Сборник материалов о разгроме российской системы образования. 1. О реформе образования, ее итогах и перспективах — заявление Ученого совета филологического факультета МГУ. 2. Ученый совет филологического факультета МГУ заявил о разгроме гуманитарного образования. 3. Александр Привалов. О программе-минимум.

Одной из причин выбора такой образовательной политики преподаватели МГУ считают понимание властей, что «управление общественным сознанием осуществляется тем легче, чем ниже уровень образования».

О реформе образования, ее итогах и перспективах — заявление Ученого совета филологического факультета МГУ

Источник информации — http://www.pravmir.ru/o-reforme-obrazovaniya-ee-itogax-i-perspektivax-zayavlenie-uchenogo-soveta-filologicheskogo-fakulteta-mgu/ . Филологический факультет МГУ, 27 ноября, 2012.

Школа

1. Несколько лет подряд отдельные представители гуманитарного сообщества предупреждали о возможности катастрофы как в школьном образовании вообще, так и в его гуманитарном сегменте в частности. Ситуация изменилась качественно: катастрофа произошла, и русская классическая литература более не выполняет роль культурного регулятора образовательного процесса.

2. Это произошло не потому, что власть обнаружила свою некомпетентность, а потому, что она сознательно и целенаправленно конструировала это «качественное обновление образовательной ситуации». Об адекватности данной оценки красноречиво свидетельствует, в частности, недавно утвержденная правительством РФ Программа развития образования до 2020 года, из текста которой следует, что правительство РФ полностью удовлетворено сделанным до сих пор в указанной области и не собирается корректировать образовательную политику. Единственный качественный показатель оценки уровня образования, фигурирующий в этой программе, базируется на результатах ЕГЭ и рассчитывается как «Отношение среднего балла ЕГЭ (в расчете на 1 предмет) в 10% школ с лучшими результатами ЕГЭ к среднему баллу ЕГЭ (в расчете на 1 предмет) в 10% школ с худшими результатами ЕГЭ»; по мнению авторов программы, данный показатель «характеризует равенство доступа к качественным образовательным услугам».

3. Политика российских властей в области образования обусловлена совокупностью причин; назовем некоторые, наиболее очевидные.

А) Стремление власти окончательно уничтожить «советскую» составляющую «постсоветского» образования, в случае с русской классической литературой – резко ограничить обсуждение и, тем более, усвоение ее ценностей, чуждых современной политической и экономической элите, а также той части «среднего класса», которая ориентирована на обслуживание этой элиты.

Б) Понимание того, что управление общественным сознанием осуществляется тем легче, чем ниже уровень образования.

В) Стремление власти снять с себя возможно большую часть обязательств по финансированию образования, а в перспективе сделать его частично или полностью платным.

Г) Давление извне, сопровождавшееся, судя по ряду публикаций в СМИ, выделением значительных денежных средств.

4. Основные средства, которыми воспользовалась власть.

А) Создание подконтрольных и хорошо финансируемых вузов, которые должны были выдвинуть программу образовательных реформ; эту роль, в основном, сыграла ВШЭ.

Б) Информационная поддержка СМИ.

В) Конструирование подконтрольной группы «инновационно мыслящих» педагогов, представителей общественности, деятелей культуры, которой был предоставлен режим наибольшего благоприятствования как в СМИ, так и в структурах, подконтрольных Министерству образования.

Г) На этой основе – активная дискредитация сложившейся в СССР системы взаимоотношений по линии школа – университет как коррупционной и манипулирование реальными фактами коррупции по двум основным направлениям:

а) давление на «старый» ректорский корпус с целью нейтрализации его сопротивления «реформам» и

б) «форматирование» общественного мнения, сопровождавшееся рядом демагогических подтасовок (например: сочинение, как выпускное, так и вступительное, принадлежит к числу наиболее «коррупционноемких» видов экзаменов, следовательно должно быть отменено; при этом никто не объяснял [и почти никто не спрашивал], почему отменяют экзамен, а не создают новую систему контроля).

5. Основные результаты, достигнутые реформой.

