В. И. Кобзарь
ПРИНЦИПЫ ИЛИ ОСНОВНЫЕ ЗАКОНЫ?
(О фундаменте традиционной формальной логики и структурировании учебников по логике)
Источник информации — http://ojs.philosophy.spbu.ru/index.php/lphs/article/viewFile/126/124
Вопрос о более совершенном структурировании материала по курсу «Логика» поднимался нами неоднократно (1), ибо логика как наука упорядоченностью своего содержания должна соответствовать нормам и структуре научных систем. Приведенные нами аргументы, похоже, оказались неубедительными, о чем свидетельствует непоследовательность построения логического материала в учебниках, изданных совсем недавно (2). До сих пор в них одни и те же положения называются то принципами, то основными законами и располагаются в разных частях учебника. Так есть ли необходимая их связь с остальным логическим материалом?
Попробуем еще раз рассмотреть вопрос о структуре учебного материала по традиционной формальной логике, т. е. вопрос о построении учебника «Логика», а заодно и связанный с ним вопрос о месте в нем принципов и основных законов логики.
Поскольку любая наука представляет собой, в частности, и определенную систему знания, то как система это знание должно быть обязательно упорядоченным, и его упорядоченность предполагает в своей основе не случайные признаки, а существенные, необходимые. Однако о какой системе, о каком «законе» структуры учебника можно вести речь, если один из важнейших элементов содержания учебного материала, т. е. системы, — основные законы логики помещены то в середине (как у В. И. Свинцова и А. Никифорова), то в конце учебника (как у Е. А. Иванова).
С этим трудно согласиться, потому что логика, повторяем, формулируя условия и нормы научного упорядочивания, требуя определенности, последовательности и аргументированности, и сама должна выполнять эти требования. Тем не менее ни в одном из упомянутых учебников не объяснено, почему понятие рассматривается раньше суждения и почему основные законы логики излагаются то в середине, то в конце учебника.
В главе об основных формальнологических законах, например у М.Л.Иванова, подчеркивается, что эти законы «действуют» и «проникают» все формы мысли и без них анализ этих форм будет неполным. Между тем тот же Е.А.Иванов обошелся без них вплоть до заключительного раздела. Получается, что эти основные законы не такие уж основные. И хотя они «пронизывают» и «действуют», однако не проявяют себя, и связь основных формальнологических законов с основными формами мысли оказывается утраченной. Видимо, это и есть главная причина того, почему столь подвижно место законов, называемых в логике основными.
Законы открываются и формулируются в рамках той или иной науки и принадлежат этим наукам: физике, химии, биологии и так далее. Но были ли открыты так называемые «основные законы» в рамках логики? Так законы ли они и основные ли? На наш взгляд, нет! И приписываемое традицией Лейбницу открытие закона достаточного основания есть лишь историческое недоразумение, порожденное незнанием истории —свойством, присущим всему средневековью.
Анализ истории философии свидетельствует, что даже Аристотель, собственно, не открывал основных законов логики, да и относительно закона достаточного основания известно, что еще Левкиппом и Демокритом формулировалось положение (это отметил в своей работе А. О. Маковельский), согласно которому ничто не возникает беспричинно, но на какомнибудь основании и по необходимости (4). Аристотель лишь переосмыслил уже имевшиеся в философии положения, носившие общий характер, переосмыслил их относительно специфического предмета—мышления, рассуждения. А так как он учил начинать с «начал», с принципиальных положений, то назвал такие положения не законами, а принципами.
Принцип тождества в философии известен со времен Парменида. Аристотель, можно сказать, лишь придал ему логический смысл, ибо он в своей логике говорит не о сущности, а о ее познании. Так же в виде принципиальных положений сформулировано им и противоречие. Истории, как длительного процесса открытия этих «законов», не существует, как не существует такой же истории открытия аксиом (определений) геометрии Евклида. Они лишь осознанно принимаются, в силу того, что науки не могут пускаться в «дурную» бесконечность поиска причин или перводвигателя того или иного предмета, процесса. Наука осознанно ставит предел, «начало», то есть указывает точку отсчета, с чего она будет начинать. Геометрия Евклида в этом смысле есть реализация применительно к определенной предметной области методологических положений Аристотеля. Эти положения приложимы и к логике. И роль аксиом, а точнее — принципов логики, выполняют, как мы полагаем, три положения: принцип тождества, принцип противоречия и принцип достаточности. Выполняя роль «начал», они, конечно же, должны предшествовать основному содержанию логики как науки.
Логика как наука дедуктивного характера опирается на ряд фундаментальных положений (основоположений), своей простотой и нерасчлененностью, монолитностью выполняющих роль фундамента всего «здания» науки логики. Понятно, что принцип как наипростейшее не может иметь сложной формулировки, а по сравнению с этим неотъемлемым свойством принципа формулировки основных законов в учебниках логики чрезмерно усложнены, поэтому они и не могут быть механически переименованы в принципы.
Предлагаемая нами концепция снимает эту рассогласованность. Раз принципы логики просты и формулировки их лаконичны, то принцип тождества, например, может быть представлен простым предложением: «Всякая мысль тождественна самой себе». Ясно, что такое положение, в силу своей умозрительной самоочевидности, не нуждается в обосновании. Оно принимается или отвергается — и все. Конкретизация же этого положения зависит как от нас, так и от условий, места, времени и обстоятельств, но всякая, какая бы она ни была, истинная или ложная, мысль тождественна себе самой.
