая работа по подготовке к борьбе в этих условиях. Следует сразу отметить, что органам НКВД Ярославской области удалось избежать многих ошибок, используя опыт, накопленный к этому времени западными управлениями, в том числе Калининским. Точкой отсчета в начале активной подготовки к сопротивлению можно считать 4 октября 1941 г. В этот день заместитель начальника Управления НКВД Ярославской области Кримян и начальник транспортного отдела НКВД Ярославской железной дороги Журавлев подписали директиву №2-52/011, разосланную всем начальникам городских и районных отделов УНКВД Ярославской области и начальникам отделений транспортного отдела НКВД Ярославской железной дороги. В ней говорится, что «одной из важнейших и неотложных политических задач органов НКВД в настоящий    момент   является заблаговременная подготовка кадров к борьбе в тылу с противником методами партизанской борьбы и диверсии. Для этого необходимо сейчас же на территории районов области приступить к созданию партизанских отрядов и диверсионных групп»29.

Партизанским отрядам и диверсионным группам, действующим на территории, оккупированной противником, ставилась основная задача по воспрепятствованию передвижению и перевозкам войск, боевой техники и военных грузов противника, срыву работы промышленных предприятий (заводы, фабрики, электростанции и т.п.) и вывоза из пределов области продукции промышленности, топлива и продовольствия. В первую очередь это должно быть осуществлено в наиболее широких размерах на железных и шоссейных дорогах. Для этого дороги должны быть поделены на участки протяжением 20-25 км, и соответственно им следовало организовывать партизанские отряды и диверсионные группы, которые должны дезорганизовать на них движение. Ставились задачи по диверсиям на аэродромах, промышленных предприятиях, электростанциях, топливных базах.

Изучавшие становление партизанского движения на материалах Украины А.С. Чайковский и на примере Белоруссии СМ. Симонов отмечали, что отрицательную роль сыграли в первые недели и месяцы войны ошибки в комплектовании отрядов, когда в них направлялись неподготовленные, а иногда и не желавшие воевать лица. Ярославским управлением эти ошибки были учтены, и в приказе определен порядок формирования партизанских отрядов и диверсионных групп из наиболее надежных бойцов истребительных батальонов и местных жителей.

Для срыва работы железнодорожных узлов и промышленных предприятий предлагалось создать диверсионные группы на наиболее важных железнодорожных узлах и станциях. «Насаждение диверсионных групп на железнодорожных узлах и станциях проводят непосредственно транспортные органы НКВД в тесном контакте с территориальными органами НКВД. Кроме этого, диверсионные группы следует создавать и в других пунктах, исходя из конкретной обстановки»30.

Ввиду того, что пребывание мужского населения на территории, занятой противником, связано с прохождением учета, регистрации, проверок, предлагалось по возможности комплектовать диверсионные группы не только мужчинами, но и женщинами.

Особенно тщательно подходили к подбору руководителей диверсионных групп и партизанских отрядов. Руководителям партизанских отрядов и диверсионных групп следовало пройти краткосрочные курсы при УНКВД Ярославской области с тем расчетом, чтобы они впоследствии смогли обеспечить руководство боевой деятельностью последних.

Для обеспечения боевой деятельности партизанских отрядов и диверсионных групп начальники районных и дорожно-транспортных отделов должны были разработать планы мероприятий, в которых следовало предусмотреть создание скрытых баз вооружения, боеприпасов, взрывчатых веществ, продовольствия и одежды. Базы должны были закладываться рассредоточено по каждому отдельно виду снабжения и в укрытых местах. О местах расположения баз должны знать только руководители партизанских отрядов и диверсионных групп, после того как они пройдут краткосрочные курсы при УНКВД.

Особое внимание уделялось разработке вопросов связи и укрытия партизанских отрядов и диверсионных групп в любых условиях времени года. Связь партизанских отрядов и диверсионных групп заблаговременно организовывалась с командованием частей Красной Армии и оперативным штабом органов НКВД. Предусматривалось применять радиосвязь и использовать связников.

Работу по созданию партизанских отрядов требовалось проводить в тесном контакте с первыми секретарями горкомов и райкомов ВКП(б)31.

Разработанные оперативные мероприятия в соответствии с указаниями, списки партизанских отрядов и диверсионных групп нужно было выслать в 4-й отдел УНКВД Ярославской области к 15 октября 1941 г.

14 октября 1941 г. от начальников городских и районных отделов НКВД начали поступать доклады о проделанной работе. В качестве примера приведем разработанные начальником Нагорьевского районного отделения НКВД ст. лейтенантом государственной безопасности Лыковым оперативные мероприятия по обеспечению боевой деятельности партизанских отрядов и диверсионных групп и согласованный с секретарем Нагорьевского РК ВКП(б) Кочуровым «Список выделенных руководителей партизанских отрядов и диверсионных групп по Нагорьевскому району Яробласти»32.

Для борьбы с противником на территории Нагорьевского района были созданы два партизанских отряда и три диверсионных группы. Отмечалось, что «состав партизанских отрядов и диверсионных групп подобран из наиболее преданных ВКП(б) и Сов. власти людей из числа партийно-советского актива, колхозников … физически здоровых и хорошо знающих условия района, так как большинство состава являются местными уроженцами, а остальная часть состава работает в районе от 3 лет и больше…»33

Всего на территории Ярославской области планировалось создать 45 партизанских отрядов численностью от 25 до 35 человек в каждом. На 1 ноября 1941 г. было создано 20 партизанских отрядов в 15 районах области. В 28 районах был закончен отбор руководящего состава партизанских отрядов: начальник отряда, комиссар отряда и начальник штаба. Весь руководящий состав этих партизанских отрядов был утвержден бюро обкома ВКП(б)34.

20 ноября 1941 г. начальник Управления НКВД Ярославской области майор государственной безопасности Губин докладывал Народному комиссару внутренних дел СССР Л.П. Берия, что в 28 районах Ярославской области создано 35 партизанских отрядов35.

К 1 ноября 1941 г. для партизанских отрядов были определены районы деятельности и места их укрытия, приступили к постройке в лесных массивах оборудованных землянок для укрытия партизан в зимнее время. Во всех районах области были подобраны места для создания продовольственных, вещевых баз и баз хранения вооружения, а в 20 районах приступили к практической закладке этих баз36. 20 ноября 1941 г. к закладке приступили уже в 28 районах Ярославской области37.