А) В результате введения ЕГЭ, резкого сокращения часов на преподавание литературы в школе, а в последнее время и упразднения самого предмета «русская литература» (согласно стандарту второго поколения, сейчас в средней школе есть предмет «русский язык и литература»)

а) резко, на порядок упал уровень преподавания русской литературы, уровень знания, уровень ее эмоционального, ценностного, культурно-психологического воздействия на учащихся, фактически лишенных возможности осмыслить литературную культуру прошлого как духовную почву для саморазвития;

б) с отменой сочинения произошли иные, качественные изменения в характере преподавания: учащийся более не рассматривается как самостоятельно мыслящая личность, наделенная аналитическими способностями и умеющая реализовать их на практике в форме связного текста; теперь он должен лишь воспроизводить некоторую часть полученной информации; естественно предположить, что цель такого среднего образования — создание потребителя, «управляемой массы».

Б) созданы условия для деградации учительского корпуса, обреченного на «подготовку к ЕГЭ» и на работу с сомнительными по качеству учебниками, пособиями, методическими разработками.

В) Резко вырос уровень коррупции.

Г) «Единое образовательное пространство» РФ оказалось расколото в региональном и социальном отношениях.

6. Общественное противостояние разгрому образования в России незначительно, по крайней мере в том отношении, что власть может себе позволить его игнорировать. К числу симптомов нарастающего сопротивления относятся

а) единичные опыты создания частных школ, работающих по советским учебникам и учебным программам;

б) активное развитие интернет-проектов по «оцифровке» советских и дореволюционных учебников.

7. Ситуация катастрофического обрушения уровня гуманитарного школьного образования усугубляется массовым закрытием школ в российской провинции и резким сокращением числа бюджетных мест, выделяемых филологическим факультетам вузов, а вместе с тем политикой слияния и закрытия самих вузов. Фактически это означает, что в самое ближайшее время будут аннулированы достижения советской образовательной системы, а вместе с тем будут окончательно преданы забвению традиции русской дореволюционной школы. Это национальная катастрофа, чреватая сломом механизмов исторической преемственности и прерыванием самой национальной культурной традиции.

1. Университеты столкнулись с рядом сложностей, связанных с необходимостью повышения гуманитарных знаний студентов, сдавших ЕГЭ и испытывающих огромные трудности с выражением своих мыслей на письме, а подчас откровенно неграмотных (одна из симптоматических попыток преодоления продолжающей ухудшаться ситуации – введение в МГУ курса «Русский язык и культура речи» на негуманитарных факультетах). В ближайшей перспективе, если тенденция сохранится, организация курсов ликвидации неграмотности по образцу тех, что создавались в СССР на заре «всеобуча».

2. Неспособность внятно формулировать мысли – внешнее выражение неспособности самостоятельно мыслить: потребитель «информации» в лучшем случае научится ориентироваться в ней, но не сможет осуществить ее экспертизу, а значит, и оказать сколько-нибудь существенное воздействие на информационное пространство.

3. В данной ситуации министерство образования развернуло кампанию по сворачиванию филологического (и, шире, гуманитарного) образования в вузах. По данным УМО филологического факультета МГУ, на протяжении последнего десятилетия бюджетный набор на фундаментальные университетские направления гуманитарной подготовки («Филология», «История», «Философия» и др.) сократился как минимум втрое (примерно с 300 до 100 человек в крупных университетах, со 100 до 30 человек в менее крупных; в Новгородском, Челябинском и некоторых иных вузах он составляет ныне 10–15 чел.).

Подобное сокращение набора привело к изменениям традиционных вузовских структур, реализующих гуманитарную подготовку: вместо ранее самостоятельных факультетов и отделений (филологических, исторических и т.п.) в целом ряде университетов появились Институты гуманитарных наук (или иные подразделения с подобными названиями), ведущие обучение по всей совокупности открытых в вузе гуманитарных образовательных программ. В составе новых подразделений ранее самостоятельные факультеты представлены одной- двумя кафедрами филологического, исторического и т.п. профиля, которые в создавшихся условиях вынуждены обслуживать в основном смежные направления подготовки и постепенно теряют специализированный характер, переставая быть выпускающими кафедрами.

4. В последнее время министерство образования перешло к политике прямой дискредитации гуманитарных вузов и объявило «неэффективными» РГГУ, Литературный институт, Московский педагогический государственный университет, МАРХИ, опираясь на анекдотически неадекватные «критерии» оценки «эффективности» вузов, разработанные ВШЭ. В самое последнее время, согласно сообщениям СМИ, два вуза исключены из списка – Литинститут и МАРХИ, но, во-первых, их репутации нанесен серьезный урон, во-вторых же вновь неизбежно возникает вопрос о качестве «экспертизы»: если признается, что она дает неверные результаты в одних случаях, то откуда уверенность в том, что в других случаях она адекватна?

