Александр Ярославцев
Нам не нужны образовательные стандарты сырьевого придатка!
Источник информации — http://www.scepsis.ru/library/id_2976.html (18 февраля 2011 года).
От редакции «Скепсиса». Новый государственный образовательный стандарт является очередным и очень ярким подтверждением того, что Россия не только занимает место периферийной, зависимой страны в современной капиталистической системе, но это положение делается все более прочным. И представители власти, а также средства массовой информации, подконтрольные этой власти, могут сколько угодно рассуждать о модернизации, геополитических интересах и благе народа. На самом деле единственное, что подлежит делать народу по их мнению — обслуживать интересы "золотого миллиарда". И не возражать. Потому что после введения нового образовательного стандарта число думающих людей будет угрожающе быстро стремиться к минимуму.
Говоря об образовательном стандарте, прежде всего надо сказать следующее: переход к платному (или почти платному) образованию направлен на самовоспроизведение правящей элиты. На уничтожение возможности для выходцев из небогатых семей на социальную мобильность, тем более – на доступ к власти с помощью фактического введения привилегии на полноценное образование. Таким образом, общество с самого начала будет разделено на две касты: касту хорошо образованных – управляющих и касту обреченных на плохое, неполноценное образование – управляемых.
Главной социальной и политической целью нового образовательного стандарта является создание массы послушных, (лояльных), не способных к критике власти, общественному протесту, самоорганизации – граждан. Это положение вещей лишит страну многих одаренных людей, которые могли бы развиться благодаря бесплатному образованию и принести пользу обществу. Что, в свою очередь, лишит страну возможности научно-технической модернизации, о которой так любят говорит представители власти. Такое положение исключает всякую возможность для демократии, общества равенства возможностей и социальной справедливости – что бы под этими словами не подразумевать.
В образовательном Госстандарте для старшеклассников обязательно должна присутствовать универсальность. Немногочисленные сторонники стандарта Александра Кондакова глубоко ошибаются, считая, что в нем есть возможность выбрать все необходимые предметы для гуманитарной или естественно-научной области.
Возьмем три предметные области и курсы по выбору:
«общественные науки (обществознание, история, география экономика, право);
математика и информатика (математика и информатика, алгебра и начала математического анализа, геометрия, информатика);
естественные науки (естествознание, физика, химия, биология, экология);
курсы по выбору (искусство, или предмет по выбору образовательного учреждения, или один курс из предметных областей)», (См. ФГОС стр.56).
Предмет, который можно выбрать дополнительно (кроме 7 разрешенных предметов) из «курсов по выбору» – только один. Таким образом ученик может «выторговать» на два предмета больше, чем количество предметных областей (которых 6) – то есть максимум 8 предметов. Допустим, он сможет выбрать русский язык и литературу, а также алгебру с геометрией. (Русский язык и литературу я считаю обязательными для изучения и для гуманитариев и для технарей, так как без знания языка и культуры личность просто не может развиваться). Но тогда гуманитарий не сможет выбрать еще и обществознание, и историю, и право. Или ученик, тяготеющий к естественным наукам, не сможет выбрать кроме алгебры и геометрии ни информатику, ни физику, ни химию, ни биологию. И тогда за эти, не вошедшие в урезанный стандарт предметы, – придется платить.
Информатика и математика сейчас необходима каждому потому, что сейчас очень развито компьютерное математического моделирование процессов и в химии, и в физике, и в биологии, и в биофизике, и в биохимии, и в генетике – даже в социологии, психологии, истории.
Так, для поступления на психологический факультет требуется сдавать экзамены и по биологии, и по математике. Притом на психологическом факультете и далее будут изучать высшую математику, даже по специальности «экология». Ведь мы не в XIX, а в XXI веке, и инструментарий конкретных наук играет принципальную роль. Многие открытия делаются на стыке наук, а для этого мало знать только одну узкую область.