Докладывая в ноябре 1941 г. план мероприятий Переславского РО НКВД по борьбе с противником в случае оккупации им района, начальник РО мл. лейтенант госбезопасности Шалашов сообщал, что для вооруженной борьбы в тылу противника формировался партизанский отряд численностью 35 человек. «Руководитель партизанского отряда Оболонков – начальник пожохраны Берендеевского торфопредприятия. Комиссар партизанского отряда Степанов – нач. пожохраны при поселке Берендеево. Начальник штаба партизанского отряда Михайлов – нач. вахтерской охраны при фабрике «Новый мир», он же инструктор истребительного батальона. Состав партизанского отряда совместно с первым секретарем РК ВКП(б) подобран, персональные беседы с каждым человеком проведены. Подобранный состав окончательно закреплен»38.

Был определен район укрытия партизанского отряда. Для того, чтобы партизанский отряд мог с первых дней существования вести вооруженную борьбу с противником, в лесу заблаговременно создали базу с оружием. Туда из числа имеющегося в РО НКВД оружия и боеприпасов завезли 40 винтовок, 5 револьверов «Наган», 50 гранат, патронов к винтовке – 2000 шт. и револьверу – 125 шт., 60 бутылок с зажигательной смесью. Перечисленное оружие зарыли в лесу. Кроме этого спрятали 45 пар лыж, чайники, кружки, топоры, пилы, по 45 комплектов разного белья, полотенца. Подготовили к заброске продукты: 20 мешков сухарей, сливочное масло, чай, соль, спички, мыло. Планом предусматривалось, что « в случае приближения противника к Переславскому району партизанский отряд группами в 3-4 человека уходит к месту укрытия. Для поддержания связи между партизанским отрядом и частями Красной Армии при партизанском отряде из числа проверенных партизан организовали группу связистов»39.

В ноябре 1941 г. в Ярославле и 20-ти западных и прилегающих к железнодорожным и шоссейным путям сообщения районах области формировались специальные разведывательные, диверсионно-террористические группы. Перед ними ставились задачи проникновения в разведывательные и административные органы противника, выявления предателей, совершения диверсионных и террористических актов.

В докладе на имя Народного комиссара внутренних дел СССР указано, что в Ярославле на 15-е ноября 1941 года были включены в работу 24 группы в составе 187 человек, из них – 16 диверсионно-террористических групп, которые будут выполнять и разведывательную работу, и 8 глубоко законспирированных групп чисто разведывательного характера40.

Для каждой группы в соответствии с характером решаемых задач были заложены тайники с оружием, боеприпасами, отравляющими веществами, медикаментами и продовольственные базы. Например, для диверсионно-террористической группы «Шилова» предназначалось 5 пистолетов и 500 патронов, 200 кг взрывчатых веществ, 150 гранат, 100 зажигательных бутылок, медикаменты, продовольствие. Всего в Ярославле планировалось создать 45 тайников с оружием и продовольственных баз.

Оставляемые в тылу лица обеспечивались комплектами документов. В районах Ярославской области к 1 ноября 1941 г. были подготовлены 42 разведывательные и диверсионные группы с участием 256 человек. Особое внимание было уделено крупным городам и железнодорожным узлам Костроме, Рыбинску, Данилову, Ростову, Бую. Кроме этого оперативно- чекистским отделом ВОЛГОЛАГА на Рыбинском, Угличском и Шекснинском гидроузлах подготавливалось 5 разведывательно-диверсионных групп41. Для лиц, отобранных в такие группы, были созданы курсы для дополнительного обучения диверсионной деятельности. Первый выпуск (35 человек) состоялся 22 ноября 1941 г.

Кроме этого в колониях и лагерях были отобраны 74 человека, которых планировались включить в диверсионные и террористические группы. Одним из примеров такой работы может служить документ, направленный в декабре 1941 года начальником Ярославского УНКВД майором Губиным в адрес заместителей Народного комиссара внутренних дел СССР Кобулова и Меркулова, в котором говорилось: «На случай временного оставления территории Ярославской области для организации боевых террористических групп в тылу противника нами из числа заключенных Волголага, подавших ходатайство об отправке их на фронт борьбы с фашистскими захватчиками, отобрано 65 человек… установлено, что отобранные лица вполне подходят для указанной работы в тылу противника и полны решимости вести любыми методами борьбу с фашистскими захватчиками. Использование их мыслится созданием боевых террористических групп в городах: Ярославль, Рыбинск и Кострома»42. На отобранных для работы в тылу врага заключенных были составлены персональные справки, которые с просьбой санкционировать их освобождение из-под стражи также были направлены в адрес Кобулова и Меркулова.

В первые месяцы войны партизаны оставлялись или направлялись в тыл врага практически необученными. В дальнейшем положение стало меняться. Активно проходила учеба в Ярославской области. При УНКВД ЯО были открыты специальные десятидневные курсы по подготовке руководителей партизанских отрядов, на организацию которых облисполкомом было выделено 20 тысяч рублей. Программа подготовки была рассчитана на 60 часов и утверждена бюро обкома ВКП(б). 31 октября 1941 г. эти курсы окончили первые 57 руководителей партизанских отрядов, к 19 ноября 1941 г. – еще 40 человек; в это же время приступили к занятиям 45 будущих руководителей партизанских отрядов43.

6 ноября 1941 г. заместителем начальника 4-го отдела Управления НКВД Ярославской области капитаном милиции Кулаковым и начальником отделения 4-го отдела УНКВД ЯО мл. лейтенантом госбезопасности Пикиным в адрес начальников районных отделов НКВД были направлены программы занятий по подготовке личного состава партизанских отрядов, с получением которых предписано немедленно организовать учебу. Программа была утверждена 6 ноября 1941 г. заместителем начальника УНКВД ЯО капитаном госбезопасности Кримяном и предусматривала следующие занятия: « 1.Задачи партизанского движения (2 часа). 2.Методы и способы ведения партизанской борьбы (4 часа). 3. Виды взрывчатых веществ и способы их применения (8 часов) 4. Организация и задачи разведки в партизанских отрядах (2 часа). 5. Организация и служба связи в партизанских отрядах (2 часа). 6.Умение пользоваться картой и компасом (2 часа). 7. Организация санитарной службы и оказание первой помощи при ранениях и других болезнях в партизанских отрядах (2 часа)»44.

При организации учебы необходимо было руководствоваться следующим. Из лиц, давших согласие остаться в партизанском отряде, предполагалось создать отдельную группу при истребительном батальоне. Это было необходимо для сохранения в тайне мероприятий по подготовке к партизанской войне. Поручалось проведение занятий по данной программе руководителям партизанских отрядов из тех, кто прошел краткосрочные курсы при УНКВД. Допускалось привлечение к проведению занятий по специальным дисциплинам (взрывчатые вещества и подрывное дело, пользование картой и компасом) лиц из состава частей Красной Армии, имеющих соответствующую подготовку. В целях соблюдения конспирации перед руководителями, привлекающимися к проведению занятий, предлагалось не расшифровывать группы и их назначение, а считать взводом истребительного батальона.