5. При этом из сферы общественного сознания постепенно, но последовательно вытесняется представление о культурообразующей роли филологии, которая все чаще третируется как нечто незначительное и необязательное. Один из ярких симптомов этого процесса – скандальная ситуация на филологическом факультете СПбГУ, где количество бюджетных мест на русском отделении бакалавриата ныне ограничено двадцатью пятью.

Позволим себе напомнить о том, что еще недавно казалось самоочевидным.

Во-первых, филология — это не только и не просто обучение родному и «иностранным» языкам, это система знаний о принципах возникновения и развития языков, о механизмах их воздействия на культуру; без этих знаний невозможно само обучение языкам, так как любые серьезные учебники, пособия, методические разработки создаются на основе понимания системных процессов в области языковой деятельности.

Во-вторых, филология – это критика текста и герменевтика, предоставляющие человеку и обществу возможность интеллектуальной независимости, т.е. позволяющие установить правильный текст памятника и дать его адекватную интерпретацию; при этом разработанные филологами принципы и приемы критики текста позволяют осуществить экспертизу любого письменного или устного сообщения на предмет установления его подлинности или подложности, явных и скрытых информационных возможностей, датировать его (т.е. включить в культурную историю, а также в историю науки: ведь все без исключения науки имеют дело с текстами) и установить его автора, а вместе с тем и цели, которые он преследовал, создавая данное сообщение.

В-третьих, филология – это история литературы, которая объясняет, как и почему оказались связаны друг с другом тексты, разнесенные в пространстве и времени: без этих знаний вся национальная культурная традиция (в конечно счете – и вся мировая культура) неизбежно предстанет хаотическим нагромождением случайных письменных памятников, что может устроить только тех «креативно мыслящих» «деятелей культуры», которые сознательно работают на ее разгром.

Понимая свою ответственность перед обществом, нижеподписавшиеся заявляют:

1) о неприятии политики разгрома российского гуманитарного образования, которую проводит министерство образования;

2) о недоверии тем чиновникам всех уровней, которые эту политику разрабатывают и реализуют;

3) о целесообразности предания гласности всех данных, которые позволят обществу оценить эффективность деятельности министерства образования за последние двадцать лет и уровень нанесенного им ущерба, в т.ч.:

а) о количестве закрытых школ по регионам и об общей динамике в этой области;

б) о размерах государственного и иного (включая зарубежные фонды) финансирования программ министерства образования;

в) о результатах ЕГЭ по всем регионам России и по всем образовательным дисциплинам с момента его внедрения и о необходимости профессионального анализа этих результатов.

4) о необходимости развертывания широкой профессиональной дискуссии о путях выхода из создавшегося положения.

Принято единогласно на заседании Ученого совета филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова 22 ноября 2012.

Члены Ученого совета филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова:

Авраменко А.П., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой русской литературы ХХ-ХХI вв.;
Александрова О.В., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой английского языкознания;
Ананьева Н.Е, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой славянской филологии;
Архангельская А.В., кандидат филологических наук, доцент, зав. учебной частью;
Братчикова Н.С., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой финно-угорской филологии;
Волков А.А., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой общего и сравнительно-исторического языкознания;
Всеволодова М.В. доктор филологических наук, профессор, заслуженный профессор МГУ, почетный профессор шанхайского университета;
Гвишиани Н.Б., доктор филологических наук, профессор;
Голубков М.М., доктор филологических наук, профессор;
Жданова Л.А., кандидат филологических наук, доцент;
Ивинский Д.П., доктор филологических наук, профессор;
Катаев В.Б., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой истории русской литературы;
Кедрова Г.Е., кандидат филологических наук;
Клинг О.А., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой теории литературы;
Клобукова Л.П., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой русского языка для иностранных учащихся гуманитарных факультетов, вице-президент РОПРЯЛ;
Кобозева И.М., доктор филологических наук, профессор;
Ковтун Е.Н., доктор филологических наук, профессор, зам. Председателя Совета по филологии УМО по классическому университетскому образованию;
Короткова О.Н., кандидат филологических наук, доцент;
Красильникова Л.В., доктор филологических наук, доцент, зав. кафедрой русского языка для иностранных учащихся филологического университета;
Кузнецова И.Н., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой французского языкознания;
Кузьменкова В.А., кандидат филологических наук, доцент;
Машкова А.Г., доктор филологических наук, профессор;
Михайлова М.В., доктор филологических наук, профессор, академик РАЕН, член Союза писателей Москвы;
Назарова Т.Б., доктор филологических наук, профессор;
Носова Е.Г., кандидат филологических наук, доцент, зав. кафедрой немецкого языкознания;
Панина И.В., зав. аспирантурой ;
Ремнева М.Л., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой русского языка, декан филологического факультета;
Самойлов С.М., заместитель декана филологического факультета;
Сидорова М.Ю., доктор филологических наук, доцент;
Соловьева Н.А., доктор филологических наук, профессор;
Солопов А.И., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой античной филологии;
Сутугина И.А., заслуженный преподаватель МГУ, ученый секретарь филологического факультета;
Толмачев В.М., доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой истории зарубежной литературы;
Шешкен А.Г., доктор филологических наук, профессор.
 

Ученый совет филологического факультета МГУ заявил о разгроме гуманитарного образования

Источник информации — http://www.vedomosti.ru/politics/news/6554591/uchenyj_sovet_filfaka_mgu_zayavil_o_razgrome_gumanitarnogo . Vedomosti.ru . 28.11.2012

Наталья Райбман

 

Члены ученого совета филологического факультета МГУ выступили с заявлением протеста против политики «разгрома российского гуманитарного образования», которую проводит Минобрнауки. Обращение филологов — декана Марины Ремневой, заместителей декана и заведующих кафедрами, профессоров и доцентов, кандидатов наук и докторов опубликовано на сайте «Православный мир». Оно было единогласно принято на заседании ученого совета 22 ноября. Подписанты выражают недоверие чиновникам всех уровней, которые разрабатывают и реализуют такую образовательную политику, и требуют начать широкую дискуссию о выходах из сложившейся ситуации. Они также требуют предать гласности информацию, которая позволит «оценить эффективность деятельности Министерства образования за последние 20 лет и уровень нанесенного им ущерба». Речь идет о данных о количестве закрытых школ, о размерах финансирования программ Минобрнауки и о результатах ЕГЭ.

По мнению членов ученого совета филфака, катастрофа в образовании уже произошла, потому что власть «сознательно и целенаправленно конструировала это “качественное обновление образовательной ситуации”». В недавно утвержденной правительством программе развития образования до 2020 года единственный качественный показатель оценки уровня образования базируется на результатах ЕГЭ и рассчитывается как «отношение среднего балла ЕГЭ (в расчете на 1 предмет) в 10 % школ с лучшими результатами ЕГЭ к среднему баллу ЕГЭ (в расчете на 1 предмет) в 10 % школ с худшими результатами ЕГЭ», отмечают они.

Русская классическая литература уже не выполняет роль культурного регулятора образовательного процесса, уровень ее преподавания резко упал, учащихся больше не стремятся учить мыслить самостоятельно и излагать свои мысли, создаются условия для деградации учительского корпуса. «Естественно предположить, что цель такого среднего образования — создание потребителя, «управляемой массы», — делают вывод филологи. Филологическое образование сворачивается и в вузах как «ненужное», пишут они. Также за образовательной политикой преподаватели филфака видят «стремление власти снять с себя возможно большую часть обязательств по финансированию образования, а в перспективе сделать его частично или полностью платным».

Власти реализуют свою политику, создавая «подконтрольные и хорошо финансируемые вузы», которые должны были выдвинуть программу образовательных реформ. Авторы обращения отмечают, что «эту роль в основном сыграла ВШЭ». Также в числе инструментов властей они упоминают «конструирование подконтрольной группы “инновационно мыслящих” педагогов» и иных представителей общественности, которой был предоставлен режим наибольшего благоприятствования как в СМИ, так и в структурах, подконтрольных Министерству образования.

Сложившуюся в СССР систему взаимоотношений школ и университетов власти пытались дискредитировать как коррупционную, отмечают члены ученого совета. Также они упоминают объявление «неэффективными» с точки зрения Минобрнауки ряда гуманитарных вузов, в числе которых РГГУ и Литинститут. По мнению филологов, эти вузы признали «неэффективными» по «анекдотически неадекватным критериям», разработанным ВШЭ, и это тем не менее нанесло их репутации существенный урон. В обращении говорится, что вследствие образовательной политики уровень коррупции не снизился, а резко вырос, а ЕГЭ в нынешней форме позволяет поступать в вузы «откровенно неграмотным» абитуриентам.