Например, микросхемы и чипсеты для компьютеров «выращивают» фотохимическим путем, создавая сложнейшую, состоящую из многих слоев, структуру микросхемы. Для этого нужны знания во многих областях науки.
В одном из своих ответов на сайте Александр Кондаков пишет:
«1. Советская школа была хороша для советского времени. Она обеспечивала построение коммунизма, научно-техническую революцию…», — а сейчас – мол другие задачи.
И здесь он сознательно вводит в заблуждение!
Сказать, что нам сейчас не нужна научно-техническая революция – это величайшая глупость! Тогда нам надо смириться с отверточным производством, когда компьютеры собираются только из готовых запчастей, создаваемых иностранными производителями в Китае, в Корее, на Тайване, в Америке, — но только не у нас. Тогда нам надо смириться с тем, что не только мобильные телефоны, компьютеры, автомобили, бытовую технику, – нам будут завозить только из-за границы, но вообще всю продукцию наукоемких производств, и Россия надолго останется сырьевым придатком стран «золотого миллиарда».
Это значит — остаться отсталой страной капиталистической периферии без серьезных шансов вырваться из неё!
Если базовые знания не будут изучаться полноценно в старших классах, школа не сформирует всесторонне развитую, гармоничную личность, готовую быстро переориентироваться в потоке быстро меняющихся обстоятельств и изменения собственной мотивации. А за любое переучивание, повышение квалификации вновь придется платить.
Недопустимо превращать старшую школу в плохой аналог старых ПТУ (теперь – «колледжей»). В старшей школе ребенок должен получить те знания, которые ему необходимы для полноценного развития своей личности, адаптации в современном мире, и возможности его – этот мир, свою страну – сознательно менять.
Антон Тимченко
Эффективность или фиктивность?
(три вопроса реформаторам)
Источник информации — http://www.scepsis.ru/library/id_3059.html (Июнь-июль 2011 года).
Накрывшая страну реформа образования проходит в трёх основных формах: «егэизация» образовательного процесса, принятие пугающих своим содержанием новых образовательных стандартов и планомерное сокращение работников образовательной сферы.
Причём если первые две составляющие вызывают широкий общественный резонанс и бурные дискуссии, то последний элемент образовательной реформы осуществляется практически негласно.
Все дело в том, что массовое сокращение педагогического корпуса проводят, жонглируя терминами. Открыто закрывают лишь далёкие сельские школы, обосновывая это малокомплектностью и нерентабельностью. Что же касается городских образовательных учреждений и их работников, то их «модернизируют» под именем реорганизации.
Как правило, реорганизация проходит в форме слияния или присоединения – из нескольких образовательных учреждений делают одно, но крупное – приводя довод о нерентабельности их работы по отдельности.
Возникает вопрос: а что здесь ужасного? Было три образовательных учреждения, а теперь будет одно, да еще рентабельное – кому от этого плохо? Ведь всем работникам объединяемых организаций гарантированно рабочее место в новом учреждении (особенно часто эту мантру повторяют чиновники, курирующие реорганизацию). Зачем сопротивляться прогрессивной инициативе?
Как обычно бывает, дьявол кроется в деталях. Например, реорганизуют три школы путём слияния. В каждой школе у директора есть заместитель по учебно-воспитательной работе. Естественно, после реорганизации у директора нового учреждения будет всего один зам по УВР. Что же станет с оставшимися двумя — объяснять не стоит. Тот же механизм действует и с учителями-предметниками. Было, например, в каждой из трех придуманных нами школ по два «химика». Что с ними произойдет? Нужны ли новой рентабельной школе шесть учителей химии? Естественно, нет!
Читатель, не лишённый правовой эрудиции, может заявить: ничего страшного – если работников образования решат уволить в связи с сокращением штатов, то им выплатят солидную компенсацию. Так что у них будет хорошая финансовая «подушка» на период поиска новой работы. Трудовой кодекс стоит на страже интересов работника!
Нет, дорогой читатель! Не так просты наши реформаторы, чтобы транжирить государственные деньги. Дело в том, что никто не собирается увольнять работников, ставших «лишними» в результате реорганизации. Это особенно рьяно повторяют чиновники, непосредственно курирующие «преображение» образовательных учреждений. Не будет увольнений. В смысле, не будет увольнений сразу. Но не будет и положенных компенсаций. Здесь всё сложнее.
Поскольку налицо «лишние» специалисты, а увольнять их по сокращению штатов нельзя (это же нерентабельно!), надо что-то придумать. Задачка решается просто: взамен старой должности предлагается другая или та же, но менее оплачиваемая (например, в связи с сокращением часов). Причём это «менее» весьма ощутимо. Как вариант – будет предложено место, формально отвечающее требованиям законодательства, но в силу транспортной труднодоступности заведомо неприемлемое. Если же работник не согласится на такие условия, вот тут его с чистой совестью и увольняют без всяких компенсаций.
По Трудовому кодексу человек может отказаться от неустраивающей его новой предложенной должности. Его увольняют с прежней — и (не?) выплачивают компенсацию. Дескать, простите, мы шли Вам навстречу, но Вы сами отказались. Проверь, дорогой читатель, – полистай Трудовой кодекс.
Что же касается чиновников от образования, то они изо всех сил пытаются убедить работников реорганизуемых учреждений, чтобы те на общем собрании единогласно проголосовали за эту процедуру.
Если же педагоги задают закономерный вопрос: «А чья это инициатива?» То представители исполнительной власти начинают витийствовать о том, как в новой системе финансирования образования без реорганизации не выжить, и сама жизнь делает её неизбежной. Если же педагоги проявят настойчивость в своем любопытстве, то чиновник на голубом глазу выдаст: «Это инициатива самих педагогов!» Оклемавшись от шока, вызванного тем, что это, оказывается, их собственная инициатива, педагоги могут не подписать протокол общего собрания о необходимости реорганизации, тогда директора такого учреждения вызывают «на ковёр», где популярно объясняют, что он «не умеет работать со своими подчинёнными».
Дальше возможны два варианта — в зависимости от того, в каких отношениях находится директор со своим коллективом. Если исключительно в профессиональных, то начинается мягкий шантаж: «подпиши, а то найду, за что уволить». Хуже, если в отношениях есть личная составляющая, ведь «если вы не подпишетесь, меня уволят». В итоге всё выглядит как инициатива прогрессивной общественности.
Как и во многих других случаях, яркой иллюстрацией происходящих в стране перемен служит Москва. Например, весьма активно пытаются реорганизовать образовательные учреждения в Юго-восточном административном округе столицы. Так, чиновники от образования, игнорируя мнение педагогов общеобразовательной школы № 469 и её родительского комитета, хотят произвести её слияние с 1321-й школой («Ковчег»), обучающей детей-инвалидов. Даже если не затрагивать вопрос о правовой судьбе здания вновь образующейся школы, остается главный вопрос: насколько учитываются интересы учеников при проводимой реорганизации? Едва ли ребята, обучающиеся в столь разных школах, готовы к подобному повороту.
Желание кого-нибудь как-нибудь реорганизовать проявилось у управления образования по ЮВАО не только в приведённом случае. Характерным являются его попытки объединить три вечерние (сменные) школы: 8-ю, 197-ю и 185-ю. По планам эффективных реформаторов из управления, 197-я школа для глухих и слабослышащих, уникальная в своём роде, и 8-я «вечерка» должны присоединиться к 185-й, поскольку последняя наиболее наполнена учениками. Правда, злые языки утверждают, что директор 185-й школы «экономически дружит» с куратором из управления, которая помогает ей отнять здание у 8-й школы, прикрываясь «реформой». А большая часть столь многочисленных учеников – это «мёртвые души», имеющиеся лишь на бумаге. Но на то они и злые языки, чтоб им не верить. Как и положено в таких случаях, мнение родительских комитетов и педагогических работников мягко игнорируется.