В соответствии с указаниями началась боевая подготовка в районах, с которой мы познакомимся на примере доклада начальника Нагорьевского РО НКВД ЯО ст. лейтенанта государственной безопасности Лыкова. Он сообщал, что «из числа лиц, давших согласие остаться в партизанских отрядах, созданы 2 группы, с которыми будут проводить занятия по подготовке личного состава. Первая группа в числе 14 человек под видом 2 взвода истребительного батальона будет заниматься в селе Заозерье, и вторая группа в числе 19 человек под видом 1 взвода истребительного батальона будет заниматься в селе Нагорье. Занятия будут проводиться 1 раз в неделю по воскресеньям в течение 6 часов. В качестве преподавателей используется командный состав партизанских отрядов, а к проведению занятий по спецдисциплине (санитарная служба) привлечены медработники из числа бойцов партизанских отрядов»45.

Большое значение имело заблаговременное создание продовольственных баз и материально-техническое обеспечение партизанского движения. Решением бюро Ярославского обкома ВКП(б) от 3-го ноября 1941 г. была утверждена смета расходов по организации продовольственных баз партизанских отрядов. Рассчитано было заложить продовольствия на 2 тысячи человек на 90 дней (всего на сумму 2 346 рублей) Этим же решением было предложено облторготделу (тов. Зубрицкому) и облпотребсоюзу (тов. Пирлину) немедленно отпустить продукты питания по заявке УНКВД. Фактически было отпущено продуктов питания для закладки продовольственных баз на сумму 2 346 500 рублей.

Чтобы ускорить материально-техническое обеспечение партизанских отрядов, облисполком и обком ВКП (б) 23 сентября 1941 г. направили секретарям райкомов и горкомов партии письмо, в котором разъяснялось, что запасы продовольствия и одежды для партизан следует хранить на складах торговых организаций как неприкосновенный фонд. В момент эвакуации их предлагалось передать партизанским отрядам по актам.

Большие сложности возникали при вооружении партизанских отрядов и диверсионных групп. Как мы помним, в начальный период войны оружия и боеприпасов не хватало даже частям Красной Армии на фронте. Решением бюро Ярославского обкома ВКП(б) предложено «… вооружение партизанских отрядов и обеспечение их боеприпасами возложить на начальника Облуправления НКВД тов. Губина…»46

Эти вопросы решались совместно с вооружением истребительных батальонов. Докладывая о проделанной работе народному комиссару внутренних дел СССР Л.П. Берия, 20 ноября 1941 года начальник УНКВД ЯО сообщал, что по наряду получены 4147 винтовок и 600 тыс. штук патронов к ним, 40 пулеметов и 70 тыс. патронов к ним, 1 000 польских гранат. Кроме этого сотрудниками Управления НКВД была проявлена инициатива и мобилизованы местные возможности, в результате изыскано на месте гранат «Ф-1»– 10 487 штук, гранат «РГД-33»– 500 штук. Техники УНКВД просмотрели и отремонтировали 500 польских винтовок47. Было собрано «…взрывчатых веществ 40 тонн, необходимые принадлежности для организации взрывов противотанковых бутылок, зажигающихся спичками, 10 000 штук и сейчас организовано производство на местном заводе самозажигающихся бутылок»48. В исправительно-трудовых колониях организовали изготовление гранат типа «Ф-1» без детонатора (взрывателем служила специально изготовленная спичка), которых на 20 ноября было выпущено 30 000 штук. Там же было организовано производство мин для партизанских отрядов, которых планировалось изготовить 700 штук, а также изготавливались специальные «диверсионные» спички, которые не гасли в снегу. Была изобретена, изготовлена и опробована «мортирка» к русской трехлинейной винтовке, которая давала возможность производить прицельный огонь зажигательными бутылками на дальность до 100 метров. Ярославскому Тормозному заводу дали задание приступить к выпуску этого приспособления. Для проведения террористический акций и поражения живой силы неприятеля в его тылу начали выпуск специального приспособления к винтовке для бесшумной стрельбы, которое позволяло вести прицельный огонь на дальность 250-300 метров49

Большое внимание уделялось организации связи с резидентами, руководящим составом партизанских отрядов, фронтовыми и прифронтовыми органами НКВД. Для этих целей планировалось использовать помимо радиосвязи и другие способы. Предполагалась переброска эмиссаров и связных на самолетах, для чего во всех районах области подбирались посадочные площадки. Для укрытия эмиссаров среди жителей населенных пунктов, расположенных вокруг посадочных площадок, подбирались надежные патриоты. Были организованы и проведены линии живой нелегальной связи в направлениях на Москву, Калинин, Киров, Горький, которые в целях повышения живучести дублировались50.

К декабрю 1941 года войска противника были измотаны и остановлены. 5 декабря советские войска перешли в контрнаступление под Москвой. В результате наступательной операции, продолжавшейся до конца апреля 1942 года, противник был отброшен от Москвы на 150–400 км. Непосредственная угроза по захвату территории Верхнего Поволжья миновала, но такая возможность при неблагоприятном развитии событий на фронте еще существовала. В соответствии со складывающейся обстановкой продолжали свою работу органы НКВД Верхнего Поволжья.

19 декабря 1941 года заместитель начальника Управления НКВД Ярославской области капитан государственной безопасности Кримян направил начальникам городских и районных отделов НКВД распоряжение №1149/ 01: «Закладку тайников оружия и боеприпасов, а также продбаз для агентуры и партизанских отрядов до особого распоряжения приостановите. Места для тайников и продбаз, не подобранных до сего времени соответственно плану спецработы, продолжайте подбирать и закончите эту работу в недельный срок…»51

В связи с успешным развитием контрнаступления 3 февраля 1942 г. начальникам городских и районных отделов НКВД ЯО было разъяснено, что «по распоряжению зам. нач. УНКВД Ярославской области капитана государственной безопасности тов. Кримян все заложенное оружие и боеприпасы из баз партизанских отрядов немедленно изымите, приведите оружие в надлежащий порядок и используйте его для истребительных батальонов»52.