Одной из причин выбора такой образовательной политики преподаватели МГУ считают понимание властей, что «управление общественным сознанием осуществляется тем легче, чем ниже уровень образования».

Александр Привалов

О программе-минимум

 Источник информации — http://expert.ru/expert/2012/48/o-programme-minimum/    .  «Эксперт» №48 (830)    3 декабря 2012 года

Протесты против реформы образования настолько усилились, что впору говорить о новом их качестве. Заявление учёного совета филологического факультета МГУ констатирует наступившую «катастрофу как в школьном образовании вообще, так и в его гуманитарном сегменте в частности», причём катастрофа эта сконструирована властью «сознательно и целенаправленно»; теперь крах гуманитарного образования довершится и в высшей школе.

Выдающийся педагог С. Е. Рукшин, среди учеников которого два филдсовских лауреата, даёт интервью, в котором, цитируя президента Рейгана («Если бы иностранное государство предприняло попытку навязать нам ту убогую систему образования, которая у нас предлагается, мы должны были бы расценить это как объявление войны»), утверждает, что отечественное образование «входит в трагический виток, вот-вот минуем точку невозврата». Выдающийся фольклорист и востоковед С. Ю. Неклюдов публикует статью «Гильотина как эффективное средство от мигрени» — о разгроме высшего образования, о безграмотности действий Минобра, о необходимости срочно пресечь творимое безумие. Люди собирают подписи под требованием отставки министра Ливанова — и так далее, без конца. Что же произошло, что градус неприятия так быстро поднимается? Сразу несколько вещей.

Во-первых, вышел из всяких берегов уровень некомпетентности руководителей и реформаторов образования. Когда два года назад эти же люди пропихивали новый стандарт для старших классов, документ вполне кромешный, они хоть что-то в пользу его принципов говорили. Аргументы были, на иной вкус, никудышные, но они были. Сейчас, выкатив перечень вузов «с признаками неэффективности», базирующийся на пяти вопиюще нерелевантных критериях, они, в общем, и не пытаются эти критерии защищать. «Взяли те данные, что были, — они тоже очень хорошие», — практически вся аргументация. Когда на таком основании выписываются приговоры сотням самых разных вузов, трудно не возмутиться — тем более что среди вузовских педагогов независимость встречается всё-таки чаще, чем среди школьных учителей.

Во-вторых, иссякла надежда, что власть опомнится сама. Деградация образования настолько очевидна, думали весьма многие, что и с самого верха нельзя же её не заметить, а заметив, нельзя же не остановить, не принять мер… Можно. Уже принятая правительством Программа развития образования до 2020 года прямо говорит, что власть вполне удовлетворена тем, что сделано с образованием за последние годы, и намерена продолжать в прежнем духе. Принимаемый сейчас новый Закон об образовании скажет то же самое, только ещё свирепее. Это подвигло к протесту и тех, кто прежде молчал: если остановить этих людей может только Путин, а Путин останавливать их не собирается, что ж — этого придётся требовать.

Наконец, в-третьих, поверх всех причин для протеста грянул повод: феерическое высказывание министра Ливанова о никчёмности и вузовских педагогов, получающих 20–30 тысяч рублей, и вузов, платящих такие деньги. Мне уже приходилось слышать, что министр сказал это нарочно: отвлекал внимание от списка вузов, приговорённых к уничтожению. Не думаю; но даже если и так, реплика министра столь ярко демонстрирует ход реформаторских мыслей, что к ней стоит присмотреться.

Минобр только что опубликовал свои (то есть наверняка известные министру) данные о средней заработной плате штатных преподавателей вузов за октябрь. Так вот: в сотнях, целых сотнях государственных вузов, не только провинциальных, но и столичных, средняя зарплата профессорско-преподавательского состава меньше, подчас много меньше презираемых министром «двадцати-тридцати тысяч». А ведь многолетними стараниями Минобра в отечественных вузах воцарилась столь свирепая бюрократия, что взаимоотношения ректора и преподавателей уже неотличимы от отношений рабовладельца с рабами. Зарплата ректора и его окружения различается с зарплатой рядового профессоришки зачастую в десятки раз. Так вот, меньше 20 тысяч бывает средняя зарплата и тех и других вместе — сколько же на самом деле получают «другие»?

Так что министр не ошибся и не оговорился — он нанёс большинству вузовских педагогов намеренное оскорбление. Этакая милая двухходовка. Делай раз — государство десятилетиями платит работникам своих (государственных) вузов жалкие гроши. Делай два — глава того самого министерства, которое не стыдилось эти гроши платить, объявляет, что терпевшие такое с собой обращение педагоги суть либо плохие специалисты, либо халтурщики, либо взяточники.

Преподаватели могут возмущаться сколько угодно, но контраргументов, значимых для обидчика, у них нет. Подло? Да, подловато — зато честно. Г-н Ливанов отринул лицемерие. Прежде власть неизвестно зачем (в последние годы уже только по привычке) делала вид, что уважает профессуру, что та ей зачем-то нужна; впредь такого притворства не будет. Траты на вас менее эффективны, чем на нефте- или газоторговлю? Ваши «образовательные услуги» рентабельны менее любых других — коммунальных, сексуальных, ритуальных? Тогда за что же вас уважать? и зачем вы нужны — да ещё в таком количестве? И понятно, почему министр не счёл нужным хотя бы формально взять назад оскорбившее столь многих высказывание. Вырвавшуюся из-под спуда правду назад не возьмёшь, даже если захочешь: уже запомнилась. Да никто и не хочет.

Из упомянутой минобровской таблицы выяснилось, какой вуз платит самую высокую зарплату. Предложи я вам гадать, вы бы не догадались ни с сотого, ни с двухсотого раза.

Учреждённый Минобром Российский государственный университет инновационных технологий и предпринимательства. Этот, прости Господи, «тоже университет» платит педагогам вдвое больше Московского университета имени Ломоносова и впятеро больше, например, Первого меда имени Сеченова. Да и по всем остальным минобровским критериям «эффективности» этот РГУИТП наверняка в передовиках.

Скажем, квадратных метров у него полно: три здания в неплохих районах Москвы. Ещё бы! Там же обучают инноватике! Сначала бакалавров, потом магистров, потом аспирантов трудолюбиво обучают инноватике. Это, надо понимать, наука такая. Ну конечно же, она впятеро важнее и, главное, «эффективнее», чем какая-нибудь полостная хирургия. И полезнее. Гораздо. Сколько раз на дню высокое начальство твердит об инновациях — и сколько о хирургии или, там, филологии, химии? То-то.

Настоящий университет, помимо всего прочего, способен к самовоспроизводству: он может — и стремится! — воспитать следующее поколение своих профессоров. Поэтому он и стал одним из основных столпов европейской культуры, поэтому он и требует к себе серьёзного отношения. И как-то очень уж характерно, что много больше, чем в любом из настоящих подведомственных ему университетов, Минобр платит преподавателям в заведении, которое самовоспроизводиться заведомо не способно. Не хочу никого обидеть: в том, что названо инноватикой, есть содержательные элементы — если и пока её преподают люди с серьёзным базовым образованием и надлежащим практическим опытом. Если же и как только преподавать её начнут люди, которых ей же самой и учили, — пиши пропало. Будет очередной «университет туризма и сервиса». Тот факт, что именно это заведение так дорого Минобру, ориентирует нас в ментальном поле власти: они считают «эффективными» и готовы лелеять не тех, кто даст знания и привьёт культуру, а тех, кто именно что оказывает образовательные услуги буква в букву по свежему запросу высшего начальства.

Да и в способность нашей высшей школы как целого самовоспроизводиться руководители и реформаторы нашего образования ни на грош не верят — и верить не хотят, едва ли считая её высокой ценностью. Что утратить эту способность означает утратить национальный суверенитет, никому из них не втолкуешь. О том, что на нашу высшую школу надо просто махнуть рукой и массово слать способную молодёжь учиться за рубежом, говорят пока не очень часто и не все (хотя возражать на эти постыдные речи тоже решаются немногие — и казённые деньги на это капитулянство ещё хлынут, вот увидите).

А вот о том, что никакое заметное улучшение наших вузов невозможно без приглашения варягов, говорят все реформаторы — буквально каждый день. Спору нет, обмен идеями, практиками, да и мозгами, и естественен, и крайне полезен. Но и масштаб возможного обмена и его польза в нынешних условиях весьма невелики. Хотя бы потому, что легионеры привыкли не только к бо

Комментарии: 2
  1. Аватар
    АИТ

    По Библии ангелы Ефрата принимают бой с саранчой выползающей из ада и наносящей уколы своими шипами скорпиона на хвостах. Держитесь товарищи. У Вас есть не менее грозное оружие. Это разящий меч языка лингвиста.

    1. Анатолий Краснянский
      Анатолий Краснянский (автор)

      Спасибо за поддержку!

Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: