Сергей Переслегин. Проблемы школьного образования и мышление молодёжи (о деградации российского образования).

Источник информации: http://www.treko.ru/show_article_789

  Сергей Переслегин

Проблемы школьного образования и мышление молодёжи
 

    Последней по счету, но не по важности задачей среднего об­разования является воспроизводство информации. Школа всегда рассматривалась как основание пирамиды познания, вершиной которой является триединство науки, искусства, религии. И в этом отношении правомочен характерный для интеллигенции подход к школе как к подготовительному отделению ВУЗа. Поскольку по­знание в объективной, субъективной и трансцендентной формах является атрибутивной функцией социосистемы, никакие обще­ственные усилия, направленные на решение креативных задач, не могут считаться чрезмерными.

Увы, именно в области воспроизводства информации кризис среднего образования проявляется наиболее отчетливо. В начале 1980-х годов было проведено исследование эффективности шко­лы как обучающей системы. Старшеклассникам предлагалось от­ветить на ряд исключительно простых вопросов из программы предшествующих лет обучения. Выбирался только тот материал, незнание которого оценивалось в соответствующем классе на двойку (например, нужно было назвать год, в котором произошла Куликовская битва, или перечислить столицы ряда европейских го­сударств). Исследование показало, что для элитных ленинградских школ коэффициент усвоения знаний составлял от 10% до 30% при средневзвешенном значении около 15%. Уже эти цифры выглядят достаточно тревожными, тем более что старшеклассники проде­монстрировали полное отсутствие системного подхода к инфор­мации.

За последующие двадцать лет ситуация ухудшилась и, судя по всему, значительно. Сейчас можно говорить о коэффициенте усвое­ния знаний 3-10%, причем последняя цифра характеризует высшую элиту учащихся. Особенно пострадали физика, математика и поче­му-то география. Я далеко не убежден, что все восьмиклассники санкт-петербургских школ способны показать на карте мира Бри­танские острова, и сомневаюсь, что хотя бы один из класса быст­ро отыщет Бассов пролив.

Конечно, качество преподавания в российских школах за эти десятилетия ухудшалось, но, как сказал бы шварцевский Бурго­мистр, «не до такой же степени». Кроме того, указанное явление — деградация среднего образования как социального информаци­онного «усилителя-повторителя» — отнюдь не является прерогати­вой России. Напротив, российская ситуация, когда выпускники школ по крайней мере умеют читать и грамотно писать, считают устно и «на бумажке», оперируют с дробями и процентами, знают (в принципе), что такое часовые пояса, и могут объяснить, откуда в розетке берется электричество, на общемировом фоне выглядит даже благополучно.

Одинаковая динамика таких разных образовательных струк­тур, как российская/советская, американская, французская, британская, и равная неэффективность вложений в эти структуры указывают на наличие некоего единого, то есть носящего обще­системный характер, фактора деградации. Поскольку прослежи­вается отчетливая положительная корреляция между глубиной кризиса образования и уровнем развития телекоммуникацион­ных систем в регионе, есть искушение связать дегенерационные процессы в обучении с распространением сериально-клиповой культуры.

Действительно, клиповое мышление оперирует только смысла­ми фиксированной длины: оно даже теоретически не поддержива­ет протоколы работы с семиотическими структурами произволь­ной сложности. Как следствие, в «клиповых» странах происходит первичное упрощение информационного пространства, что с не­избежностью приводит к утрате связности индивидуального мыш­ления и последующей деградации образования.

В последние годы в отдельных странах стала осознаваться опасность клипового мышления. Это привело к созданию ряда тренингов, где учат сосредоточивать внимание на одном предмете и удерживать состояние концентрации в течение длительного време­ни. Неясно, насколько действенны применяемые методики. Для коррекции индивидуальной психики они могут быть достаточно эф­фективны, но как социальный институт тренинговая техника, види­мо, бесполезна, поскольку представляет собой попытку противо­поставить развитой машинной технологии ручное производство.

При всей опасности сериально-клиповой культуры проблема кризиса образования не сводится к одному только этому фактору. Дело в том, что современные школьники-старшеклассники теряют навык работы и с такими понятиями, которые умещаются в один смысловой домен.

Как известно, молодежь перестала читать книги. Менее очевидно, что это явление не компенсируется ростом интереса к кино / видео / интернету / электронным играм — соответствующее общественное убеждение представляет собой обычный социальный миф. В действительности информационные инновации при­вносятся в современную семью скорее родителями, чем детьми. Иными словами, в последние десятилетия инновационное сопро­тивление растет от поколения к поколению.

Весьма тревожным обстоятельством является наличие отрицательных корреляций между социальной и информационной разви­тостью школьника. «Исключительные» дети, которые с удоволь­ствием читают, хорошо учатся в школе, проявляют высокую креа­тивную активность, как правило, социально абсолютно беспомощ­ны: они могут существовать только в искусственной среде, созданной родителями. Понятно, что рано или поздно эта среда разрушается — обычно с катастрофическими для личности ребен­ка последствиями.

Хотелось бы подчеркнуть, речь идет не о том, что примерные ученики становятся изгоями в детском коллективе: современная школа выделяется скорее снижением, нежели повышением соци­ального давления на отличников. Проблема в ином: нынешний от­личник вообще не бывает в реальном мире и не способен там вы­жить. Он знает и (теоретически) умеет больше своих сверстников, но производит впечатление менее развитого, менее взрослого, значительно более зависимого.
Следует подчеркнуть, что комплексных социологических исследований на тему деградации образования не проводилось, и речь идет, конечно, об отдельных наблюдениях, которые могут быть интерпретированы различными способами. Не приходится, однако, сомневаться в медленном ухудшении качества школьного обучения (этот процесс зафиксирован всеми приемными комисси­ями ВУЗов), а также в снижении его уровня «с мирового Востока на мировой Запад».

Сформулируем гипотезу, согласно которой основной причиной «информационного кризиса» современной школы является прогрессирующее снижение возраста потери познавательной ак­тивности при приближении к фазовому барьеру.

Традиционная возрастная психология связывает падение позна­вательной (и креативной) активности с так называемым переходным возрастом, то есть с половым созреванием. Действительно, в тече­ние ряда поколений резкое падение дисциплины (реакция эманси­пации), ухудшение успеваемости, рассеивание внимания, ухудше­ние способности быстро запоминать и перерабатывать информа­цию происходило в возрасте 14-16 лет, и связь этих процессов с «гормональной бурей» пубертатного периода казалась очевидной. После 1960-х годов критический возраст сдвинулся на год вперед, что было интерпретировано в терминах акселерации.

Само по себе падение познавательной активности старшеклассников уменьшало эффективность школы как информационного «усилителя-повторителя». До поры до времени, однако, этот про­цесс оставался контролируемым. Дело в том, что критический воз­раст оставался достаточно большим. До его наступления школьник успевал усвоить большой объем знаний и импринтировать ряд прин­ципиально важных для дальнейшей учебы навыков. Кроме того, в возрасте 14-16 лет уже вполне ощущается эффект «социального турбонаддува» — учись, иначе попадешь в армию. И старшекласс­ники учились: отсутствие всякого интереса к этому процессу частич­но компенсируется осознанием его жизненной необходимости.

Однако в последнее десятилетие возраст потери познавательной активности упал до 10-11 лет и продолжает неуклонно сни­жаться.

Это означает, во-первых, что возникает зазор в четыре-пять лет, когда ребенку уже неинтересно учиться, но он еще не спосо­бен понять, зачем это ему нужно. Во-вторых, когда осознание все-таки приходит, оказывается, что пропущено слишком много — притом не только знаний, но и умений. Современные педагоги­ческие техники непригодны для преодоления «познавательной ямы» глубиной более чем в два года.

Причины снижения возраста потери познавательной активно­сти неизвестны. Строго говоря, не доказано даже, что такое сни­жение действительно произошло. Наблюдения практикующих учи­телей, однако, свидетельствуют о серьезных отклонениях развития современного школьника от периодизации, предлагаемой класси­ческой возрастной психологией.

Представляется естественным связать эти отклонения с резким возрастанием на границе раздела фаз совокупных информацион­ных потоков через социосистему. Как следствие, у ребенка очень быстро формируется адекватный, то есть взрослый, тоннель Реаль­ности. Это приводит к подавлению в психике ребенка характерных детских информационных структур, отвечающих, в частности, и за повышенную познавательную активность. Иными словами, дети те­ряют способность быстро усваивать новые сведения просто пото­му, что становятся информационно взрослыми".

Переслегин С.Б., Самоучитель игры на мировой шахматной доске, М., "АСТ", СПб, "Terra Fantastica", 2005 г., с. 522-526.