Однако органы НКВД Ярославской области продолжали находиться в готовности к борьбе в тылу врага. 12 февраля 1942 г. заместитель начальника УНКВД ЯО капитан государственной безопасности Кримян указывал: «… в некоторых районах области в связи с тем, что фронт под ударами Красной Армии отодвигается на запад, отмечено значительное уменьшение кадров партизан и ослабление работы … с ними.» Кримян отдал распоряжение: «1. Кадры партизанских отрядов строго учитывать и проводить дальнейшее их обучение в составе истребительных батальонов… 2. Принять меры к сохранению этих кадров в районах… 3. Договориться с местными военными комиссариатами об освобождении кадров партизан от призыва в армию…»53

Органы НКВД продолжали работу по подготовке противодействия противнику в случае оккупации Ярославской области до середины 1943 года.

Контрнаступление Красной Армии, начатое под Москвой и переросшее в общее наступление советских войск на основных стратегических направлениях, потребовало увеличения масштабов партизанской войны против немецко-фашистских захватчиков. В 1942 г. расширялась подготовка и заброска через линию фронта новых разведывательно-диверсионных групп и отрядов. Главное внимание уделялось организации диверсий на вражеских коммуникациях и, в частности, на железных дорогах.

Начиная с декабря 1941 г., у руководства НКВД СССР появилась возможность использовать дополнительные силы и средства для решения задач в тылу противника, в том числе находящиеся в распоряжении управлений НКВД областей, объявленных на военном положении

Необходимость этого была обусловлена рядом факторов. Как уже отмечалось, из-за быстрого продвижения вражеских войск работа по организации партизанского движения в западных районах страны по объективным причинам не достигла всех поставленных целей. Количество партизан не соответствовало имевшимся резервам. Некоторые спешно сформированные в первые месяцы войны и оставленные на оккупированной территории партизанские отряды не были готовы к ведению решительных боевых действий.

С целью повышения эффективности сопротивления на захваченную территорию в соответствии с планами 4-го Управления НКВД СССР забрасывались новые партизанские отряды и специальные группы, сформированные в Центре и территориальными управлениями НКВД. Предложения по формированию и использованию отрядов, предназначенных для действий за линией фронта, направлялись из территориальных управлений в центральный аппарат НКВД СССР, где рассматривались заместителями наркома, начальником 4-го управления Судоплатовым и его помощниками. Характерным является пример с отрядом особого назначения УНКВД ЯО «Ярославец». План использования отряда за линией фронта разрабатывался непосредственно сотрудниками 4-го Управления. Отряд перебрасывался через линию фронта «с целью:

Получения разведывательных данных о противнике и о политическом состоянии оккупированных районов;

Разрушения коммуникаций противника, подрыва ж.д. сооружений, военных объектов, складов и террористических актов против германского командования и предателей;

Разгрома немецких комендатур, городских управлений, главным образом, с целью получения документов и интересующих нас данных»54.

9 января 1942 года начальник Управления НКВД ЯО майор государственной безопасности Губин направил заместителю Народного комиссара внутренних дел СССР комиссару государственной безопасности 3-го ранга Кобулову документ с обоснованием целесообразности формирования партизанского отряда и заброски его в тыл врага. Отряд планировалось создать из заключенных ВОЛГОЛАГа. Это одна из примет того времени. Как известно, во второй половине 30-х годов жестоким репрессиям подверглись командные кадры РККА и НКВД. К началу войны многие из них оставались в системе ГУЛАГа. Во время боевых действий остро встала проблема нехватки квалифицированных военных специалистов.

Непосредственно в руководстве НКВД СССР вопросами освобождения заключенных занимался Б.З. Кобулов. Для оценки целесообразности он направил поступившие от ярославцев документы ст. майору госбезопасности Судоплатову, который 28 января 1942 г. подал на имя Кобулова рапорт следующего содержания: «Согласно Ваших указаний мною рассмотрены ходатайства УНКВД по Ярославской области о досрочном освобождении 52 заключенных ВОЛГОЛАГа, отобранных для работы в тылу противника. Из названного числа считал бы возможным поддержать ходатайство о досрочном освобождении 45-ти человек по прилагаемому списку и разрешить УНКВД по Ярославской области организовать из этого состава отряд для подрывных действий в тылу врага, согласно выработанному плану»55.

Для действий в случае оккупации Москвы органы НКВД заблаговременно подготовили в столице независимые разведывательно-диверсионные группы. После изменения положения на фронте появилась возможность использовать этих людей на других участках. В Ярославль из 4-го Управления НКВД СССР было направлено командование формируемого отряда, а также для поддержания регулярной радиосвязи с Центром – радист В.И. Бойков. Командиром отряда был назначен ст. лейтенант госбезопасности Б. Л. Соколов, ст. оперуполномоченный 4-го Управления НКВД СССР, его помощником – мл. лейтенант госбезопасности СБ. Лапук, оперуполномоченный 4-го Управления НКВД СССР. Первоначально Соколов, Лапук и Бойков готовились 4-м Управлением НКВД СССР к деятельности в оккупированной Москве.

Мы отмечали, что в Ярославской области заблаговременно была проведена подготовка к партизанской войне. В связи с изменением обстановки появилась возможность включить в отряд «Ярославец» 7 человек, прошедших при УНКВД ЯО специальную подготовку и готовившихся возглавить партизанские отряды.

После того, как отряд был окончательно сформирован, он насчитывал 65 человек. В него вошли «…44 человека бывших заключенных ВОЛГОЛАГа (осужденных за должностные и воинские преступления), в прошлом работники НКВД и комсостав Красной Армии, 4 человека подростки 16-17 лет, воспитанники детской колонии НКВД, 7 человек из партийного актива – товарищи, готовившиеся нами для руководства партизанскими отрядами, 6 человек работники УНКВД, в числе их 3 девушки комсомолки, изъявившие добровольное желание вступить в отряд в качестве медсестер»56. В итоге было сформировано подразделение с очень высоким боевым потенциалом за счет отличной подготовки вошедших в него лиц57.

Хорошую подготовку имели бывшие заключенные. Приведем несколько примеров. Комиссаром отряда был назначен М. И. Снетков, бывший руководящий сотрудник УНКВД ЯО. Начальником штаба – А.Ф. Чаплин, 1900 пр., бывший начальник штаба дивизии. Командиром 2-го взвода стал М.Г. Шатов, который во время финской компании находился в тылу противника, командуя сначала разведывательным, а затем диверсионным взводом. За боевые заслуги его наградили орденом «Красная Звезда». Командир отделения М.С. Калашников был начальником районного отделения НКВД. Рядовыми бойцами отряда стали М.М.Колемасов, который ранее был командиром роты, В.И. Григориади и З.И. Ахматханов, бывшие оперативные уполномоченные НКВД.