Принцип противоречия тоже предельно прост и лаконичен в словесном выражении: «Противоречащие мысли не могут быть одновременно истинными:». Понятно, что здесь необходимо уточнение, необходимо определение противоречия. Противоречие —категория философии, и определение, интерпретацию ее мы должны брать оттуда. Логика не изобретает противоречия. Противоречие в философии — это любое отличие, неодинаковость, несовпадение чего бы то ни было с чем угодно другим, а то и с самим собой, но в разное время.
Приложимо к предмету логики противоречащими мыслями будут сравнимые, но не совпадающие по объему мысли об одном и том же. Такое несовпадение может быть двух видов: несовпадение как простое отрицание типа «а— не-а»; как доведенное до предела несовпадение, то есть противоположность, типа «а—я», «альфа— омега», «умный—глупый» и тому подобное. Поскольку в суждениях с учетом сложности их структуры эти отношения будут несколько иными, то, уточняя их, мы определяем противоречащие суждения как разные и по количеству, и по качеству, то есть «Все S есть Р» и «Некоторые S не есть Р»; а противоположные — как различные лишь по качеству, т. е. «Все S есть Р» и «Все S не есть Р». Следовательно, противоречие применительно к мыслям обладает общим свойством: противоречащие мысли одновременно истинными быть не могут.
Данное принципиальное положение, уточняясь относительно несовпадающих мыслей об одном и том же, принимает более конкретные, хотя и более пространные, формулировки, то есть конкретизируется в виде основнпых законов. Единый принцип, в зависимости от вида противоречия, принимает для широкого, условно говоря, противоречия (типа «а— не-а») следующую формулировку: противоречащие мысли не могут быть одновременно не только истинными, но и ложными; одна из них необходимо истинна, другая — ложна, и наоборот. А вот противоречащие мысли типа «а —я», то есть противоположность (узкий смысл), конкретизируются законом, носящим не очень удачное название «закон противоречия» (правильнее—«закон противоположности») и формулируется так: противоречащие (противоположные) мысли не могут быть одновременно истинными, по меньшей мере одна из них ложна, по большей мере обе могут быть ложными. Таким образом, один и тот же принцип реализуется, учитывая вид противоречия, в виде законов по-разному.
Следующий принцип — принцип достаточности — формулируется, как и всякий принцип, кратко, а именно: всякая мысль имеет достаточное основание. Это положение одинаково правомерно и в том случае, когда мы имеем истинную мысль, и в том, когда —ложную. В обоих случаях существуют достаточные основания для их появления. Но поскольку для науки важнее истинные мысли, более расхожей в наших учебниках является такая формулировка этого положения, которую и следует понимать как конкретизацию принципа: всякая истинная мысль имеет достаточные для этого основания.
Обычно особо отмечается значимость данного положения в доказательстве. Это положение важно везде, в любом процессе рассуждения (мышления), использующем те или иные мысли, а как принципиальное положение оно относится к любой мысли, раз уж она появилась, сформирована и осознана. Основания для этого определенно были.
Принципиальные положения, если они принимаются (а они могут и не приниматься), определяют собой неотъемлемую особенность логики как науки, ее функциональную значимость для человека и науки: определенность, недвусмысленность, четкость и точность (принцип тождества); последовательность (принцип противоречия) и доказательность, аргументативность всякого, как научного, так и вненаучного (принцип достаточности) мышления. Именно этим логика рассеивает туман иррациональности, потусторонности и запутанности.
Не приемлющие этих положений должны создавать свои особые логики.
Завершая, можно сказать, что здание логики как науки должно строиться на определенном основании, и таковым выступают принципы логики, своей простотой и монолитностью как раз и выполняющие роль фундамента. В качестве конкретизации принципиальных положений в той или иной ситуации могут выступать основные законы. И тогда станет попятным, почему следует начинать с принципов и почему основные законы и одних случаях помещены в середине, а в других—в конце учебников.
Далее, здание логики как науки должно еще и состоять из определенных строительных единиц, совокупность которых и позволяет создавать разнообразные по стилю «здания» этой науки. Таким строительным элементом, на наш взгляд, является понятие как простейшая форма мысли, выступающая своеобразным «кирпичиком» и мышления, и знаниевого «здания» науки логики. В этом случае также становится понятным и обоснованным, почему понятие как форма мысли рассматривается раньше других форм мысли, тогда становится аргументированной и закономерной вся структура логики как науки.
Помимо этих особенностей, отличающих структуру учебника по логике, есть еще и определенная внутрисодержательная последовательность,
также подчеркивающая закономерный характер связи материала в логи-
ке. Речь идет о той последовательности, обусловленной закономерностями
процесса познания, которая позволяет достаточно полно изложить логи-
ческое учение о той или иной форме мысли и в то же время дать нормати-
вы практического использования этих форм мысли. В нашем изложении
эта последовательность определяется движением от общей характеристи-
ки предмета исследования (от его определения) к выявлению его строения
(структуры), установления разновидностей (видов) этого предмета, от-
ношений между ними и, наконец, действий, операций с ним (5). А так как
логика изучает формы мысли, то относительно всех основных форм мы-
сли в этом процессе идет не просто накопление, вполне возможно, никому
ненужного знания, а знание собирается для того, чтобы им воспользовать-
ся, чтобы с его помощью оптимизировать мыслительный процесс.
1См.: Материалы I и III научной конференции «Современная логика: проблемы
теории, истории и применения в науке». Л., 1990; СПб., 1994.
2См.: Иванов Е. А. Логика. М., 1996; Никифоров А. Книга по логике. М., 1995;
Свинцов В. И. Логика. М., 1995.
3Иванов Е. А. Логика. С. 260.
4 Маковельский А. О. Досократики: В Зч. Ч. 1. Казань. 1914. С. 208.
5См.: Кобзарь В. И. Основы логических знаний. СПб., 1994, С. 3-5.