Впрочем, не стоит думать, будто Юго-восточный округ Москвы — какой-то особенный, а приведённые примеры представляют собой нечто из ряда вон выходящее. Вовсе нет.
По словам президента Всероссийского фонда образования Сергея Комкова, план работы Департамента образования Москвы на 2010-2011 годы предусматривает избавление от 19 «малокомплектных» школ из разных округов, в том числе путём их реорганизации. И это лишь краткая иллюстрация реорганизационных инициатив чиновников на примере столицы, которой вся Россия не ограничивается.
Все проводящиеся преобразования обосновываются необходимостью повышать эффективность образовательного процесса. Но если не подпасть под очарование реформаторской риторики, а сохранить способность здраво рассуждать, неизбежно возникнут минимум три вопроса.
Вопрос первый. Те, кто проводит образовательную реформу, судя по всему, себя людьми невежественными и плохо образованными не считают, раз готовы брать на себя ответственность за реформирование такой фундаментальной системы, как образование. Однако обучались они в той, старой системе.
Почему же, получив советское образование, они довольны им «в себе», но не хотят его для «подрастающего поколения»?
Вопрос второй.
Причём тут «рентабельность», когда речь идет о школе?
Рентабельность – это экономический показатель, выражающий отношение прибыли к расходам, её формирующим. То есть он показывает, «сколько копеек приносит вложенный рубль», насколько выгодно заниматься той или иной деятельностью. Из определения уже ясно, что это может относиться только к тем предприятиям, основная цель которых заключается в получении прибыли. Причём тут образование вообще и школа в частности?
Цель образования как системы – обучение и воспитание. Речь идет о формировании ценностных установок, мировоззренческого фундамента, знаний и навыков.
«Выгода» такого рода деятельности выражается не в денежной прибыли дня сегодняшнего, а в тех открытиях-достижениях-прорывах, которые осуществляет хорошо и качественно образованное поколение. Именно поэтому школьное образование должно безусловно финансироваться государством. Примеры современных Финляндии и Китая хорошо иллюстрируют это умозаключение.
При таких высоких ставках денежная «убыточность» образовательных учреждений дня сегодняшнего сторицей окупится достижениями образованного поколения. И наоборот, сегодняшняя «рентабельность» обернется в перспективе гуманитарной катастрофой. Вопрос лишь в приоритетах: сиюминутная выгода или стратегический прорыв. И жажда «рентабельности» играет не в пользу последнего.
Вопрос третий.
Даже если согласиться с применимостью для модернизации образования и оценки её результатов методик менеджмента, используемых коммерческими организациями (что само по себе странно), то актуальным становится еще один вопрос.
Почему, требуя от школ «рентабельности», красивой статистики, «экономической и управленческой эффективности», чиновники от образования не применяют подобные критерии оценки для своей деятельности?
Ей-богу, интересно, насколько «рентабелен», скажем, Рособрнадзор или региональный департамент образования. И почему, например, если ученики конкретной школы плохо сдают ЕГЭ и создают плохую статистику – строчить отписки чиновникам должны учителя-предметники и директора, а вот массовая коррупция в школах, «стобалльники» по русскому языку, неспособные подписать без ошибок свою работу, и тотальное падение образовательного уровня выпускников – это, по соображению госпожи Глебовой, главы Рособрнадзора, очень даже хорошо, поскольку «демонстрирует то, что и так существовало, но скрывалось»? Кажется, это называется двойными стандартами.
Должен признаться, у меня нет колоссального опыта работы в сфере образования, я не обладаю почётными званиями, степенями и регалиями. Я всего лишь молодой учитель, два года проработавший рядовым обществоведом. Так что любые претензии защитников реформы образования к моей малопрофессиональной и безответственной персоне, наверное, справедливы.
Но чтобы понять, что блюдо отвратительно на вкус, вовсе не надо быть профессиональным поваром. А стряпня на нашей образовательной кухне выходит удивительно мерзкая.
Отличная статья! Поддерживаю Ваше мнение! По данному поводу ещё здесь сообщается https://fgos.ru/