Отряд был полностью вооружен, у его бойцов имелось: 5 автоматов, 50 иностранных винтовок, 3 русские трехлинейные винтовки, 6 спецприборов для бесшумной стрельбы. Все участники отряда были вооружены пистолетами, финскими ножами, гранатами РГД-33 (204 штуки). Имелось 20 противотанковых гранат и 25 килограмм взрывчатых веществ, 2 бинокля, 2 компаса. С собой взяли 7717 шт. винтовочных патронов и 880 патронов для бесшумной стрельбы. Отряд был полностью обеспечен необходимыми принадлежностями: патронташами, подсумками и другим имуществом, каждому бойцу выдали полушубок, шапку-ушанку, ватную фуфайку и брюки и другие необходимые вещи личного обихода58.

Отряды, забрасываемые в тыл противника органами НКВД, очень тесно взаимодействовали непосредственно с командованием фронтов и армий. Это объяснялось тем, что они активно участвовали в военных и разведывательных операциях в интересах войсковых объединений и соединений. Поэтому план переброски отряда особого назначения УНКВД ЯО «Ярославец» был утвержден командующим Калининским фронтом генерал-полковником Коневым. Он разрабатывался с участием начальника штаба фронта генерал-майора Захарова, начальника разведотдела фронта полковника Алешина и начальника Особого отдела НКВД фронта полковника Ханникова. Отряду дополнительно к имевшейся для связи с НКВД радиостанции типа «Белка» была выделена радиостанция типа «Север» для организации связи с командованием фронта59.

Используя радиосвязь с штабом Калининского фронта, командование отряда вызвало авиацию для уничтожения обнаруженного разведкой большого склада боеприпасов неподалеку от города Ярцева. Таким же образом была разгромлена советской авиацией крупная танковая часть, остановившаяся в Ярцеве для отдыха перед убытием на фронт. Все это свидетельствует о хорошей координации действий военного командования и чекистов.

Качественно решались вопросы взаимодействия различных органов НКВД. В своем докладе П.А. Судоплатову 8 марта 1942 года начальник УНКВД ЯО Губин особо отметил роль армейских контрразведчиков: «Живое участие в подготовке к переброске отряда принимали работники Особых отделов НКВД фронта, армии и дивизии, которые считали это своим делом»60.

«Ярославец» шесть месяцев успешно действовал на оккупированной территории и нанес существенный урон противнику. Было уничтожено 1137 немецких солдат и офицеров, 147 полицейских, взорвано 12 мостов, 2 артиллерийских склада, произведено крушение 4-х вражеских эшелонов61.

Помимо задач разведывательного и военного характера, как мы уже отмечали, на первом этапе органы НКВД решали задачи организации партизанского движения в оккупированных районах. Отрядом «Ярославец» в тылу противника были сформированы и вооружены три партизанских отряда.

На всех этапах войны одной из главных задач, решаемых органами НКВД в тылу врага, была разведка. При этом надо четко понимать, что в термине «разведка» мы подразумеваем две составляющие: проведение разведки путем непосредственного наблюдения лицами из состава отряда и проведение разведки путем внедрения своих негласных помощников в немецкие организации, где можно было получить интересующие сведения.

В силу поставленных перед органами госбезопасности задач особое значение имела вторая составляющая. Для проведения разведки отрядами НКВД создавались большие агентурные сети, например, отряду «Ярославец» помогало 85 человек. Большое внимание уделялось работе по внедрению своих помощников в немецкие разведывательные, военные и административные органы. Отряду «Ярославец» удалось внедрить своего помощника по имени «Яша» в немецкую разведку. С его помощью первоначально выявлялась немецкая агентура, действовавшая против партизан. Вот что об этом вспоминал начальник разведки отряда Демченко: «Яша» оказался талантливым разведчиком. Немцы стали поручать ему важные задания. Через партизанский «почтовый ящик» он доставлял в отряд сведения о тайных фашистских агентах, кто сотрудничал с гитлеровцами, о движении воинских частей и боевой техники врага»62. Затем он установил немецкую разведывательно-диверсионную школу в селе Дубовицы, внедрился в нее, собрал и передал в отряд данные на курсантов и преподавателей, а потом содействовал уничтожению школы в результате ночного налета «Ярославца»63.

Демченко отмечал исключительное мужество разведчицы отряда «Веры», жительницы города Ярцева. Она была устроена в комендатуру, где с риском для жизни доставала чистые бланки паспортов, обеспечивала чекистов пропусками, добывала важные сведения военного характера. Разведчица «Лида» была устроена в другую фашистскую комендатуру. С ее помощью также получались ценные сведения. При комендатуре находился резидент немецких спецслужб, организовывавший борьбу с партизанами и другими патриотами. Было принято решение уничтожить немецкое гнездо. «Аня» выяснила систему охраны, вооружение и расположение постов. Ночью отряд снял часовых, подошел к комендатуре и разгромил ее, уничтожив резидента. В пункты питания немецкой армии на дорогах, идущих к фронту, «Ярославцем» были внедрены разведчицы «Аня» и «Лида», которые собирали ценные сведения.

Отдельно необходимо отметить, что в проведении визуальной разведки «Ярославцу» помогали три мальчика 12-13 лет. Вот что рассказывает о них В.Б. Демченко. «Отряд приютил трех беспризорных мальчиков по 12-13 лет – Ваню, Тиму и Вову…По их настойчивой просьбе они остались при отряде, а когда требовала обстановка, под видом нищих ходили в глубокую разведку и приносили очень важные материалы. Старший из мальчиков, Володя, погиб смертью героя. Дело было так. Однажды партизаны задержали полицейского и доставили в штаб. На допросе   полицейский   дал   согласие   работать   в   пользу партизанского отряда. Он выдал многих полицейских, фашистских шпионов, дал сведения о полицейских гарнизонах, передвижении фашистских войск. Этот полицейский, очевидно, приметил в отряде юных разведчиков, запомнил их. Некоторое время полицейский работал на партизан, но потом изменил. И вот однажды, когда мальчики находились в деревне и выполняли наше задание,… Володю встретил полицейский, узнал и выдал немцам. Гитлеровцы после пыток и допросов повесили Володю близ деревни Толстино, а Ваня и Тима незаметно скрылись и сообщили в отряд о гибели своего товарища. Юные разведчики были малы, и им тяжело было совершать большие переходы по 30-35 километров в ночь. Они были переданы другому партизанскому отряду, состоявшему из местных жителей»64.

В документах, обнаруженных в одном из штабов немецкой разведки, говорится о трудностях в выявлении помогающих советской разведке «беспризорников» и их большом мужестве. При этом описывается эпизод, идентичный приведенному нами выше65. 30 мая 1942 г. при Ставке Верховного Главнокомандования был организован Центральный штаб партизанского движения, при Военных Советах фронтов – фронтовые штабы, а при Военных Советах армий – оперативные группы. Этим штабам органы НКВД передали многочисленные партизанские отряды. Штаб партизанского движения при Военном Совете Калининского фронта приступил к работе с 16 июля 1942г. Для органов НКВД это означало, что отныне их задачи и функции по организации вооруженной борьбы в тылу врага брали на себя штабы партизанского движения. В их подчинение поступили подготовленные сотрудниками НКВД за время войны опытные кадры партизан и их командиры, неоднократно выполнявшие задания в тылу врага.

Произошли некоторые структурные изменения в организации руководства истребительными батальонами и зафронтовой работы. На базе 1-го и 6-го отделений 4-го отдела УНКВД были сформированы штабы истребительных батальонов, а сами отделы подверглись реорганизации. Дела и документация 2-го, 3-го и 4-го отделений передавались вновь сформированному 4-му отделу УНКВД. Делопроизводство 1-го и 6-го отделений оставалось в штабе истребительных батальонов. Основными задачами 4-го отдела становились агентурная работа на временно оккупированной противником территории, подготовка и переброска небольших разведывательно-диверсионных групп.

В сентябре 1942 г. в Ярославле началась подготовка отряда «Суворовцы». В «Плане проведения боевой подготовки с отрядом особого назначения Управления НКВД ЯО» предусматривалось изучение разделов: подрывное дело, топография, ядовитые вещества, агентурная разведка, политподготовка66.

Начальник УНКВД ЯО майор государственной безопасности Губин утвердил подписанный начальником 4 отдела УНКВД ЯО ст. лейтенантом государственной безопасности Шалегиным и согласованный с заместителем начальника УНКВД ЯО капитаном государственной безопасности  Кримяном «План мероприятий по делу «Суворовцы» для сформированного 4-м отделом УНКВД ЯО отряда для диверсионно-разведывательной работы в тылу фашистской армии. Районом действий отряда был намечен Псков. В первую очередь это обусловлено тем, что в районе Пскова находился крупный железнодорожный узел и дислоцировались руководящие разведывательные органы и штабы войсковых соединений. Напомним, что в районе Пскова находился штаб группы армий «Север» со своим разведывательным отделом «1Ц». Там же располагались подразделения аппарата разведки и контрразведки Вооруженных Сил Германии абвера: представительство «Зондерштаба Россия», абверкоманда – 104 (разведка), абверкоманда – 204 (диверсии), абверкоманда – 304 (контрразведка). В этом районе активно действовали различные подразделения полиции безопасности и СД, в том числе «Цеппелина-Норд». Эти специальные органы противника пытались проводить активную разведывательно-диверсионную деятельность и на территории Ярославской области.

Перед отрядом «Суворовцы» были поставлены задачи: «организовать систематическое разрушение коммуникаций противника, крушение воинских эшелонов, подрыв жел. дор. сооружений, складов боеприпасов и других военных объектов; развернуть широкую разведывательную работу, добиваясь получения исчерпывающих военно-политических данных и сведений о противнике; патриотов внедрить в руководящие органы оккупантов и в немецкую разведку, осуществляя через отдельные группы и одиночек агентов-боевиков захват в плен и террористические акты над крупными чинами немецкой армии и руководящим составом немецкой разведки. Главное внимание уделить организации агентурно-разведывательной работе в гор. Пскове и подготовить базу для приема нашей агентуры»67.

«Суворовцы» в количестве 16 человек Особым отделом НКВД 3 Ударной армии И ноября 1942 г. были выведены через линию фронта в тыл противника. Проводники вели отряд до 17 ноября 1942 г. Незаметно для немцев было пройдено около 70 км по маршруту Чулино–Перевоз–Харойлово-Башерово-Веретье. Отряд прибыл в район действия в двадцатых числах декабря 1942 г. После изучения оперативной обстановки приступили к созданию разведывательной сети, в которую вошли более 30 местных жителей. Это были не только патриоты, но и одиннадцать лиц, сотрудничавших с немцами, в их числе два волостных бургомистра и шесть старост. 23 человека занимались разведкой в самом Пскове, по 4 человека – в гор. Порхов и Остров68.

Наиболее ценные разведывательные данные передавались по рации в 4-е Управление НКВД СССР, а информация местного характера реализовывалась через партизанские отряды, действовавшие в этом районе.

Отрядом на участке железной дороги Псков-Порхов было взорвано три эшелона противника с живой силой и техникой. Бойцами уничтожено 6 предателей, активно сотрудничавших с оккупантами. Ярославцы действовали в очень сложных условиях. При проведении разведывательной работы приходилось вступать в противоборство с различными органами имперской безопасности и абвера. На очистку района базирования «Суворовца» были брошены вооруженные формирования. Отряду в одиночку и совместно с другими партизанскими отрядами приходилось отбиваться от карателей. Немцы использовали против партизан специальные части жандармерии, лыжные отряды, регулярные войска. В боях партизаны действовали решительно и умело и не имели потерь. В апреле 1943 г. вышла из строя рация и была потеряна связь с Центром. Командование отряда приняло решение выйти на советскую территорию. В пути подверглись преследованию карателей и были вынуждены отходить в западном направлении. 8 августа 1943 года «Суворовцы» вышли в расположение партизанского края в районе населенного пункта Рассоны Витебской области. Командование отряда было переправлено для отчета в распоряжение УНКГБ ЯО, а 10 человек остались в тылу для продолжения боевых операций 69.

В сентябре 1942 г. Губин утвердил подписанный Шалегиным и согласованный с Кримяном «План мероприятий по делу «Кутузовцы» для сформированного 4-м отделом УНКВД ЯО отряда для диверсионно-разведывательной работы в тылу фашистской армии. Районом действий отряда был намечен район г. Смоленска. Выбор этого участка в первую очередь был определен тем, что «Смоленск является крупным стратегическим и коммуникационным пунктом, в котором дислоцируются разведывательные школы противника, большие воинские соединения с их штабами и имеется ряд военно-оборонительных сооружений. Кроме того, Смоленск является крупным административным центром немецких оккупационных властей»70.

Перед отрядом «Кутузовец» в соответствии с планом ставились задачи: провести разгром немецких разведывательных команд и школ, дислоцируемых в г. Смоленске и деревне Катынь (в 24-х км от Смоленска); организовать захват в плен и доставку в советский тыл крупных офицеров немецких разведывательных команд и школ71.

Еще раз подчеркнем, что во второй половине 1942 года акценты в зафронтовой работе органов НКВД сместились с проведения войсковых операций к активным специальным чекистским действиям. Это отчетливо просматривается в документах отрядов «Суворовец» и «Кутузовец».

Дополнительно отметим, что в этот период органы госбезопасности активно и успешно решали задачи контрразведывательного обеспечения партизанских формирований, защищали их от ударов немецких спецслужб.

Большое значение имела организация связи партизанских отрядов с руководством НКВД и Вооруженных Сил для четкой координации действий и реализации разведывательных данных. Особенно эффективной в этих условиях была радиосвязь. Летом 1942 года лишь около 30 процентов отрядов, переданных штабам партизанского движения, имело радиосвязь с руководством (из них около половины использовали радиостанции других формирований, в первую очередь, групп НКВД). Забрасываемые в тыл противника формирования НКВД обеспечивались рациями для связи с Центром. Как правило, это были «Белки». Они обладали хорошими характеристиками и были достаточно компактны. Такие рации были в отрядах «Ярославец» и «Суворовец». С целью обеспечения засылаемых в тыл врага групп надежной радиосвязью 4-мотделом УНКВД ЯО в сентябре 1942 г. была организована специальная школа по подготовке радистов для работы на временно оккупированной территории72.

В школе обучались 55 курсантов в основном из патриотически настроенной молодежи в возрасте от 17 лет до 21 года. Все они изъявили добровольное желание вести работу в немецком тылу и обладали необходимыми для этого качествами. Обучение велось включительно по декабрь 1942 года с огромной интенсивностью, что позволило дать необходимые знания курсантам по радиоделу и специальным военно-разведывательным дисциплинам. Аттестационной комиссией были признаны окончившими школу 49 человек, а 5 человек, не сдавших экзамены, были направлены в диверсионно-разведывательный отряд УНКВД ЯО в качестве бойцов. Из числа окончивших школу радистов 12 человек были оставлены в распоряжении 4-го отдела УНКВД ЯО, а 37 – направлены в распоряжение 4-го Управления НКВД СССР73.

Эти радисты в основном вошли в состав специальных групп ОМСБОН НКВД и были заброшены в тыл врага. В качестве примера можно привести боевую судьбу Ф.Л. Тихонова. Семнадцатилетним юношей после окончания Ярославской школы радистов он в числе других был направлен в ОМСБОН. Первый раз в тыл врага его забросили 25 мая 1943 года в составе специального отряда Станислава Каминского. Отряд в Белоруссии вел интенсивную разведку и проводил диверсионные операции. Под откос было пущено 36 эшелонов с живой силой и техникой противника. Действия чекистов высоко оценил 24 декабря 1943 г. в телеграмме в НКГБ генерал армии К.К. Рокоссовский74.

Чтобы базу отряда не могли засечь немецкие пеленгаторы, каждый день в сопровождении двух автоматчиков Федор Тихонов уходил из лагеря в разных направлениях на десять километров и по расписанию проводил сеансы связи с Центром. Работать приходилось исключительно много, организованная чекистами разведка работала эффективно, и ценные данные немедленно передавались в Москву. Приходилось мало спать, переносить тяжести походной жизни в тылу врага, который настойчиво пытался выявить разведчиков и уничтожить их.

В октябре 1943 г. отряд возвратился в Москву. За проявленное мужество Федор Леонидович был награжден орденом Красной Звезды и медалью «Партизану Отечественной войны» первой степени. После короткого отдыха и подготовки Тихонов снова уходит в тыл врага в составе специальной группы «Утес», которой командовал Иван Юркин. В ее составе прошел с боями по тылам противника больше двух тысяч километров по Украине, Белоруссии, Польше. Был ранен в руку, но, несмотря на это, все время Ф.Л. Тихонов обеспечивал бесперебойную связь с Центром. Действия группы по организации разведки и диверсий были высоко оценены руководством.

Осенью 1944 года чекисты возвратились в Москву, и после соответствующей подготовки в январе 1945 года Федор Леонидович в составе специальной группы «Грозные» был заброшен для ведения разведки в Германию. Группа действовала в заданном районе до соединения с армейскими частями в апреле 1945 г. Вот как оценена ее деятельность в одном из архивных документов: «В начале 1945 года… в тылу врага в 100 километрах от Берлина действовала оперативная группа «Грозные» под командованием старшего лейтенанта Семченка С.С. Группа «Грозные» собрала и передала особо ценную информацию о дислокации немецко-фашистских войск, оборонительных сооружениях, военных и промышленных объектах противника в районе вражеской столицы»75.

Подводя итоги изложенному в разделе материалу, можно отметить следующее. В начальный период войны не было ясности, какие государственные структуры за что отвечают, поэтому формированием партизанских отрядов и диверсионно-разведывательных групп, обеспечением их вооружением, продовольствием, определением мест дислокации, подготовкой кадров, системы связи и т.д. помимо органов НКВД пытались заняться партийные и советские органы, военные советы фронтов и армий. Это привело к параллелизму в работе и распылению сил. Не было ясности и в вопросах о формах участия органов госбезопасности и внутренних дел в организации и проведении борьбы на оккупированной территории.

Постепенно приходило понимание, что к разведывательно-диверсионной деятельности наиболее подготовлены органы государственной безопасности. Они располагали необходимыми кадрами и вполне работоспособным негласным аппаратом, в состав которого входили в основном беспартийные. Сотрудники органов госбезопасности и внутренних дел обладали навыками конспирации и могли противопоставить немецким спецслужбам свои формы и методы работы.

Так называемое «партийное подполье» состояло, как правило, из членов ВКП(б) и ВЛКСМ. Как автор отмечал выше, подготовка к борьбе с возможным сопротивлением фашистами была проведена заблаговременно и, в частности, в распоряжении спецслужб еще до занятия территории имелись розыскные списки. В них было учтено немало потенциальных руководителей подполья. Немецкие спецслужбы при занятии населенных пунктов сразу проводили обязательную регистрацию всех членов партии и комсомольцев, после чего они автоматически попадали в поле зрения карательных органов.

Сложно было определить, кто сможет в первые месяцы организовать массовое вооруженное движение в тылу врага. В этом деле было много трудностей: отсутствие подготовленных кадров, оружия, боеприпасов, заранее подготовленных баз продовольствия и материальных средств. Постепенно инициатива перешла к органам внутренних дел. Непосредственно в организации партизанского движения они сыграли решающую роль. Основой для формирования большинства партизанских отрядов стали истребительные батальоны НКВД.

Какова же роль партийных органов? По мнению автора, положительным было то, что они координировали действия различных государственных структур, помогали в финансировании, материально-техническом снабжении.

К лету 1942 года партизанское движение окрепло. Оно стало фактором стратегического характера. Необходимо было крепче увязывать действия вооруженных отрядов в тылу врага с планами командования Вооруженными Силами. Параллельные структуры стали мешать. Встал вопрос о том, кто возглавит это движение. Рассматривалось два варианта: НКВД СССР или штабы партизанского движения. Был признан целесообразным второй вариант. Для руководства им при Ставке Верховного Главнокомандования был организован Центральный штаб партизанского движения, которому органы НКВД передали многочисленные партизанские отряды. Вместе с тем следует отметить: в соответствующей директиве НКВД СССР, подписанной заместителем наркома Меркуловым 13 июня 1942 года, говорилось, что не подлежат передаче штабам партизанского движения разведывательно-диверсионные группы как действующие в тылу противника, так и подготовленные для переброски через линию фронта, разведывательная агентура, курьеры и связники для связи с резидентами и агентурой в тылу противника. Таким образом, руководство войсковыми операциями на оккупированных территориях сосредотачивалось в штабах партизанского движения, а деятельность органов НКВД приобретала другое качество. Они сосредотачивались на выполнении наиболее сложных задач: разведка, в первую очередь путем проникновения в разведывательные и другие специальные органы противника, диверсии и т.д.

 

Примечания

 

1. Цит. по: Операции военной разведки / Автор-составитель В.В. Петров. Минск: Литература, 1998. С.98.

2. АУФСБЯО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 5.

3. Операции военной разведки / Автор-составитель В.В. Петров. Минск: Литература, 1998. С.99

4. Цит. по: Служим Отечеству. Органы государственной безопасности Республики Коми (Документы, материалы, воспоминания: 1918-1998). Сыктывкар, 1998 С.100

5. АУФСБЯО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 4.

6. ЯЦДНИ. Ф. 272. Оп. 224. Д. 578. Л. 229.

7. АУФСБЯО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 7. Л. 64-65.

8. Там же. Л. 66.

9. Там же. Л. 67.

10. Там же. Л. 79.

11. Там же. Л. 81 – 82.

12.   Там же. Л. 90.

13.   Цит по: Служим Отечеству. С. 101-102.

14.   Подробнее см. там же: С. 113-136.

15.   Цит. по: Операции военной разведки/Автор-составитель В.В. Петров. Минск: Литература, 1998. С. 104.

16.   АУФСБИО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 1. Л. 22-23.

17.   Отто Скорцени и секретные операции абвера. Предисловие Г. Рудого. М.: Вече, 2000. ?-25.

18.   Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: изд. АПН, 1970.    С. 685.

18а Судоплатов П.А. Особая группа. Независимое военное обозрение. 2001.   №29.

19.   Чайковский А.С. Помощь советского тыла в организации народной борьбы против фашистских захватчиков на временно оккупированной территории СССР. 1941 – 1944 г. (на материалах УССР): Дис … док. истор. наук М., 1991. Л. 41, 42.

20.   Бельдюгин Н. А. Партийное подполье в годы Великой Отечественной войны: Историографическое исследование: Дис … канд. истор. наук. М.:ВПА, 1991. Л. 68.

21.   Старинов И.Г. Подрывники на коммуникациях агрессора // Вопросы истории. 1988. №7. С.100-112.

22.   Ваупшасов С.А. На тревожных перекрестках. М.: Политиздат, 1988. С.219.

23.       Чайковский А.С. Указ. соч. Л. 43.

24.       Там же. Л. 48.

25.       Там же. Л. 98.

26.       Там же. Л. 115.

27.   Пономаренко П.К. Всенародная борьба в тылу немецко-фашистских захватчиков 1941-1944. М.: Наука, 1986. С. 32.

28.   Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Документы и материалы. М., 1975. С.517.

29.   АУФСБЯО. Ф. 21.Оп.5.Д. 2. Л. 2.

30.   Там же. Л. 3.

31.   Там же. Л. 4.

32.   АУФСБЯО. Ф. 21. Оп. 3. Д. 31. Л. 28 – 30, 34 – 43.

33.   Там же.

34.   Там же. Оп. 3. Д. 3. Л. 28

35.   Там же.

36.   АУФСБЯО. Ф. 21.ОпЗ. Д.1.Л. 24.

37.   Там же. Оп. 3. Д. 3. Л. 29.

38.   АУФСБЯО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 2. Л. 32 – 33.

39.   Там же. Л. 35.

40.   Тамже.Оп. 3. Д.З. Л. 1.

41.   Там же. Д. 1. Л. 27.

42.   Там же. Д. 36. Л.2.

43.   Там же. Оп. 3. Д.З. Л. 28.

44.   АУФСБЯО. Ф. 21. Оп. 4. Д 18. Л. 8 – 9.

45.   Там же. Оп. 3. Д. 31. Л. 19.

46.   Там же. Л. 55.

47.   Там же. Оп. 3. Д.З. Л. 30.

48.   Там же.

49.   Там же. Л. 30-31.

50.   АУФСБ ЯО. Оп. 3. Д. 9. Л. 9 – 10; Там же. Д. 10; Там же. Д. 16. Л. 7-14; Там же. Д. 18-22.

51.   АУФСБЯО. Оп. 3. Д. 31. Л. 96.

52.   Там же. Л. 100.

53.   Тамже.Оп. 4. Д. 18.

54.   АУФСБЯО. Ф.21. Оп.З. Д.23. Л.24-25.

55.   Там же. Л. 27.

56.   Там же. Л. 18.

57.   Тамже.Оп. 1. Д. 1 – 60.

58.   АУФСБЯО. Ф.21. Оп.З. Д. 23. Л. 19-20.

59.   Там же. Л. 20-21.

60.   Там же. Л.22.

61.   ЯИАМЗ. 28996/6.

62.   ГАЯО. Ф. Р-903. Оп. 1. ]\.11. Л. 17-18

63.   Там же.

64.   Там же. Л. 28 – 30.

65.  Кристофер Эндрю, Олег Гордиевский. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. М: Изд. «NotaBene», 1992. С.324.

66.   АУФСБЯО. Ф.21.Оп.З.Д.24. Л.7.

67.   Там же. Л.З.

68.   АУФСБЯО. Оп. 3. Д. 36. Л. 131 – 134.

69.   Там же.

70.   Там же. Ф.21. Оп.2. Д.23. Л.4.

71.   Там же.

72.   АУФСБЯО. Ф. 21. Оп. 5. Д. 1.

73.   АУФСБ ЯО. Ф.21. Оп. 4. Д. 20, л. 24-25.

74.   Цит. по: Северный край.   1998. 23 февраля.

75.   Чекисты в годы Великой Отечественной войны / Сборник документов и материалов. М., 1964. С. 375.

 

 

 

Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: